Укротить сердце

Глава 54

Руби

― Ты в порядке? ― спрашивает Чарли, помогая мне выбраться из своего грузовика.

― Я в порядке. ― Я одариваю его яркой улыбкой. ― Я готова.

Так готова.

Долгую секунду я стою на его гравийной дорожке, прижав руки к груди. От вида ранчо, его дома у меня на глаза наворачиваются слезы. Солнечный свет заливает пастбище, но воздух прохладнее, чем в июне, когда я только приехала сюда. Закрыв глаза, я вдыхаю. Я впитываю его. Я позволяю солнечному свету омыть мою кожу. После столь долгого пребывания в больнице даже просто стоять на своих ногах ― это рай.

Я чувствую себя заново рожденной.

Воскресшей.

Дома.

Я дома.

― Подсолнух?

Я поднимаю глаза на Чарли. Его пристальный взгляд не отрывается от моего лица.

― Да, ковбой?

― Давай, малышка. Зайдем внутрь.

Он протягивает мне руку, и я беру ее. Медленно, бок о бок, мы поднимаемся по крыльцу к входной двери его дома. Как только мы заходим на кухню, раздаются радостные возгласы. У меня перехватывает дыхание.

― Вон отсюда, ― ругается Чарли.

― Ш-ш-ш, ― хихикаю я, шлепая его по бицепсу.

Все в сборе. Фэллон и Стид с пирогами из «Магазина на угду» и пивом из «Пустого места». Мой отец и брат, их чемоданы собраны и готовы к отправлению в аэропорт. Тина и шеф-повар Сайлас. И, конечно, братья Чарли. Они разливают виски и кофе в пластиковые стаканчики.

Мои цветы из больницы все здесь. Они стоят на кухонной стойке, на холодильнике, в прихожей. Маргаритки, подсолнухи, пионы, фиалки.

На душе у меня так воздушно, так легко.

Моя семья.

Мои любимые стороны жизни, ладящие друг с другом.

Чарли смотрит на неожиданных незваных гостей с таким видом, будто хочет дать им пинка под зад. Он не спускает с меня глаз с тех пор, как я очнулась.

― Добро пожаловать домой, ― говорит Фэллон, обнимая меня. Когда она отстраняется, то хмурится на Чарли. ― Расслабься, здоровяк.

Дэвис целует меня в щеку.

― Добро пожаловать домой.

Я краснею.

Уайетт обнимает меня за плечи.

― Ты же знаешь, что теперь ты как призрак, Принцесса.

― Уайетт, ― рычит Чарли.

Я кладу ладонь на его рельефную грудь.

― Ты кричишь.

Чарли разочарованно выдыхает и хмурится.

― Я же сказал, никаких вечеринок.

― Это не вечеринка. Это возвращение домой, ― возражает Форд, подмигивая мне. ― Ты ведь вернулась, не так ли? Чтобы остаться?

Мои губы растягиваются в улыбке.

― Да. ― Я бросаю взгляд на отца. ― Прости, папа.

Гордость в его глазах наполняет мою душу.

― Не стоит. ― Он хлопает Чарли по спине. ― Я бы сказал тебе позаботиться о ней, но ты уже это делаешь.

На лице Чарли отражаются глубокие эмоции, но он ничего не говорит, только прочищает горло и пожимает руку моему отцу. От этого зрелища мое сердце едва не разрывается. После того как я очнулась, я провела в больнице целую неделю. Мой отец и Чарли провели некоторое время вместе. Отец понял, как сильно Чарли меня любит и оберегает, поэтому ему стало легче меня отпустить.

Отец обращается ко мне.

― Похоже, у тебя здесь по-настоящему бурная жизнь, Руби Джейн.

Я сияю.

― Да, папочка.

От кухонного острова доносится хриплый голоса Стида.

― Принеси Чарли виски. Парню не помешает выпить.

Я смотрю на своего ковбоя. Лицо страдальческое, плечи опущены, Чарли выглядит так, будто присутствие всех желающих в его доме испытывает его терпение.

Погладив меня по спине, Чарли подводит меня к табурету.

― Тебе стоит присесть.

― Я в порядке, ― говорю я ему. ― Я достаточно насиделась в больнице.

Он не настаивает, но недовольно ворчит и снова становится рядом со мной, скрестив руки на груди и нахмурив брови.

Он злится. Он не в порядке.

Я беспокоюсь за него.

