Растворяюсь в тебе

Заметив, что Челси сидит одна за столом в ресторане, я снова проверяю часы.

— Почему так долго?

Эмилиано пожимает плечами.

— Женщинам требуется целая вечность, чтобы помочиться.

— Только когда они вместе ходят в туалет. Почему у тебя нет гребаной камеры наблюдения в заднем коридоре?

— Есть. Но она сломалась.

— Иисус Христос.

— Что, думаешь, я миллионер, ese? Деньги не растут на деревьях.

— Ты говоришь как мой отец. Я куплю тебе новую систему безопасности на следующей неделе.

Он усмехается.

— Пока ты здесь, я бы не отказался еще и от нового грузовика.

Я бормочу: — Почему бы тебе не попросить сразу лодку?

— Ты можешь подарить мне ее на день рождения. Я пришлю тебе ссылку на ту, что хочу. У нее фиолетовые огни снизу, от них вода светится. Очень круто.

Раздраженный тем, что Шэй так и не появилась в кадре, я снова проверяю часы.

— Какие еще ракурсы у тебя есть? Можем ли мы посмотреть с другой стороны?

Он несколько раз щелкает мышкой, открывая разные виды на главный обеденный зал, бар и вход.

— Подожди, вернись в бар. Да, туда. Стоп.

Я осматриваю толпу у бара, но Дилана среди них нет. Он встал через минуту или около того после того, как Шэй отошла от стола, и я предположил, что он вернулся в бар, чтобы выпить еще. Но его там нет, и за столом его тоже нет.

Знакомое ощущение заставляет волосы на затылке встать дыбом.

Все мои чувства обостряются одновременно. Я становлюсь более внимательным. Окружающее становится более четким, дыхание учащается, а все мышцы напрягаются.

Шэй может разговаривать с Диланом в глубине зала. Она может флиртовать с ним или просто болтать о работе. Я не могу знать, договорились ли они встретиться здесь, чтобы выпить, что наиболее вероятно, учитывая, что они работают рядом друг с другом и, вероятно, сблизились из-за взаимной неприязни ко мне.

Но зверь, который всегда дремлет у меня под кожей, открыл глаза, принюхался и начал рычать.

Когда я начинаю говорить, мой голос звучит низко и напряженно.

— Покажи мне вход в коридор еще раз.

Эмилиано переключается на изображение темного прямоугольника, окруженного пальмами в горшках. В коридоре, ведущем в уборные, плохое освещение, но его достаточно, чтобы понять, что Шэй не собирается уходить.

— Покажи мне парковку.

— Ты думаешь, она бросила свою подругу?

— Нет.

Он бросает на меня взгляд, изучает выражение моего лица, затем меняет изображение на экране, чтобы показать парковку ресторана.

Спотыкаясь о собственные ноги, Шэй цепляется за Дилана, который тащит ее по асфальту к синему седану, припаркованному у заднего входа.

Я выскакиваю за дверь быстрее, чем Эмилиано успевает моргнуть.

Проношусь через кухню, выскакиваю через ту же дверь, через которую вошел, огибаю здание и мчусь к парковке, а затем со всех ног несусь к синему седану.

У Дилана открыта задняя пассажирская дверь. Он пытается затащить Шэй внутрь, держа ее одной рукой за макушку, а другой подталкивая к сидячему положению.

— Эй!

Дилан оглядывается по сторонам. Заметив меня, он замирает. Я резко останавливаюсь в двух шагах от него и, тяжело дыша, смотрю ему в лицо.

— Привет. Куда-то собрались?

Он сглатывает и смотрит на Шэй.

— О, здравствуйте, мистер МакКорд. Да, мы просто... просто уходили.

Я смотрю на Шэй. Она сидит прямо на заднем сиденье, глаза открыты, но она совершенно не в себе. Влажные пряди волос прилипли к ее лбу и шее. Дыхание учащенное и поверхностное. Зрачки расширены, а голова откинута в сторону, как будто она слишком тяжела для нее.

Я видел это раньше. Слишком много раз, чтобы считать.

