Усадьба госпожи Ленбрау

Глава 11

Я резко разогнулась, прислушиваясь.

В доме никого не должно быть. Только я. Остальные разошлись по делам. И по голосу это не Ерон, а его внука я вообще ни разу не слышала. Зван меня слишком боится, чтобы вот так позвать.

Значит, кто-то посторонний.

Следом за этой мыслью пришёл страх. Я только что занималась запрещённой магией, за которую полагается смертная казнь. Что если сосед натравил на меня инквизицию?

Я огляделась.

Синие цветы россыпью лежали вокруг. Я судорожно начала поднимать улики с пола.

Если инквизиторы могут видеть или чувствовать следы магии – мне конец. А в какой-то книге я читала, что выброс силы издаёт особый аромат. И чем больше магии, тем легче её засечь.

По спине пробежал холодок. В горле пересохло, не позволяя сглотнуть скопившуюся слюну.

Что мне делать? Как скрыть следы?

Я заметалась по комнате в поисках места, куда можно спрятать цветы. Подбежала к шкафу, потянулась к дверце и тут же себя обругала. У меня за спиной – открытое окно.

Выбросить улики – и дело с концом.

Я бросилась к окну, но не успела.

В библиотеке раздались шаги. Затем скрипнула, приоткрываясь, дверь. В образовавшейся щели показалась мужская голова, вслед за которой, увидев меня, вошёл и остальной мужчина.

– Доброе утро, Еженика, – произнёс он приятным баритоном.

В противовес словам его взгляд ожёг меня раздражением. Выражение лица у него было такое, будто я должна ему сотню золотых.

О нет, неужели это кредитор?! Как же не вовремя. Ведь только всё начало налаживаться!

От этой мысли я вздрогнула и снова выронила многострадальные цветы.

Мужчина перестал прожигать меня взглядом и бросился их подбирать. Но не рассчитал, что и я наклонюсь с той же целью и в то же самое время.

Мы смачно стукнулись лбами. Или это часы в гостиной пробили полдень? По звуку так очень похоже.

Я выругалась, потирая лоб, и отошла к окну.

– Простите, – теперь мужчина смутился и отвёл взгляд, но собирать цветы продолжил.

И лишь собрав их все, даже отлетевший к софе, протянул мне.

– Спасибо, – без особой благодарности произнесла я. Вообще-то и уронила их снова из-за этого типа.

– Ещё раз простите, я не хотел вас напугать, – напомнил он мне собственно о том, из-за чего всё и случилось.

На инквизитора или кредитора мужчина не был похож. Высокий, худощавый, с короткими тёмными волосами. Нос крупноват, губы, наоборот, тонковаты. К тому же мужчина их постоянно поджимал, будто сдерживал готовые вырваться слова.

Ещё бы выяснить, кто это и зачем пришёл.

Я вздохнула, возвращая себе самообладание, а затем небрежно бросила цветы на подоконник, скрестила руки на груди и сухо произнесла:

– Доброе утро, – добавив волновавший меня вопрос: – Почему вы врываетесь в мой дом без приглашения?!

В эти слова я постаралась вложить весь спектр эмоций, испытанных от его внезапного появления.

Он пару раз моргнул, будто не ожидая услышать от меня подобного. А затем смущение исчезло с его лица, во взгляде воцарился холод. Мужчина разжал губы, и я поняла, что он действительно сдерживал внутри себя поток слов.

И теперь все эти обвинения полились на меня.

– Я ворвался в ваш дом без приглашения, как вы выразились, потому что Дунгаль Флоси рассказывает всем в Холмах, кто готов слушать, что вы его любовница!

От неожиданности у меня вырвался смешок.

Что? Так вот как этот жирный боров решил мне отомстить – распуская сплетни.

– Вам смешно?! – у мужчины моя реакция вызвала искренний гнев. Я видела, как раздувались его ноздри.

Нас разделяла пара шагов, и он преодолел их, подойдя ко мне вплотную. Сразу стало заметно, что он крупнее и на целую голову выше меня. А ещё было очевидно, что он сильнее меня и легко может скрутить в бараний рог.

Хотя я и не понимаю, почему распускаемые Флоси сплетни так его рассердили.

Впрочем, незнакомец не стал тянуть с объяснением. Он навис надо мной, заставив вздёрнуть голову, впился в меня злым взглядом и повторил:

– Вам смешно?!

Это было больше похоже на свистящий шёпот. А я вдруг поняла смысл выражения «довести до белого каления». Наверное, раскалённое железо, резко опущенное в воду, так и шипит.

Я побоялась обжечься об этот раскалённый от гнева взгляд. Поэтому покачала головой, выдавив из себя:

– Нет.

Тем более смешно мне совсем не было. Вот некомфортно было, что уж скрывать, и даже немножко жутковато.

