Растворяюсь в тебе

Улыбаясь, он стоит на пороге моего дома в идеально сидящем черном костюме и белой рубашке, расстегнутой у воротника, без галстука. Его волосы уложены и блестят, синие глаза темные и пронзительные. От него исходит горячая энергия.

Коул похож на версию прекрасного принца братьев Гримм, более мрачную и опасную, чем диснеевская, и более сексуальную.

Чувствуя себя скованно, говорю: — Привет. Спасибо за платье. Оно очень красивое.

— Это ты красивая.

Он распахивает дверь, закрывает ее ударом ноги за собой, притягивает меня в объятия и завладевает моим ртом, будто изголодался по нему, целуя так сильно, что я выгибаюсь назад. Я прерываю поцелуй, смеясь, но он не дает мне ускользнуть. Вместо этого он прижимается щекой к моей шее и обнимает еще крепче.

— Ух ты! Похоже, ты по мне соскучился.

Скользя рукой по моей спине, он сжимает мою попку. Его голос становится хрипловатым.

— Я не могу перестать думать о тебе.

— Мне повезло.

Коул поворачивает голову и встречает мой взгляд.

— Нет. Тебе не повезло. Но я сделаю все возможное, чтобы это исправить.

Обхватив его сильные плечи, я улыбаюсь ему.

— Я рада, что ты здесь. Не порти его несносным поведением.

— Я никогда не бываю таким.

— То, что ты говоришь о себе так, будто ты какой-то неестественный зверь, которого нужно запереть в подвале, мне не нравится.

Он опускает голову, легонько покусывает мою челюсть, а затем бормочет: — Я — неестественный зверь. Если ты этого не видишь, это не значит, что это не так.

— Не заставляй меня надирать тебе задницу. Я еще даже не ужинала.

Коул крепко целует меня, затем отстраняется и оглядывает гостиную, его взгляд любопытный и острый. Прежде чем я успеваю что-то сказать, он шагает в сторону моей спальни и исчезает внутри.

Я упираю руки в бедра и говорю: — Да, я с удовольствием проведу для тебя экскурсию, Коул. Как вежливо с твоей стороны, что ты спросил. Мы начнем со спальни.

Он проходит мимо моей открытой двери и снова исчезает. Я стою в гостиной, постукивая пальцами по ноге, пока он не выходит, ухмыляясь.

— Почему ты выглядишь таким довольным собой?

— Я взял пару твоих трусиков из корзины для белья.

По моим щекам пробегает жар.

— Ах. Как это странно с твоей стороны. Ты всегда крадешь грязное белье на первом свидании?

— Никогда. Но я хочу иметь возможность чувствовать твой запах, когда ты не рядом со мной. Я буду хранить их в ящике стола в офисе. И это не первое наше свидание. — Его ухмылка становится шире. — На нашем первом свидании я трахал тебя всю ночь напролет, принцесса.

Мой пульс учащенно бьется. Я смотрю на него, такого утонченного в этом костюме, такого отвлекающе красивого, и думаю, что его элегантная внешность так обманчива.

Его истинная природа не столь цивилизованна.

— Я не принцесса. Я королева. Пойми правильно, жеребец, или я брошу на тебя один из тех надменных взглядов, которые постоянно бросаешь ты.

— О нет, — говорит Коул с притворным страхом. — Только не надменный взгляд.

— Да. Это довольно разрушительно.

— Ты не выглядишь такой.

— Это потому, что я крутая. Кстати, твой персональный шоппер — очень интересный парень.

Подняв брови, он подходит ближе.

— Интересный в каком смысле?

— Во всех смыслах. Как давно он на тебя работает?

Его взгляд опускается к моему рту, когда он приближается.

— Мы с Акселем давно знакомы.

Я весело говорю: — О, смотрите, еще одна загадочная уловка, выдаваемая за ответ! Ты очень хорошо умеешь уклоняться от вопросов, мистер МакКорд.

— А ты очень хороша в том, чтобы заваливать меня ими, мисс Сандерс. Этого не было в твоем резюме.

Он протягивает руки, берет меня за плечи и притягивает к своей груди. Я обнимаю его за спину и улыбаюсь.

— Это лучше, чем когда ты притворяешься, что у нас не будет отношений.

— Я не притворялся, а защищался. И я ничего не говорил об отношениях.

— Серьезно? Ты только что украл пару моих грязных трусиков. Теперь мы точно в отношениях. Погоди, прости — ситуативной связи.

Когда он недовольно поджимает губы, я вздыхаю.

— Знаешь что? Ты прав. Мы просто устроим непрерывную серию свиданий на одну ночь и будем делать вид, что не знаем друг друга все остальное время.

Коул проводит большим пальцем по моей скуле и некоторое время смотрит на меня в задумчивом молчании. Затем он говорит нечто такое, от чего мне хочется не просто отбить ему яйца, а сделать это именно молотком.

— Как раз об этом я и думал.

— Я просто пошутила!

— Давай не будем сейчас об этом. Мне нужно тебя покормить.

— Знаешь, если бы я была на несколько лет старше, то, находясь рядом с тобой, я бы подверглась огромному риску остановки сердца.