Когда я перевожу взгляд на Дилана, в груди клокочет ярость, и он бледнеет.

— Она попросила меня отвезти ее домой. Она больна! Посмотрите на нее!

— О, я знаю, что она больна, друг мой. Но ты никуда ее не повезешь.

На его лице отражается страх, а взгляд мечется между мной и Шэй. Я вижу, как в его глазах поворачиваются колесики, как оправдания и ложь спотыкаются друг о друга, вылетая из его уст.

— Она действительно много выпила. Я просто пытался быть хорошим другом. Просто хотел помочь.

— Еще одно гребаное слово, и я вырву твой язык изо рта. Подвинься.

Я пихаю его с такой силой, что он падает на задницу. Когда я осторожно вытаскиваю Шэйну из машины, Дилан вскакивает на ноги, затем бежит к передней части машины и приседает там, дрожа.

Шэй бормочет что-то невнятное, когда я обнимаю ее.

— Ну же, милая. Я держу тебя. Прислонись ко мне.

Я быстро несу ее через парковку к ресторану. Ее голова откидывается назад, а глаза закрываются. Она обмякает в моих руках, как тряпичная кукла.

Черт.

Распахнув дверь ногой, я заношу Шэй внутрь, прямо в кабинет Эмилиано. Он уже на ногах и расстилает одеяло на потрепанном кожаном диване у стены.

— Что у нас тут?

— Она под кайфом.

— Док?

— Да. Скажи ему, чтобы поторопился.

Эмилиано достает из кармана мобильный и тычет толстым пальцем в экран, одним касанием набирая запрограммированный номер. Пока я опускаю Шэй на диван, он произносит в трубку несколько тихих слов на испанском. Затем отключает звонок.

— Будет здесь через пятнадцать минут.

Я мгновенно чувствую облегчение. Учитывая, что сегодня пятница, пробки хуже, чем обычно. Дорога отсюда до пляжа длиной в десять миль может занять час.

— Это быстро.

— Повезло. Он направлялся на встречу с «Лейкерс» в Стэйплс-центр.

— Его больше так не называют.

— На хрена мне называть этот центр Crypto-dot-com-центр Это, блядь, тупо. Ведро нужно?

— Да. И сходи за ее подругой.

Он поворачивается, достает из-под стола корзину для мусора и ставит ее на пол рядом с диваном. Затем уходит, закрыв за собой дверь.

— Шэй. Милая, открой глаза. Ты меня слышишь?

Она бормочет что-то о своей голове.

— Я знаю, милая. Я помогу тебе, хорошо? Давай я тебя немного переверну.

Осторожно, стараясь поддерживать шею, переворачиваю ее на бок, пристраивая голову на подушке. Затем подношу ведро и осторожно беру ее за челюсть.

— Тебя нужно вырвать, детка. Ты понимаешь? Мы должны вывести все плохое из твоего организма.

— Плохое, — шепчет она слабым, хриплым голосом.

Меня воодушевляет то, что она реагирует. Как можно нежнее я открываю ей рот и ввожу палец до упора.

Она дергается и отплевывается, морщась от боли.

— Я знаю, детка. Сделай это для меня. Ты можешь это сделать.

Ненавидя себя за то, что причиняю ей боль, но понимая, что это необходимо, я просовываю палец глубже.

На этот раз Шэй задыхается, издает звук, будто умирает, и ее рвет. Я убираю руку и держу корзину на месте, пока ее рвет в нее, она кашляет и отплевывается.

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы держать ее, пока ее рвет, пока ничего не остается. Затем она откидывается на диван, стонет.

Снимаю пиджак, вытираю им руку и отбрасываю его в сторону. Взяв ее за запястье, проверяю пульс. Он быстрый и слабый, но стабильный.

Захожу в маленькую ванную, пристроенную к офису, мою руки, смачиваю полотенце и использую его, чтобы вытереть лицо Шэй.

Когда вытираю ее подбородок, ее ресницы вздрагивают. Она открывает глаза и шепчет мое имя.

— Да, милая?

