Растворяюсь в тебе

Она прекрасна, эта женщина с зелеными глазами, острым умом и слабостью к мужчинам, которым нужна терапия. Красивая, умная и наблюдательная, что делает ее опасной, и мне, черт возьми, следует держаться от нее подальше.

У моих ног другие планы. Они отказываются двигаться, хотя я продолжаю настаивать, чтобы они унесли нас как можно дальше от нее.

Это не единственная часть моего тела, которую она завораживает.

Мой член, мое сердце и каждый нерв под моей кожей — все болит по ней.

В неловкой тишине официант прочищает горло.

— Еще виски, сэр?

— Два.

Я говорю это таким тоном, который он правильно понимает как отказ. Он уходит, оставляя нас с Шэй наедине в нашем маленьком напряженном мирке.

Я говорю: — Не надо меня романтизировать.

— Это было просто наблюдение. Плохие парни никогда не думают, что они плохие. Они слишком заняты тем, что указывают пальцем и обвиняют всех остальных в том, что они сделали то, что сделали. Кроме того, во мне больше нет романтики. Чет излечил меня от этого.

Я кривлю губы от отвращения.

— Чет? Даже его имя звучит по-клоунски.

— Правда? Я думаю, это хорошее имя. Мужественное.

— Не мужественное. Мальчишеское. Я представляю себе спортивного блондина с идеальными зубами и слишком большим количеством средства для волос.

Она улыбается.

Хотел бы я сфотографировать эту улыбку, которая могла бы положить конец войнам.

— Это описание настолько точное, что вызывает беспокойство. Расскажи мне больше.

— Он тренируется каждый день. Загорает с помощью спрея. Называет всех «братан». Никогда не молчит о своих «Ролексах». Наблюдает за собой в зеркало, когда трахается. У него одно из тех самодовольных, самодостаточных лиц, которые хочется ударить, как только их видишь.

Шэй быстро моргает и качает головой.

— Это странно. Ты его знаешь?

— Я знаю этот типаж. Придурок из подготовительной школы.

Ее смех настолько привлекательный и обезоруживающий, что мне приходится сжимать зубы, чтобы не поцеловать ее.

Не могу вспомнить, когда в последний раз испытывал такой физический отклик на кого-то. Возможно, никогда. Должно быть, под нашей кожей есть магниты, которые притягивают нас друг к другу.

— Вы с Челси отлично бы поладили.

— Почему?

— Она называет его придурком.

Я делаю паузу, чтобы подумать.

— Интересная картинка. Но как, блядь, — и я говорю это с максимальным уважением — такая женщина, как ты, влюбилась в такого мудака?

Ее смех затихает. Она сидит с ошеломленным видом, и я чувствую себя козлом.

— Прости. Это вышло за рамки приличия.

— Нет, вовсе нет. Просто меня поразило, что я никогда раньше не слышала, чтобы мужчина называл другого мужчину мудаком. Это странно приятно.

— Это очень универсальное слово.

Мы снова смотрим друг на друга. Это становится привычкой. Я никогда не хочу останавливаться.

Какого черта она со мной делает?

Из-за того, что я неуверенно себя чувствую, мои слова звучат более раздраженно, чем хочу.

— Значит, он тебе изменил.

— О Боже!

— Что?

— Откуда ты это знаешь?

Она явно расстроена. На ее шее бьется пульс. Я хочу прижаться к нему губами. Хочу зарыться лицом в ее волосы. Но вместо этого смотрю ей в глаза и борюсь с желанием, которое разогревает все мое тело.

— Просто догадка.

Ее смех негромкий и нервный. Шэй проводит дрожащей рукой по волосам и опускает взгляд на колени.

— Это было хорошо.

Некоторое время мы сидим молча, а я наблюдаю за тем, как она пытается вернуть себе самообладание. Шэй борется с плохими воспоминаниями, о чем я прекрасно знаю.

Затем, поскольку я нахожу ее очаровательной и хочу знать все ее секреты, спрашиваю: — Как ты узнала?

— Его телефон. Однажды Чет случайно оставил его на столе, открыв приложение для знакомств. Он переписывался со всеми этими женщинами. Просил обнаженку. Договаривался о времени встречи. Я по глупости поверила ему, когда он сказал, что всегда на связи из-за работы.

— Какую работу он выполнял?

— Он персональный тренер.

— Конечно, да.

— Не говори с таким отвращением.

— Это не отвращение. Это презрение. Я бы хотел найти этого маленького дерьмового неудачника и посмотреть, как громко он может кричать.

После задумчивого молчания Шэй говорит: — Я не могу решить, что это — красный флаг или просто искренне приятные слова.

— Это красный флаг.

— Мне бы хотелось думать, что это отчасти и то, и другое.

— Это не так. Я просто угрожал насилием незнакомцу и именно это и имел в виду.

