Секрет дьявола

ГЛАВА 29

ДЖОЭЛЛЬ

Как только моя рука нажимает на ручку двери, мое горло смыкается, сжимаясь с каждым ударом пульса, страх так сильно бьет в горле, что я почти бегу обратно в объятия Энцо.

Вздрогнув от долгого, напряженного вдоха, я дергаю дверь. Громкий визг, когда она распахивается, ползет по моим рукам, усеивая кожу ужасом.

Я на цыпочках вхожу в холодную, затемненную комнату. Даже сквозь толстовку и футболку волосы на руках встают дыбом, щиплют кожу.

Мое дыхание громче, чем осторожные шаги, которые я делаю, пока продолжаю идти внутрь, оглядываясь по сторонам в пятне света, проникающего слева от меня. Здесь нет ни одного человека.

Ублюдок, должно быть, думал, что я не приду, раз Робби в безопасности. Мой желудок сводит от разочарования, но и от облегчения.

Я не хочу умирать. Я не хочу оставлять Робби или человека, которого люблю. Я только что вернула Эллиота. Как я могла отказаться от всего этого?

Но когда я начинаю возвращаться к двери, тишину разрывает оглушительный скрип. Внезапно вся комната вспыхивает ярким светом, словно солнце, восставшее от вечного сна, жжет мне глаза.

Я прячу взгляд за рукой, медленно привыкая к яркости, мое тело пробирает дрожь, когда я понимаю, что человек, которого я презираю, все-таки здесь.

— Я не думал, что ты придешь, — говорит этот голос, которому всегда удавалось наполнить мою кровь презрением. — Я недооценил, насколько ты глупа.

Я опускаю руку, мой взгляд сужается на невысокого мужчину, который потратил годы, мучая меня, его макушка теперь лысая, по бокам посыпаны крошечные седые пряди.

Но он не один. Здесь по меньшей мере дюжина мужчин, включая того, кого искал Энцо. Адвокат Бьянки, Джои Руссо, рядом с ним, одетый в темно-синий костюм, как будто он направляется в зал суда сразу после того, как закончит здесь. Он просто больной, извращенный человек. Его рука скользит по его густым черным волосам, стороны его глубоких карих глаз полны морщин, когда он ухмыляется, вероятно, представляя, как он делает то, что делал со мной при каждом удобном случае.

Их аппетиты столь же развратны, как и они сами, но, глядя на Джои, этого не скажешь. Он выглядит собранным, даже привлекательным, гораздо лучше, чем его кузен Карлито. Но это мало что значит. У меня от него мурашки по коже.

Я никогда не рассказывала Энцо, что он со мной делал — нож, которым он протыкал мои бедра, когда насиловал меня. Кровь. Он наслаждается ею. Особенно ему нравится, когда мы кричим. Поэтому я перестала кричать. Я делала все, что могла, чтобы продолжать бороться единственным способом, который у меня остался.

Энцо разорвет его на части, если узнает, но я достаточно мучила его подробностями того, через что мне пришлось пройти. Джои умрет сегодня. Я знаю, что умрет. И этого будет достаточно.

— Я здесь ради Кайлы и Элси. Я знаю, что они здесь. Позовите их.

Агнело усмехается, когда его люди образуют полукруг позади Джои и него.

— Ты думаешь, что предъявляешь здесь требования, маленькая девочка? — Его верхняя губа кривится в садистском оскале, его ноги толкают меня, и я бессознательно отступаю на шаг. — Где твой парень и его стая щенков? Не могу поверить, что он позволил тебе прийти сюда одной.

Уголок моего рта приподнимается в дразнящей улыбке, когда я тянусь под рубашку.

— Уже раздевается для нас, мальчики. — Агнело скалится со зловещей усмешкой, и все мужчины присоединяются к нему. — У нас будет шоу.

Но я не обращаю на них внимания, отрывая проволоку, которой был примотан к животу. Это заставляет их всех хоть раз заткнуться.

Я топаю по проволоке, зная, что Энцо, вероятно, понял, что я делаю, так что пройдет совсем немного времени, и он ворвется сюда.

— Провод, да? Я должен был догадаться, — говорит он, его грудь поднимается с тяжелым, забавным вздохом. — Они здесь?

— Пока нет. Но скоро будут. Отдай мне Элси и Кайлу, и можешь идти, пока они не убили тебя и твоих людей.

