Тебе желаю счастья

Глава 28

Воистину, это была самая долгая дорога в моей жизни, каждая из двенадцати минут которой были наполнены тягучим липким страхом, сковывающим затылок, частыми всхлипами Анжелы и серьезными, хмурыми лицами медиков, задающими тысячу и один вопрос, ни одного из которых я не разбираю. Впрочем, как и Анжелиных ответов. Все окутано плотной давящей на уши завесой и пульсирующим нутром.

Еще никогда мне не было так страшно. Отчего-то ребенок, который воспринимался мною, как кто-то эфемерный, призрачный, практически не реальный, существующий словно лишь теоретически, и который станет настоящим только после непосредственного рождения, вмиг превратился в такую же живую и осязаемую часть меня, как собственная рука, нога или сердце.

Кажется, все на свете перестало иметь хоть какое-либо значение, кроме крошечной жизни внутри Анжелы. Жизни, которая вот-вот может оборваться. Оборваться по моей вине.

Анжеле становилось хуже на глазах. Бледная и испуганная, она корчилась от боли, прижимая ладошки к животу. По совету самих сотрудников скорой помощи, госпитализировать Кукушкину решили в новый перинатальный центр, где после предварительного звонка врача скорой помощи, нас уже встречала бригада с каталкой у самого порога, дальше которого меня даже не пропустили.

— Кем вы приходитесь пациентке?

— Я… Жених.

— То есть не родственник, — утверждает, не спрашивает женщина, по одному лицу которой можно распознать премерзкий характер, не обязательно даже слышать тембр стального голоса с непреклонными нотками.

— Я отец ребенка!

— Есть ли какой-либо документ, свидетельствующий об этом? — издевается пышущая лишними килограммами тетка.

— Нет, но…

— Молодой человек, посторонним вход запрещен.

— Послушайте, мне надо знать, что с ними все в порядке, как вы не понимаете?

— Не шумите! Ночь на дворе. Я все прекрасно понимаю. Утром приходите. Сейчас вашей девушке все равно не до вас. Осмотр, УЗИ, анализы… Как только появится возможность, она сама с вами свяжется, телефон у нее никто не отберет. Ни один врач вам все равно ничего не скажет. Вы не являетесь ни близким родственником, ни доверенным лицом, поэтому диагноз вам скажет либо сама пациентка, либо доктор с ее письменного согласия, но это будет не ранее, чем завтра. Вот вам список того, что необходимо привезти утром. Прочтите внимательно. Ничего сверх тащить не надо.

— Пожалуйста, можете проследить, чтобы у нее было все самое лучшее? — я достал из заднего кармана бумажник, вынул несколько пятитысячных купюр и осторожно протянул их сотруднице приемного отделения. — Ну, чтоб палата отдельная, медсёстры воды поднесли, если что… Помогли… Я… я не знаю… Я все оплачу, сколько скажете. Лишь бы… лишь бы… они… в порядке…

Наверное, голос мой и весь внешний вид был настолько жалок, что стерва в белом халате устало, но беззлобно выдохнула, сочувственно поджав губы, а затем, осмотревшись, все же взяла протянутые ей деньги.

— Ладно. Ты это… Не волнуйся, присмотрим. Утром приходи. Часам к восьми, пока дежурный врач не сменился, попробую провести тебя. Но ничего не обещаю.

— Спасибо.

— Иди, иди… Не кисни, здесь лучшие врачи работают, оборудование все новенькое, самое современное. Акушеры наши, знаешь, какие специалисты! Такие беременности спасают, что впору научную фантастику писать.

Я нервно кивнул, но успокоиться так и не получилось. Держа в дрожащих руках список из пятнадцати пунктов, никак не мог сосредоточиться и понять, что же делать. Часы показывали второй час ночи. К семи утра необходимо вернуться обратно вот к этому порогу вооруженным до зубов комнатными тапочками, халатом, принадлежностями для душа и далее по списку.

