Счастливы вместе

Глава 1

За окном назревает глубокая осень. Слезливый ноябрь. А внутри моего кабинета тепло и уютно. И круглый год зелено! Притащила из дома цветы, а они разрослись, забросали плетьми весь стеллаж. Словно в джунглях сижу, а не в гинекологии! Я — врач-гинеколог со стажем. Вообще, акушер-гинеколог. Но меня зовут акушерствовать только в серьёзных случаях, когда плод не рождается сам. Благо, таких случаев на моём веку было не так уж и много. Ведь не одна я здесь — доктор. В нашей клинике несколько очень ответственных докторов, в том числе и мужского пола. Один из которых — мой брат.

Эту клинику, ещё много лет назад, когда нас с брательником не было в планах, основал наш дедуля. Отец перенял от него управление, когда окончил медицинский ВУЗ. А теперь «ЦПСиР им. Бузыкина» возглавляет Бузыкин младший. Для меня он — Володька! Для других — Владимир Валентинович. Ему всего тридцать семь. И он младше меня на три года. Но иногда мне всерьёз кажется, что это он — старший брат, а я — младшая.

Свою работу я очень люблю. Уже сбилась со счёта, сколько рожениц видела, скольких лечила, скольким внушала, что роды — это не больно. Ага, как бы ни так! Сама я рожала уже дважды. Старшему, Севке, этой осенью было семнадцать. А Сонечке, младшенькой в марте будет четырнадцать. Обоих рожала в стенах нашей клиники. Севку — сама, а вот Соня у нас «выходить» не хотела. Пришлось стимулировать. Помню, боялась! Рыдала. Тогда ещё папа был здесь. Он собрал всех врачей отделения возле меня. Пригрозил всех уволить, если что-то пойдёт не так. А я так хотела, чтоб Ромик пришёл…

Помню, как он убеждал, что «партнёрские роды» — это за гранью его понимания. Что он будет рядом… ментально. Что будет сидеть за дверьми. А потом оказалось, он был на работе. Так случилось! Он просто не знал, что меня увезли. Точнее, что меня увели, прямо из кабинета, в рабочее время. Из молодого врача, коим была на тот момент, я превратилась в пациентку. Так что, в стенах этой клиники вся моя жизнь.

Слышу стук. Отвечаю:

— Войдите! — поправляю халат.

В дверях появляется девушка. Темноволосая, юная. Несмотря на погоду, одета довольно легко. Короткое платье, колготки ДЕН двадцать. Про себя усмехаюсь: «Придатки застудишь, дурында! А тебе ведь ещё рожать».

— Здравствуйте, — кивает.

Я отвечаю:

— Садитесь.

Она занимает небольшой стульчик возле стола. Я сожалею, что нет медсестры. Сегодня одна, без поддержки! И целая стопочка карт с именами, по левую руку. Беру её паспорт. Намётанным глазом уже замечаю: на ней нет кольца. Навряд ли первичный визит. Скорее всего, уже не девственница! Заметно по косвенным признакам. К примеру, походка, округлость фигуры и взгляд.

«О, да ты далеко не девственница, милая», — я изучаю анализы.

— Впервые у нас? — уточняю, желая начать разговор.

Пациентка смущается. Немудрено! Девять с половиной недель. А колечка-то нет! Вероятность, что папа ребёночка в курсе тает с каждой секундой. Стоит взглянуть на то, как она теребит край вязаной юбочки, и сразу становится ясно — одна.

— Да, — отзывается коротко, — Мне вашу клинику порекомендовали. И вас персонально.

— Да что вы? — киваю, — Приятно услышать! Могу вас заверить, что выбор вы сделали правильный. Ведь вы же решили рожать?

Она смотрит, но быстро отводит глаза:

— Я ещё не решила.

