Усадьба госпожи Ленбрау

Глава 10

Первый золотой мы разменяли в лавке с тканями. Затем купили разноцветных бусин из стекла, атласных лент, ниток, иголок и прочих необходимых вещей для шитья новых сумочек.

Вторая монета ушла незаметно, а за ней пришлось доставать и третью. На её остатки мы с Истой перекусили в небольшой пекарне. Нянька сказала, что у Бабуры пирожки вкуснее, но с аппетитом съела целых два. Мне тоже понравилась свежая сдоба, и я от души поблагодарила дочь пекаря, стоявшую за прилавком.

Обратно мы шли, нагруженные тюками и свёртками.

Я хотела нанять одного из босоногих мальчишек, то и дело пробегавших мимо, но Иста не позволила.

– Ещё чего! Утащат, и не догонишь! – она цыкнула на приблизившегося к нам парнишку. Он ожёг её злым взглядом и ушёл.

– Может, и не утащат, – возразила я, впрочем, не чувствуя особой уверенности.

Иста наверняка лучше меня знает повадки этих мальчишек. Поэтому спорить больше не стала, молча перехватила тюк с тканями поудобнее и понесла дальше.

Ерон со Стрелкой ожидали нас недалеко от ворот, в тени раскидистого дерева. Я с облегчением избавилась от тяжёлой ноши. И, пока Иста укладывала наши покупки так, чтобы в дрожки уместились ещё и мы сами, подошла к вознице.

– Возьмите, – протянула ему завёрнутые в промасленную бумагу пирожки. – Иста говорит, что у Бабуры вкуснее, но эти тоже неплохие.

Ерон с таким удивлением воззрился на меня, словно я ему не пирожки предлагала, а сплясать голышом на центральной площади Холмов.

Я поняла, что обратилась к старику на «вы». А он привык к другому обращению Еженики. Я тут же исправилась.

– Ерон, возьми пирожки. Они вкусные, а ты наверняка проголодался.

Но возница продолжал смотреть на меня с прежним выражением лица. Во взгляде отражалось такое неверие, что мне стало досадно. Я сунула свёрток ему в руки и отошла, чтобы забрать у Исты из кармана два кусочка сахара, которые в пекарне подавались к чаю. Но я решила их приберечь для Стрелки.

Вот она отнеслась к угощению с благодарностью. Осторожно приняла кусочки мягкими губами и с удовольствием схрупала.

К удивлению, поездка в дрожках больше меня не пугала. Я была исполнена оптимизма и веры в светлое будущее. И даже ухабы и рытвины на дороге не могли испортить мой благостный настрой.

У речки с пологим берегом Ерон остановился, чтобы напоить Стрелку. А я воспользовалась перерывом в тряске и решила размять ноги.

– Далеко не пойду, – пообещала Исте, – на глазах буду.

Нянька недоверчиво выдохнула, но со мной не пошла. Поставила табуретку в тени дрожек и уселась на неё, не сводя с меня внимательного взгляда.

Вокруг было тихо. Только стрекотали сверчки или кузнечики, или ещё кто-то, наполняющий воздух летней музыкой. Пахло травой и цветами, от реки слегка тянуло тиной, когда ветер дул в мою сторону.

Трава справа и слева от наезженной колеи была высокой, выше колена. Да и я не собиралась нарушать обещание и лезть туда, где могут ползать ядовитые змеи или пауки.

К тому же то, что я хотела, росло рядом с обочиной. Чудесные синие цветочки, которые будут прекрасно смотреться на голубой ткани. Я собрала небольшой букет, добавив в него резных листьев росшего по соседству растения.

Иста посмотрела на букет неодобрительно, но не нашла, к чему придраться, и промолчала.

Впрочем, когда мы подъезжали к усадьбе, цветы подвяли. Букет представлял собой жалкое зрелище. Однако выбрасывать его я не стала. Отнесла в свою мастерскую и положила на подоконник.

Я с самого начала понимала, что нас ждёт больше часа пути, и эти цветы вряд ли доедут до Любово в таком же нарядном виде.

Но…

Я помнила и то, как вдохнула жизнь в пожухлые бутоны. И мысль, что я могу повторить это, будоражила воображение. Живущая во мне сила позволяла творить красоту, даже там, где она уже увяла.

Правда сразу приступить к разбору тканей и раскройке мне не позволили. Бабура ждала нас весь день.

Она запекла утку с недозревшими яблоками, сварила компот и ждала от нас подробностей о поездке.

Пришлось рассказывать. Иста с удовольствием вставляла комментарии, а кое-где и добавляла свои наблюдения.

– А ну не перебивай барышню! – цыкала на неё Бабура.

