Укротить сердце

Глава 8

Чарли

Дверь распахивается в тот момент, когда я снимаю кофейник с конфорки. Я издаю стон. Еще чертовски рано, чтобы мои братья врывались сюда, как стадо бизонов, после такой беспокойной ночи.

Я наливаю себе чашку кофе и провожу рукой по волосам.

Всему виной Руби.

Я всю ночь пролежал без сна, размышляя о всяком дерьме, о котором не должен был думать. Например, о выражении радости на ее лице, когда она увидела коттедж. С таким же успехом я мог подарить ей бриллиантовое колье. Она кормила Голодного Хэнка так, будто не боялась, что он откусит ей руку. Эта девчонка, хлопая ресницами, уговорила меня на летнюю работу, а я, как последний дурак, согласился.

Черт, я должен был.

Я ни за что не позволил бы ей остаться в «Йодлере».

― Лучше бы горела конюшня или кто-то пострадал, ― ворчу я, услышав приближающийся топот сапог. ― Сильно.

― Черт, это лучше, чем если бы кто-то был смертельно ранен, ― ухмыляется Форд, выглядывая из-за угла, чтобы стянуть мою чашку кофе. Сделав большой глоток, он морщится. ― Господи, ты варишь его так, будто пытаешься довести себя до сердечного приступа.

Я забираю чашку обратно.

― Тогда заваривай свой чертов кофе сам.

Форд ухмыляется.

― Но мне нравится критиковать твой.

Дверь снова хлопает. Я поднимаю глаза к потолку, удивляясь, почему меня вообще это беспокоит. Главный дом, где я живу, ― это место, где сосредоточено все, что связано с Монтгомери. Семейные традиции, покерные вечера, виски и сплетни. Невероятно, чтобы никто не зашел.

Сняв кофейник с конфорки, я наполняю свою чашку. Мне нужны силы, чтобы разобраться с этими идиотами.

Форд поднимает бровь.

― Что тебя вывело из себя?

Прежде чем я успеваю сказать ему, чтобы он не лез не в свое гребаное дело, из коридора доносится голос Уайетта.

― Похоже, мы обзавелись парой племянниц, засранцы!

Услышав новости, я выдыхаю, пытаясь хоть раз успокоиться и сосредоточиться на чем-то хорошем.

― С Эмми Лу все в порядке? ― спрашиваю я, когда Уайетт и Дэвис появляются из-за угла с самодовольными улыбками на лицах.

― Все отлично. — Дэвис бросает мне свой телефон. ― Посмотри сам.

― Черт, я пошлю им пони, ― объявляет Уайетт, глядя на свой телефон.

Я читаю сообщение своей младшей сестры.

Познакомься с Дейзи и Корой, твоими новыми племянницами и крестницами. Мы устали, но счастливы. Позвоним вам всем позже. Люблю вас, мальчики. ЭЛ.

Под текстом ― фотография спеленутых младенцев, одна в розовом, другая в желтом. Розовощекие херувимчики. Новые Монтгомери. На сердце у меня сразу становится на тысячу фунтов легче. Слава богу, все в порядке.

Я возвращаю Дэвису его телефон.

― Чертовски милые. Идентичны?

Форд качает головой.

― Не-а. Следующие за нами с Дэвисом.

Дэвис опирается на столешницу, выполненную в стиле «live edge»¹⁶. Его глаза сканируют остывшую яичницу и остатки выпечки от вчерашнего завтрака, прежде чем остановиться на мне.

― Теперь, когда мы разобрались с этим милым дерьмом, не хочешь рассказать нам, что сказал Стид?

Уайетт падает на барный стул.

― Меня больше интересует, почему Чарли раздает бесплатное жилье. ― Он приподнимает бровь. ― Принимаешь бездомных?

Я провожу рукой по лицу. Я не в настроении слушать чушь Уайетта.

― Если ты заткнешься на секунду, я тебе расскажу.

Я скрещиваю руки на груди и пересказываю братьям разговор со Стидом об угрозе девелоперов.

― Как ты думаешь, что они сделают? ― спрашивает Уайетт, когда я заканчиваю.

― Они будут любезны, когда придут и предложат купить у нас ранчо. Когда мы скажем им, чтобы они шли нахрен, они начнут нам угрожать, ― предполагает Форд.

― Мы будем готовы, когда они придут. ― Лицо Дэвиса мрачнеет. ― На северной стороне ранчо устанавливается новая система безопасности. Будем следить за дорогой.

― Как быстро? ― спрашиваю я, ставя свою уже опустевшую чашку на стойку.

― Где-то на следующей неделе.

