Сироткам в академии (не) место

Глава 21. Время все исправить

Альберт де Вуизар

Я смотрел на Алисию, сидевшую напротив, и видел, как она изо всех сил старается справиться с эмоциями, но получалось у неё плохо. Да и что вообще можно скрыть от менталиста? Её руки лежали на столе, сжаты в кулаки так, что костяшки побелели. Она упрямо отводила взгляд, стараясь не показывать свою уязвимость. Но я чувствовал всё — обиду, горечь, растерянность. После того, что она пережила, ей нужно было нечто большее, чем просто слова поддержки.

— Алисия, — начал я мягко, тщательно выбирая слова. — У меня есть идея, как всё исправить.

Она подняла на меня глаза — насторожённые, как у зверька, готового в любой момент броситься наутёк.

— Что ты задумал? — её голос звучал напряжённо, словно она заранее ожидала от меня чего-то неприятного.

— Мы идём в магазин, — сказал я так спокойно и уверенно, как только мог. — Ты выберешь всё, что захочешь. Одежду, обувь, аксессуары. Мы купим всё, что тебе нужно.

Её лицо застыло, а в глазах мелькнуло недоверие, смешанное с неприкрытым смущением.

— Альберт, это совсем не обязательно, — возразила она, голос стал твёрже. — У меня есть вещи. Они не новые, но я могу их починить. Более того, ты и так уже потратился достаточно, — её взгляд невольно скользнул по бардаку, оставленному Виолеттой.

Я наклонился ближе, удерживая её взгляд. Она не отвела глаза, но я видел, как её внутренний протест постепенно ломается.

— Ты заслуживаешь большего, Алисия, — твёрдо сказал я. — И не говори мне, что ты не хочешь. Ты должна чувствовать себя комфортно, уверенно. Тебе нужно новое начало.

Она прикусила губу, нервно теребя край своей рубашки, как будто пыталась найти в этом занятии опору.

— Но такие траты... и потом, все эти вещи… не выбрасывать же их в самом деле, — начала она, словно выискивая очередное оправдание, чтобы отказаться.

— Мы не будем ничего выбрасывать, — твёрдо сказал я, не отводя взгляда. — Мы отдадим их в твой дом сирот. Там они принесут пользу. Более того, мы купим ещё вещей для детей. Думаю, им это точно понравится. Что скажешь?

Её эмоции изменились. Я почувствовал, как сомнение уступает место благодарности, смешанной с лёгким удивлением, словно она не ожидала от меня такого предложения.

— Мы отдадим всё сиротам? — тихо переспросила она, и в её голосе послышалась хрупкая надежда.

Я кивнул, стараясь, чтобы мои слова звучали максимально искренне.

— Да. Никаких выброшенных вещей, никаких пустых трат. Всё, что мы сделаем, будет иметь значение.

Она посмотрела на меня, её глаза наполнились теплом, которое я видел впервые за всё время нашего знакомства. А затем, с лёгким кивком, она выдохнула, словно отпустила невидимую тяжесть.

— Ладно. Но только так. Мы помогаем сиротам, и ничего лишнего. Обещаешь?

— Обещаю, — улыбнулся я, хотя точно знал, что буду нарушать это обещание ради неё. — Тогда давай, собирайся. Магазин ждёт.

Она чуть улыбнулась, и я почувствовал, как в её душе впервые появилась крохотная искорка тепла. Для меня это значило больше, чем я мог бы признать вслух.

Мы вышли из её комнаты, и Алисия всё ещё казалась напряжённой. Её пальцы то и дело нервно теребили край рубашки, пока мы шли к экипажу.

— Ты ведь собираешься заставить меня купить больше, чем нужно, да? — осторожно спросила она, подняв на меня взгляд, когда мы уселись в экипаж.

— Конечно, — ответил я, не скрывая улыбки. — Это моя задача на сегодня. И не забывай, мы покупаем не только для тебя. Это наш общий вклад в помощь сиротам.

Она закатила глаза, но уголки её губ чуть приподнялись в лёгкой, почти незаметной улыбке.

Магазин был огромным, с роскошными витринами и сверкающими манекенами. Алисия остановилась на пороге, и я почувствовал, как её сомнения вспыхнули вновь. Она оглядывалась с осторожностью, словно опасалась, что любой её шаг может что-то испортить.

— Альберт, это слишком, — сказала она, бросив взгляд на манекен в платье, которое могло стоить, как её месячное содержание в приюте. — Зачем всё это?

