Такая долгая ночь

Глава 20

Дарси проводила Ванду в гостиную прислуги, чтобы узнать мнение дам по поводу ночного конкурса. К несчастью все они выразили согласие с Вандой, так что её надежды избавиться от обоих агентов ЦРУ растаяли. Ванда взяла из холодильника две черные орхидеи, и все вместе дамы отправились в вестибюль на церемонию орхидей.

Принцесса Джоанна по дороге споткнулась, запутавшись высоким тонким каблуком в густом ворсе ковра.

— Боже правый, в этих туфлях можно переломать ноги.

— Со временем привыкнете. — Дарси придержала ее рукой. — Выглядите вы все замечательно.

— Благодарю.

В дорогом черном платье с ниткой жемчуга на шее принцесса выглядела элегантно.

— Поначалу я чувствовала себя без корсета голой, — объявила Кора-Ли. — Но теперь мне очень нравится. Впервые за сотню лет могу свободно дышать.

Кора-Ли и леди Памела предпочли молодежный стиль — атласные, обтягивающие бедра брюки и короткие, с блестками, топы.

— Как вам не стыдно, — взглянула на них с осуждением принцесса Джоанна. — Выставили себя напоказ.

— Это грех, — поддакнула Мария Консуэло в платье, достигавшем щиколоток.

Леди Памела пожала плечами.

— Мои прежние платья почти целиком обнажали грудь, и никто не возражал.

— Но оголить пупок — это уже слишком. — Мария Консуэло крутила в пальцах четки. — Я свой даже сама никогда не видела.

— Что? — удивилась Дарси. — А когда принимаете ванну?

— Я моюсь в сорочке, как и подобает благородной даме.

Дарси застонала, понимая, что хоть и заставила женщин сменить одежду на современную, образ их мыслей оставался прежним.

Леди вошли в вестибюль. Мужчины уже переоделись в костюмы. Навстречу дамам, приветствуя их, вышел Грегори. Шестеро конкурсантов остались стоять на ступеньках лестницы.

Дарси бросила мимолетный взгляд на Остина. Широкоплечий, он выглядел потрясающе. В отличие от Реджинальда, ему не требовались подкладки под одежду для придания фигуре объема. Электрический свет, падающий от люстры, играл золотыми бликами в его выгоревших на солнце прядях. Похоже, он наскоро протер волосы полотенцем, и их слегка взъерошенный вид придавал ему еще больше сексуальности.

Он поймал ее взгляд, и Дарси отвернулась. На этот раз она не собиралась быстро его прощать. Он обещал постараться, чтобы его исключили из числа участников, и все же залез к Ванде в джакузи, а поскольку та выбросила микрофон, Дарси не знала, о чем они говорили. Потом ей даже пришлось остановить съемку, чтобы дать Ванде новый микрофон.

— Добрый вечер, — начал Грегори. — Сегодня еще двоих мужчин отстранят от дальнейшего участия в шоу. Но сначала важное объявление. Победитель теперь получит четыре миллиона долларов.

Операторы запечатлели реакцию всех участников. Даже Дарси была удивлена. Слай не сказал ей, что готов перешагнуть трехмиллионную планку.

Ванда вышла на середину вестибюля.

— Первую орхидею я вручаю Пьеру из Брюсселя.

Пьер подошел к ней за цветком, затем поднялся на лестницу, чтобы забрать свои вещи.

— Вторую орхидею получает Реджинальд из Манчестера.

Ванда протянула ему цветок.

Остальные конкурсанты поздравили друг друга и разошлись по комнатам.

Грегори с женщинами прошел в портретную галерею. Операторы последовали за ними.

— Сегодня вы исключили Пьера.

Грегори направил на его портрет луч черного фонаря, осветивший клыки участника состязаний.

— О черт, — пробормотала Кора-Ли. — Он вамп.

— И вы вывели из игры Реджинальда.

Грегори переместился к портрету англичанина.

— Скорее всего он смертный, — предположила леди Памела. — У него отвратительные зубы.

— И он такой тощий, — добавила Кора-Ли. — Заявляю со всей ответственностью, что даже у некоторых голодающих больше мяса на костях.

Грегори осветил портрет фонарем, и в его луче проявились кривые, желтого опенка клыки Реджинальда.

— Святая Мария, да хранит нас Господь.

Мария Консуэло потянулась за четками.

Принцесса Джоанна встала, слегка покачиваясь на высоких шпильках.