И всё же, несмотря на пугающее поведение незнакомца, я не чувствовала в нём агрессии. Он не выглядел тем, кто способен причинить вред беззащитной женщине. Скорее, у него накопились претензии к Еженике, и он больше не может держать это в себе.

На задворках сознания мелькнула догадка, но мужчина не позволил ей оформиться, продолжив изливать обвинения:

– Мы же договорились вести себя осмотрительно, чтобы не давать поводов сплетням. Вы продолжаете жить у себя, сохраняя свободу действий. Я иногда приезжаю вас навестить. Как добропорядочный супруг. Я не ожидал, что вы сразу же начнёте порочить мою репутацию, заведя любовника. Да и кого…

Он замолчал, переводя дыхание.

Но больше ничего говорить было и не нужно. Я уже и так всё поняла.

Это Еженикин фиктивный муж. Точнее, теперь уже мой.

И так уж получилось, что совсем не фиктивный, а очень даже настоящий.

Я ждала этой встречи и страшилась её. Впрочем, чисто внешне мужчина мне как раз понравился. Мой типаж. И примерно моего возраста. Моего настоящего возраста. Может, на пару лет старше.

А значит, вполне способен себя сдерживать, в отличие от неоперившегося юнца. И отсюда вытекал вопрос: что произошло между нами в первую брачную ночь, если Еженика договаривалась с ним о фиктивном браке?

Хотя был и ещё один вопрос.

– Интересно, и чем же Дунгаль Флоси доказывает свои слова? Или вы готовы верить любому навету на меня, даже не удосужившись убедиться, что это не вымысел? – в голосе сам собой прорезался сарказм.

Однако мужчину не смутил ни мой тон, ни этот вопрос. Он оказался готов к нему.

– Флоси расхаживает по городу с милым дамским зонтиком от солнца. На рукояти выжжены ваши инициалы. И он с особым удовольствием демонстрирует их всем желающим, сопровождая показ… интимными подробностями!

Доктор тоже начал язвительным тоном, но к концу снова разозлился. Если вообще переставал злиться на меня за мою мнимую измену.

А вот с зонтиком действительно засада. Я так быстро убегала, что забыла его. И теперь мерзавец Флоси использует мой зонт как доказательство против меня.

Я так и знала, что он захочет мне отомстить. Действительно мерзавец!

А доктор Ленбрау впился в меня рентгеновским взглядом, будто хотел рассмотреть на моём лице следы неверности.

Оправдываться я не собиралась. Знаю, что будет только хуже. Тем более никакой вины за мной не было. И если доктор желает верить идиотским сплетням, то флаг ему в руки и барабан на шею. Не буду мешать.

Да и на каком основании он предъявляет мне претензии, если у самого рыльце в пушку?

Лишил меня невинности, то есть не меня, а Еженику. Но роли это не играет, потому что вместо неё с ним уже была я. А теперь ещё высказывает мне претензии.

Я ведь тоже так могу.

Господин Ленбрау нарвался не на юную девушку, которая не способна постоять за себя в такой ситуации. А я необоснованные претензии никогда не любила и умею на них отвечать.

– А скажите-ка мне, достопочтенный доктор Ленбрау, как мы с вами умудрились договориться на фиктивный брак таким образом, что в первую же брачную ночь вы его консумировали самым что ни на есть законным способом? Или я позабыла какое-то особое условие? Типа фиктивным он станет только после консумации?

Я вопросительно изогнула бровь. И не отрывала взгляда от лица доктора. Отразившееся на нём замешательство доставило мне особое удовольствие.

Ленбрау даже отошёл от меня на несколько шагов, позволяя наконец вздохнуть свободно. Уж больно его близость выводила меня из колеи. Напрягала и лишала способности здраво рассуждать.

Доктор меня пугал и одновременно завораживал. А ещё, вдохнув его запах, я снова вспомнила ту ночь, надо сказать, весьма впечатляющую.

Но я не позволила себе поплыть. Ленбрау – козёл, воспользовавшийся неопытностью Еженики. Точнее моим полусознательным состоянием.

И то, что мне понравилось, не умаляет его вины.

Поэтому я наслаждалась смущением доктора.

Он прошёлся по комнате, сначала от окна к софе, затем к двери. Ленбрау о чём-то напряжённо размышлял. Я надеялась, что он подбирает слова для извинений.

И поначалу даже обрадовалась.

– Да, я виноват перед вами, Еженика, – он смотрел в пол перед собой, словно не решался поднять на меня взгляд. – Я не должен был, потому что мы договорились. Я не хотел, но…

Я уже начала злорадно ухмыляться, слушая эти сбивчивые оправдания. Как вдруг доктор переориентировался.

– Но и вы тоже хороши. Вы первой проявили инициативу. Я пытался сохранять сдержанность. Но знаете, я не евнух, а очень даже живой человек! И когда меня так…. активно домогаются, просто невозможно сдержаться.