— Затем, что я хочу, чтобы ты почувствовала себя особенной, — сказал я, кладя руку ей на плечо. — И потому что дети в приюте тоже заслуживают лучшего. Это не только для тебя. Мы с тобой вместе делаем хорошее дело.

Она хотела возразить, но я мягко подтолкнул её вперёд.

— Просто доверься мне. Мы выберем вещи для всех, кого ты захочешь. Но начнём с тебя.

Ассистенты тут же попытались подойти к нам, но я жестом показал им, чтобы они держались чуть поодаль, пока Алисия не освоится. Она оглядывалась, слегка смущённая, но её взгляд всё же остановился на витрине с детской одеждой.

— Альберт, мы ведь не будем брать что-то слишком дорогое для детей? — тихо спросила она, бросив на меня взгляд.

— Нет, — ответил я с улыбкой. — Но мы выберем самое удобное и качественное. Дети должны чувствовать, что о них позаботились. Давай начнём с этого.

Мы подошли к стеллажам, и Алисия, забыв про смущение, увлеклась выбором. Она перебирала маленькие рубашки и платья, оценивая их так, будто каждая вещь предназначалась кому-то конкретному.

— Это для Марии, — пробормотала она, выбирая яркий жёлтый свитер. — Она любит такие цвета. А это, — она подняла мягкую фланелевую рубашку, — для Николаса. Он всегда мёрзнет зимой.

Я смотрел, как она погружается в этот процесс, и чувствовал, как её напряжение сменяется искренней радостью. Её эмоции стали мягче, теплее. Она словно забыла обо всём, что произошло.

Когда мы закончили с детскими вещами, я мягко подтолкнул её к женскому отделу.

— Теперь твоя очередь, — сказал я.

— Альберт, я… — она замялась, но потом вздохнула и всё же взяла платье нежного голубого цвета. — Только это. И больше ничего.

— Конечно, — согласился я, хотя уже знал, что она уйдёт с гораздо большим количеством.

К тому моменту, как покупки были упакованы, горы коробок начали угрожающе расти. Алисия бросила на них растерянный взгляд.

— Как мы все это повезем ? — спросила она.

— Детские вещи сразу в приют, — ответил я, указывая ассистентам, чтобы те приготовили экипаж для доставки. — А твои — ко мне в комнату. Там будет место, чтобы их разобрать.

— Альберт… — она хотела возразить, но потом просто кивнула. — Ладно. Но я хочу поехать в приют. Мы должны сами всё передать. Это важно.

— Конечно, — согласился я. — Это твоё право.

Когда всё было загружено, мы направились к приюту. По дороге я заметил, как она несколько раз украдкой поглядывала на меня. Её эмоции изменились. Вместо сомнений я почувствовал благодарность. И где-то там, совсем глубоко, мелькнула искорка доверия, а возможно и чего-то большего.

Приют находился на окраине города. Скромное, почти обветшалое здание с выцветшими ставнями и покосившейся оградой не вызывало надежды. Но настоящий удар ждал меня внутри. Как только мы вошли, я почувствовал тяжёлый, сырой запах старых досок и затхлой ткани. Потолок был низким, а стены, казалось, покрыты тонким слоем пыли. Мебель — несколько шатких стульев и стол, который явно пережил не одно поколение, — выглядела так, словно готова развалиться в любой момент. Половицы скрипели под ногами, а свет из маленьких окон едва пробивался через старые окна, от которых заметно тянуло холодом.

Дети встретили нас радостными криками, но это только усилило контраст. Их искренние улыбки и горящие глаза казались неуместными в этом месте, которое едва можно было назвать домом. Я невольно замер, оглядываясь, и чувствовал, как меня охватывает растущее чувство вины. Никогда раньше я не задумывался, насколько ужасными могут быть условия, в которых растут сироты.

— Альберт? — голос Алисии вывел меня из раздумий. Она уже распаковывала коробки, стоя на коленях перед ребятами. Дети окружили её, не скрывая любопытства и восторга. — Ты поможешь?

Я быстро кивнул, стараясь справиться с охватившим меня чувством неловкости. Я взял свёрток одежды и подошёл к группе детей. Их глаза светились от предвкушения, и это неожиданно тронуло меня до глубины души.

Алисия протягивала вещи каждому ребёнку, называя их по имени. Она знала их всех, и это поражало.

— Это для тебя, Николас, — сказала она, вручая мальчику тёплую фланелевую рубашку. — А это, Мария, твоё любимый — жёлтый!

