Русалочьи сказки

Глава 41 И прощальная

Наконец-то я поняла выражение «на седьмом небе от счастья». Что-то невероятное происходило со мной. Когда самолет, разогнавшись, оторвался от земли, меня вжало в кресло, и я стиснула руку Сергея. Он только посмеивался. Я сидела у иллюминатора, и с восторгом наблюдала, как земля отдаляется, и наш заснеженный город становится будто втиснутым в новогодний шарик. Я прилипла к стеклу и жадно впитывала это незнакомое, волнующее чувство полета.

Мы врезались в полосу облаков, как в сахарную вату. Уши заложило, за окошком пластами стелилась туманная дымка. И вдруг, как дельфин выпрыгивает из воды, самолёт вынырнул, туман остался внизу, а вокруг открылся бесконечный простор, и на горизонте — заходящее розовое солнце. Я ахнула. Это было так красиво, что слезы набежали на глаза. Потрясающий пейзаж, когда половина неба уже темнеет, и видны звезды, как блестящие пуговки, а с другой стороны еще видно краешек пытающего светила.

Атмосфера захватила всех. Стояла тишина, все сидели парами, шептались, или обнимались, или дремали — но в целом было так хорошо, так сказочно, и не верилось, что взаправду.

Я положила голову на плечо Сергея. Стюардессы стали разносить напитки и закуски. Мы взяли себе, он коньяк, я шампанское. Как-то невзначай зашел разговор про Юльку, она, кстати, спала, свернувшись, как котенок, на кресле.

— Почему раньше не рассказал про нее?

Он помялся.

— Разговор, в общем-то, неприятный. Я очень плохо поступил с ней…

Я молчала, давая ему собраться с мыслями.

— В общем, что. Женился я рано, сразу после института, думал, что по большой любви. Я любил, ну а она… Позволяла себя любить, в общем. И я старался, изо всех сил. Надо же было обживаться. Лез во все горячие точки, уезжал в командировки, дома был неделю из месяца. Думал, сейчас построю прочный фундамент, встану на ноги, и заживём. Зарабатывал неплохо, ни в чем не отказывал. К тому же вот дочка появилась. Но однажды приехал, и как в плохом кино, застал с любовником. На этом наша семейная жизнь и закончилась. Обиделся я сильно. Взял только самое необходимое и уехал надолго. Она написала, что подала на развод. Я не ответил. Нас развели. Дочка осталась с ней, как я думал. Потом узнал, что она уехала за границу, вышла замуж. И долгое время я даже не знал, что с Юлькой. Думал, что она тоже в штатах, как мать. А тут она нарисовалась сама. Оказывается, мать и ее бросила, оставила на бабку старую, и свалила.

Его руки сжались в кулаки. Но быстро успокоился, продолжил.

— Понимаешь? Виноват я перед ней, сильно. Потому не проси, не отлучу ее от себя. Если она тебе мешает…

— Дурной, что ли? — обиделась я. — Да теперь сделаю все, чтобы ей с нами хорошо было! Бедная малышка, досталось ей. Даже не думай, лишь бы только я ей не стала лишней.

— Не думаю, — шепнул он, целуя меня в висок. — Ты чудесная. Я таких не встречал никогда. Добрая, умная, сексуальная…

Он опустил руку на мое колено.

— Может, пойдем в туалет вместе?

— Ты что! — опешила я. — Ладно бы, все незнакомые были! А то на глазах у друзей и родных опозориться — это даже для меня слишком!

— Резонно, — согласился он. — Но идея хорошая, надо запомнить. Еще слетаем куда-нибудь вдвоем.

— Втроем! — строго сказала я. — Я теперь Юльку одну не оставлю.

Он просто поцеловал меня вместо ответа.

Лететь было недолго, вскоре внизу блеснуло море, я снова прилипла к окошку и жадно любовалась. Сочи как рассыпанные на берегу блестящие бусы, заиграл огнями. И чем ближе, тем красивее было, горы, покрытые снежными шапками, а в городе — зелень. Как в сказке!

Пилот сообщил, что мы готовимся к посадке. Намного волнительно стало, но Сергей крепко держал мою руку. Юлька проснулась, таращила сонные глазенки. Хотелось ее обнять, прижать к себе крепко. Как ни странно, мне было все равно, кто ее мать. Главное, она дочь моего любимого, его гены, его глаза, улыбка. Значит, я люблю ее, так же, как его. Я улыбнулась ей. Она мне.

Мы благополучно сели. Докучаев снова стал тамадой, и с шуточками-прибауточками проводил нас сначала до автобуса, а потом в аэропорт.

