Сними очки, ботаничка

Глава 1. Невидимка

Звонок на перемену прозвенел, словно освобождение. Учитель закрыл учебник, начал собирать вещи, а дети уже вскочили с мест, несясь в столовую. Мальчишки, как всегда, сшибали всех на пути, будто стадо голодных буйволов, мчащихся на водопой.

Я поправила круглые очки, аккуратно сложила тетради и достала учебники для следующего урока. Голова раскалывалась с самого утра. Мама твердила, что это магнитные бури, но я-то знала — всему виной бесконечная подготовка к экзаменам. Если хочешь поступить в медицинский вуз, то выбора нет: либо плати за обучение, либо ты должна быть лучшей из лучших. У меня и моей семьи были все необходимые ресурсы, но я хотела доказать себе, что способна пройти на бюджетное образование.

Я одиннадцать лет доказывала, что могу, нося гордое звание «ботаничка». Моя жизнь была предсказуема: учеба, олимпиады, зубрежка. И мне это нравилось.

Но была у меня одна слабость, от которой я не могла избавиться все эти годы. И только моя тихость и незаметность помогали скрывать это. Никто не подозревал, что уже на протяжении одиннадцати лет я тайно влюблена в главного красавчика школы — Митю Фомина.

Мы познакомились в первом классе. Он и тогда был самым заметным мальчишкой в школе. Ни одно выступление не обходилось без его участия: он читал стихи с таким выражением и актерским мастерством, что зал замирал, а у меня бежали мурашки по коже.

Он снимался в рекламе зубной пасты. Я упросила маму записать это видео и потом целыми днями смотрела, как он, улыбаясь во все свои ещё не выпавшие детские зубы, говорил в камеру: «С этой пастой я буду чистить зубы — она вкусная!» И повторяла за ним.

Но больше всего меня восхищало то, как он делал сальто... Поднимал свое тело и крутил его вокруг себя.

Для меня, вечно болеющей и слабенькой здоровьем девочки, это было чудом.

Я уговорила маму отвести меня в ту же секцию, чтобы научиться делать такие же элементы. Мама, кстати, только обрадовалась — она была актриса и всегда следила за фигурой.

Но мои занятия продлились меньше месяца. В последний день тренер развел руками и сказал: «Может, вам лучше в бассейн?»

А всё из-за моего первого кувырка, который закончился истерикой и слезами. Я кричала как потерпевшая, будто мне сломали позвоночник, а не просто перевернули в воздухе.

Больше подойти к матам я не смогла — страх сжимал горло, тело будто парализовало.

Трусиха.

Но что делать, если, чувствуя опасность, мой организм умирал. Я перестала спать, и даже радость от встреч с Митей исчезла.

В бассейн меня так и не повели — у мамы начались съемки. Её наконец заметили как актрису, и она пропадала в бесконечных командировках.

Тогда-то я и решила стать врачом. Мне казалось, что мой страх — это какая-то болезнь, и я смогу вылечить таких же, как я. Потом, правда, выросла и поняла: психиатр из меня не выйдет. Зато зрение подвело — вот я и переключилась на офтальмологию.

— Мира, ну ты чего опять сидишь? Сейчас парни все булки сожрут! — Катька толкнула меня в плечо.

— Иду, иду.

— У нас скоро первая дискотека! — глаза подруги горели. — Я уже наряды примерила: джинсы в обтяжку и кофточку с открытыми плечиками. А ты в чем пойдешь?

Она вся светилась. Неудивительно, потому что Катька уже год пыталась привлечь внимание нашего одноклассника Ваньки Стрельцова. Парадокс в том, что она — хрупкая, светловолосая, изящная, а он — здоровый детина с круглым лицом и вечными глупыми шутками.

— Почему именно он? — как-то спросила я. — За тобой же полшколы бегает.

— Мне нравятся его шутки, — авторитетно заявила Катя. — Если женщине нравится, как мужчина шутит, значит, это её мужчина.

Спорить было бесполезно. У Катиного отца — бывшего военного — юмор был примерно такой же: сухой, с налётом цинизма и вечной готовностью посмеяться над нелепостями жизни.

— Доча, запомни: если солдат говорит, что ему не тяжело — он либо врёт, либо уже мёртв. Так что иди-ка убирай комнату, — командовал он, щёлкая подругу по лбу.

А когда её отец готовил нам чай, то с хитрой ухмылкой бросал в кружку кусочек сахара и изрекал:

— Армейская мудрость гласит: чай — это вода, в которой когда-то утонул сахар. Пей, пока горячий.

Наверное, правда говорят, что мы бессознательно выбираем тех, кто напоминает нам родителей.

Но тогда Митька Фомин должен быть похож на моего отца?

Но тогда Митька Фомин должен быть похож на моего папу?

А мой отец в молодости был красавцем и чересчур творческой личностью. Мама так его и называет — «неудавшимся твАрцом».