«Ну, вот», — я гашу раздражение, — «Снова здорово!». Очередная «безмуженка», как называет таких моя подруга Алёнка. Она принимает в конце коридора. Вот у кого не забалуешь! Прямолинейна, как рельса. Правду-матку рубит с плеча. Я не умею так. Я — деликатная.

— Первый аборт, — я вздыхаю, — Ведь вы нерожавшая?

— Нет, — подтверждает она.

«А глаза-то какие красивые», — непреднамеренно залюбовавшись, я вызываю волну покраснения юных, нетронутых возрастом, щёк.

— Ещё чуть-чуть, и малыш начнёт проявлять себя, двигаться. К настоящему моменту у него уже сформированы пальчики рук и ног, — говорю.

Вижу, ресницы дрожат. Она вот-вот заплачет. Нужно дожать! Убедить. Ведь задача моя — спасти жизнь, пускай даже ещё не рождённого чада.

— Родители есть? — уточняю я.

— Мама, — сглотнув, отвечает она.

Я смотрю на её медицинскую карту. Кривицына Зоя, всего двадцать три года от роду. А на вид и не скажешь! Лет двадцать, не больше.

— Ну, вот! Она знает? — мой голос не докторский, нет. Доверительный, мягкий.

Я как гипнотик, пытаюсь её заболтать. Увести от губительной мысли. Ведь я не могу запретить! Вот решит она сделать аборт, я обязана дать ей подумать, а после — направить к другому врачу.

В нашей клинике, как это ни странно звучит, жизнь не только дают, но и отнимают. Ненавижу аборты! Сама бы я никогда… Ни себе, ни другим! Но — их право.

— Не знает, — кусает девчонка губу. Та становится алой.

На ней нет косметики, только природная яркость. Брови тёмные, глаза цвета жжёного миндаля.

«Красивый ребёнок получится», — думаю. И тут же пытаюсь представить, каким мог быть папа. Такая кому попало не даст! Хотя… Могли изнасиловать. Отморозков хватает! В подобных случаях даже я не спешу отговаривать делать аборт.

— Ну, а контакт был по обоюдному согласию? — на правах «дамы с опытом», тороплюсь уточнить.

— Что? — поднимает глаза.

— Не насилие? — формулирую я.

Она удивляется:

— Нет! Что вы? Мы любим друг друга.

— Ну, тем более! — я выдыхаю, — Так что надо рожать.

— Всё не так просто, — мотает она головой, отчего шоколадные пряди спадают на лоб. Она убирает их за уши.

— А просто никогда не бывает, — я пишу в её карточке дату, анамнез, диагноз. Беременна. Что тут сказать…

— Он женат, — усмехается Зоя. И этот короткий, но горестный смех, вынуждает меня прекратить выводить закорючки на плотной бумаге.

Я смотрю на неё, но уже другим взглядом. Кто бы мог думать? Такой ангелочек на вид. Неприступная, скромная, юная! Вот такие и пудрят мозги нашим глупым мужьям. И в груди нарастает болезненный спазм. Я его прогоняю, сглотнув.

— Ну, ребёнок не виноват, — я беру себя в руки, продолжаю писать, — Он в любом случае заслуживает право на жизнь. Я выпишу вам направление на анализы. Необходимо сделать биохимию крови, коагулограмму, ЭКГ обязательно, сдать мазок…

— Он говорил мне, что вы — левша, — обрывает мой перечень голос. Вроде бы даже и нет в нём той девочки, что каких-нибудь пару мгновений назад не хотела рожать…

Мне приходится взять себя в руки, взглянуть на неё. Ожидая увидеть другую, я даже слегка удивляюсь, что на стульчике та же Кривицына Зоя. Вот только глаза смотрят как-то иначе! Уверенно, что ли? Надменно.

— Да, я левша, — я смотрю на свою левую руку, которой обычно пишу.

В детстве родители даже пытались заставить меня писать правой. Но я всё равно не привыкла! Могу иногда, в порядке исключения.

— А ещё он сказал, что вы — добрая, — хмыкает Зоя.