Но я не возражала. Мне нравилось, что Иста приняла меня и чувствовала себя свободно. К тому же некоторые вещи она подмечала очень верно. Например, что у хозяйки шляпной лавки отвалилась челюсть, когда она узнала, что я сама сделала ту сумочку.

Мы дружно посмеялись. А затем Иста положила на стол оставшиеся две монеты из золота и несколько медяков, среди которых затерялся один серебряный.

– Вы потратили почти три золотых на ленты? – увидев остатки от заявленных изначально пяти золотых, повариха пришла в ужас.

– Это необходимые траты, – попыталась объяснить я. – Вложение в наше новое дело.

Однако Бабура меня не слушала. Оставив грязную посуду на столе, она вышла из кухни. Вскоре мы услышали, как хлопнула входная дверь.

– Пущай воздухом подышит, охолонет, – прокомментировала Иста.

– Ты тоже думаешь, что я зря потратила столько денег? – реакция поварихи меня смутила.

Прежде я считала, что это траты на развитие бизнеса. И они окупятся с лихвой.

– Нет, – успокоила меня старая нянька. – Я думаю, что вы знаете, что делаете. Вы и пять золотых за сумочку получили, и у купчихи хорошую цену выторговали. Таких денег мы отродясь не видывали. Барин с нами не миндальничал, а барышня и сама была горазда тратить. Пока было что.

Иста вздохнула.

– Так что вы, барышня, не слушайте эту мочёную селёдку. Да и никого не слушайте. А коли совет нужен будет, так старая Иста завсегда рядом.

– Спасибо! – я с чувством поблагодарила её и отправилась в мастерскую. Мне не терпелось начать работу.

Однако на Любово уже начали опускаться сумерки, поэтому я только разобрала ткани да разложила бусины по цветам. Всё остальное оставила на завтра.

Утром я снова проснулась рано, думала быстро позавтракать и отправиться в мастерскую. Однако мои помощницы считали иначе и затеяли совет.

– А нельзя обойтись без меня? – спросила я, дожёвывая блин. – Хочется скорее начать работу.

Но меня окинули такими взглядами, что я поняла – мой голос имеет значение на совете.

Бабура хотела сегодня же отправиться к потенциальным работникам, чтобы как можно скорее начать покос травы и распашку полей. Причём ехать собиралась сама, поскольку я не разбираюсь в работниках.

– Ещё наймёте незнамо кого, – прокомментировала она, – да и оберут вас как липку, вы ж деньгам счёта не знаете.

Под её неодобрительным взглядом я чувствовала себя ребёнком, который вместо хлеба купил торт.

Но Иста вдруг вызвала удар на себя, предложив завести коровку или двух козочек.

– А то отвар надоел хуже горькой редьки. Хочется молочка парного, – привела она свои аргументы.

– Денег не хватит на всё, – заявила повариха, не имеющая склонности к транжирству. – Лучше больше людей нанять да сено скорей скосить.

И мы принялись подсчитывать монеты.

Выходило, что если нанять больше людей, то на корову нам не хватало. Разве что на полкозы.

– А ещё крыша в амбаре худая. Дожди пойдут, последнее зерно сопреет.

Крыть было нечем. И в прямом, и в переносном смысле.

Поэтому мы решили, что Бабура после завтрака поедет с Ероном нанимать людей (как она и собиралась). А я, тоже как собиралась, пошла в мастерскую.

Исту, чтобы не расстраивалась, позвала с собой. Пусть помогает.

А козочек, коровок, поросяток и прочих зверюг решили покупать со следующего гонорара. Тем более что он обещал быть богаче первого.

На том и порешили.

Я вручила Бабуре золотой – на покупки и аванс работникам. И она, воодушевлённая, побежала звать Ерона. Тому, что на усадьбе наконец начнётся движение, повариха радовалась едва ли не больше всех.

А мы с Истой заперлись в мастерской и весь день работали. Нянька быстро воспрянула духом и помогала по мере своих сил. Придерживала рулон с тканью, чтобы мне было удобно отрезать. Скрепляла материал булавками. Вырезала обведённый мелом контур.

К тому моменту, как Бабура вернулась, мы размышляли: начинать третью сумочку или уже оставить на завтра. Заглянувшая в мастерскую повариха быстро разрешила этот вопрос.

– Так вы что, целый день не ели? – сердито спросила она. – А для кого я блины на столе оставляла?

Мы с нянькой потупились, будто школьницы, застигнутые завучем во время уроков. И дружно принялись показывать, что у нас получилось, словно оправдываясь.

Бабура тяжело вздохнула, а потом похвалила проделанную работу, строго добавив:

– Через десять минут – обед.

И ушла.