С кофейником в руках, Форд спрашивает:

― А девушка? Что здесь делает принцесса? Ей что, мало досталось в «Пустом месте»?

Вздохнув, я потираю рукой челюсть.

― Она думает, что может помочь нам с нашей… проблемой. Заведет аккаунт в социальных сетях. Сделает нам хороший пиар или что-то в этом роде. ― Я оглядываю своих братьев. ― Я нанял ее на лето.

Уайетт, выглядящий так, словно надышался собачьего дерьма, театрально опускает голову. Его жалобный стон наполняет кухню, и я закатываю глаза. Единственный, кто драматичнее нашей мамы, ― это Уайетт. Даже Эмми Лу более здравомыслящая, чем этот ребенок.

Мои братья смотрят на меня с сомнением.

― Слушайте, я хочу, чтобы она была здесь не больше, чем вы, но мы должны попытаться как-то исправить произошедшее.

― Если ты не хочешь, чтобы она была здесь, тогда почему она живет в коттедже, а не в хижине? ― спрашивает Уайетт с хитрой ухмылкой.

― Что? ― огрызаюсь я. ― Да, я поселил ее у реки. Ты же знаешь, что этих ублюдков затапливает, если у нас выпадает два дюйма дождя.

Дэвис задумывается.

― Это хорошая идея, Чарли. Сегодня утром у нас было еще три отмены.

― Черт.

Возможно, нанять Руби было не самой плохой идеей. Если мы сможем сосуществовать в течение трех месяцев, наладим работу ранчо, вернем деньги и гостей, то это не будет такой уж потерей.

― Только бы она не мешала. ― Уайетт слезает с барного стула и подходит к стойке. ― Если она попытается, я не сдвинусь с места. ― Все еще ворча, он наклоняется к столешнице и стучит по шкафу. Его голос звучит приглушенно и раздраженно. ― К концу недели она, наверное, заставит нас петь песни у чертова костра.

― Никто не будет петь, ― рявкает Форд.

― Никто не хочет, чтобы ты, блядь, пел. ― Я морщу лоб. Вот тебе и спокойное утро. ― Заткнись, Уай. И какого черта ты там делаешь?

Мы все замираем, когда раздается легкий стук в дверь.

Головы поворачиваются, когда на кухне появляется босая Руби. Под мышкой у нее ноутбук.

Чтоб меня. Еще один сарафан.

― Извините. ― Ее милое личико излучает солнечный свет и нерешительность. ― Простите, что помешала…

― Что за глупости, милая. ― Форд поднимает чашку с кофе. ― Чем мы можем тебе помочь?

Я бросаю на Форда предостерегающий взгляд. Если бы он не называл каждую женщину в городе «милой», мой кулак уже прилетел бы ему в лицо.

― Привет. Я Руби, ― щебечет она, прежде чем сделать шаг на кухню. Когда она заправляет длинную прядь волос за ухо, ее взгляд останавливается на мне. ― Чарли, у меня не работает Wi-Fi в коттедже. Секунду назад все работало нормально, а теперь сигнала нет.

Я хмурюсь.

— Пожалуйста, — шепчет мне Уайетт, прежде чем направиться к Руби. ― Привет, Руби. Я ― Уайетт, красавчик. ― Он пожимает ей руку, и я тихо стону, когда вижу кабель роутера, торчащий из его заднего кармана.

― Приятно познакомиться, ― говорит она, улыбаясь во весь рот. ― Со всеми вами.

Форд одаривает ее одной из своих очаровательных улыбок.

― Я Форд, а это Дэвис, что мы можем предложить тебе выпить? Воду, пиво, кофе? Присаживайся.

― Нет, нет, и да, пожалуйста. ― Она выдвигает стул у острова и ставит перед собой ноутбук. ― Со сливками, если они у вас есть.

Я скрещиваю руки.

― У нас их нет.

Форд отпихивает меня с дороги, чтобы поставить перед Руби дымящуюся чашку кофе.

― Как тебе на ранчо? ― спрашивает Дэвис.

― О, оно прекрасно. Свежий воздух как снотворное. Я так хорошо спала прошлой ночью. ― И снова ее глаза встречаются с моими. ― Я посмотрела видео, о котором ты мне говорил, Чарли.

То, как она произносит мое имя, то, как она смотрит на меня, словно в комнате больше никого нет, что-то делает со мной. Что-то, что мне чертовски не нравится.

― И? ― спрашиваю я.

― И это чушь собачья.

Дэвис усмехается, услышав ругательство, сорвавшееся с ее губ. Оно кажется неуместным, когда вылетает из ее пухлого розового рта. Девушка не могла бы быть более очаровательной, даже если бы была сделана из котят. Господи.