Шэй бормочет что-то про катание на пони. Я понятия не имею, о чем она говорит, поэтому провожу рукой по ее влажному лбу и надеюсь, что доктор не задержится.

Эмилиано возвращается с блондинкой на буксире. Как только она замечает Шэй на диване, то роняет сумочку на пол и бросается к ней, отталкивая меня в сторону и опускаясь на колени.

— Что случилось?

— В ее напиток было что-то подмешано.

Она приподнимает одно веко Шэй и осматривает ее зрачок. Проверяет пульс на шее. Поправляет воротник блузки Шэй, затем целует ее в лоб. Блондинка встает и поворачивается ко мне, в ее глазах вспыхивают тысячи солнц, превращаясь в сверхновые ненависти.

— Если ты так с ней поступил, я запру тебя в твоем доме, подожгу его и буду смотреть, как ты горишь. И это не угроза, ублюдок. Это обещание.

Мы с Эмилиано обмениваемся взглядами. Видно, что он впечатлен не меньше меня.

— Я никогда не причиню ей вреда, Челси.

Если она и удивлена, что я знаю ее имя, то никак этого не показывает. А просто стоит и смотрит на меня, как кровожадная королева викингов, собирающаяся начать войну.

— Эмилиано, проверь запись с камер наблюдения за последний час в баре. Следи за гуэро.

— Конечно. — Он садится за стол и начинает щелкать мышкой на своем компьютере.

Челси все еще смотрит на меня, как на кровавого убийцу. Она не проявляет никаких признаков паники или страха, или любой другой стрессовой реакции, которую обычно демонстрируют люди в подобных ситуациях. Думаю, если бы у нее в руке был меч, я бы уже был обезглавлен.

Я мягко говорю: — Это не я. Я ее босс...

— Я знаю, кто ты, — вклинивается она. — Я помню тебя.

— Я тоже тебя помню. Шэй называла тебя опасным существом.

— Это потому, что она знает, на что я способна. И позволь мне сказать тебе, босс, если я, ты и вон тот большой папочка ввяжемся в драку, я буду единственной, кто выйдет из этого кабинета живой.

Эмилиано, усмехаясь, говорит: — Мне начинает нравиться эта девушка.

Мне тоже.

Я поднимаю руки в знак капитуляции.

— Я услышал тебя. Хорошо? Все в порядке.

После момента недоверчивого прищура Челси решает, что оставит меня в живых еще на мгновение.

— Расскажите мне, что произошло. Шэй вышла из-за стола, чтобы сходить в туалет. Через десять минут большой папочка приходит за мной и приводит сюда. Она без сознания лежит на диване, а ты нависаешь над ней, как какой-то псих, который хочет сшить костюм из ее кожи.

Эмилиано снова усмехается.

Не обращая на него внимания, я рассказываю ей обо всем, что произошло с момента моего появления в ресторане. Когда заканчиваю, она складывает руки на груди и медленно, расчетливо оглядывает меня.

— Ты наблюдал за нами по камерам наблюдения.

То, как она это произносит, звучит очень плохо. Эмилиано тоже так считает, потому что бросает на меня взгляд через плечо.

— Да.

— Значит, ты приехал за ней с работы.

Господи, какая она умница. Я должен нанять ее.

— Да.

— Почему?

— Потому что я видел, как она садилась в машину на парковке. Потому что хотел узнать, куда она едет. Потому что я не смог удержаться.

Челси подходит ближе и спрашивает: — А что еще?

— Потому что я не перестаю думать о ней с тех пор, как мы познакомились.

— Шэй тебе нравится?

— Она мне более чем нравится.

Блондинка изучает мое лицо с сосредоточенностью ястреба на дереве, ищущего мыШэй в кустах. Я позволяю ей это делать. Мне нечего скрывать.

По крайней мере, если речь идет о Шэй.

Во время нашего противостояния Эмилиано говорит: — Понял. Это pinche puto¹⁰.

Мы с Челси поворачиваемся, чтобы увидеть на экране замедленное изображение Дилана, достающего из кармана брюк крошечный пузырек. Он прячет его в ладони. Когда бармен ставит перед ним два напитка, Дилан проводит рукой по одному из них, быстро дает чаевые, затем забирает оба напитка и отворачивается.