Переступив с ноги на ногу, он проводит рукой по волосам.

― Я принесу твои сумки. — Он целует меня в висок, затем разворачивается и выходит из кухни, захлопывая дверь.

Уайетт бросает обеспокоенный взгляд на Дэвиса и идет за ним.

Я прикусываю губу. В больнице всегда царил хаос, поэтому у нас не было возможности поговорить о том, что случилось. А Чарли нужно выговориться. Я вижу, как его разъедает ярость, вижу боль на его лице, когда он смотрит на меня. Я не хочу, чтобы ему было больно. Мне нужна его ворчливая улыбка. Я скучаю по нему.

Брат протягивает мне бутылку воды.

― Как ты себя чувствуешь? ― спрашивает он.

― Хорошо.

В течение следующих трех недель мне было предписано соблюдать осторожность. Никаких стрессов. Никаких физических упражнений. Но с каждым днем я становлюсь сильнее. У меня есть лучшие лекарства. Аппараты для контроля работы моего сердца. Все врачи пришли к выводу, что никогда не видели ничего подобного.

Как и я.

Я ― чудо.

Я обвожу взглядом хижину, своих друзей и семью и улыбаюсь брату.

― Я выжила, Макс.

В его глазах стоят непролитые слезы.

― Я знаю, что ты выжила. ― Он убирает прядь волос с лица и берет меня за руку. ― Прости меня за то, что я сказал тебе в тот день по телефону, Рубс. Я слишком старался защитить тебя.

― Ты просто любишь меня, ― говорю я с широкой улыбкой.

― Люблю. И он тоже.

Я смотрю куда указал Макс, и мой взгляд падает на массивную фигуру Чарли в дверном проеме, разговаривающего со Стидом.

Макс усмехается.

― Я все еще не считаю, что жизнь ― это сказка, но ты, черт возьми, действительно чудо.

Улыбаясь, я встречаюсь взглядом с Чарли. Я делаю движение, чтобы подойти к нему, но поворачиваюсь слишком быстро, и это резкое движение тревожит мое заживающее ребро. Я пытаюсь сохранить нейтральное выражение лица, но Чарли быстро соображает. Заметив, как я поморщилась, он немедленно прерывает разговор и направляется в мою сторону.

Он подходит ко мне и берет за руку.

― Ты сядешь, ― говорит он строгим голосом. ― Сейчас.

Макс машет своим пивом.

― Он прав. Давай, Рубс.

Я закатываю глаза, но позволяю им увести меня в гостиную. Два часа спустя, после обеда, состоявшего из яблочного пирога и виски, дом пустеет. Стид и Фэллон уходят, крепко обнявшись со всеми. Тина отвозит моего отца и брата в аэропорт. Остаемся я, Чарли и его братья, сидящие в гостиной.

Я сворачиваюсь калачиком рядом с Чарли и улыбаюсь солнечному свету, проникающему в окна.

― Сегодня был самый лучший день.

Медленно скользя пальцем по моему обнаженному бедру, Чарли целует меня в висок.

― Статус подсолнуха?

― Определенно. ― Я обвожу глазами комнату, внутри меня расцветает счастье. ― Все, кого я люблю, находятся в одном невозможно маленьком пространстве. Совершенство.

― Будет еще лучше, ― ухмыляется Уайетт, закидывая сапог на колено. ― Подожди, пока ты не увидишь, что у меня тут. ― Он размахивает телефоном и наклоняется над Чарли, чтобы передать его мне.

Я ахаю и резко сажусь.

― Боже мой. Ты использовал фотографию.

На первой странице «Биллингс газетт» фотография Деклана Валианта, которую я сделала, и заголовок: СКАНДАЛ С ЗАСТРОЙЩИКОМ! САБОТАЖ НА РАНЧО! ВАЛИАНТ ПОЙМАН С ПОЛИЧНЫМ!

Широко раскрыв глаза, я смотрю на Чарли.

― Когда ты это сделал?

В комнате повисает неловкое молчание. Я вижу, как Форд и Дэвис молча переглядываются.

Наконец Дэвис подает голос со своего места в кресле.

― Мы выложили его после того, как ты пострадала, ― объясняет он. ― После этого у Валианта не будет шансов на выборах.

― Что я говорил? ― злится Чарли, хватая телефон Уайетта так, будто собирается его раздавить. Гнев ожесточает линию его челюсти. ― Никакого стресса.

