Укротить сердце

Глава 37

Чарли

Слышны раскаты грома. Вершины гор заволокли темные тучи. Руби сидит за столиком на маленьком балкончике возле спальни. Она завернута в простыню, ноги подтянуты к телу, щеки раскраснелись, ослепительно-голубые глаза смотрят на меня, когда я иду к ней.

Несколько часов назад она хотела уехать.

А теперь ее ― я люблю тебя ― уничтожило меня. Я покорен, но я бы не хотел, чтобы было иначе.

― Надвигается буря, ― бормочет она, не сводя глаз с моей обнаженной груди.

― Каждое лето, ― говорю я. ― Они приходят с гор и длятся до конца августа.

Поставив бутылку виски на стол, я оглядываюсь через плечо на смятые простыни на кровати. В воздухе витает запах секса. Я целую растрепанные волосы на макушке Руби, и она улыбается так лучезарно, что у меня сжимается сердце.

Все, что имеет значение, находится здесь, передо мной. Моя девочка-подсолнух, моя спасительная благодать, солнце на моем небе, когда так долго я видел только черные тучи.

Но сначала я должен рассказать ей свою историю. Я в долгу перед ней. Особенно если она останется.

Я выдвигаю стул и сажусь напротив нее.

― Я хочу рассказать тебе о Мэгги.

Она вздрагивает.

― Ты не обязан.

― Позволь мне сделать это, Руби, ― хрипло говорю я.

Кивнув, она садится прямо.

― Хорошо, ковбой. ― Затем она протягивает руку через стол и касается меня. И я успокаиваюсь. Это магия Руби. Ее любовь приносит что-то настолько безмятежное, что я не могу это описать. Все мои сомнения, все мои нервы улетучиваются от небольшого проявления любви.

― Мы были лучшими друзьями детства. Она была моей школьной возлюбленной. Я сделал ей предложение, когда мы закончили школу. ― Я провожу рукой по лицу. Мне кажется, что это неправильно ― рассказывать в двух словах о том, какими мы были с Мэгги, но, глядя на Руби, я хочу, чтобы все это осталось в прошлом, и я мог двигаться дальше. Жить прошлым больше нельзя.

― Это было последнее соревнование в сезоне. Она участвовала в забеге с бочками. ― Я медленно выдыхаю, воспоминания обжигают. ― Я был там, когда это случилось. Ее лошадь испугалась и упала на нее. Она погибла у меня на глазах.

Руби задыхается, поднося руку ко рту.

― Вот почему ты так вел себя. ― Ее голубые глаза блестят от непролитых слез. ― Почему ты не хотел, чтобы я ездила верхом. Когда я подошла слишком близко к той лошади. Ты закричал. И выглядел печальным.

Я должен был догадаться, что не смогу все скрыть от Руби. Моя девочка умная.

Она слушает, пока я рассказываю ей, как моя жизнь перевернулась после смерти Мэгги и как я не знал, как справиться с этим. Как я оказался на ранчо «Беглец» и как мои братья последовали за мной.

― Это долгая история. ― Я протягиваю руку и переплетаю наши пальцы. ― Короткая история такова ― я оказался здесь, чтобы встретить тебя.

Руби молчит долгую минуту.

― Мне так жаль, Чарли. ― Она грустно улыбается мне. ― Потерять того, кого любишь… это ужасно.

Она смотрит вдаль, потом вздыхает.

― Я нашла ее фотографию. — В ее голосе слышится чувство вины, когда ее взгляд встречается с моим. ― Она была прекрасна.

Я проклинаю себя за то, что позволил ей думать Бог знает о чем.

― Я должен был сказать тебе.

― Нет. Это твое дело. ― Она опускает глаза. ― У всех нас есть секреты.

Я больше не могу сдерживаться.

Больше никакой дистанции.

Я встаю и меняюсь с ней местами, притягивая Руби к себе на колени. Я обнимаю ее и прижимаю ее голову к своему плечу. Я все еще не оправился от того, что она чуть не сбежала.

