Сними очки, ботаничка

Глава 2. Эксперимент

Родители бывают разные. Кто-то контролирует каждый твой шаг, кто-то отпускает в свободное плавание чуть ли не с пелёнок. Мне повезло, моя мама доверяет мне настолько, что даже не лезет в мои дела. Ну и я не даю повода — целыми днями сижу дома, уткнувшись в учебники.

Я уверенна, что, вернувшись домой на полчаса позже обычного, она бы уже успела накрыть стол и с интересом спрашивала: «Ну что, у тебя наконец-то появилась личная жизнь?»

Если бы мы с мамой были издательствами, она бы точно была глянцевым журналом «Светская жизнь» — с сплетнями, интригами и яркими заголовками. А я солидной газетой «Городской комсомолец» — строгой, информативной и без лишних эмоций.

Мама обожает школьные сплетни. И так как я упорно отказываюсь поставлять ей «контент», она нашла альтернативу в виде моей подруги Кати Кисловой. Раз в неделю они устраивают чаепития, и Катя, как заправский репортёр, выдаёт маме все самые сочные новости школы. Иногда я сама поражаюсь: мы ведь учимся в одном классе, но половину событий я даже не замечаю.

— Татьяна Павловна, помните, я вам рассказывала про местного «короля школы» — ну, этого Митьку Фомина?

— Ну конечно, этот павлин надутый, — фыркнула мама.

Я медленно жую печенье, слушая этот диалог, и думаю: павлин — очень красивая птица, чего стоит одно оперение, чтобы самочек привлекать. А вот мама может быть яркой самкой попугая, пересказывающей новости всех вольеров. Катя — это точно юркая лиса, которая всё знает. А я… наверно, черепаха: все носятся, как хотят, а я своё возьму терпением. И если что — всегда могу спрятаться в книжках, как в панцире.

— Так вот, кажется, он встречается с Ленкой Скворцовой.

Бам!

Моя чайная ложечка с клубничным вареньем падает на пол.

— Как встречается?! — вырывается у меня.

Не может быть! Он ведь собирается поступать в лучший университет страны. Да, я знаю об этом. И о его трудностях с физикой тоже. Я много раз хотела ему помочь, но в итоге поговорила с его учительницей по физике, Тамарой Георгиевной, чтобы она оставляла его на дополнительные занятия. А в обмен я помогаю ей проверять тетради.

А вот Лена? Она совсем не думает о будущем. И ещё она меня дразнит «очкастой занудой» из-за того, что я перестала давать ей списывать. Я думала, что она просто не понимает материал, но оказалось, что ей просто лень учиться. А я, наивная, предложила ей помощь, хотела позаниматься с ней, но она обиделась и, сказав что-то вроде «да кому нужна твоя учёба», бросила в меня тетрадь и перестала общаться.

— Пока не точно, — продолжала Катя. — Но их видели в магазине. Он обнимал её за талию и что-то шептал на ухо.

— Но он же никогда ни с кем не встречался! — не верю я.

Катя и мама переглянулись и рассмеялись.

— Мира, ну ты что? Он постоянно с кем-то замечен. Валя из девятого, Таня из десятого…

— А ещё была его одноклассница… как её…

— Эля!

— Точно! И это не полный список. — Катя покачала головой. — Ой, Мирка, тебе кроме учёбы ничего не интересно.

— Но Ленка же встречалась с его другом Витькой, — удивилась мама.

Я уставилась на неё в шоке. Откуда она вообще знает всех этих людей?!

Значит, я ошибалась. Пока я свято верила, что мой Митенька — невинный ангел, на него уже давно открыта охота. И вполне возможно, что его друг Виктор Клюев поспособствовал этому.

Решила впервые внимательно слушать их разговор.

— Витька её бросил, — объясняла Катя. — Она за ним бегала, а он — ни в какую. Эта зараза потом и к моему Стрельцову подкатывала, но я ей быстро объяснила, чтобы даже не смотрела в его сторону.

— Ох, Катюша, носишься ты с этим Стрельцовым… будто он последняя конфета в СССР, — вздохнула мама с видом мудрой женщины.

Дальше я их не слушала.

В голове вспыхнула идея — ослепительная, как лампочка Ильича в темном подъезде. Я чувствовала себя Джозефом Пристли в 1774 году, только вместо открытия кислорода собиралась экспериментировать и свести снова Ленку и Витьку. Раз уж она за ним бегает, значит, шанс есть, и тогда она отстанет от Мити.

В глубине своего девичьего сердца я всё ещё надеялась, что однажды предмет моих воздыханий обратит на меня внимание. Я верила, что ему просто нужно время. Может быть, когда я поступлю в институт, и ему понадобится помощь врача... Он сразу заметит меня и поймёт, что лучше меня не найти. Но для этого его сердце должно быть свободно и не занято никакими Леночками.

— Мира… Мира, — мама трясёт меня за плечо.

— Что?

— Ты о чём задумалась?

— Да так…

— Когда пойдём за платьем на дискотеку?