Опять опускает глаза. Из своей трикотажной юбчонки она умудрилась достать одну длинную нитку. И теперь теребит её, то скатывая в комочек, то вновь расправляя.

«Вот же, гадёныш», — про себя сокрушаюсь. Володька, брательник! Опять подослал ко мне кого-то из своих малолетних любовниц? От него постоянно приходят. Причём, сначала приходят они. А затем уже сам Володька звонит и канючит мне в трубку:

— Ритуль, ну войди в положение!

Он у нас, хоть и весит под сто килограмм, ещё тот ловелас! Не женат. Но кольцо надевает по случаю. Если ему пациентка не нравится, может специально надеть. Если нравится, снимет, отправит за ширму, потрёт друг о друга ладошки, и…

— Я жду ребёнка, — опять оживляется Зоя.

— Я это уже поняла, — тороплюсь я сказать.

Вот влетит ему, честное слово! Знает, что я не смогу убедить их не делать аборт. Но отправляет ко мне, как к последней инстанции. Сколько таких «самородков» Бузыкиных ходит по миру? Представить боюсь. И врач ведь! А в нужный момент верхний мозг отключается, нижний берёт управление телом под сто килограмм. А потом… вот такое.

Она произвольно роняет:

— От вашего мужа.

И фраза стирает с лица моего все эмоции, кроме одной. Удивление. Верно, ослышалась?

— Что? — говорю я излишне спокойно.

Но Зоя молчит. Помогает понять — не ослышалась. Смотрит туда, где на палец намотана ниточка.

— Значит, я не ослышалась? — ощущаю я собственный голос. Как вибрации в теле. Как будто не я говорю.

— Нет, — подтверждает она, — Не ослышались. Я от Ромы беременна.

Рома. Роман. Мой роман. Мой супруг. Рома Окунев. Это о нём идёт речь? Или она кабинет перепутала?

— Вы так уверены в этом? — в моём тоне сквозит очевидный намёк: «Ты уверена в том, чей ребёнок? Да мало ли чей? Да мало ли, с кем ты спала, малолетняя дрянь! Прошмандовка. Кривицына Зоя».

Зоя кивает:

— Я абсолютно уверена, — как будто услышав мой гневный посыл, добавляет, — Я больше ни с кем не спала.

«Не спала, значит», — мысли бурлят, кровь кипит. Ощущаю, как пот липким слоем покрывает меня под одеждой. Охота окно открыть, несмотря на холодный ноябрь. Раздеться. Голова идёт кругом. Колени безвольно слабеют. Кажется, встань я сейчас — упаду…

— Чудесно! Вы спали с человеком, зная, что он женат, — я смотрю на её разноцветные ногти. Красный, синий, зелёный. Выглядит так, точно она не могла решить — какой цвет предпочесть…

Зоя сжимает край юбочки:

— Бывают обстоятельства непреодолимой силы. Когда нет выхода, кроме как…

— Кроме как, сделать аборт, — говорю я со вздохом.

— Аборт? — поднимает глаза на меня. В них читается лёгкий испуг, — А разве доктор не должен меня убеждать сохранить жизнь ребёнку?

«На больную мозоль давит, дрянь», — про себя раздражаюсь, — «Скажи мне ещё про пресловутую клятву Гиппократа».

Я сжимаю нагретую пальцами ручку. Перевожу на мерзавку тяжёлый, исполненный ярости, взгляд:

— Бывают обстоятельства непреодолимой силы, — повторяю её же слова.

Усмехается. Этот смешок, он едва ощутим. Но отчётливо бьёт по живому. Окунев, падла! Вот был бы ты здесь… Ну, я бы тебе и устроила.

— Я подумала, — решительно вскинувшись, произносит она, — Я буду рожать.

— Что ж, — отвечаю я, — Ваше право. Вот только, боюсь, что ребёнку придётся расти без отца.

