Укротить сердце

Глава 4

Руби

Как только я чувствую запах несвежего пива и слышу музыку в стиле кантри, я понимаю, что попала в рай.

Воскрешение, штат Монтана.

Одно только название вызывает в воображении образы крутых ковбоев, стреляющих друг в друга прямо на улицах, и девушек с шелковыми подвязками, наблюдающими за ними с балкона и надеющимися на дикую ночь.

Судя по внешнему виду этого бара, здесь мало что изменилось с тех времен. Байкеры в кожаных жилетах, девушки с татуировками у музыкального автомата. Суровый, пыльный, и именно тот тип впечатлений, который я хочу получить.

Я выбрала Воскрешение из-за названия. Наверняка основатели хотели, чтобы оно вселяло мрак и ужас в сердца жителей, но в меня оно вселяет надежду. Как и цветы, вещи умирают, но продолжают жить. Главная улица очаровала меня своими маленькими бутиками, историческими зданиями и атмосферой Дикого Запада. И горы. Они представляют собой самый изрезанный образец безмятежности, который я когда-либо видела.

Знакомство с городом не может произойти так быстро, как я хочу. Мне не терпится сделать этот город своим, хотя бы на короткое время.

Но это будет завтра.

Завтра я намерена найти врача, пополнить запасы лекарств и снять жилье. Сегодня вечером я ищу работу.

Я снова пытаюсь привлечь внимание бармена. Он открывает пиво и с угрюмым видом смешивает виски с колой.

― Простите, сэр? ― Встав на цыпочки, чтобы лучше видеть, я размахиваю картонкой с объявлением. ― Мистер… э-э-э…

― Биф. ― Его голос звучит раздраженно.

― Биф. Конечно. ― Я вдыхаю. ― У меня тут объявление, в котором написано, что вы ищете людей на работу, и я хотела бы узнать, не могли бы… ― Биф уходит к длинной очереди в баре, оставляя меня в растерянности.

Придурок. Я постукиваю ногой, обдумывая варианты.

Я на этом свете не для того, чтобы передо мной захлопывали двери.

Я здесь для того, чтобы открывать их.

Даже в этом захудалом баре посреди Монтаны.

Протискиваясь к Бифу, получая удары локтями в живот и ребра, я замечаю свое отражение в старом зеркале с трещинами, висящем за барной стойкой.

Я вздрагиваю.

Мои светлые волосы в беспорядке. Когда я ехала из Денвера в Монтану, я опустила окна, и ветер растрепал мои волосы. Я почти не крашусь, и, хотя вполне нормально одета, даже я могу признать, что ярко-желтый сарафан не совсем подходит к атмосфере бара в стиле «кархарт¹⁰ и фланель».

Я уже почти дошла до середины бара, когда ковбой в галстуке боло¹¹ отодвигает свой стул, перекрывая мне дорогу.

― Извините, ― говорю я, стараясь, чтобы меня услышали. Я толкаю спинку стула, чтобы пройти. ― Мне просто нужно…

― Тебе нужно уйти, ― раздается глубокий, низкий голос.

Взволнованная, я поднимаю глаза и вижу мужчину размером с гору, возвышающегося надо мной. Его брови нахмурены, а темная бородатая челюсть сжата.

Я с расстроенным вздохом опускаю глаза на стул.

― Ну, я бы с удовольствием, если бы могла…

Прежде чем я успеваю произнести еще одно слово, парень с силой толкает стул вперед, рыча:

― Я подвину твою задницу, Берт, ― после чего швыряет владельца стула на стол, заставленный пивом, давая мне возможность пройти.

― Спасибо, ― говорю я, пробираясь мимо него, и прижимаюсь к стене, обклеенной стикерами. ― Я Руби Блум.

― Чарли. Монтгомери. ― Он произносит эти слова неохотно, как будто они причиняют ему боль.

― Приятно познакомиться. ― Я улыбаюсь, но, судя по арктическому холоду, исходящему от него, это чувство не взаимно.

Он делает шаг ближе.

Я прижимаю ладонь к груди, прилагая огромные усилия, чтобы не уронить челюсть.

Красавчик. Это слово проникает в мое сердце.

Мужчина, стоящий передо мной, скрестив руки и расставив ноги, ― настоящий ковбой. Сапоги и большая, броская пряжка в стиле вестерн выдают его. Его рост значительно больше шести футов. Острая линия челюсти. Аккуратная борода. Пронзительные васильковые глаза. Плечи шириной в милю. На нем черная футболка, которая обтягивает его мускулистую грудь и рельефные бицепсы. Его взъерошенные темно-каштановые волосы, завивающиеся на затылке, наводят на мысль, что раньше на нем была шляпа.

Он хмурится, глядя на меня сверху вниз, как будто это единственная эмоция, которой учат в школе ковбоев.

― Послушай, ― рычит он. Его загорелые предплечья, бугрящиеся мускулами, напрягаются. ― Возможно, ты заблудилась, но не думаю, что понимаешь, в какие неприятности вляпалась из-за того, что оказался в этом баре.