— Это ужасно. Исключить двух вампиров. Дарси, умоляю, скажи, что больше не осталось ни одного смертного, чтобы действовать нам на нервы.

Дарси поморщилась.

— Не могу утверждать. Но помните: завтра мы проверяем силу мужчин.

Принцесса села со вздохом облегчения.

— Отлично. Никакой смертный не может тягаться с вампом силой.

— Завтра судить буду я. — Мария Консуэло поцеловала крест на четках. — С помощью Господа выявлю низших и избавлю нас от их присутствия.

Дарси сомневалась, что Господь поможет ей в этом, но все же надеялась, что дамы исключат Остина и Гарретта. Иначе у нее будут большие проблемы, если кто-то из смертных выйдет в финал. Она не сомневалась, что Остин — самый сексуальный мужчина на земле, но не могла позволить ему выиграть.

Более важным представлялся ей вопрос, есть ли у нее будущее с Остином. Она была уверена, что любит его. Ни его ложь, ни отчуждение не могли искоренить это чувство. Ей не давали покоя слова Ванды: «Нет ничего священнее любви». Как можно отказаться от этого чувства, не дав ему шанса? Роман и Шанна дали шанс своей любви. Почему же она не может сделать то же самое?

Если бы только она могла перекинуть мост через пропасть, разделяла два их мира. Но для нее не существовало середины. Никогда не сможет она греться с Остином под солнцем, никогда не сможет жить с ним нормальной жизнью. Она была пленницей своего мира, и ему придется добровольно разделить с ней ее заточение. Но справедливо ли было ожидать от него подобной жертвы?

Может, даже не стоит и просить его о таком самопожертвовании? Может, попробовать делать по одному крохотному шажку навстречу друг другу? Сейчас он даже не мог к ней прикасаться. Считал ее мертвой. Ей нужно было помочь ему преодолеть это ощущение. А главное — показать, как сильно она его любит.

Все вдруг исполнилось ясности. Остин пробудет в пентхаусе еще одну ночь. Надо использовать эту возможность.

Ей оставалось набраться смелости и соблазнить его.

Гарретт открыл пакетик с картофельными чипсами.

— Четыре миллиона долларов? Я испытываю искушение выиграть этот проклятый конкурс.

— Они ни за что не дадут деньги смертному. — Остин сел за кухонный стол и открыл банку с колой. — Думаю, в наше время здесь на исходе. Ты много собрал сведений?

— Мало. Лишь имена вампиров.

Остин кивнул, довольный, что Гарретту не удалось выведать многого.

— Мы с Эммой два дня назад убили в Центральном парке вампира.

— Без дураков?

— Он напал на женщину. Мы спасли ее.

— Круто.

Гарретт сунул в рот несколько чипсов.

— Ни один из здешних вампиров не стал бы ни на кого нападать.

— Стали бы, — возразил Гарретт, — если бы проголодались.

— Думаю, что Шанна Уилан была права, когда говорила о двух типах вампиров. Она называла одних законопослушными современными вампами, а других — мятежниками.

— Ей прополоскали мозги, — пробормотал Гарретт с полным ртом.

— Подумай сам. Однозначно существуют две разные группировки вампиров. Мы видели, как они готовились драться друг с другом в Центральном парке. Я понял это также, прослушивая их телефонные разговоры. Они ненавидят друг друга.

— Чертовски жаль, что не займутся взаимным истреблением. Это значительно облегчило бы нашу работу.

Остин отхлебнул из банки колы.

— Думаю, нам нужно узнать побольше об этих двух группировках.

— Влезать в их игры — напрасно тратить время. Проще всех уничтожить, — покачал головой Гарретт.

Остин молча допил колу. Ему нужно было связаться с Шанной Уилан, или миссис Драганешти, как теперь она звалась. Она смогла бы рассказать ему о вампирах больше и как это — жить с одним из них в браке.

Он чувствовал, что уже не будет прежним, потому что больше не верил, что все они — черные демоны, исчадья ада. Все, что Остин узнал за последние две недели, говорило о том, что они жили в мире, поразительно похожим на человеческий. Вампиры, как и люди, могли быть хорошими и дурными. Могли любить и ненавидеть. А поскольку он сам полюбил женщину из их числа, то пытался найти пути примирения с их миром, чтобы суметь его принять. Все же он сознавал, что будет очень трудно повернуться спиной к своей прежней жизни. Чрезвычайно трудно.