Я смотрел, как она улыбается каждому ребёнку, как её руки с лёгкостью находят нужную вещь для каждого из них. Её движения были плавными, почти заботливыми, и я чувствовал, что она здесь не просто как благотворительница. Она была частью их мира.

— Это правда для нас? — тихо спросила девочка, держа в руках новое платье.

— Конечно, — ответила Алисия с тёплой улыбкой. — Всё это для вас.

Дети не могли сдержать восторга, бегая и примеряя новые вещи. Их радость была заразительной, но я не мог избавиться от тяжёлого чувства. Все эти вещи — всего лишь временное утешение. Им нужны были не только одежда и игрушки. Им нужен был настоящий дом, забота, которую я сам получал и всегда считал само собой разумеющейся.

Когда мы наконец закончили, дети окружили Алисию, обняли её, благодарили, а потом убежали хвастаться друг другу своими обновками. Мы остались вдвоём. Она собрала в охапку пустые коробки и вытерла пот со лба.

— Спасибо, Альберт, — сказала она, оборачиваясь ко мне. Её глаза были тёплыми, но в них проскользнула грусть. — Ты сделал сегодня больше, чем можешь себе представить. Для них это целый праздник.

— Это ты сделала, — ответил я, но она покачала головой.

— Нет. Это мы сделали. Вместе.

Прежде чем я успел сказать что-то ещё, она шагнула ближе и обняла меня. Её объятие было коротким, но искренним, она его хотела.

— Ты удивительный, Альберт, — тихо добавила она, отпустив меня и смущённо улыбнувшись.

Я ничего не ответил. Просто не смог.

Мы возвращались в академию, но я не мог избавиться от тяжелого груза на моих плечах. Посещение сиротского дома оказалось для меня намного большим, чем просто экскурсия. Все эти измученные лица детей, их глаза, полные надежды, радости и отчаяния одновременно, словно врезались в мою память.

Я старался сохранять хладнокровие. Даже с Алисией разговаривал сдержанно, стараясь не выдать своего внутреннего смятения. Она была рядом, будто теплое пламя, согревающее лед в моей душе, но даже её присутствие не могло заглушить шепот мыслей. Я пытался сосредоточиться на её словах, на мелких деталях нашего пути обратно, но всё время возвращался к тому, что увидел.

Как они вообще справляются? Дети, забытые обществом. Боунов, таких как Алисия,было множество. А сколько их таких приютов?И каждый ребенок был словно сломанный инструмент, которого использовали, а потом оставили ржаветь. Не потому, что они не могли быть полезны, а потому, что никто не дал им шанса.

"Сколько же талантов мы теряем? Сколько магов, целителей, ученых так никогда и не выберутся из этих грязных стен?" — мелькало у меня в голове, пока я слушал очередную историю воспитателя о трудностях финансирования. Легче было бы разозлиться. Оставить это как очередную проблему королевства, которая меня не касается. Но я не мог.

Я видел глаза Алисии, полные решимости, когда она предложила этому мальчишке с редкой магией воды попробовать поступить в академию. Её вера в лучшее была одновременно вдохновляющей и разрушающей. Ведь я знал, что даже для неё, такой сильной и упорной, этот путь будет непростым. А для этих детей?

— Ты в порядке? — голос Алисии выдернул меня из мыслей. Я обернулся, встретив её взгляд. Она выглядела взволнованной, возможно, даже обеспокоенной. — Ты весь путь молчишь.

Я задумался, что ответить. Сказать правду? Признаться, что меня пугает масштаб несправедливости, с которым я столкнулся?

— Я думаю о том, как всё исправить, — признался я, стараясь звучать уверенно.

— Всё? Что именно?— она чуть приподняла бровь, но в её голосе не было насмешки.

— Алисия, сколько ещё детей могло бы учиться в академии, если бы им дали шанс? Как ты, — я сделал паузу, чувствуя, как горло сжимается, — если бы их заметили вовремя?

Она не ответила сразу, но её лицо стало серьёзным.

— Не знаю. Много. Но кто-то ведь должен их заметить, правда?

Я молчал. Слова, казалось, вязли в горле. "Кто-то" — это мы. Я, ректор, маги. Мы могли бы что-то изменить, но вместо этого оставляем всё как есть.

— Алисия, я не могу обещать, что изменю мир. Но если есть хотя бы малейший шанс дать таким, как ты, возможность стать лучше, я сделаю всё возможное.

Она смотрела на меня, и её глаза словно стали чуть светлее. Я видел в них зарождение чувств, на которые я раньше не смел и надеяться.