Исту я тоже отпустила, а сама принялась прибираться. Как ни странно, но эта часть работы мне также нравилась. Казалось, что, наводя порядок, сворачивая ткань обратно в рулоны, раскладывая по местам мотки ниток, аккуратно втыкая в подушечку иголки, я одновременно навожу порядок и в душе.

Сквозь приоткрытую дверь просочился запах жарящейся яичницы. Желудок сжался, напоминая, что в последний раз я ела рано утром. А с той поры прошло уже много часов.

Да и спина затекла от долгого сидения на одном месте, поэтому после позднего обеда я решила прогуляться.

Вместо яичницы меня ожидал омлет. Кажется, мольбы Исты о коровке пробудили что-то в душе поварихи. И она привезла большую кринку молока. Ещё сахара, круп, а главное – хороший кусок мяса.

У меня даже брови приподнялись от удивления, когда я рассмотрела всё это изобилие, выставленное на разделочном столе.

Бабура слегка покраснела, словно застигнутая за чем-то запретным. А я вдруг поняла, что у нашей поварихи тоже есть склонность к шоппингу. Только гастрономическому.

– Я бы с удовольствием поела жареного мяса на ужин, – протянула мечтательно.

– С луком, – добавила Иста, с которой, похоже, мы отлично спелись.

– С луком, – подтвердила я.

– Будет вам мясо, – пообещала Бабура, щедро посыпая омлет зеленью, а потом буркнула: – Садитесь есть.

Омлет был выше всяких похвал. Пышный, сочный и нежный. Всё же Бабура прекрасно готовит. Вот только я никак не могу подобрать к ней ключик. С Истой всё как-то произошло самой собой. А Бабура продолжает держать границы и постоянно напряжена, когда я рядом.

А мне бы хотелось, чтоб и она меня признала.

Я размышляла об этом, слушая сухой отчёт поварихи о поездке. Сколько людей наняла. За какую сумму сторговалась. Сколько отдала авансом. И почём закупила продукты.

Она действительно справилась с этим намного лучше меня. Но в следующий раз, думаю, поеду с ней. Совместное решение задач как раз и сближает лучше всего.

Я поблагодарила за обед и за проделанную работу. А затем оставила их с нянькой наедине. Пусть поделятся впечатлениями.

Сама же отправилась на прогулку. Мне нужно было размяться и собрать материал для украшения сумочек, поэтому я прихватила с собой нож и корзинку.

Солнце уже клонилось в сторону горизонта. Тени удлинились. И в парке царила приятная прохлада.

Я свернула налево по дорожке, чтобы осмотреть ту часть, где ещё не была. Здраво рассудив, что барышни Холмов вряд ли пожелают ходить с одинаковыми сумочками, я решила искать другие цветы, отличные от белых «кал».

Словно в ответ на мои мысли впереди показалась небольшая полянка с маргаритками. А на соседней аллее я нашла полностью жёлтые, похожие на ромашки цветы. Чуть подумав, срезала у подножия дуба немного мха, такого пушистого, что невозможно было пройти мимо.

За неполный час я набрала разных цветов и листьев, чтобы весь вечер провести, покрывая их лаком и склеивая лепестки в нужной мне форме.

Работа была слишком тонкой, чтобы доверить её подслеповатой Исте. Да и ни к чему старушке ещё больше портить зрение. Поэтому я сделала не слишком много, но всё равно была довольна собой.

Последние часы работала уже при свечах, нарушив своё же правило – заниматься этим сложным делом лишь при ярком свете дня. Все в доме давно спали, когда я наконец решила, что на сегодня хватит, и на цыпочках прокралась в свою комнату.

Часы в гостиной негромко пробили полночь.

Уверенная, что долго не смогу заснуть, я тут же уплыла в сон, в котором снова оказалась в лавке Рамиссы и примеряла шляпки одну за другой.

На завтрак мы доели оставшееся от ужина мясо. Я настояла, чтобы и Ерону с внуком досталось по куску. Они же мужчины и много работают. Сегодня им предстояло наточить все косы в усадьбе. А Бабуре с Истой – подготовить зерно для сева.

Я же снова вернулась в мастерскую.

Все залакированные вчера цветы высохли, сохранив свою красоту. Зато собранные по пути из Холмов синенькие цветочки пожухли окончательно. Я подняла с подоконника засохшие прутики и с полминуты крутила в пальцах.

Это был первый раз, когда я собиралась применить новые способности целенаправленно. В первые два вышло неосознанно, почти случайно.

И я не была уверена, что теперь у меня получится.

Примерно так я играла в шахматы. Пока не задумывалась, не хотела выиграть и не впадала в азарт, фигуры словно бы сами по себе скользили по доске, очищая клетки противника. Но стоило сосредоточиться, начать рассуждать, чем и куда лучше ходить, как одна за другой следовали ошибки.