Остин бросил пустую банку в корзину для мусора. Неужели он думает, что сможет жениться на Дарси и жить с ней счастливо? Она будет существовать вечно, а он состарится на ее глазах, а потом умрет. Интересно, как скоро ей надоест его дряхлая задница? И через каких-нибудь сто лет, когда его давно уже не будет, о нем все забудут.

Стоило ли отказываться отдела всей своей жизни ради какой-то призрачной мечты? Если ему хватит ума, завтра он приложит все силы, чтобы выбыть из шоу. И больше никогда не видеть Дарси. Но впервые за все время здравомыслие звучало для него синонимом глупости.

Пожелав Гарретту спокойной ночи, Остин поплелся в свою комнату, включил компьютер и проверил камеры наблюдения. Два последних вампира, Отто и Роберто, находились в бильярдной, где играли в пул. В вестибюле и портретной галерее никого не было. Он переключился на домик у бассейна и тотчас пожалел об этом.

Дарси с влажными волосами, одетая в сексуальную пижамку, только вышла из душа. Его с новой силой охватило чувство тоски и отчаяния. Как мог он отказаться от нее? Разговор с Вандой в джакузи напомнил, сколь редка любовь. Дарси была умной, смелой, обладала всеми теми качествами, которые он мечтал найти в женщине. В состоянии нервного возбуждения она ходила из угла в угол. По выражению ее лица и неясному бормотанию он понял, что она ведет спор сама с собой.

Дарси прошла на кухню и вынула из холодильника бутылку. Встряхнув, отвинтила пробку и налила в стакан темно-красной жидкости. Остин поморщился. Она достала из холодильника ещё что-то. Шоколадный сироп? Выдавила немного в стакан и размешала ложкой, затем добавила несколько кубиков льда.

Потягивая содержимое стакана, девушка покинула кухню. Остин с упавшим сердцем откинулся на спинку стула. Может, она и пыталась затушевать вкус, но результат был все тот же. Она пила кровь.

Он прошел и ванную и встал под горячий душ. Сунул голову под бьющую струю, но обжигающий шквал воды не мог смыть из памяти образ Дарси, пьющей кровь. Как мог он жить в ее мире?

«Нет ничего священнее любви», — возвращались и липли к нему горячим паром слова Ванды. Как мог он бросить ее? Он любил ее. Но в силах ли он связать себя с вампиром?

Остин вытерся и, обвязав полотенце вокруг талии, вернулся в комнату. Взглянул на экран монитора. Дарси в большой комнате домика уже не было. Возможно, она перешла в спальню, где наблюдательные камеры он не устанавливал. Остин проверил вестибюль и лестницу. Пусто. Теперь восточный коридор.

У него перехватило дыхание, и полотенце свалилось на пол. Дарси шла в его сторону. Поверх коротких пижамных шортиков и топика она надела белый банный халат.

Он бросился к чемодану и взял пару чистых боксерок. Красный шелк. В дверь тихо постучали. Остин, натянув трусы и закрыв ноутбук, откинул со лба волосы и приоткрыл дверь.

Ее лицо было бледным и напряженным.

Он старался не выдать своих эмоций.

— Это не слишком хорошая идея.

Она прижала ладонь к двери, чтобы он не закрыл ее.

— Ты сказал, что нам нужно поговорить.

— Я передумал.

Она нахмурилась.

— Это твоя последняя ночь здесь.

«Наш последний шанс быть вместе», — повисли непроизнесенные слова.

— Я не уверен, что ты поступаешь правильно.

Ее глаза сердито блеснули.

— Сдаешься без боя? Это не похоже на мачо-суперагента.

Приложив чуть-чуть силы, она удивительно легко распахнула дверь.

Сила вампира. Интересно, смогла бы она его одолеть? Остин отступил назад.

— Ты сердишься?

— А как ты думаешь? — Она закрыла дверь и прошлась по комнате. — Мы договорились, что тебя сегодня исключат из шоу. А ты еще здесь.

— Я не пытался остаться. Так уж вышло.

— Правильно. Ты просто не мог устоять от соблазна оказаться самым сексуальным парнем на планете. Это испытание, должно быть, оказалось для тебя слишком трудным.

Остин привалился плечом к стене, сложив руки на груди.

— Ты хочешь, чтобы меня уволили? — продолжала она мерить шагами пространство. — Разве ты не понимаешь, что это единственный телеканал, где я могу работать? — Дарси остановилась, адресовав ему сердитый взгляд. — Неужели тебе до такой степени безразлично, что я переживаю?