Уайетт бледнеет.

― Черт. Прости.

― Чарли. ― Я кладу руку на его напряженное предплечье. Гнев исходит от него волнами. ― Давай прогуляемся.

Его пронзительные голубые глаза смотрят на меня.

― Тебе нужно отдохнуть, ― говорит он тяжело выдыхая.

Не обращая внимания на его слова, я встаю. Чарли тут же поднимается на ноги.

― Десять минут, ― говорю я ему, и Дэвис кивает в знак согласия.

― Руби.

― Пожалуйста.

Он смотрит на меня, потом кивает, надевая на голову свой «Стетсон».

Мы не говорим о том, куда направляемся, просто идем.

По наитию.

Мы с Чарли останавливаемся на пастбище и смотрим на обугленные останки конюшни. На почерневшей земле пастбища разбросаны обломки, и все еще чувствуется запах дыма. При воспоминании о событиях той ночи и виде пустого поля, где раньше паслись лошади, на глаза наворачиваются горячие слезы.

― Мне очень жаль, что так получилось с конюшней, ― шепчу я.

― Мы все восстановим, ― хрипло говорит Чарли. ― Все можно заменить, Руби. Но тебя ― нет.

Я переплетаю свои пальцы с пальцами Чарли. Он тихо рычит и притягивает меня ближе.

― Чарли, ― говорю я. ― Ты в порядке?

― Я просто… ― Плечи напрягаются, потом опускаются, он качает головой.

― Где ты? ― Шепчу я ему. Моя рука скользит по его мускулистой спине. ― Не отстраняйся от меня. Пожалуйста.

Вздрогнув, он поворачивается, бережно заключая меня в свои объятия.

― Никогда.

Я поднимаю голову и смотрю на него.

― Тогда поговори со мной.

Он вздыхает.

― Я все время вижу это, Руби. ― Его грудь опускается, он сдается. Позволяя мне вытянуть из него правду, даже если это причиняет боль. Он указывает на место на пастбище. ― Я вижу тебя там. ― Его лицо искажается. ― Ты была мертва, малышка. Это разрушило меня, я никогда не смогу этого забыть.

― Я знаю, ― шепчу я ему. ― Я тоже это чувствую.

Странные слова, но Чарли кивает, словно понимает.

Это моя судьба и сердечная боль Чарли.

Жить с этим. Помнить.

Мое воскрешение. Иногда мне кажется, что я все еще помню, как это было. Умереть. Вернуться. Губы Чарли, его пальцы, запутавшиеся в моих волосах, его слезы на моей щеке.

На самом деле это невозможно. Но кажется именно так.

Я бессмертна, потому что Чарли никогда не отпустит меня.

Мой ковбой заново запустил мое сердце и вернул меня к жизни.

Я ― человек, которым я хотела быть, сердце, которое я должна была найти в этом огромном мире, голос моей матери. Та ночь ― часть меня, и она никогда не отпустит ни одного из нас.

А это значит, что теперь я должна жить. Каждая секунда, проведенная нами с Чарли вместе, бесценна. И мы планируем прожить каждую из этих секунд так, будто она последняя.

― Я в порядке, ― говорю я ему. ― Я здесь. Жива. Я все еще твоя, Чарли. ― Я тянусь к его щеке и провожу рукой по его бороде. Его голубые глаза встречаются с моими. В них светится безграничная любовь. Так много любви. ― Просто почувствуй мое сердце, а я почувствую твое, и мы будем знать, что происходит между нами.

Чарли ничего не говорит. Он просто целует меня, его дыхание наполняет мое тело, его губы согревают каждый дюйм моей кожи. Наши сердца бьются в ровном ритме, набирая силу.

Мои губы растягиваются в улыбке, и губы Чарли делают то же самое.

Подстраиваясь под меня.

Я отрываюсь от его поцелуя. Я все еще улыбаюсь.

― Вот, ― я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы поймать его хмурую улыбку, ― мой ковбой. Мужчина, которого я люблю.

Чарли берет мои пальцы, подносит их к губам и целует каждый. Затем мое запястье. Пульс.

Слезы застилают мне глаза.

Этот мужчина. От него у меня перехватывает дыхание.

― Там, ― произносит он и указывает на место, где я умерла. ― Мы разобьем сад. Прямо там, малышка. И первое, что мы посадим…

― Что?

Он ухмыляется.

― Подсолнухи.