Сон выдр

Джейк

Последние дни были трудными. Я плохо сплю, вижу совершенно изматывающие сны. Мне мерещится реабилитационный центр, будто меня рвет, я просыпаюсь в холодном поту. Мне приходится стирать простыни почти каждый день. Кажется, я еще кричу во сне. Бедные родители, наверное, из-за меня не спят. Более того, когда сегодня утром я столкнулся с Андре, отчим успокаивающе положил руку мне на плечо, словно давая понять, что он рядом. Андре немногословный, но знает, как донести свои мысли. С тех пор, как я поссорился с Эмили, меня буквально выворачивает. Это продолжается уже больше недели. В пиццерии, когда Эмили рядом, мне трудно закончить смену, ее присутствие меня беспокоит. Последнее время мы игнорируем друг друга. Вроде я должен радоваться, сам же все устроил, но почему-то не выходит.

Тем не менее я по-прежнему думаю, что поступил правильно, отдалившись от нее, пока еще не поздно. Если нашим отношениям уже удается выводить меня из равновесия, это опасно. Для нее, для меня. Никто не должен привязываться ко мне, пока я в этом состоянии.

Стоит прекрасный сентябрьский вечер. Я сижу на крыльце своего дома. Достаю мобильный, к которому не притрагивался несколько месяцев. У меня только одна цель: связаться с дилером. Я не горжусь собой. На самом деле, ненавижу себя каждой клеточкой существа. Мое мокрое пальто стало таким тяжелым, что все уже неважно.

Я жду, пока телефон включится. Начинают приходить уведомления. У меня около миллиона пропущенных звонков и текстовых сообщений. Знакомые, прежние «друзья», опять же Марианна. Я читаю все по диагонали.

Я удаляю ее сообщения, словно чтобы стереть все следы бывшей. Знаю, она не угомонится, но от таких простых действий становится легче. Немного.

Прокручиваю список до контакта «Спокойной ночи», это мой дилер. Я назвал его так, потому что таблетки давали мне возможность расслабиться. Вот такой вот я гениальный шутник.

Жму на его имя. Пальцы так трясутся, что трудно набрать сообщение. Я дрожу, потому что меня ломает, хочется уйти так далеко, куда не добраться без химии. Еще я дрожу, потому что чувствую: неизбежное возвращение к реальности будет ужасным. Вина и стыд сожрут меня заживо, но тяга сильнее меня. Я слаб, ничего не могу с собой поделать.

— Эй, — вдруг раздается рядом голос.

Я подскакиваю, роняю телефон, и он падает на землю. Поднимаю глаза. Передо мной стоит Эмили.

— Прости. Не хотела тебя пугать.

Подбираю телефон, вытираю его о свитер и кладу обратно в карман. Кажется, на сотовом осталась пара царапин. Мне все равно. Мысли крутятся в голове. Что Эмили здесь делает? Как узнала, где меня найти? Но не успеваю я открыть рот, как она объясняет:

— Я спросила твой адрес у Ника. Хотела поговорить.

С одной стороны, мне хочется ее прогнать. Грехопадением лучше заниматься без свидетелей. С другой стороны, тихий голос подсказывает, что, возможно, было не лучшей идеей вычеркнуть Эмили из своей жизни. В последнее время в моей голове будто поселилось несколько Джейков. Я не всегда знаю, кого слушать.

В итоге коротко киваю Эмили. Она садится рядом со мной. Я понимаю, что впервые вижу ее одетой не в форму. На ней серый свитер и джинсы, ничего экстравагантного. Кожа Эмили сияет в лучах лунного света, а волосы кажутся огненной рекой на фоне бледного хлопка. Маленький вулкан в моей бесконечной ночи.

— Не помешала?

— Нет.

— Что ты делал?

— Собирался написать своему дилеру. Похоже, ты вовремя пришла. Или невовремя. Это уж как посмотреть.

Она молчит.