И в итоге я проигрывала партию.

Вот и сейчас смотрела на сухие цветы и колебалась.

Да и нужны ли мне эти способности? Или от них больше вреда, чем пользы?

Может, их и запретили потому, что принесли много бед. Я ведь ничего не знаю.

Вздохнув, я уже потянула руку с цветами за окно, чтобы выбросить, и дёрнула её обратно.

Что за глупые трусливые мысли?!

Моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я живу в другом мире, в другом теле, которое обладает магией. И при этом переживаю, что новые способности мне повредят?

– Жень, где логика? – спросила я вслух.

Собственный голос в тишине комнаты прозвучал странно. Я подняла голову и только сейчас осознала, что осталась совсем одна в этом доме. Сейчас все далеко, занимаются делами. И меня совершенно никто не увидит.

Я сложила ладони чашей перед собой, посмотрела на сухие цветки, а потом зажмурилась. Не хочу всё испортить.

Постаралась вспомнить свои ощущения в первые два раза. Кажется, в ванне мне было холодно, и я хотела тепла. Желала этого так сильно, что вода нагрелась. А с цветами я сильно расстроилась. Ведь потратила столько сил, и всё напрасно. Затем подула на них, согревая своим дыханием.

Значит, пожелать и подуть. Вроде ничего сложного.

Я сосредоточилась, набрала в лёгкие побольше воздуха и тоненькой струйкой выдула его на сухие стебельки в своих ладонях. При этом шептала про себя: «Хочу, чтобы они ожили. Хочу, чтобы они ожили».

Когда воздух закончился, и мне пришлось вдохнуть новую порцию, я наконец открыла глаза.

В моих руках по-прежнему лежали сухие цветы. Я расстроено стряхнула их на подоконник. Так и знала, что ничего не выйдет!

У меня получается только случайно, если не думать и не ждать результата. А как только задумаешься о нём – всё, можно даже не надеяться.

Да и вообще, почему я решила, что магия – это так легко?

Вон Ежа сколько тетрадей извела, чтобы записать то, чему научилась. Да и училась она с детства. У неё была наставница, которая объясняла, поправляла и повторяла снова и снова. Как Галина Николаевна на уроках труда, когда сумка-шоппер не поддалась мне с первого раза. Пришлось ходить на дополнительные занятия, слушать объяснения учительницы и наблюдать, какой ровный шов выходит у неё.

Я много лет шила сумки, переходя от простого к сложному. А магию решила одолеть наскоком?

Я грустно усмехнулась своей самонадеянности.

Вот проштудирую Еженикины лекции, узнаю, что такое магия и с чем её едят, тогда и буду оживлять цветы.

А сейчас мне и так есть, чем заняться. У меня ещё вчерашние украшения не закончены.

Я нарочно села спиной к окну, чтобы не видеть сухие стебельки, словно насмехающиеся над моими глупыми стараниями их оживить.

Если поначалу я не могла отвлечься от мыслей о своей неудаче, то потом увлеклась. Работа спорилась.

За два с небольшим часа я доделала оставленные со вчера украшения и с удовлетворением потянулась. На одну сумку можно приклеить уже сейчас, на вторую – вечером, когда высохнут.

А завтра мы с Истой продолжим шить. Вдвоём у нас быстро получается.

Всего второй день, а уже готовы почти две сумки.

Я ещё раз потянулась и поднялась со стула, чтобы взять одну из лежащих на софе сумочек. Но свернула совсем не туда, куда собиралась. Будто неведомая сила толкнула меня обратно к окну.

Пожухлые стебельки лежали на прежнем месте. Такие жалкие, ненужные, неживые. Только и остаётся, что выбросить их, чтобы не смущали взгляд.

В несколько шагов я подошла к подоконнику. Смахнула стебельки в ладонь с твёрдым намерением выбросить подальше, но вдруг замерла. Легонько сжала их в кулаке и, ни о чём не думая, будто это и не я, выдохнула воздух из лёгких. Словно делясь с цветами своим тёплым дыханием.

На этот раз открывать глаза было не страшно. Я знала, что ничего не получилось. И была готова к этому.

Но, увидев на своей ладони яркие синие соцветия, вскрикнула от неожиданности и уронила их на пол. Они прощекотали ладонь атласными лепестками и разлетелись по паркету.

Всё-таки я ничего не понимаю в этой магии. То она проявляется, то треплет мне нервы.

Похоже, придётся проштудировать Ежины записи. Я должна знать, чего и в какой момент могу ожидать от этой силы.

Я собрала цветки в ладонь и выронила их снова, когда в тишине пустого дома вдруг раздался незнакомый мужской голос:

– Эй! Здесь есть кто-нибудь?