Руби сердито морщит лоб. Она выглядит такой чертовски красивой, что это почти несправедливо.

― Эта леди… как будто специально хотела доставить неприятности.

Форд смотрит на меня и Дэвиса с триумфальной улыбкой на самодовольном лице.

― Видите? Она поняла.

― Аминь, ― говорит Уайетт.

Руби открывает свой ноутбук.

― Я начала вести твой аккаунт в Инстаграме.

Я поднимаю бровь.

― Это быстро.

Она улыбается и делает маленький глоток кофе, словно смакуя его.

― Не стоит терять время, верно? На самом деле, я подумала, что мы можем начать уже сегодня.

― Мы?

Мне уже не нравится, к чему все идет.

― Ну, да, ― говорит она, ее яркая улыбка становится все шире. ― Я могу все устроить сама, но мне бы хотелось увидеть ранчо. Так я смогу получить реальное представление о том, как оно работает.

― Что-то вроде экскурсии? ― Уайетт наклоняется к ней, так близко, что должен чувствовать запах ее чертовой шеи. Если она повернется, они будут в дюймах друг от друга.

Я свирепо смотрю на него. Мы близки, но это не значит, что я не впечатаю своего младшего брата головой в гребаную стену, если он переступит черту.

― Именно. Все будет не так уж плохо, ― успокаивает Руби, несомненно, видя, как мы все вздрогнули. ― Я уже выбрала имя пользователя и потрачу несколько недель, создавая необходимый контент для канала, прежде чем начну работать. У меня всего несколько вопросов. Например, сколько здесь акров земли? И сколько сотрудников? И самый очевидный ― почему оно называется «Беглец»?

Она продолжает щебетать, ее голос звучит как мелодия, когда она сыплет вопросами, не обращая внимания на воцарившуюся тишину, но я обращаю.

Напряжение сгущается, как туман.

Я не упускаю из виду обеспокоенный взгляд, которым Форд обменивается с Дэвисом. Я стараюсь не обращать внимания на то, как твердеет моя челюсть, как сжимаются мои кулаки, а в животе завязывается чертов узел.

Я рычу и отступаю от стойки. Я не хочу говорить о Мэгги. Углубляться в подробности того, как ранчо получило свое название, не входит в число моих сегодняшних приоритетов. Как и устраивать Руби персональную экскурсию по владениям.

― Мне нужно заняться утренними делами, ― резко говорю я, опуская чашку с кофе в раковину. ― Так что, боюсь, я не смогу помочь тебе прямо сейчас.

― Я могла бы пойти с тобой, ― предлагает она, с надеждой глядя на меня поверх ноутбука. Ее глаза расширены и полны нетерпения. ― Я могу помочь по хозяйству.

Молчание.

Руби прикусывает губу.

― Если ты занят, может, кто-нибудь другой проведет для меня экскурсию? ― Она обводит взглядом кухню и ободряюще улыбается всем нам.

Звук ее голоса ― веселого и непреклонного ― вызывает во мне раздражение. Она не собирается отступать, и мысль о том, что кто-то другой будет водить ее по ранчо, заставляет меня вздрогнуть.

И тут я понимаю, в чем моя гребаная проблема.

Есть что-то гипнотическое в том, что она сидит здесь, с ее дерзкими голубыми глазами и вишнево-красными губами. На моей кухне, за моей стойкой, пьет кофе, как будто это еще одно обычное утро на ранчо. С ней приятно находиться рядом, а такого со мной не было уже чертовски давно.

Она красивая. Слишком красивая.

Это пугает меня до смерти.

― Не могу. ― Дэвис уже движется к двери. ― Мы с Фордом ведем группу на хребет для перегона скота.

― Я тоже не могу, ― говорит Уайетт, отхлебывая диетическую колу и хватая пирожное. Его тяга к сладкому не знает границ. ― Сегодня я тренирую Фэллон на пастбище.

― Вы убьете друг друга, ― замечает Форд.

Уайетт смеется.

― Я все надеюсь, что она упадет с лошади, но мне пока не везет. ― Он двигает бровями в сторону Руби. ― Если тебе надоест Чарли, приходи посмотреть шоу.

― Убирайся отсюда, ― рычу я.

― Увидимся, ― говорит Форд, помахав рукой, и я машу в ответ.

Я смотрю, как мои братья выходят из дома, их смех доносится через дверь.

Засранцы.

Руби соскальзывает с барного стула, подол ее розового сарафана поднимается, обнажая длинные загорелые ноги и соблазнительную попку. Ее большие голубые глаза выжидающе смотрят на меня. Ее милое личико такое деловое.

― Может, займемся делами? Утренними?

Три месяца, напоминаю я себе. Три чертовых месяца.