Что там началось! Мы оглохли и ослепли от великолепия, которое нас встретило! Нарядные девушки и парни в русских национальных костюмах с караваями в руках приветствовали всех, кланялись, улыбались во все тридцать два зуба. Конечно, Дед Мороз со Снегурочкой, музыканты со скрипками, тут же — горячие кавказские джигиты, танцующие лезгинку, и томные красавицы горянки с опущенными скромно ресницами, лебедушками плыли по залу, плавно перебирая руками. Дальше нас встретили уже цыганские танцы, с гитарами, взлетающими разноцветными юбками, звенящими монистами. Медведь тоже был, дрессированный, плясал с балалайкой в лапах.

Все это великолепие подхватило нас и понесло. Закружило, закрутило, заставило плясать с ними, хлопать, кричать от восторга. Я едва успела заметить, что на улице все в зелени, нет никакого снега, даже цветут кусты.

Нас погрузили в автобус, и также с песнями и танцами повезли. Я едва успевала смотреть на сам город. Божечки кошечки, как говаривала Лупита, куда же я попала! Алиса с ее зазеркальем нервно курит в сторонке. Какой-то бесконечный карнавал, салюты, фейерверки, море, красивейшие здания, украшенные праздничной иллюминацией, магазины, витрины, машины, в общем, голова кругом.

Наконец, автобус въехал в ворота, и после недолгого кружения остановился. Нас пригласили на выход.

Мы оказались на набережной, и буквально метрах в пятидесяти плескалось море. К нему вели мраморные ступени с мраморного же основания. Я, как зомби, пошла было туда, к своей мечте, потрогать эти шуршащие волны, убедиться, что все это правда.

Но нас окликнули. Обернувшись, я увидела, что мы стоим перед невероятным дворцом, к которому ведет мраморная же лестница. Дом высотой в четыре этажа, весь из стекла и камня, залитый огнями, обрамленный изысканными цветниками, и перед ним, кутаясь в шаль, стоит Маргарита. А за ней — Игорь.

Я побежала к ней, как к хорошей подруге, с которой давно не виделись. Даже не поняла, как пролетела лестницу, и с разбега обняла ее и заплакала. А она не отстранилась, тоже обняла.

— Привет! Я тоже скучала! — сказала она, и я горячо поцеловала ее прохладную щеку.

— Добро пожаловать ко мне в гости! — приветствовала она уже остальных.

И праздник вспыхнул с новой силой. Теперь уже внутри. Нас провели по просторным залам, где все дышало великолепием, дороговизной и стилем хозяйки. В одном из фойе нас встретили девушки-горничные, умело всех разобрали и развели по комнатам — отдохнуть и переодеться.

— Все, что необходимо, будет вам доставлено, нужно составить список и отдать мне, — вежливо сказала наша горничная. — Одежда есть в шкафах, посмотрите, что вам может подойти. А если есть какие-то особые пожелания — скажите мне, все устроим.

Да какие пожелания! Комната была как с картинки пинтереста, с камином, большой мягкой кроватью, зеркалом, столиком, цветами, креслами — в общем, голова закружилась.

Мы попросили дать нам полчаса на отдых, и горничная удалилась.

Я упала на кровать.

— Скажи мне, что это не сон, — простонала, гладя шелковое покрывало.

— Сам себе этот вопрос задаю, — буркнул Сергей, приземляясь рядом. — Я, конечно, хотел устроить тебе сказку, но на такое даже меня не хватило бы.

— Кстати, — я повернулась к нему. — Я даже не знаю, где ты работаешь.

— У меня есть небольшой охранный бизнес и консультирую военных, а так я военный пенсионер. Выслужил себе хорошее звание и пенсию, так что с голоду не умрем, не волнуйся.

— Я и не волнуюсь, — серьезно сказала я. — Я сейчас хорошо зарабатываю, ПалЮрич постарался. До пенсии еще далеко, но если что, могу печь пирожки и продавать у вокзала.

Он расхохотался.

Переодеваться мы не стали, платье у меня и так было нарядным, Сергей тоже прекрасно оделся, так что мы просто скинули верхнюю одежду и вышли ко всем. Горничная проводила нас в зал, где уже стояли накрытые столы. Там уже были почти все. Юлька пришла с Амалькой, Вэньминем, Антоном и Лупитой она к ним здорово привязалась. Их и посадили за один стол. А с нами за столик села Маргарита, еще какой-то мужчина, родители Лупиты.

Машки с Толиком и Таньки не было видно.

— Мария плохо себя чувствовала и я попросила своего врача ее осмотреть, — заметив, что я озираюсь, сказала Маргарита.

Я же, воспользовавшись моментом, спросила, что вообще, как произошло, что мы здесь.

— Удачное совпадение — пояснила она. — Как раз думала, что же делать с праздником, никакого настроения, и тут звонит Габи и спрашивает, нет ли у меня знакомых в ресторанном бизнесе, чтобы свадьбу не праздновать в вокзальном кафе.

Она рассмеялась.

— И мне пришла прекрасная идея, а не сделать ли себе подарок? Подарю себе свадьбу, новых друзей, гостей, тебя, — она взяла мою руку и сжала тихонько. — У нас ведь как-то не получилось пересечься после всего того…. Кстати, сочувствую насчет бывшего.