«Я ли это говорю?», — потрясённо, я слушаю собственный голос. Спокойный, как будто скала! А внутри всё бушует. Да так, что рука с ручкой мелко дрожит. Да была б моя воля, я бы её заколола. Прям тут! Этой ручкой…

— У моего ребёнка будет отец, — отвечает она, — Самый лучший.

— Хорошая мысль! — усмехаюсь приветливо, — С этим вам лучше поторопиться. Мужчины такие наивные. Влюбится, будет чужого растить, сам не зная об этом.

По личику Зои скользит незаметная тень. Я решаю добить:

— Если вы рассчитываете на алименты, пожалуйста. Через тест ДНК. Вот только, признает ли Рома отцовство? Поверьте, милочка, у него и до вас, было много подобных нахлебниц! Все норовят влезть в карман.

— Он обещал развестись, — практически шепчет она. И бледнеет. Вот-вот потеряет сознание…

— Эй, ты чего? — я тянусь к ней, трясу за рукав, — Ты не вздумай мне тут, поняла?

Зоя дышит натужно, откинувшись на спинку. И губы бледнеют, и руки дрожат. Я, быстро вынув из ящичка ватку, макаю её в нашатырь.

— Вот, держи! — тычу в нос.

Зоя кривится, кашляет.

— Всё? Оклемалась?

В глазах её слёзы. То ли с нашатырём переборщила, то ли с нажимом…

— Простите меня, Маргарита, — роняет на всхлипе.

«Только этого мне не хватало», — рычу про себя. Позвонить ему прямо сейчас? И дать трубочку ей. Только вдруг… потеряет сознание?

— Послушайте, Зоя, — смотрю на часы, — У меня перерыв через пятнадцать минут. Здесь за углом неплохое кафе, «Базилик» называется. Вам не мешало бы перекусить! И обсудим наше… недоразумение. Вы мне расскажите, как было дело. Вместе примем решение, да?

Я, почти по-матерински заботливо, трогаю хрупкую девичью руку. Она удивлённо кивает:

— Спасибо.

— Ну, вот, — улыбаюсь, — Идите туда. Я сейчас подойду. Вы пока что меню посмотрите. Берите всё на свой вкус, я плачу, — поднимаюсь я из-за стола, на ходу принимаюсь расстёгивать пуговки на униформе.

— Хо-рошо, — Зоя тоже встаёт. И, одёрнув короткую юбочку, устремляется в сторону двери, — Тогда я… пойду?

— Вы идите, идите, — киваю я одобрительно.

И лишь когда дверь закрывается, трогаю лоб. Он весь в мокрой испарине. Так и простудиться недолго! Вытираю салфеткой подмышки и шею. Всё потное. Так перенервничать! В пору самой нюхать свой нашатырь.

К слову, нюхаю. Вынимаю из ящичка спящий гаджет. Нахожу переписку с Романом. Пишу ему:

«Милый, ты занят? Подъедь в «Базилик»! Это срочно!».

Он отвечает секунд через тридцать:

«Ты беременна? (смайлик)».

«Не я», — порываюсь ответить ему. Но решаю пока не вводить в заблуждение. Он сам должен узнать. Я устрою им очную ставку! Я хоть и врач, но сериалы смотрю регулярно.

«Скажешь тоже (смайлик). У меня обнаружили рак», — пишу, а сама держу пальцы крестиком.

Окунев тут же звонит. Беру трубку, и слышу тревожное:

— Что? Это правда, Марго?

— Пошутила, — вздыхаю.

— Ты дура совсем, или как? — удивляется он.

— У меня для тебя есть сюрприз, — говорю, — Приезжай!

Он вздыхает на том конце провода. Знаю — не смог, так бы сразу сказал! Значит, может:

— Окей. Через полчаса буду.

Я одобряю указанный срок. Нам с Зоей хватит полчасика, чтобы узнать друг друга получше. Пока мой родной, обожаемый муж, словно Бэтмен, спешит к нам на помощь.