Его парни разразились приступом смеха.

— Ты думаешь, я боюсь этих сопляков? Думаешь, ты сможешь заставить меня отдать их? — прорычал он, гнев кипел на каждой части его лица. — Разве ты не была довольна тем, что украла нашего сына? Захотелось побыть жадиной и вернуться за добавкой? Ты, тупая сука, никогда не научишься…

— Он не наш сын, — кричу я. — Он мой.

Из него вырывается усмешка.

— Вот тут ты ошибаешься. Ты забыла, как он был сделан, потому что я могу тебе напомнить. Прямо здесь.

Они все жестоко смеются, и у меня сводит живот, когда я вижу, как они издеваются надо мной. Волна этих воспоминаний захлестывает меня, пока мое сердце не сжимается слишком сильно.

— Ты можешь получить меня. В обмен на их свободу. Разве не этого ты всегда хотел? Чтобы я была…

Его пронзительный смех прерывает мои слова.

— Ты думаешь, что стоишь для меня так много? — Он переводит дыхание. — Ты ни черта не стоишь.

Это не работает. Что я наделала? Он собирается убить меня. Я умру, и мои друзья тоже.

— Ты не узнаешь это место, не так ли? — Его вопрос повис в воздухе, густой, как седая борода на его круглой челюсти. — Думаю, не узнаешь. Ты никогда не была здесь наверху. Большую часть времени ты проводила внизу, делая все, что я заставлял тебя делать.

Я задыхаюсь от того, что он признается.

Мы здесь. В клубе.

В месте, где зло родилось и живет бесконечно. Зло просочилось в его стены, оставив на них вечную метку.

— Ааа, наконец-то. Она осознает значение того, что все мы стоим здесь. — Он оглядывается, и сначала я не понимаю, почему, но по мере того, как все больше шагов раздается вперед, приглушенный плач наполняет комнату, страх охватывает меня.

Кто это?

Но мой вопрос не заставил себя долго ждать. Когда мужчины расходятся, к Агнело подходит еще один, и он не один. В его объятиях — Кайла, или то, что я узнаю в ней.

Ее прямые каштановые волосы теперь в лохмотьях, как и все остальное. Изгибы ее тела в основном исчезли, но мое внимание привлекает большой красный след на ее опухшей щеке, веки опухли от слез.

— Что вы, засранцы, с ней сделали?

— Все, что, черт возьми, хотели. — усмехается Агнело. — Как я всегда и делаю.

— Все в порядке, Кайла. — Я смотрю на нее, забыв обо всех. — Я вытащу тебя из этого.

Ее подбородок дрожит, по лицу текут слезы, она хнычет, но ее глаза не отрываются от моих. Умоляющие. Потерянные.

— Заткнись, блять! — Мужчина, который все еще держит ее в руках, резко дергает ее.

— Не трогай ее, блять!

— Или что? — спрашивает Агнело.

— Я убью тебя, — прошипела я сквозь стиснутые зубы.

— Чертовски очаровательна. Правда, парни? — Его усмешка искажается злобой, поднимающейся из его души.

— Где Элси? Что ты с ней сделал?

— Я понятия не имею. — Он пожимает плечами. — Маленькая сучка сбежала, а эта — он показывает большим пальцем на Кайлу — все еще ни хрена мне не говорит. Я пытался, много раз. Поверь мне. — Он подходит к Кайле и проводит своей отвратительной рукой между ее грудей. — Не так ли, куколка?

Она отшатнулась, захрипела, когда его рука опустилась.

— Все, что эта сказала мне, это то, что твоя маленькая подруга ушла, оставив ее здесь одну страдать. Ну и девчонка, да?

Элси никогда бы не бросила Кайлу. Это бессмысленно. Если бы она убежала, она бы забрала Кайлу с собой. Если Элси все еще на свободе, почему она ни с кем не связывалась?

Энцо и его братья искали обеих девочек. От них не осталось и следа. Должно быть, с ней что-то случилось, возможно, что-то еще хуже, чем это. Я не успокоюсь, пока не получу ответы. Не в правилах Агнело лгать.

— Возможно, она где-то мертва, — добавляет он. — Хорошее, блять, избавление. Теперь я буду смотреть, как ты, твоя подруга и все остальные, запертые внизу, сгорят заживо. Это место мне больше не нужно. Я найду другое. Я найду больше людей. И на этот раз, боюсь, ты к нам не присоединишься.