— Ты закончила? — процедил он сквозь зубы.

— Нет! — Она направилась к нему. — Тебе не следовало лезть к Ванде в джакузи.

— Мы только разговаривали, и ты это прекрасно знаешь. Ты наблюдала, — взглянул он на нее с раздражением, — как ястреб.

— Похоже, ты преодолел свое отвращение, — фыркнула Дарси. — Или только я тебе противна, а с Вандой все обстоит иначе?

— Ты никогда не вызывала у меня такого чувства. — Он отделился от стены. — Но ты порядком меня запутала, думая о пляже и солнце, употребляя холодный шоколад. Я чувствовал твой пульс.

Остин, подскочив к ней, сдернул с одного плеча халат. Дарси ахнула. Он, не обратив на это внимание, приложил к ее сонной артерии два пальца и ощутил биение пульса.

— Ну что? Чувствуешь?

— Да. — Черт побери, как можно от нее уйти? — У тебя учащенно бьется сердце.

— Не потому ли, что я немного расстроена? — Дарси вскинула брови. — Или возбуждена?

Он опустил руку и отступил назад.

— Как?

— Как могу я быть возбуждена? — Она склонила голову набок и исследовала взглядом его тело. — Я наедине с самым сексуальным мужчиной на земле, и уже пять лет прошло с тех пор как я…

— Я спрашиваю, как у тебя может быть пульс.

— А почему его не должно быть? Я хожу, разговариваю. Я представляю тебя голым. Как могла бы я это делать, если бы сердце не качало кровь в различные части моего тела?

В определенные части его тела кровь точно нагнеталась. Тем более что она глазела на его трусы. Пять лет?

— Что происходит с тобой днем?

Она вздохнула.

— Когда солнце встает, сердце останавливается. Потом когда солнце садится, его словно запускает божественный стимулятор. Все приходит в движение.

— Звучит загадочно.

Она улыбнулась и потянула за концы пояса своего халата.

— Да, но это так приятно.

Черт побери! Он видел, как халат соскользнул на пол, застыв рядом с его брошенным полотенцем. Поднимая взгляд к ее лицу, он задержал его на попе. Тонкий, почти прозрачный белый ситец был натянут на груди, и сквозь него просвечивали пухлые розовые соски. Оставалось лишь к ним прикоснуться, чтобы они затвердели, но хватило одного взгляда. Прямо на его глазах они превратились в твердые розовые почки.

Она сделала к нему шаг.

— Ты сказал, что любишь меня. Это правда?

На короткий миг Остин закрыл глаза. У него заныло сердце.

— Дарси, выбери кого-то из себе подобных. Кого-то, кто будет любить тебя и жить с тобой вечно. Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.

— Но я хочу тебя.

— Проклятие! Он направился к двери. — Ты знаешь, что я работаю на ЦРУ. Если буду продолжать уничтожать вампиров, как мы сможем жить вместе?

— Ты можешь уволиться.

И погрузиться в мир вампиров, жить ночью в окружении существ, глядящих на него как на закуску.

— Ты просишь меня все бросить.

— И забыть. — Она прислонилась к двери, чтобы он не открыл ее. — Забыть о возможности счастливого конца. Это химера. Даже в мире смертных счастье случается не часто.

— Не говори так, Дарси. Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили.

В ее глазах сверкнули слезы.

— Мы не всегда получаем то, чего заслуживаем, верно? Я узнала это на своем опыте. Так что теперь хочу взять все, что могу. Пусть хотя бы и на одну ночь.

Его тело воскликнуло «да», но он все же боролся с собой. Потому что, черт побери, одной ночи ему будет мало.

Она заперла дверь.

— Всего одна ночь.

Остин прижался спиной к стене. Он знал, что не устоит. Как мог он сопротивляться, когда хотел ее так сильно? Но если она думала, что потом они смогут просто пожать друг другу руки и разбежаться каждый своей дорогой, то не знала всей глубины его чувств.

В ее глазах промелькнула неуверенность.

— Я тебе противна?

— Нет, конечно.

Он почти готов был все бросить ради нее. Как часто в прошлом играл он роль того, кого устраивала одна ночь? Не было ли это своего рода Божьей карой? От мысли, что он пробудет с ней только до утра, сердце его болезненно сжималось. Это принижало их чувства, связующие их узы. Это оскорбляло его.

— Ты боишься меня? — Она приподняла подбородок. — Я никогда никого не кусала. И не укушу. Предпочту умереть.