― Ты можешь рассказать о ней, Чарли, ― говорит она, улыбаясь мне. ― Тебе не нужно скрывать ее. Тебе больше не нужно убегать.

Ее рука лежит на моей груди, и мое сердце бьется где-то в горле.

Вот почему я люблю ее.

Я понимаю, что все эти годы спустя я все еще наказываю себя, все еще расплачиваюсь за смерть Мэгги. За то, что притащил сюда своих братьев.

Кажется важным и правильным поделиться этим с кем-то.

Я уже не тот мужчина, каким был в начале лета. Когда возил Руби на гору, рычал на нее, не представляя, как сильно она изменит мое сердце.

Как она вернет меня к жизни.

― Спасибо, ― шепчет она. ― За то, что рассказал мне.

Есть еще кое-что, что нам нужно прояснить.

Я немного поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

― Ты тоже бежишь, ― говорю я ей.

Сидя, Руби выпрямляет свои стройные плечи. Ее подбородок дрожит, а в глазах появляется страх, от которого у меня перехватывает дыхание.

― Да.

От ее дрожи ярость вспыхивает во мне. Мои руки сжимаются в кулаки. Но я заставляю себя сосредоточиться на Руби. Она ― вот что важно.

После долгого молчания она говорит.

― Ты прав. Я бегу. ― Ее голос срывается, ломая меня. Она смотрит в сторону балкона, словно ищет ответ в небе. ― Я… Чарли, я…

Я заглушаю ее признание поцелуем.

К черту это. Сделка, которую мы заключили, не имеет значения. Я не буду выпытывать у Руби правду. Что бы она мне ни сказала, я не стану любить ее меньше.

― Когда будешь готова. ― Моя рука поднимается, чтобы коснуться ее щеки. Мое сердце колотится от страха. От ярости. ― Просто скажи мне одну вещь.

― Что? ― шепчет она, смаргивая слезы.

― Это мужчина? ― Я готовлюсь к этому, думаю об Эмми Лу, о местах, где можно спрятать тело, о яростной потребности защитить, которая не ослабнет, пока она на моем ранчо, в моих объятиях. ― Руби, если кто-то причинил тебе боль…

― Нет, ― задыхаясь, говорит она. Слезы текут по ее лицу, когда она качает головой. ― Это не мужчина, Чарли.

Я рычу от облегчения и прижимаю ее к груди.

― Расскажи мне поскорее, подсолнух.

Кивнув, она расслабляется, прижимаясь ко мне.

― Обязательно.

Так много еще нужно сказать. Запланировать. Но все это может подождать. А кое-что не может.

Я целую ее.

Мой рот пожирает ее язык, ее пухлые розовые губы. Ее тело выгибается навстречу мне, она садится на меня верхом. Сжав ее бедра, я притягиваю ее ближе. Ее сердце бьется о мою грудь ― мою душу ― так быстро, что мне становится больно.

Она стонет мне в рот, ее руки треплют мои волосы.

― Чарли, ― говорит она, ее глаза подернуты дымкой желания. ― Я люблю тебя.

― Малышка, я тоже люблю тебя. ― Я провожу пальцем по ее щеке. Я должен сказать это снова, чтобы это стало реальным. ― И ты остаешься.

У меня было все, чего я когда-либо хотел в своей жизни, но ничто, блядь, ничто не сравнится с Руби.

― Я остаюсь. ― Она улыбается, в ее глазах блестят слезы. Затем их свет тускнеет. ― Но… ты уверен, что хочешь этого? Что бы это ни было. Кем бы мы ни были.

Я бросаю на нее строгий взгляд.

― Руби, не говори глупости. Я проделал долгий путь ради тебя, дорогая, и я не отступлю сейчас. Особенно от того, что между нами.

Клянусь Богом, ее улыбка ― яркая как солнце.

― И что же это? ― спрашивает она, положив свою маленькую ладонь на мое сердце.

― Я и ты, ― говорю я ей. ― Навсегда.