— Что? Нет! Ты должен отпустить детей. Они всего лишь малыши! Ты не можешь их убить! — Мой голос прорезается рыданиями, я представляю, что там мой Робби. — Пожалуйста, — умоляю я, подходя ближе. — Просто возьми меня. Убей меня. Делай все, что хочешь. Отпусти остальных.

Люди Агнело уже могли устроить пожар внизу. Я должна что-то сделать, чтобы спасти их всех. Я не могу позволить никому из них умереть. Лучше бы я не рвала этот чертов провод, чтобы Энцо мог прийти и спасти их.

— Ты не стоишь всего этого. — Агнело хмыкает. — Я жалею только о том, что Робби тоже здесь нет. Но я найду его и покончу с ним, как с его шлюхой-матерью.

Моя рука пробирается под толстовку, ладонь обхватывает рукоятку пистолета.

— Ты, сукин б… — Я так и не закончила фразу. Вокруг нас бьется стекло, разбиваются окна, мой мир разрывается от выстрелов, когда я бегу, чтобы спрятаться за большим ящиком.

Энцо и еще несколько их людей налетают снаружи, их оружие пылает, они убивают одного за другим людей Бьянки, прежде чем те успевают прицелиться.

Данте бьет одного по лицу, затем всаживает пулю ему в грудь, а Дом убивает еще одного. Я оглядываюсь назад, всего на пару ярдов, и вижу, что Эллиот стреляет в человека впереди, одновременно отбиваясь от кого-то еще. Он не замечает, как на него быстро надвигается другой, пистолет направлен в спину моего брата. Прежде чем я успеваю сообразить, что делаю, пистолет оказывается у меня в руке, и я нажимаю на курок.

Глаза Эллиота падают на меня, и он произносит слова благодарности, прежде чем прикончить его. Я понятия не имею, куда я в него попала. Я просто надеюсь, что это было хорошее место.

Мое сердце колотится в грудной клетке, как будто готово выскочить прямо из меня.

Я действительно в кого-то стреляла.

Кайла. Боже мой. Где она?

Мой взгляд метался по комнате, надеясь найти ее среди хаоса. Сначала я не нахожу, но потом вижу ее. Агнело тащит ее прочь, его предплечье зажимает ей шею, пока она пытается отбиться от него.

Держа оружие в руке, я не обращаю внимания на всех остальных, заглушая буйство, сосредоточившись на своей подруге и человеке, который считает себя непобедимым. Пришло время покончить с ним раз и навсегда. Он не замечает моего приближения, ни сначала, ни потом, пока я не подхожу достаточно близко, чтобы убить его.

Его губы подрагивают в зловещем обещании, когда он поднимает руку с зажатым в ней оружием. Он отдергивает ее понемногу, пытаясь убежать. Но я не позволю ему. Он не выйдет из этого живым.

Пристально глядя на подругу, я чертовски надеюсь, что она поймет невысказанные слова, наполняющие мои глаза.

С приоткрытыми губами, кивнув головой один раз, она кусает его предплечье и пригибается. Следующее, что я слышу, это хлопок моего оружия, пуля направлена ему в лоб.

ЭНЦО

Она думала, что может пожертвовать собой, а я не буду там, чтобы остановить это? Я поставил на складе жучок. Я не сказал ей, потому что у меня было предчувствие, что она выкинет какую-нибудь глупость вроде этой.

Она чертовски верна и самоотверженна. Ее храбрость — одна из тех вещей, которые я люблю в ней больше всего, но, черт возьми, если она думает, что я позволю ей отдать себя этому животному. Если кто и умирает сегодня, так это я. Я бы занял ее место без колебаний.

Что-то сильно врезается мне в затылок, когда я отбиваюсь от ублюдка. Резкий укол боли только заставляет гнев разгораться еще сильнее. Я бью парня впереди прямо в лицо, поворачиваюсь, чтобы найти того, кто ударил меня.

— Дерись со мной, киска, — усмехается он, нанося удар в челюсть, который я позволяю ему с ухмылкой, говорящей: — Ты только что полез не к тому человеку.

— Если ты настаиваешь, — пробормотала я перед выстрелом.

Он даже не заметил мой второй револьвер, спрятанный в кармане пиджака. Его руки зажимают дыру в животе, кровь вытекает наружу. Потрясенное выражение его лица только раздражает меня, поэтому я стреляю еще раз в его лоб, убивая его в мгновение ока.