— Так ты не кусаешься? — усмехнулся он.

— Нет.

— Какая жалость. А я кусаюсь.

Она отступила от него на шаг, делая большие глаза.

— Ты… хочешь меня укусить?

— Конечно. — Он скрестил руки, держась как ни в чем не бывало, в то время как чувствовал нарастающую ярость. — Я люблю кусаться.

— Больно? — Она взглянула на него с опаской.

— Не так чтобы очень. Скорее потеребить зубами наиболее чувствительные части твоего тела. Потом, есть еще язык. И не забывай о радостях поцелуя.

У Дарси приоткрылся рот, но она быстро пришла в себя и облизнула губы.

— А какие части моего тела ты хочешь покусать?

Он медленно обвел ее взглядом.

— Основание шеи, где она переходит в спину. И мягкое место чуть пониже пуговки на животе.

— Здесь?

Она сунула руку за резинку своих бледно-голубых шорт.

— Да. — Из-за внезапной хрипоты в голосе ему пришлось кашлянуть. — И еще твои пальчики на ногах, — кивнул он на ее шлепанцы с блестками.

— О! — Она сбросила с ног сланцы, зарывшись пальцами в пушистый ковер. — А еще где?

— Твои икры. Внутренние части бедер. И задние тоже, где они переходят в восхитительную маленькую попку.

Дарси повернулась боком и приподняла край шорт, демонстрируя изгиб ягодиц.

— Здесь? — Она погладила кожу, опустив веки. — А где ещё?

Эрекцию под тонким шелком уже невозможно было скрыть.

— Бедра, пониже талии, где они расширяются.

Она приспустила шорты на несколько дюймов и провела руками по голому животу.

— А где еще?

— Под грудью, где она полная и тяжелая.

Она закатала топ, обнажив наполовину грудь, и приподняла ее руками. Когда взглянула на него, ее глаза потемнели и начали светиться.

Он напрягся.

— У тебя глаза горят красным огнем.

— Это значит, что я возбудилась. И готова.

— Это происходит непроизвольно? — Черт. Если она не в состоянии контролировать свое вампирское поведение, чего еще можно от нее ждать? Не выпустит ли она клыки? А что, если она сильнее его?

Дарси приблизилась к нему.

— Скажи, где еще хочешь меня укусить.

Ему нельзя было допускать, чтобы она взяла над ним верх. Имея в своем распоряжении другие силы, он сконцентрировал волю и проник в ее сознание. Ахнув, она замерла. Ее глаза закрылись, и щеки окрасил румянец, сползая вниз по шее.

«Сними майку». Она открыла глаза и уголками губ улыбнулась.

— Как пожелаешь. Стащив топ через голову, она бросила его на пол.

Залюбовавшись ее грудью, он ощутил, как потянуло ледяным холодом и над ним завис сгусток психической энергии. Он машинально отмахнулся, и сгусток рассеялся.

— Ты очень сильный, — прошептала она.

— А ты нет.

— Я никогда этим не занималась. Не одобряю вторжения в мысли человека, — пожала она плечами.

— Значит, тебе не нравится, когда я это делаю.

— Мне не нравится, когда это делают вампиры. Они такие ледяные. А ты… ты восхитительно горячий. — Она покраснела. — Мне нечего от тебя скрывать. И это так приятно — чувствовать изнутри тепло. Я так долго мерзла.

Мерзла потому, что половину времени была мертвой. Во что он ввязывался? Каждое утро он будет просыпаться рядом с мертвой женщиной. Но он не мог не видеть боли и тоски в ее глазах. Ее боль стала его собственной. Ее мир стал его собственным.

Она стояла перед ним нагая, если не считать коротких шортиков. Ее глаза снова стали небесно-голубого цвета, наполнившись смесью желания и страха. Она боялась, что он отвергнет ее.

— Ты перечислял части моего тела, которые хотел покусать, — напомнила она тихо.

— Да, есть еще одно местечко. Только кусать там я бы не стал. С ним обращаются по-особому.

Остин наклонился вперед, вдохнул запах ее шампуня и осторожно убрал с ее лица волосы. На шее девушки оставались два маленьких шрама от клыков вампира. Бедная Дарси. Неудивительно, что она всегда носит волосы распущенными. Он погладил отметины кончиками пальцев.

Она поежилась.

— Что ты хочешь?

Он что-то зашептал ей на ухо и, взяв на руки, понес к кровати.

— Остин?

— Да.

Он брал ее со всеми промятыми последствиями.