— Гуэро уже делал это раньше. Он хорош в этом.

Глядя на экран блестящими глазами, Челси тихо говорит: — Это был не GHB¹¹ и не рогипнол. Он подействовал слишком быстро. Я думаю, это был кетамин.

Я согласен, но мне интересно, откуда она знает.

— Ты работаешь в правоохранительных органах?

— Я медсестра скорой помощи.

Это объясняет закаленные в боях нервы.

— Сюда едет врач, чтобы осмотреть ее.

— К вам едет врач? Нет, ей нужно в больницу.

— Если она попадет в больницу, ее проверят на наркотики.

— Именно так.

— Будет составлен полицейский отчет.

— Это именно то, чего мы хотим!

— Нет, это не так. Позволь мне объяснить, почему.

Поджав губы и раздув ноздри, Челси пристально смотрит на меня. Она бросает взгляд на Шэй, спокойно лежащею на диване, затем снова настороженно смотрит на меня.

— Я слушаю.

— При приеме на работу Дилан прошел тщательную проверку. Через этот процесс проходят все. Если отдел кадров обнаружит в вашей биографии хоть намек на неподобающее поведение, вы не получите работу. Я говорю о судимостях, а также об арестах, которые не привели к осуждению. Обвинения, которые были выдвинуты, но сняты. Судебные иски. Мировые соглашения. Залоги. Кредиты. Рекомендации. Образование. Профили в социальных сетях. Все.

— К чему ты клонишь?

— Дилан чист как стеклышко.

— Он подонок! Ты же видел эту запись! Мы отдадим его в полицию, и его посадят в тюрьму!

— Может быть. А может, и нет. У него нет судимостей. Никакого криминального прошлого. Он — обходительный мужчина европеоидной расы с располагающей внешностью. Судебная система исторически снисходительна к таким людям, как он. И он может позволить себе нанять очень хорошего адвоката. В лучшем случае его приговорят к нескольким годам, но, скорее всего, он не проведет в тюрьме ни дня.

Челси молча обдумывает это в течение минуты.

— Общественные работы, а не осуждение.

— Да. А это значит, что он может сделать это снова.

Она отворачивается, упирает руки в бедра и молча смотрит на Шэй, сидящую на диване. Затем снова поворачивается ко мне.

— Полагаю, есть альтернатива.

— Да.

— Что именно?

— Я позабочусь о нем.

Челси насмехается.

— Что, ты переведешь его в почтовое отделение?

— Нет. Я не об этом.

— Тогда что ты имеешь в виду?

Я пристально смотрю на нее, но молчу.

Она поднимает брови и смотрит на Эмилиано.

— Он серьезно?

— Как сердечный приступ, mami.

Челси оценивает меня, оглядывая с ног до головы. Затем она снова складывает руки на груди и качает головой.

— Ты позаботишься о нем.

— Ты слышала, что я сказал.

— Как я об этом узнаю? Это будет в новостях? Местный бизнесмен похоронил отморозка в пустыне?

— Этого не будет в новостях. И это не будет в пустыне.

Через мгновение она смеется.

— Ты шутишь.

— Ты знаешь, что это не так. Но если это поможет тебе чувствовать себя лучше, можешь так думать.

Когда блондинка лишь стоит и смотрит на меня в недоверчивом молчании, я говорю: — Позволь задать тебе вопрос, Челси. Сколько девушек прошло через вашу «Скорую помощь» в состоянии Шэй?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос.

— А сколько жертв изнасилования? Жертв нападений? Жертв домашнего насилия?

Ее челюсть сжимается. Она сглатывает. Ее голос становится тише.

— Ты тоже знаешь ответ на этот вопрос.

— А сколько мужчин, надругавшихся над всеми этими женщинами, понесли заслуженное наказание?

— Несколько.

— Слишком мало. Большинство из них ходят пешком, и жестокость усиливается, пока кто-нибудь не умрет.

В ее глазах вспыхивает гнев, а голос повышается.