— Я знаю, но ты сделал это из защитного инстинкта. Это почти по-рыцарски.

Я понимаю, что смотрю на нее, но ничего не могу с собой поделать. Шэй умышленно наивна. Путает антигероев с хорошими парнями. Наверное, она читает слишком много любовных романов.

— Тебе нужно лучше разбираться в том, от каких мужчин следует держаться подальше.

— Эй, я сижу здесь только потому, что меня шантажировали.

— У меня к тебе серьезный вопрос. Ты никогда не задумывалась о том, что, возможно, ты не получила то, что хотела, потому что заслуживаешь лучшего?

Теперь Шэй смотрит на меня. Мои слова ее раздражают, и она собирается использовать свой острый язык, чтобы сказать мне, в чем именно дело.

— Я хотела любви. Что может быть лучше этого?

— Мужчины не бросают женщин, которых любят. Они бросают женщин, которых использовали.

Этот удар сильно задел ее. В ее глазах вспыхивает смесь боли и гнева.

Я говорю более мягко: — В нем чего-то не хватало. Ты знала это. Просто решила не обращать на это внимания. Все, что я хочу сказать, — не делай такой же выбор со следующим мужчиной.

Она огрызается: — Может, следующего мужчины и не будет. Может быть, я покончила со всеми вами.

— Будет следующий.

— Почему ты так уверен?

— Потому что даже совершенно незнакомый человек может увидеть, как ты заслуживаешь поклонения.

Ее губы приоткрываются. Не моргая, Шэй смотрит на меня, нахмурив брови и побледнев. Затем она спрашивает: — Кто это сказал?

— Ты обиделась?

— Нет, я запуталась!

— Почему?

— Потому что ты ведешь себя так, будто считаешь меня заразной, а говоришь, как герой любовного романа!

— Я так и знал.

— Что ты знал?

— Ты читаешь любовные романы.

— И что?

— Это дерьмо испортит твои мозги.

— О, пожалуйста, это веселая, эскапистская фантазия. Она также феминистская, потому что побуждает нас исследовать наши собственные сексуальные удовольствия. Вы боитесь, что у женщин будут слишком высокие стандарты после того, как они прочитают о том, как их любят вымышленные мужчины?

— Нет, я боюсь, что их стандарты упадут слишком низко.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— У Кристиана Грея множественные расстройства личности, вызванные сильной детской травмой. Эдвард Каллен — контролирующий преследователь, который хочет убить Беллу, выпив ее кровь. Мистер Дарси — высокомерный урод, страдающий социальными страхами и предрассудками по отношению к представителям низшего класса. И все же все эти несовершенные персонажи вдохновили миллионы женщин на мысль о том, что сломленные мужчины в какой-то мере идеальны или могли бы быть таковыми, если бы только их любила правильная женщина.

Хорошо, что на столе нет столовых приборов. Судя по ее выражению, Шэй уже всадила бы нож в мою селезенку.

— Я думаю, что ты самый раздражающий человек, которого я когда-либо встречала.

— Только потому, что ты знаешь, что я прав.

Она оглядывается по сторонам, как будто хочет попросить у ближайшего человека тесак для мяса.

Официант возвращается с нашими напитками. Почувствовав напряжение, он осторожно ставит бокалы на стол, переводя взгляд с одного на другого, затем натянуто улыбается и убегает, не сказав ни слова.

Шэй поднимает свой бокал и отпивает виски, кривясь и вздрагивая, когда оно заканчивается.

— Блеск.

— Почему ты так быстро все выпила?

— Либо это, либо убийство.

Затем я шокирую нас обоих, рассмеявшись.

Она поворачивается ко мне с поднятыми бровями и резко говорит: — Должно быть, я уже пьяна. Это прозвучало подозрительно похоже на смех.

Я хмуро смотрю на нее.

— Это не так.

Шэй долго смотрит на меня, выражение ее лица не поддается прочтению, а глаза напряжены. Затем она медленно ставит пустой бокал на стол и смотрит на меня с таким откровенным сексуальным желанием, что я ошеломлен.

Еще больше меня ошеломило то, что прозвучало из ее уст дальше.

— Я тоже не ангел. У меня полно недостатков.

— Правда? Например?

— Например, что я безрассудна.

— Как это?

Она даже не колеблется, когда выдергивает у меня из-под ног ковер.

— Ну, мы только познакомились, и до сегодняшнего вечера я была уверена, что останусь в целибате навсегда, но я всерьез подумываю о том, чтобы попросить тебя снять для нас номер в этом отеле.

Все и вся в баре исчезают. Далекий рев заполняет мои уши, и сердце начинает колотиться.

Затем я говорю такую чертовски возмутительную ложь, что мне с трудом удается заставить ее проглотить.

— Не проси меня. Я откажу.