Вызвал такси и, превозмогая усталость, с удвоенной силой накинувшуюся на меня после схлынувшего адреналина, назвал адрес круглосуточного торгового центра. Удивительно, но всего за час с лишним я наполнил пакеты необходимыми товарами.

«Я очень надеюсь, что вы оба в порядке. Напиши сразу, как только станет известно хоть что-то, места себе не нахожу. Буду в клинике к восьми утра, привезу для тебя вещи. Напиши, если что-то понадобится.»

Отправил сообщение Анжеле еще как только вышел из больницы, но ответа нет до сих пор. Успокаиваю себя лишь тем, что сейчас она и малыш в руках лучших специалистов и от того, что я буду биться в истериках и посыпать голову пеплом, ничего ровным счетом не изменится, и мое самобичевание им никак не поможет.

Стараюсь не развивать мысли в направлении того, что малыша может не стать. Просто запрещаю себе об этом думать, чтобы Великий Космос не подслушал и не воплотил в реальность худший из всех кошмаров. Мысли, мать их, материализуются! А потому исключаю эти варианты из головы. И целенаправленно думаю о том, что все будет хорошо.

Все будет хорошо!

Все будет хорошо.

Все будет…

Хорошо…

Войдя в квартиру, встретившую меня темнотой, сквозняком и пустотой, безвольно опустил набитые под завязку пакеты на пол, ощущая тяжесть целого неба своих плечах, словно гребаный Атлант.

Боже правый, в последнее время события в жизни так стремительно сменяют друг друга, швыряя меня из крайности в крайность, что нет даже ни единой минуты на то, чтобы осознать происходящее. Черт возьми, я уже реально тоскую по своей скучной и размеренной жизни, где не случалось долбанных сюрпризов и форс-мажоров, где день был расписан по минутам и я всегда знал, чего ожидать. И плевать, что жизнь эта была пресной, как сухая прошлогодняя солома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Или не плевать?

Мне охренеть как нужно обо всем хорошенько подумать, разобраться с проблемами на фирме, разобраться в самом себе, разложить по полкам события прошедшей недели, проанализировать, сделать какие-то выводы, наметить дальнейший жизненный план. Блядь, да именно от моих решений сейчас так много зависит, что права на ошибку я попросту не имею. За нее придется слишком дорого заплатить, причем не только мне.

Вот только сил у меня хватает лишь на то, чтобы, не включая свет, добрести до постели, скидывая по пути одежду, и рухнуть на мягкий матрас, с зажатым в руке телефоном, на котором по-прежнему нет никаких известий от Анжелы.

Легкий аромат лесной малины нежно окутал сладковатой дымкой, отчего я подорвался с постели, как ошпаренный.

Да еб…

Блядь!

Щелкнул клавишей и сощурился от яркого света ламп. В комнате царил идеальный порядок за исключением разбросанной мною одежды. Ничего не свидетельствовало о том кошмарном хаосе, что устроила Анжелика здесь еще несколько часов назад.

Даже гребанная кровать стояла на прежнем месте!

Там, где была всегда до появления в этом доме маленькой розовой девочки.

В коленях колотилась нервная дрожь.

В горле тревожно колотилось сердце.

А в висках бешено колотилась простая истина.

Она ушла.

Совсем.

Смотрю по сторонам. Не знаю, что хочу заметить. Наверное, хоть что-то, что напоминало бы о Стрекозе. Заколка… Оторванная пуговица… Фантик от ее любимого бон-пари со вкусом ананаса. В детстве она их обожала.

Однако, внутри расползается черным кратером размером с Сахалин пустота, рожденная твердой уверенностью, что даже если я обползу каждый сантиметр квартиры, вооружившись лупой, — не найду и крошечного розового волоска.

Она ушла и всю себя забрала с собой.

И беспросветная тоска этой проклятой ночи окончательно лишает меня сил.