Они развелись, когда мне был год, потому что мама устала от его вечных пьянок, одарённых друзей и бесконечных обещаний «написать хит и стать знаменитым». Впрочем, папа особо не расстраивался по этому поводу и просто взял да уехал в другой город. Там встретил продавщицу из магазина на углу, и вскоре у меня появился братик, которого, впрочем, я не видела ни разу. Папу я тоже больше не видела.

Нет, Митька Фомин точно не такой. У него полная семья, чудесный папа, который ходит за ручку с мамой и всегда целует ее нежно в щёчку. В такой семье не может вырасти плохой мужчина.

— Я, наверное, не пойду, — сказала я Кате. — Олимпиада по биологии на носу.

Она резко остановилась и положила руки мне на плечи.

— Мирочка, ты и так не вылезаешь из учебников. Если ты откажешься, я позвоню Татьяне Павловне и расскажу всё.

И я знала, что если подруга выполнит свою угрозу, то мне несдобровать. Мама уже давно пыталась привести мой гардероб в «приличный» вид, скупая красивые, блестящие, модные вещи, но совершенно неудобные.

Когда я в очередной раз надела свои любимые брюки-трубочки и длинную чёрную футболку, она наконец сдалась. Но взяла с меня обещание:

— На дискотеку ты наденешь то, что я скажу.

Я согласилась — и теперь мысль о предстоящей вечеринке вызывала у меня лишь тошнотворный ком в горле.

Кто знает, какой ультракислотный наряд приготовит мне яркая актёрская душа моей матери? Дать ей волю — и я окажусь с ног до головы в пайетках, а на макушке у меня будет красоваться гигантская шляпа с цветком.

А если там будет Митька?

Мне хватало того, что я оставалась для него невидимкой. Тайком наблюдала за его ямочками на щеках, каштановыми волосами, аккуратной родинкой у уголка рта…

— Кислова, ты не можешь так со мной поступить! — возмутилась я.

Моя подруга не знала, что у меня был объект моих несбыточных грёз. А если бы узнала, наверняка заявила бы, что пропускать дискотеку из-за него — верх идиотизма. Ведь он вряд ли вообще меня заметит. Мы общались в разных кругах, и единственное, что нас связывало, — мы оба были отличниками.

— Ещё как могу, — Катя скрестила руки на груди. — Твоя мама велела мне проследить, чтобы ты не слиняла. Так что не отвертишься.

Выбора не было. Но ведь никто не говорил, что я обязана торчать там до конца.

— Ладно… — вздохнула я. — Но ненадолго.

— Ура-а! — Катя чуть не подпрыгнула от восторга. — Мирослава Воскресенская выходит в свет! Может, даже парня тебе найдём…

— Да уж… — я закатила глаза, но в этот момент кто-то резко врезался в меня, едва не сбив с ног.

— Эй, ты вообще смотришь, куда идёшь?! — вспыхнула подруга.

Я поправила сползшие очки и замерла. Перед нами стоял Виктор Клюев — друг Митьки. Мы вместе учились ещё в начальной школе, но я мало что помнила о нём. Хотя он и был популярным, для меня оставался самым заурядным парнем: учился средне, домашку делал через раз, за что регулярно получал нагоняи от учителей. А ещё — слишком часто менял девушек. То ли встречался, то ли просто флиртовал, но, судя по надписи на стене школы «Витя, солнце, я тебя люблю!», дело явно не ограничивалось дружбой.

Меня это раздражало. Вдруг он и Митеньку моего на дурные мысли наводит? Хотя… Нет. Мой идеал не был замешан ни в каких сомнительных историях. Да и отношений у него никаких не было, уж я бы знала.

— Мы случайно, извини, — пробормотал Виктор, поправляя тёмные волосы. Его взгляд скользнул по Кате, и он тут же одарил её заразительной улыбкой.

— Перед подругой извинись! — Катя не унималась, а я уже дёргала её за рукав. Мне ужасно не хотелось, чтобы свидетелем этого концерта был Фомин.

Но он, махнув рукой, схватил Витю за плечо и потянул прочь. Тот ловко выскользнул из-под Катиного гнева, подмигнул мне и бросил на ходу:

— Извини.

— Ну и ну… — проворчала Кислова. — Как такие вообще могут нравиться?

— Они не плохие, — робко вступилась я за Митьку. — Просто я и правда незаметная.

Иногда в мечтах я представляла себя королевой школы. Вот иду я по коридору, а все расступаются, затаив дыхание, — прямо как в старых американских фильмах. А Митька... Он смотрит на меня и шлёт мне воздушные поцелуи. А я томно смахиваю длинные светлые волосы за плечо и отвечаю ему ослепительной голливудской улыбкой.

Катя шагает рядом, нагло жуя жвачку и надувая пузырь, а Ванька Стрельцов идет с нами, как телохранитель. И все шепчут: «Вот это девушка! Ее трудно найти, легко потерять, невозможно забыть».

Прямо как моя мама о себе говорит, — усмехаюсь я про себя.

Но реальность куда прозаичнее.

Я — невидимка.

А он — звезда.