Я отбиваюсь от каждого живого, дышащего человека из Палермо, мои братья и наши люди делают то же самое. Но моя цель — добраться до Джейд и увезти ее отсюда, пока она не стала жертвой.

Где она, блять, находится?

Дом схватил Джои Руссо, выбивая из него все дерьмо, пока подонок стонет от боли, трусит по земле, а потом получает сильный удар ногой в живот. Но Дом не останавливается, его ботинок давит ему на горло, пока он борется за воздух, его пальцы отчаянно царапаются.

Остальные мужчины все в нашей власти, их становится все больше, они прибывают из-под люка, который теперь открыт, место, где Бьянки прятали клуб.

Когда моя «девятка» впивается в лоб очередного мужчины, я краем глаза вижу Джейд, этот ублюдок направляет на нее свое оружие, но моя девочка, она тоже на него нацелилась.

— Не надо, Джейд! — кричу я, но в хаосе она меня не слышит. Я бегу по широкому пространству, отталкивая окружающих меня мужчин, чтобы добраться до нее, остановить ее, боясь, что его пуля войдет в нее раньше, чем ее пуля убьет его.

Выстрел.

Черт!

Я опоздал. Она стреляет, а я продолжаю бежать, кричать ее имя, боясь, что он убьет ее, но вместо того, чтобы выстрелить в ответ, Агнело только смеется.

Крик Джейд врезается в мое нутро, когда я наконец оказываюсь рядом с ней. Ее пуля совсем не задела Агнело. Вместо этого она попала в Кайлу.

Она падает на землю, когда он отпускает ее.

— Нет! — кричит Джейд, бросая пистолет и подбегая к подруге, из руки которой сочится кровь, Джейд быстро снимает толстовку и заматывает ею рану. — Я держу тебя, — говорит она со всхлипом. — Мы поедем в больницу, как только выберемся отсюда.

Агнело использует эту возможность, чтобы попытаться убежать, подняв пистолет в мою сторону, когда он делает шаг назад к двери, находящейся всего в футе от него. Он может вести себя круто, но он — трус. Он убегает, когда наступает настоящая беда, а мы как раз такие. Теперь он от нас не убежит. Не в этот раз.

Я настигаю его прежде, чем он успевает продвинуться еще на дюйм, быстро выбиваю оружие из его рук, наношу еще один удар ногой по лодыжкам, повалив его на пол.

— Наконец-то. — Моя нога приземляется на его круглый живот, я достаю пистолет из кармана и направляю его ему в грудь. — Я могу убить тебя.

Мой большой палец лежит на спусковом крючке, и, бросив последний взгляд, я начинаю нажимать на курок.

— Опусти оружие, — говорит мужчина позади меня. — Он мой. — Холодный металл того, что, как я знаю, является оружием, прижимается к моему затылку.

— Не, мужик. Ты, наверное, перепутал, — говорю я ему, поворачиваясь к тому, кто это, черт возьми, был, собираясь убить и его, если он не уберет пистолет от моего лица.

Он смотрит на меня, в его глазах застыла ярость, и я делаю то же самое. Но когда я смотрю на него, этого ребенка не старше меня, меня на мгновение охватывает осознание того, что я видел его раньше.

— Кто ты, черт возьми, такой? — Он игнорирует мой вопрос, его взгляд проносится мимо меня и теперь направлен на Агнело, который направляет на него оружие.

— Ах, вот он где, — насмехается Агнело. — Я искал тебя.

Мой пульс стучит в моей голове, эта беспокойная энергия шелестит в воздухе, проносясь надо мной.

— Ну, ты нашел меня, — спокойно говорит парень, хотя выражение его лица совсем не спокойное. — Теперь скажи мне, где она. Куда, черт возьми, ты ее отправил?

Я смотрю между ними, не зная, о ком они говорят, и одновременно пытаюсь определить местонахождение этого незнакомца, но не могу.

Откуда, черт возьми, я его знаю? Может быть, из одного из наших клубов?

— Ха-ха. — Агнело смеется, его брови вскидываются от удовольствия. — Ты никогда ее не найдешь. Глупый мальчишка. Я же говорил тебе, она никогда не будет твоей. Когда же ты наконец послушаешь?

В комнате воцарилась тишина, мои братья и Эллиот подошли ближе слева от меня, их шаги хрустят по стеклу.