— И что? Ты какой-то мститель-миллиардер, который днем подсчитывает цифры, а ночью борется с преступностью?

— Я не борюсь с преступностью. Я решаю проблемы.

Челси вскидывает руки вверх.

— О, ради Бога, это просто смешно. — Она поворачивается к Эмилиано. — Ты слушаешь этого сумасшедшего?

Он поворачивается в кресле и смотрит на нее, задумчиво перебирая в пальцах свое золотое распятие.

— Не все, кто совершает плохие поступки, выглядят как плохие люди. Так же, как и не все, кто хорошо выглядит, являются хорошими. Нет ничего черного или белого. Весь мир — это лишь оттенки серого, mami. Мы все в этом спектре.

Она резко отвечает: — Отлично. С одной стороны у меня чокнутый богач, а с другой — философ-гангстер.

— Бывший гангстер. Но посмотри, например, на себя. Ты очень милая, как кукла Барби, красивая улыбка и идеальные волосы. Но у тебя есть когти, не так ли? Под всей этой красотой скрывается дикая зверюшка, которая перережет горло человеку за то, что он обидел ее подругу, и будет прекрасно спать по ночам.

Челси медленно поворачивается и смотрит на Шэй. На ее лице появляется странное выражение.

— Возможно, я буду спать плохо. Но я буду спать.

Звонит мобильный Эмилиано. Он отвечает на звонок, слушает, затем отключается.

— Док здесь. Прислать его?

Мы с Челси смотрим друг на друга.

— Это зависит от тебя.

— Если я откажусь?

— Мы отвезем ее в больницу.

Она долго смотрит на меня, потом выдыхает и кивает.

— Хорошо, босс. Мы сделаем все по-твоему. Но если ее состояние ухудшится, она сразу отправится в скорую.

— Согласен.

Сидя рядом с Шэй на диване, Челси осторожно поглаживает ее руку. Я прошу Эмилиано привести доктора. Он выходит из кабинета, закрывая за собой дверь.

Не отрывая глаз от Шэй, Челси говорит низким голосом.

— Однажды у моей младШэй сестры был такой Дилан. В колледже. Мистер Популярность, все считали его таким замечательным. — Она делает паузу, чтобы смахнуть прядь волос с бледной щеки Шэй. — Но у нее не было такого человека, как ты, чтобы присмотреть за ней. Она проснулась на следующее утро вся в крови, в синяках и лишь смутно помнила, что было накануне. Слава Богу, она не могла вспомнить все. В том состоянии, в котором она была, он жестоко обращался с ней так, как она не хотела знать.

Ее голос понизился еще больше.

— Конечно, никто не верил, что это было не по согласию. Она была книжной девочкой-стипендиаткой. Он был звездным спортсменом. Ему бы и в голову не пришло навязываться кому-то вроде нее, верно? Он мог выбирать из множества девушек. Но дело в том, что таким парням, как он и Дилан, не нравится выбирать. Им нравится принуждать. Они не дают выбора, они отнимают его и получают от этого удовольствие. Так что, что бы ты ни планировал сделать с этим куском дерьма Диланом...

Челси поворачивается и смотрит на меня. В ее глазах блестят непролитые слезы.

— Сделай так, чтобы ему было больно.

— Обязательно. Обещаю.

— Хорошо.

Через некоторое время я спрашиваю: — Как сейчас твоя сестра? Она полностью выздоровела?

— Эшли покончила с собой в годовщину нападения.

— О, черт. Мне так жаль.

— Мне тоже. Ей было восемнадцать лет. Еще ребенок. Он украл ее невинность, он украл ее репутацию, а потом он украл всю ее жизнь. Все ее будущее. И он ушел от наказания. Теперь он женат. У него две дочки.

Она снова поворачивается к Шэй. Берет ее ослабевшую руку и нежно сжимает. Ее голос твердеет.

— Я подожду, пока они вырастут, чтобы навестить их.

Молча, настороженно и трогательно, я остаюсь до прихода врача, который говорит, что Шэй поправится через несколько часов.

Затем я возвращаюсь в офис, чтобы найти адрес Дилана.