Он касается моих губ своими.

— Потому что я тебя так привлекаю?

— Хорошая попытка. Нет, потому что ты плохо влияешь на мое кровяное давление.

Коул шепчет мне на ухо: — Вот что ты думаешь, когда я внутри тебя, а ты царапаешь мне спину и стонешь мое имя? Что я плохо влияю на твое давление?

Его слова вызывают воспоминания об этом утре на лестничной площадке, и меня пробирает мелкая, непроизвольная дрожь.

Он усмехается.

— Я так и думал.

— Не будь самодовольным. Я ненавижу это.

— Да, мэм.

— И не надо язвить.

Прижимая меня к себе крепче, Коул снова усмехается, и его теплое дыхание касается моей шеи.

— Так много правил. Ты готова идти?

Я говорю: — Конечно. Только сначала позволь мне взять что-нибудь острое, чтобы потыкать тебя.

— Тебе больше ничего не нужно. У тебя уже есть твой язык.

— Ха. Туше, мистер МакКорд. Туше.

Его внедорожник — большой, черный и роскошный. Коулу приходится помочь мне сесть на пассажирское сиденье, потому что оно очень высоко. Затем он пристегивает меня, целует и проводит рукой по моему обнаженному бедру.

— Мне приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не уткнуться лицом между твоих ног и не съесть твою киску, детка, потому что мне нравится твой запах и вкус. Но после ужина...

Коул улыбается, глядя мне прямо в глаза.

Мои соски твердеют. Сердце колотится. Я хочу, чтобы он сделал это прямо сейчас, и мне даже не важно, что мы находимся на общественной парковке.

— Тогда десерт, — говорю я, поражаясь тому, как он действует на мою нервную систему.

Коул закрывает мою дверь и садится за руль. Как только мы выезжаем на проезжую часть, он берет меня за руку. Мы едем по городу, держась за руки, и, если я слишком часто смотрю на его профиль, он, кажется, не возражает.

— Ты очень красив. Но ты, конечно же, знаешь об этом.

Он смотрит на меня.

— Я вижу себя не так, как ты.

— Тебе стоит это увидеть. Это невероятный вид.

Он подносит мою руку ко рту и целует костяшки пальцев.

— Ты такая милая.

— Я говорю честно. Ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала.

— Тебе стоит познакомиться с моим братом Каллумом. А потом скажешь мне, что ты думаешь.

Заинтригованная, я поворачиваюсь к нему.

— Он муж Эмери?

— Да.

— Я не видела его в офисе. Я встретила Картера в первый день работы, но с тех пор больше не видела.

Его голос становится сухим.

— Считай это своим благословением.

— Ты с ними не ладишь?

— Все считают, что работать в семейном бизнесе было бы так здорово, пока не начнут работать в нем на самом деле, и тогда, как правило, они понимают, что терпеть не могут людей, с которыми у них общая ДНК, и начинают жалеть о том, что их не усыновили.

Меня поражает горечь в его голосе. Я смотрю на его профиль, наблюдая, как напрягается мускул на его челюсти, и задаюсь вопросом, каков его отец. Судя по всему, их отношения нельзя назвать теплыми и пушистыми.

— Твоя мама принимает активное участие в работе компании?

Его черты смягчаются при упоминании матери, как и голос.

— Не в повседневных делах. Но мой отец не может принять решение без нее.

— Как давно они женаты?

— Более сорока лет. — Коул окидывает меня взглядом. — А что насчет твоих родителей?

— Они развелись, когда мне было десять.

— Мне жаль это слышать. Ты близка с ними?

Я смотрю в окно на город, проплывающий мимо, на беззвездное вечернее небо, сосредотачиваясь на них, а не на внезапной тяжести в желудке.

— С моим отцом, да. Он сейчас в Орегоне со своей новой женой. Мы собираемся вместе по праздникам.

Когда я не продолжаю, он сжимает мою руку.

— А твоя мама?

— Она живет в Вегасе. Мы иногда разговариваем по телефону, но... — Мне приходится прочистить горло, прежде чем продолжить. — Мы очень разные люди.

— Как это?

Я не ожидала, что он спросит об этом. Большинство парней оставили бы это без внимания, догадавшись по моему тону, что я не хочу рассказывать об этом. Но сейчас все внимание Коула приковано ко мне. Я даже не смотрю на него, но чувствую это. Как наэлектризовался воздух. Как он чуть сильнее сжимает мою руку.

— Она много пьет. Когда я говорю «много», я имею в виду, что она начинает около полудня и не останавливается, пока не потеряет сознание. Сейчас у нее сердечная недостаточность, но даже это не повлияло на ее пристрастие к алкоголю.

Коул подносит мою руку к своим губам и снова целует ее, надолго прижимаясь ртом к моей коже.

— Мне очень жаль.

— Спасибо. Но что есть, то есть. — Вздохнув, прислоняюсь головой к подголовнику и закрываю глаза. — Я виню ее бойфренда.

— Почему?