Я кивнула.

— Но я интересовалась твоими делами, — потягивая из бокала, продолжила она. — Рада за тебя, прекрасный мужчина.

Я улыбнулась.

— Спасибо, дорогая. Надеюсь, ты меня тоже порадуешь своими новостями?

Она пожала плечами.

— Ну, кое-что намечается, — и кивнула в сторону незнакомца за нашим столиком. — Правда, по-русски не понимает, бельгиец. Но живет в Монако. Зовет к себе.

— А ты?

— А я в Сибирь хочу, — задумчиво проговорила она. — Там, говорят, шаман есть…

Я расхохоталась, и она следом за мной. Бельгиец сидел улыбался, ничего не понимая.

Гостей собралось много, я даже не вдавалась, кто там есть кто. Однако, узнала несколько медийных персон. Маргарита встречала всех, как хозяйка, шустрые официанты резво всех рассаживали и предлагали угощение и выпивку. Играл живой оркестр, у сцены танцевали пары в бальных костюмах. На сцене и елка имелась, все как полагается. Маргарита, кстати, на мой взгляд выглядела превосходно. И без того симпатичная и харизматичная, сегодня она еще была роскошно одета в блестящее платье с глубоким декольте, умело подчеркнутое весьма недешевыми украшениями, красиво накрашена и уложена. На нас с Сергеем и Владимира с Габриэль гости смотрели почтительно, решив, что мы невозможные випы, раз сидим с хозяйкой. Таньки не было видно. Машка с Толиком пришли, сели неподалеку. Вид у обоих был удрученный. Она бледная, он тоже. Я забеспокоилась. Улучив момент, утащила ее в коридор и затормошила:

— Что такое? Что-то серьезное?!

— Да куда уж серьезнее, — всхлипнула она. — Беременная я.

Я охренела.

— Как?! Ты же не мож…

Она упала мне на грудь и разревелась.

Я гладила ее по спине, переваривая новость.

— Это точно?

Она закивала.

— От Толика?

Она подняла заплаканное лицо.

— Дура, что ли? От кого же еще?

— Так а что ревешь, дурища? — завопила я. — Радоваться надо! Счастье такое! Чудо! Поздравляю!

Она заулыбалась.

— Ну куда мне, в моем возрасте, ребенок?

— Ты чего? — опешила я. — Перегрелась? Или с похмелья? Может, тебя стукнуть?

Она вздохнула.

— Нет, вы решительно доведете меня до инфаркта обе. — зарычала я. — Учти, я крестная! Ничего знать не хочу, чтобы родила мне мальчишку!

Она снова расплакалась, но теперь, как мне показалось, от счастья.

Нас позвали в зал, и там уже все собрались, на сцене расположился ансамбль, музыканты приготовились к выступлению, и я узнала известного певца, на концерт которого мечтала попасть.

— Дорогие друзья! — начал он. — Сегодня мы празднуем не только Новый Год, но и бракосочетание близких друзей уважаемой Маргариты Николаевны!

Он захлопал, все присоединились.

— Давайте встретим их бурными аплодисментами!

Все принялись аплодировать, и на сцену из-за елки вышли Дед Мороз и Снегурочка. Я обомлела. Неужели эта дурища все-таки уговорила его переодеться?!

— Здравствуйте, здравствуйте, — пробасил Дед, и я успокоилась. Не они, слава Богу.

Пошла обычная праздничная программа, шуточки, сценки, а я слушала вполуха, переваривая новость. Вот это да! Машка станет мамой! Спустя столько лет бесплодных попыток, стольких врачей, лечений, слез и напрасных ожиданий! И вот теперь, когда уже успокоились…

Я мысленно помолилась и поблагодарила Бога за все. Мне нечего больше было желать. Сергей не понимал, почему я сижу, глотая слезы. Я улыбнулась ему, виновато пожала плечами.

Тут заиграл марш Мендельсона, и в зал вошли, держась за руки, Танька с Павлом.

Боже, какие же они были красивые! На Татьяне было невероятное воздушное платье, высокую прическу венчала диадема, по полу стелился кружевной шлейф. Сама она сияла, такой невероятной красоткой я ее еще не видела. Павел не сводил с нее влюбленных глаз. Они были счастливы, это было видно.

Не в силах больше терпеть, я выскользнула из зала, побежала по коридорам, туда, где открывался выход на набережную. Благо, удалось найти дверь, и я сбежала по ступенькам вниз, до самого пляжа. Отбежала, насколько смогла, села, обхватив колени руками и от души разревелась.

Волны накатывали с тихим шуршанием, музыка из дома доносилась фоном, над морем стояла высокая яркая луна, простелив серебряную дорожку.

— Спасибо, — шепнула я морю или Луне, или кому-то еще. — Спасибо.