― О, очень даже понимаю, ― отвечаю я с яркой улыбкой. ― Я в «Пустом месте». ― Я поднимаю палец, когда его рот открывается. ― И мне…

― …нужно уйти, ― жестко произносит он.

― Я уже иду. Иду вперед и добиваюсь своего. ― Я делаю шаг к бару, но он встает передо мной и преграждает мне путь.

Я выпрямляюсь, надеясь выглядеть внушительно рядом с его подавляющей фигурой.

― Послушай, Ковбой. Я не уйду отсюда, пока не поговорю с Бифом об этой… ― Краем глаза я замечаю глубокую дыру в черной стене. Мои глаза расширяются, я наклоняюсь и провожу пальцем по углублению. Мой взгляд возвращается к Чарли. ― Это от пули? ― Я задыхаюсь. ― Настоящее пулевое отверстие?

Он смотрит на меня, и на его лице отражается нечто среднее между презрением и весельем.

Сейчас Биф кричит на парня в кепке дальнобойщика и футболке с надписью: «Броненосец к утру», который спорит с человеком, одетым в камуфляж. Парень в шляпе дальнобойщика до жути похож на Чарли. У них одинаковые голубые глаза, такая же широкая грудь, такая же квадратная челюсть. Разница лишь в том, что парень ухмыляется, а Чарли хмурится.

Чарли стонет, его взгляд устремлен на ту же сцену, за которой наблюдаю я. Это забавно. Двое взрослых мужчин возбужденно спорят о лошадях, в то время как весь остальной бар занимается своими делами. Я улыбаюсь. Мне уже нравится этот город.

Будет несложно держаться на расстоянии.

Парень в кепке дальнобойщика тыкает пальцем в грудь парня в камуфляже и кричит:

― Ты украл мою лошадь, ублюдок Траляля!

Чарли ругается.

Его голубые глаза останавливаются на моем лице. Без предупреждения он подходит ближе. Большая рука опускается мне на поясницу. Меня окутывает его землистый аромат, и у меня кружится голова. Мне приходится задрать голову, чтобы посмотреть на него, широко раскрыв рот от удивления.

И затем я чувствую его. Его твердое тело прижимается ко мне, каждый мускул напряжен, словно он к чему-то готовится.

О, подождите.

Так и есть.

― Что происходит? ― Мне удается вспомнить, как дышать.

― Сейчас будет драка.

― Что? ― Я задыхаюсь, испытывая одновременно восхищение и ужас. ― Настоящая драка в баре? С летающими кулаками и разбитыми бутылками?

Он бросает на меня раздраженный взгляд.

― Вниз.

― Что?

― Руби. Вниз.

Он запомнил мое имя ― это единственная идиотская мысль, посетившая мою голову, прежде чем его рука смыкается на моей, и меня рывком опускают на пол в тот самый момент, когда стул летит через весь бар и врезается в стену.

Я издаю крик и зажимаю уши руками.

― Что нам делать? ― кричу я.

Я впервые вижу этого человека, но доверяю ему свою жизнь.

― Ползи, ― приказывает он. ― К двери.

Чарли делает это легко, и я следую его примеру. Вместе, на четвереньках, мы пробираемся по рассыпанному на полу арахису и лужам пива. Мне должно быть страшно, но я не боюсь. Адреналин течет по моим венам.

Над нами слышны удары кулаков, жесткий хруст костей о плоть. Улюлюканье. И насмешки. Проклятия.

― Я ползу по пиву! ― Кричу я, вне себя от радости, что вечер принял такой бурный оборот.

Я вскрикиваю, когда кто-то пинает меня в голень, и спасаюсь от удара сапогом по руке. Но я не могу перестать смеяться. Я не могу перестать улыбаться. Все это кажется таким сюрреалистичным, а я нахожусь в самом центре событий.

Но мы не можем выбраться. Толпа плотная, толкается, и мы застряли.

Чарли шипит:

― К черту.

Я смотрю на него, вопрос вертится на кончике моего языка, но я так и не осмеливаюсь его задать.

Мы больше не на полу. Внезапно я оказываюсь в его объятиях, крепко прижатая к его широкой груди ― твердой, горячей мускулатуре, ― и он стремительно движется к выходу из бара. Я чувствую, как напрягаются его мышцы, как бьется его сердце, когда он прижимает меня к себе. Оба ощущения пронзают меня электрическим током. От его близости у меня возникает головокружительное чувство, за которое я хочу ухватиться.

Мне это нравится.

Это опасно.

Дверь захлопывается, и Чарли ставит меня на ноги на темной парковке.

Я стараюсь не обращать внимания на боль в груди от того, что больше не прижата к нему.

Мы смотрим друг на друга.

― Ух ты! ― Я заправляю растрепанные волосы за уши. Мои ноги трясутся, сердце бьется в груди как барабан. ― Мой герой.

Я серьезно. Он ― мой рыцарь в пыльных ковбойских сапогах.

На его лице мелькает раздражение.

― Ты слишком долго возилась.