— Знаю, грубо вышло, — не глядя, прибавляю я.

Не хочу видеть презрение в ее глазах. Она тихо отвечает:

— Да, но зато честно.

Теперь я умираю от желания увидеть ее лицо. Позволяю себе взглянуть на него. Она кажется задумчивой. Чертовски красивая девушка о чем-то размышляет. Вот бы заглянуть к ней в голову, но мне приходится довольствоваться догадками. Когда я больше не в силах терпеть молчание, выпаливаю:

— Да, такова моя жизнь. Это правда. Знаешь… Я не хотел тогда на тебя срываться. Но со мной не стоит связываться. Я не знал, как еще это донести.

— В каком смысле не стоит?

— Эмили… Мне действительно нужно объяснять?

Она смотрит на свои руки, зажатые между ног. У нее крошечные ручки. Мои не особенно большие, и все же я могу полностью обхватить ее ладонь своей. Я хочу удержать Эмили. Хотя не должен. Я позволяю себе еще несколько мыслей, которых мне следует избегать; одной больше, одной меньше, какая уже разница. После нескольких секунд размышлений Эмили говорит:

— На днях ты меня послал и заявил, мол, раз ты звезда, это не значит, будто я имею право думать, что действительно знаю тебя. Но при том намекнул, что больше выяснять нечего. Нельзя менять версии когда вздумается. Если исходить из того, что мы друг другу чужие, то да, тебе придется мне что-то объяснять.

К концу речи ее голос слегка потеплел. Эмили молчит и терпеливо ждет моей реакции.

— Ладно, продолжай, — соглашаюсь я.

— Еще я знаю, что ты считаешь себя, позволь процитировать, «совершенно неинтересным». — Она закатывает глаза, но я не отвечаю. — Мое мнение по данному вопросу учитывается?

— Хотел бы я сказать, что нет, но это же не поможет?

— Совершенно верно. Видишь, мы все-таки уже слегка знаем друг друга.

Она смотрит мне прямо в глаза, а я пытаюсь понять, зачем такой яркой и эффектной девушке взваливать на себя груз вроде меня. В голову приходит некрасивая мысль, что я для нее какой-то эксперимент. Она хочет стать врачом, так что может быть лучше общества больного человека? К счастью, вслух я этого не произношу. Вместо этого слушаю того Джейка, который все еще способен нормально к себе относиться. Я спрашиваю Эмили:

— А что ты от этого получишь?

— Друга.

— Разве у тебя уже нет друзей?

— У меня тут с ними возникли сложности. Ты мог бы стать временной заменой.

Она говорит очень серьезно, но потом не выдерживает и смеется. Я знаю, что ей тяжело, с этим ее бывшим, с разбитым сердцем, что она изо всех сил пытается встать на ноги. Я провожу рукой по волосам, по лицу. Кусаю заусенец на большом пальца. Эмили кладет свою тонкую руку на мою, не давая мне разгрызть себя до крови. Я до сих пор не могу понять, почему она хочет взять убогую маленькую утку под свое большое крыло. Однако мне хочется принять ее предложение. Хочется вспомнить, каково это — не задыхаться под промокшим пальто. Почувствовать свет.

— Но больше ничего не будет, — говорю я наконец.

— Что?

— Мы только друзья. Я не намекаю, что ты рассчитываешь на большее. Но последнее время стараюсь действовать осторожно. Поэтому лучше сразу предупрежу, что могу быть лишь другом. Просто хочу прояснить.

— Тогда нас таких двое. Знаешь, Джейк, не тебе одному тяжело. Начни с этой мысли, если не хочешь изображать типичного самовлюбленного актера.

Жестко, но по существу. Еще я понимаю: Эмили видит во мне что-то, заслуживающее внимания. Может, и правда к себе присмотреться? Кто знает, вдруг с ее помощью я смогу отыскать похороненные где-то под всей этой серостью части себя, которые до сих пор люблю.