В голове щёлкнуло.

А что, если не ждать, подойти к Мите и пригласить его танцевать? Если отвергнет — скажу, что поспорила с Катей. Или что учительница велела пригласить «лучшего ученика». А может, предложить помощь с физикой? Ух, всё из-за этой Ленки Скворцовой!

Моя голова работала, как фермент в цепной реакции: один вариант расщеплялся на два, два — на четыре, и вот уже мысленный эксперимент превращался в хаотичный синтез. Ленка, Витька, Митя — словно молекулы в колбе, сталкивающиеся без всякого порядка. Я все-таки добавлю катализатор, мою гениальную идею, и все пойдет по нужному пути.

Главное — не перегреть систему.

— Мира-а-а! — Катя дёргает меня за рукав.

— Да, да! Пойдём. Можно сегодня.

Мама и Катя переглянулись.

— Ого. Ты точно моя дочь?

— Сегодня я на всё согласна, — твёрдо заявила я.

Потому что пора действовать.

Через час мы уже бродили по торговому центру. Бесконечные примерки, моё отчаяние и мамин азарт. В моей голове четко сформировалась одна мысль: сегодня эксперимент провожу не только я. Моя мамуля явно задумала превратить свою «умную дочь» в «красивую». И, судя по её лихорадочному блеску в глазах, отступать она не собиралась.

— Девонька, ты же сама согласилась надеть то, что я выберу, — торжествующе махнув рукой, она достала из груды вещей розовую блузку, усыпанную блёстками, и короткую белую юбку.

— Мам, ну можно что-то поскромнее…

— Нет! У тебя весь гардероб — чёрная безликая тряпка.

— Тогда хотя бы что-то классическое, потемнее… — попыталась я договориться.

Мама скрестила руки на груди и уставилась на меня взглядом, достойным шекспировского Гамлета.

— Ну… тёмно-синее? — робко предложила я.

— Значит так, — перешла она в наступление. — Или красное платье, или вот этот комплект с белой юбкой. Выбирай.

Пока я раздумывала, мама уже приложила к моим плечам алое платье.

— Мне больше всего нравится красное, — заявила она с видом эксперта. — С твоими светлыми волосами и серыми глазками — изумительно. Ох, да ты прям юная Брижит Бардо!

— Гиппократ, отец медицины! — закатила я глаза. — Я на неё вообще не похожа! И сколько у неё там было мужей, ты в курсе?

— Прекрати ругаться на своем языке, — отмахнулась мама. — Я, во-первых, про внешность говорю, а во-вторых… Этому ещё поучиться надо. Столько мужчин с ума свести — это искусство.

Да уж, подумала я. Этому я могла бы поучиться не у Бриджит, а у Татьяны Воскресенской.

Только вот жаль, что её романы часто заканчиваются слезами. Я никогда не спрашивала об этом прямо, но догадываюсь, плачет она из-за мужчин. Потому что в разгар очередного «воя» она неизменно добавляла: «И все они — козлы!»

Мне было искренне жаль, ей просто очень хочется обычного семейного счастья. Вот бы был каталог идеальных пар, где можно было выбрать подходящего человека по биохимическим параметрам. С другой стороны, вряд ли бы мы с Митькой попали в одну ячейку. Для этого мне надо улучшить свою физическую форму.

— Ну что, красное берём? — Вывела она меня из раздумий.

— Нет, — вздохнула я. — Оно слишком вызывающее, как тряпка для быка.

— Тогда вот это голубое! — Будто фокусник, она из ниоткуда достала ещё одно платье.

Пришлось идти примерять. Смотрю в зеркало и понимаю, что оно слишком обтягивающее, в нём у меня внезапно появляется грудь.

— Ну как? — Доносится из-за двери мамин голос.

Я закрыла глаза. Ещё пара часов в этом аду — и я сойду с ума.

— Берём розовую кофту и белую юбку, — капитулирую я.

— Шикарно! — Сияет мама. — Под них отлично пойдут кудри. А ещё зайдём за линзами — будешь в стиле девушек из 90-х. Моя молодость прямо.

Она уже складывает вещи в корзину. — И голубенькое с красным тоже возьмём. На всякий случай.

Оставляет меня в раздевалке в состоянии полного когнитивного диссонанса и бежит на кассу.

Через полчаса мама, довольная, как слон, прощается со мной — якобы на «важную встречу». Но, зная её, я уверена, что пошла на свидание.

***

Я беру в кафе свой любимый молочный коктейль, но в этот раз почему-то заказываю клубничный. Новая я — новые вкусы. На душе легко и радостно.

Попиваю свою розовенькую прелесть, покачиваю пакетами с обновками и, напевая под нос весёлую песенку, направляюсь домой.

До сих пор не могу поверить: эта вредная Ленка осмелилась посмотреть на Митюшу.… А я даже не могу его защитить от неё или спрятать. Эх...