― Что-то мне подсказывает, что ты занимаешься этим каждую пятницу. — Я краснею. ― Дерешься, я имею в виду, а не заключаешь незнакомых девушек в объятия.

Он уверенно кивает.

― Ты не ошибаешься.

― Я никогда раньше не видела драку в баре.

― Хорошо, тебе и не следует этого делать, ― ворчит он.

Я пожимаю плечами и улыбаюсь.

― Это было весело. Вся эта кровь, сломанные кости, пролитое пиво.

Он подходит ко мне, и от его близости у меня внутри становится тепло.

― Ты шутишь, да?

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что я совсем не шучу, но у меня перехватывает дыхание.

Я чувствую это.

Трепетание.

Черт. Не здесь. Не сейчас.

Не сейчас, когда я справилась с дракой в баре и разговариваю с симпатичным, хотя и ворчливым ковбоем.

Признаки легко распознать. Перед глазами у меня черные пятна. В ушах эхом отдается тяжелый стук моего сердца.

― Руби? ― Чарли хмурится.

― Я просто… ― Я отстраняюсь, чтобы перевести дыхание, и закрываю глаза. Напрягаюсь и делаю сильный выдох через рот. Врач научил меня этому приему, чтобы вернуть сердце в нормальный ритм.

Медленно, призываю я свое сердце. Спокойно. Медленно.

Через несколько секунд быстрое биение сердца замедляется. Перед глазами все проясняется, головокружение проходит.

― Эй. ― Теплая широкая ладонь скользит по моей руке и сжимает локоть. ― Ты в порядке?

Моргнув, я упираюсь ладонью в твердую грудь Чарли, чтобы не упасть.

Если я думала, что все его тело не может быть еще более напряженным, то я ошибалась.

― Я в порядке, ― говорю я, надеясь, что он поверит. ― Желудочная колика.

Он настороженно смотрит на меня, озабоченно нахмурив брови. Через секунду он спрашивает:

― Этот бар тебя не пугает?

У него такой вид, будто ненавидит себя за то, что поддерживает светскую беседу, но твердость его челюсти приковывает меня к месту.

― Единственное, что меня пугает, ― это отсутствие работы, ― уверенно отвечаю я. ― Как думаешь, Биф возьмет меня?

Чарли долго смотрит на меня, прежде чем покачать головой.

― Если Биф не идиот, он этого не сделает.

Я вскидываю бровь, не зная, как расценить его ответ.

― Ты планируешь сломать ему ноги или что-то в этом роде?

Его глаза прищуриваются.

― Возможно.

От его ответа мое сердце снова начинает биться быстрее.

Чарли скрещивает руки, отчего его бицепсы напрягаются.

― Где ты собираешься провести ночь?

― В «Йодлере».

― Нет. ― Он делает такое лицо, будто наступил в собачье дерьмо. ― Остановись в соседнем отеле «Баттерворт». Скажи им, что я тебя послал.

― Не хочешь сказать, почему?

― Тараканы.

― А что, если мне нравятся тараканы?

Чарли на мгновение перестает хмуриться, чтобы моргнуть в ответ, но не раньше, чем позволяет своему взгляду задержаться на моих губах, отчего по моим рукам проносится волна мурашек.

Он открывает рот, чтобы что-то ответить, как вдруг раздается звук бьющегося стекла. Мы переглядываемся и видим, как сапог пролетает сквозь витражное окно «Пустого места».

Чарли делает глубокий вдох. Показывает большим пальцем в сторону бара.

― Мне лучше вернуться туда. Нужно помочь братьям.

Ага. Это объясняет двойников.

― Конечно. ― Я поднимаю руку, но мне жаль, что он уходит. ― Спасибо за помощь, Чарли Монтгомери.

Он делает несколько шагов к бару, останавливается и поворачивается.

― Послушай, ― говорит он, пристально глядя мне в глаза. На его сильном, заросшем щетиной подбородке напрягается мускул. ― Этот город не для тебя, дорогая. Я уважаю твою попытку… но уезжай. Отправься куда-нибудь еще. Куда угодно, подальше отсюда.

Не сказав больше ни слова, он уходит, а я стою и смотрю, как его широкоплечая фигура исчезает в «Пустом месте», и в животе у меня разливается теплое тягучее чувство.

Уютно устроившись на роскошной кровати в историческом отеле, который предложил Чарли, я считаю удары своего сердца. Они быстрые, но не слишком. За окном в темном небе сияет луна, похожая на ноготь большого пальца. Аромат сосен проникает сквозь приоткрытое окно, и я думаю о ковбое.

Его задумчивом, красивом лице. Пронзительных голубых глазах и загорелых предплечьях, покрытых венами и мускулами. Темных волосах, мило зачесанных назад. Твердости его широкой груди, прижавшейся ко мне, когда он торопил меня к выходу. Его глазах, опустившихся к моим губам и задержавшихся там.

В голове звучат слова Чарли.

Уезжай.

Ни за что.

У меня хорошее предчувствие насчет этого города.

Воскрешение, Монтана, вот и я.