Парень рычит, упираясь коленями в пол, приклад его девятки сильно врезается в висок Агнело.

— Она твоя гребаная дочь, и ты продал ее? Кому?

Дочь?

— Ты ищешь Аиду? — спрашиваю я парня, и это привлекает его внимание.

— Откуда, черт возьми, ты ее знаешь? Ты ее видел?

— Нет, парень, извини, но если тебе нужна помощь, я и мои братья можем помочь тебе найти ее.

Его челюсть скрежещет.

— Я работаю один. — Затем его взгляд возвращается к подонку.

— Это так прекрасно. Наконец-то воссоединились, а они даже не догадываются, — насмехается Агнело. — Жаль только, что мои братья уже не живы, чтобы увидеть это чудо.

У меня пересохло в горле.

— Что, черт возьми, происходит?

— Почему бы тебе не сказать им, кто ты? — Агнело смотрит на каждого из моих братьев.

Дом обходит вокруг парня, смотрит на него долгое, тихое мгновение, как будто в первый раз.

— Нет… — Дом резко вдыхает, качая головой. — Этого не может быть. — Его рука проводит по лицу. — Я видел, как ты…

Тяжелое, тонущее чувство врывается в мой желудок.

— Кто это, Дом? — спрашивает Данте, его тон пронизан той же тревогой.

— Разве ты не узнаешь своего собственного брата? — Агнело усмехается.

— Бр-брата? — шепчу я. Но когда я снова смотрю на него, действительно смотрю, в эти большие карие глаза… — Черт. — Я хватаюсь за волосы.

Данте стоит лицом к нему, Эллиот направляет пистолет на Агнело на случай, если он решит бежать.

— Маттео? — Потрясенный голос Дома заставляет нас всех замереть.

— Сюрприз! — хихикает Агнело.

Мой мир кружится, грудь пронзает иглами, когда мой разум пытается охватить то, что я никогда не считал возможным.

— Как ты мог оказаться здесь? Где ты был? — спрашивает Дом, слова падают неровно, не в силах отвести взгляд от нашего младшего брата.

— Он был со мной все это время, — перебивает Агнело. — Разве не так, малыш?

— Скажи мне, где она! — рычит он в ответ.

— Ты как маленький грустный щенок. — Выражение лица Агнело наполняется раздражением, он пытается сесть, но Эллиот толкает его обратно. — Она уже давно уехала. Возможно, в другой стране.

Маттео рычит, прижимая дуло своего оружия к собственному лбу.

— Удачи в поисках ее в одиночку, — бросил Агнело. — Но если ты хочешь спасти ее, тебе придется забрать меня отсюда, пока твои братья не уничтожили твои шансы добраться до нее вовремя.

— Маттео, пожалуйста, — практически умоляет Дом. — Позволь нам помочь тебе. Не слушай его, блять. Он только и делает, что врет.

— Черт возьми, Маттео. Мы твои братья. — Данте похлопывает его по плечу, но Маттео отпихивает его руку. — Мы поможем тебе найти ее.

— У меня нет братьев. — Он смотрит на нас, одного за другим. Его глаза раньше хранили тепло нашей матери, но сейчас они пустые, словно украденные, как и он сам. — Лучшее, что вы можете сделать, это забыть, что видели меня. Я мертв там, где вы меня и оставили.

Его оружие направлено на Эллиота.

— Скажи своему другу, чтобы двигался, — говорит он Дому. — Агнело идет со мной.

Дом дергает головой в сторону, и Эллиот отходит назад, позволяя Агнело подняться на ноги. Маттео обхватывает шею ублюдка, его оружие направлено на нас, и он начинает тащить старика к двери.

— Подожди! — кричу я. — Не уходи. Мы любим тебя, старик. Мы бы никогда не отказались найти тебя, если бы знали, что ты жив.

Он останавливается, его плечи покачиваются от тяжелого дыхания, его взгляд пронзает меня такой болезненной раной, что я почти падаю на колени. Если он был с ними все эти годы, кто знает, что они с ним сделали.

— Мне… мне жаль. — Дом ломается.

Взгляд измученного человека — вот что я нахожу в глазах Маттео, когда он смотрит на нас с облаком эмоций. На мгновение я думаю, что он действительно останется. Что он выберет нас.

Но вместо этого он выбегает за дверь, и мы теряем его во второй раз.