— Он избивает ее. Они вместе с тех пор, как она и мой отец разошлись. Я все время умоляю ее бросить его, но она не хочет. Я перепробовала все, что могла, но люди должны сами хотеть принять участие в своем спасении. Так что теперь я просто оставила ее в покое и жду звонка из полиции посреди ночи, который, как я знаю, рано или поздно раздастся.

Через мгновение, когда понимаю, что Коул ничего не сказал, а его молчание из внимательного превратилось в напряженное, меня охватывает ужас.

О чем я думала? Он говорит мне, что его родители женаты сорок лет, а я отвечаю ему этим?

Мои щеки горят от смущения.

— Прости. Это было слишком.

— Тебе не нужно извиняться. Спасибо, что рассказала мне. Я рад, что ты это сделала.

Я смотрю на него. Его челюсть снова стала твердой, а на лице появилось выражение, которое заметно даже в профиль. Он не выглядит радостным.

Коул выглядит убийственно.

Но, к счастью, он меняет тему, и нам больше не приходится ходить на цыпочках.

— А как насчет сестер или братьев? Кто-нибудь из них?

— Я единственный ребенок.

— Счастливая.

— Когда росла, я всегда мечтала, чтобы у меня была сестра. Может быть, поэтому мы с Челси так близки. Она тоже единственный ребенок. Мы дружим со школы.

Он долго смотрит на меня, а затем возвращает свое внимание на дорогу.

— Вы двое должно быть делитесь всем.

— Да. Ну, не всем.

Его голос понижается. Не глядя на меня, он говорит: — Я не против, если ты поговоришь с ней обо мне. Я знаю, что она важна для тебя. И я доверяю вам обоим.

— Правда? Ты доверяешь нам?

— Да.

— Но ты встречался с ней всего один раз. Да и мы с тобой не так уж много времени проводим вместе.

— Я знаю людей. Когда они хорошие, когда плохие, когда им можно доверять, а когда нет. И вам обоим можно.

Я изучаю его профиль, очарованная им, но в то же время озадаченная.

— Ты получил все эти знания о человеческой природе в бизнес-школе?

Его губы приподнимаются в короткой загадочной улыбке, которая очень похожа на те, что выдает его приятель Аксель.

— Не совсем.

Когда я слишком долго молча смотрю на него, он усмехается.

— Не думай об этом слишком долго.

— Мне не придется, если ты скажешь мне, что ты имеешь в виду.

— Как-нибудь в другой раз.

По тому, как он это говорит, у меня возникает четкое ощущение, что время никогда не придет. Но я не настаиваю.

Следующие тридцать минут мы беседуем на самые разные темы. Фильмы, музыка, путешествия, еда, книги. Коул знает что-то обо всем. Он побывал во всех городах, которые я когда-либо хотела посетить, и описывает их так подробно, что я могу представить их так, будто сама там побывала. Я так увлеклась нашей беседой, что забыла спросить, куда мы едем, но тут мы сворачиваем с бульвара Сансет на Беверли Глен.

— Здесь есть рестораны? Я думала, что этот район полностью жилой.

Он улыбается.

— Лучший ресторан в Лос-Анджелесе находится на вершине холма. Отсюда открывается невероятный вид на долину с одной стороны и залив Санта-Моника с другой.

Мы едем по извилистой дороге вверх по холму, и каждый дом, мимо которого мы проезжаем, становится все больше. В конце концов, я вижу только крыши, расположенные далеко позади ворот. Затем мы подъезжаем к огромным каменным воротам, притормаживаем, Коул кивает охраннику в форме, который появляется в окне, и мы проезжаем внутрь.

Куда бы мы ни направлялись, это должно быть эксклюзивное место. Недвижимость здесь одна из самых дорогих во всем Лос-Анджелесе, и, судя по размерам домов, мимо которых мы сейчас проезжаем, в них живут знаменитости и сверхбогатые люди.

Мы останавливаемся на подъездной дорожке, по обеим сторонам которой растут огромные пальмы и каменные статуи львов. Черные железные ворота массивны, они занимают всю ширину подъездной дорожки и продолжаются вдоль улицы по обе стороны. Я не могу разглядеть, что находится за воротами из-за деревьев и кустарников, но потом они открываются, и мы проезжаем через них, открывая взору здание за воротами.

Усадьба, скорее.

Это дом, невероятно красивый особняк в итальянском стиле, залитый мягким светом от ландшафтного освещения, спрятанного среди пышной зелени.

— Коул?

— Хм?

— Это не ресторан.

Его смех мягкий и довольный.

— Ах, этот твой острый ум, мисс Сандерс.

Мы проезжаем через ворота и въезжаем в большой автомобильный двор с центральным фонтаном. Он паркует машину перед арочным каменным входом, глушит двигатель и поворачивается ко мне.

— Надеюсь, тебе нравится азиатская кухня. Вольфганг приготовил для нас своего знаменитого шанхайского лобстера.

— Вольфганг? Как в Puck¹²?

Коул подмигивает мне.

— Надеюсь, ты голодна. — Он выходит из машины, открывает с моей стороны дверь и ждет, пока я отстегиваю ремень безопасности.

Затем он берет меня за руку и ведет в свой дом.