Сон выдр

Эмили

Я сижу на лекции по фотографии. Как всегда, мне сложно сосредоточиться. Учитель рассказывает о диафрагме, ISO, композиции и глубине резкости. Надо было попроситься на курсы китайского: и то больше бы понимала. Я беспокоюсь, потому что первое задание нужно сдать уже на следующей неделе, а я еще даже за него не принималась. Мы должны сделать фото по одной из предложенных тем, а затем объяснить свой эстетический выбор. Да если б я вообще знала, что такое эстетический выбор!

Я слушаю вполуха, и не только потому, что ничего не понимаю, но и потому, что отвлекаюсь. Для меня такое нехарактерно: обычно я очень внимательна на лекциях. Всегда была образцовой ученицей. С самого раннего возраста все говорили, что я далеко пойду: мои учителя, родители, друзья. Меня хвалили за хорошие оценки, и я решила сделать ставку именно на них. Стать лучшей, реализовать себя, чтобы мне были доступны все возможности. Еще в детстве я уже знала, что хочу заниматься работой, которая изменит мир.

То же самое и с Оливией. Ее дедушка по материнской линии умер от рака, когда ей было восемь лет. Она обожала деда, и его смерть оставила глубокий след на ее душе. В случае Оливии все началось оттуда, с ее желания уберечь других внучек от пережитой ею самой боли.

Вчера, сидя в кафешке, куда пошли делать домашнее задание, мы говорили о моей поездке в Сенегал. Подруга спросила, подтолкнул ли меня пережитый опыт еще усерднее изучать медицину.

— И да и нет, — ответила я.

— То есть?

— Он подтолкнул меня продолжать учиться, чтобы я могла делать больше. Так что в этом смысле да, я удостоверилась, что иду правильным путем.

— А почему нет?

Я закрыла тетрадь по математике. Не получалось решать задачки в привычном темпе, потому что мой бедный мозг обрабатывал слишком много информации.

— Потому что очень страшно быть на передовой, помогая людям. Пусть я просто сопровождала доктора как стажер, все равно чувствовала, какая на нас лежит ответственность — жизнь человека в наших руках. Серьезный опыт.

Оливия кивнула. Уж на что подруга может быть беззаботной и насмешливой, знаю, эту тему она тоже принимает близко к сердцу.

— У нас все получится, Эмили. Вот увидишь. Я верю в нас.

Я невольно скривилась.

— Что? — спросила Оливия.

— Да ты сказала о вере. У меня сейчас с ней проблемы.

— Из-за Джастина?

— Да… мне теперь труднее доверять другим людям. И себе тоже.

— Почему себе?

— Да все думаю, будто сама виновата, что он меня больше не любит. Хотя в глубине души знаю, что это неправильно…

— Так… знаешь, что тебе сейчас нужно?

— Что?

— Секс. Замути с кем-то другим.

— Брось, Олив! Ну какие мне сейчас отношения?

— Ну если бы ты активировала свое либидо, это помогло бы перезагрузить всю систему.

Ее предложение вызвало у меня смех, хотя я знала, что проблема не в этом. В голове пронеслась мысль о Джейке, моем «просто друге и ничего больше». Должно быть, я покраснела, потому что Оливия выпрямилась.

— Ого, у тебя есть кто-то на примете?

— Нет.

В каком-то смысле я не лгала. С Джейком все не так. Мы с ним четко обозначили друг другу границы. Все-таки он для меня особенный. Я хотела рассказать Оливии о Джейке, только вот не знала, как подойти к этой теме. Я догадывалась, что подруга с ума сойдет, когда узнает, что я общаюсь со звездой, сама захочет с ним встретиться, пойдет напролом. Потому что в ней нет места сомнениям, попыткам, медлительности. Только скорость. И это последнее, что нужно Джейку и мне. Вот почему, несмотря на то, что Оливия моя лучшая подруга, я ничего ей не сказала. Просто молча посмотрела в ответ. В конце концов она уступила, пожав плечами.

— Ладно, не хочешь — не говори.

— Нечего говорить, Олив.

— Ты же знаешь, что я тебе не верю, да?

Я не поддалась. Тогда она добавила:

— А если серьезно, не позволяй разрыву с Джастином бросать тень на доверие к дорогим тебе людям.

— Да… На самом деле, чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что дело даже не в Джастине.

— Нет?

— Нет. До него был мой отец.

— А-а-а-а… Вот ты и добралась до сути, красотка. Недолюбленность — отличный повод для того, чтобы с кем-то потрахаться!

— Психолог Оливия спешит на помощь.

— Обращайтесь.

Я слабо улыбнулась, возвращаясь к своим воспоминаниям. Да, это чувство предательства, которое я испытала, когда Джастин меня бросил, я чувствовала и раньше. В тот день, когда ушел мой отец. Я так верила, что родители счастливы вместе, а потом папа сказал мне, что уезжает, и у меня мир рухнул. Все, что, как мне казалось, я знала о любви, отношениях, семье… Я поняла, что всю жизнь прожила в коконе, сотканном из лжи. Хоть я и была умной девочкой и многое знала, меня все равно обманули.

— Я просто устала все узнавать последней. Чувствую себя так глупо.

— А тебе не приходило в голову, что, может, это не твоя вина? Может, люди сами все делают не так?

— Мне нравится, что ты целиком и полностью на моей стороне, совершенно непредвзято.

— Ха, объективность не для лучших друзей. — Оливия подмигнула мне. Затем наклонилась и открыла мою тетрадь. — Реши пару задач, развеешься.

— Ты так хорошо меня знаешь.

Она рассмеялась, и я последовала ее примеру. Оливия обладает даром разрядить любую ситуацию, а еще она непревзойденный слушатель.

Звенит звонок, вырывая меня из задумчивости и позволяя уловить последние слова учителя:

— Для этой работы дайте волю своему творчеству, не бойтесь экспериментов!

Я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Его речь воспевает «творческую свободу», а лицо говорит: «Пять пинт, которые я выпил прошлой ночью, все еще стоят у меня поперек горла». Легко требовать от других того, чего не делаешь сам. Так и хочется встать и крикнуть ему: «А вы сами, где ваше творчество? Ваша дерзость? Уж точно не в четырех грязных стенах этого класса!»

Интересно, что бы сказала об этом уроке Оливия. Мне бы ее беззаботность, чтобы пережить этот курс. Да и, думаю, учитель тоже разделил бы мою позицию.