Сентябрьское солнце пригревает, смягчая острые углы моих переживаний. Мне ещё надо подготовить проект по биологии. Что же подготовить? Может, исследование ферментативных реакций в стрессовых условиях? Или сравнительный анализ адаптационных механизмов у разных видов? А за основу взять Ленку и её адаптацию за счет биологически более умных особей.

Присаживаюсь на скамейку у баскетбольной площадки, ставлю покупки рядом и делаю последний глоток через трубочку. «Шшш-шшш» — звук пустого стаканчика возвращает меня в реальность.

И тут я замечаю его.

Замечаю его.

Высокого, стремительного, с лёгкостью пантеры преодолевающего всех противников и закидывающего мяч в самое кольцо с присущей ему весёлой, беззаботной улыбкой. Витя Клюев запрыгивает на парня из своей команды, а тот его победно хлопает по спине.

У меня тут же случается экзотермическая реакция. Эврика. Он здесь. Я здесь. Это судьба. Нужно срочно использовать катализатор и ускорить реакцию.В моём воображении возникает идеальная картина: я небрежно подхожу к парню, улыбаюсь и говорю что-то вроде «Эй, Клюев, не нужна помощь с уроками? Физика, биология, химия?».

Делаю себе самомассаж плеч и понимаю, что идея отличная, должно получится просто, естественно, без натуги. Вот бы с Митей я была такой же смелой... А если он тоже тут? Паника начинает нарастать, и я усиленно вглядываюсь в площадку.

Похоже, нет, и я радостно выдыхаю. Смотрю снова на Виктора, который продолжает уверенную игру. Рассматриваю его уже с чисто биологической точки зрения: грудная клетка развита хорошо, осанка ровная, таз без перекосов, задняя группа мышц... Довольно крепкая...

Отвожу глаза, смущённо кусая трубочку. Нет, не пойду к нему, как-нибудь в другой раз. Надо создать минимальный риск взрывоопасной ситуации. Подкараулю Тамару Георгиевну, его преподавательницу по физике. Предложу ей провести дополнительные занятия для «отстающих», а там уже, объясняя ему простые знания, заодно разузнаю, почему он расстался с Ленкой Скворцовой.

С наслаждением потираю руки и широко улыбаюсь, от удовольствия даже глаза закрываю, приветствуя свой разум. Какая же я гениальная. Поднимаюсь со скамьи, намереваясь уйти, и уже ступаю на тропу, но внезапно оборачиваюсь. Хочется ещё раз обратить внимание на форму его головы. Одним глазком-то можно, вдруг она у него не такая гармоничная, как всё остальное…

Замираю в изумлении.

К нему, рассекая воздух резкими движениями, направляется Ленка Скворцова. Она орёт на всю площадку, чтобы он подошёл. Виктор на секунду замирает, затем небрежно отшвыривает мяч и направляется к ней, перебирая медленно ногами, с показным безразличием.

Что ж, сейчас будет? Главное, чтобы не эпичный взрыв, а то мои эксперименты закончатся прямо сейчас.

«Школа безнадежности Бека, — мысленно стону я, — дай мне хоть каплю твоего цинизма сейчас!» Мирослава, соображай, включай голову. Рука уже лихорадочно роется в рюкзаке, вытаскивая телефон. На мгновение я представляю себя репортёром жёлтой прессы: «Экс-возлюбленные на грани! Эксклюзивные кадры!». Пальцы дрожат над экраном... Но опускаются. Нет, это недопустимо, это нарушение личного пространства. К тому же, они просто беседуют, но кто знает, возможно, это станет неопровержимым доказательством измены.

В таком случае я лучше сниму видео, чтобы запечатлеть момент поцелуя. Это будет более убедительным доказательством. Мои мысли подкидывают картинки, как Ленка встаёт на носочки, её пальцы впиваются в мощные дельтовидные мышцы Вити, которые, кстати, отлично развиты, с гармоничным соотношением переднего, среднего и заднего пучков... Тьфу!

Однако действительность, как это часто случается, преподносит неожиданный поворот. Вместо страстного примирения — резкий взмах рук Ленки, её яростная тирада, разлетающаяся по всей площадке... И Виктор, который после нескольких секунд напряжённого молчания вдруг разворачивается к ней спиной с таким откровенным презрением, будто перед ним не человек, а надоедливое насекомое. Её лицо искажает гримаса, она резко отворачивается и почти бегом удаляется, высоко подняв подбородок.

Что же, план снова меняется. Сначала придётся предложить помощь с домашкой Ленке и ненавязчиво выяснить, что же на самом деле произошло между ними. Как же всё сложно, лучше бы уроками занимались.

Со страдаюшим выражением лица иду к дому. Может выбрать патологическую анатомию, вместо офтальмологии, чтобы скрыть следы преступления. Беспокоюсь о себе, что-то меня несет не в ту сторону.

— Ну дал эксперимент неожиданные результаты, но это лишь первый этап. В науке, как и в жизни, редко всё идёт по плану с первого раза. Главное — правильно интерпретировать полученные данные и... приготовить новые пробирки.