Он снова перешёл на повышенный тон.

Мужчины… Я готова была закатить глаза. Они просто не способны признать, что были в чём-то не правы.

– Конечно, вас соблазнила невинная девушка, а вы, такой белый и пушистый, изо всех сил отбрыкивались! Но я скрутила вас, связала и надругалась, так что ли?

Доктор сник окончательно.

Он снова подошёл ко мне. И вдруг опустился на колени. Я испугалась, попыталась отшатнуться назад. Но за спиной у меня был подоконник, и он не позволил убежать от докторского раскаяния.

– Простите меня, Еженика. Я подвёл вас и очень виноват.

Так-то лучше! Надо было с этого начинать, а не с дурацких обвинений. Я смотрела на тёмную макушку, разглядывая на ней пока ещё редкие нити седины, и думала, что с мужем мне повезло. Он не подонок.

А что воспользовался невинностью Еженики, то, кажется, это не он воспользовался. А я. Если я считала происходящее сном, вполне могла и проявить инициативу. Тогда у доктора Ленбрау действительно было не слишком много шансов избежать исполнения супружеского долга.

Я ж не знала, что попала в другое тело. Ещё и невинное. Тогда сто раз бы подумала, прежде чем давать себе волю.

Даже во сне.

На доктора я уже не сердилась. В конце концов, мы с ним женаты. И он согласился на брак, чтобы отвести от меня обвинения в колдовстве. Значит, заслуживает хотя бы дружеской симпатии с моей стороны.

Ленбрау так и продолжал стоять на коленях передо мной, словно ожидал вердикта. Я не стала его мучить.

– Встаньте, доктор, – его имя как назло отказывалось вспоминаться, поэтому прозвучало слишком официально. – Я на вас не сержусь. Не сердитесь и вы на меня. Флоси – вовсе не мой любовник. Просто я ездила к нему, чтобы возобновить аренду лугов, но мы…

Я слегка замялась. И Ленбрау поднял голову, встречая мой взгляд.

– Что вы? – он смотрел настороженно.

– Да ничего особенного, – я махнула рукой. – Просто не сошлись во мнениях. И я забыла зонтик в Поречье, потому что очень быстро… уехала.

В его взгляде вспыхнула надежда. И это мне не понравилось. Никаких отношений с не совсем фиктивным мужем я строить не собиралась. Вот вообще сейчас не до того. Мне бы усадьбу поднять, в порядок привести. И людям нормальную жизнь организовать.

Но, кажется, у доктора были совсем другие мысли.

Впрочем, услышав главное для себя – что его полуфиктивная жена ему не изменяла – Ленбрау быстро пришёл в норму. Он стал собран и спокоен, нацепил на лицо невозмутимое выражение. Прямо настоящий врач, профессионал своего дела, хоть сейчас садись на стульчик и начинай перечислять, что тебя беспокоит.

Меня беспокоило присутствие самого Ленбрау. Если поначалу я нервничала, что он почувствует следы магии, то сейчас ракурс моих переживаний сместился.

Доктор не спешил уходить. Напротив, он огляделся, с интересом рассматривая сумки и заготовки украшений.

А потом выдал, задумчиво коснувшись двумя пальцами мотка ниток с воткнутой в него иголкой:

– Не знал, что у вас есть склонность к рукоделию.

Я тут же ощетинилась. Мало того что лапает мою незаконченную работу, чего очень не люблю, так ещё и тон взял такой возмутительно снисходительный.

– Вы вообще мало обо мне знаете, доктор Ленбрау! – отрезала я.

Левая бровь моего супруга удивлённо взмыла вверх.

Да, наверное, странно так называть собственного мужа, но имя доктора вспоминаться упорно отказывалось. К тому же мне хотелось обозначить дистанцию между нами. А то ещё возомнит, что после первой брачной ночи может последовать и вторая.

Правая бровь последовала за левой.

– Наверное, я это заслужил, Еженика, – покаянно вздохнул доктор, добавив: – разумеется, вы вправе на меня сердиться. Но мы ведь решили называть друг друга по имени, чтобы ни у кого из окружающих не возникало сомнений относительно нашего брака.

– Здесь нет никого, кроме нас, – не отступала я, потому что не могла признаться.

– Ну же, Еженика, – он подошёл ближе, взял мою ладонь и легонько сжал обеими руками, тихо попросив: – Назовите меня Идан.

– Идан, – облегчённо выдохнула я, наконец-то узнав его имя.

Однако доктор воспринял это иначе. Я почувствовала, как его пальцы сжались сильнее, а затем лицо начало приближаться к моему.

Кажется, Идан Ленбрау собирается меня поцеловать.

Первый порыв – потянуться ему навстречу – я поборола с трудом. Удивилась своей реакции, рассердилась и отшатнулась, ударившись поясницей о подоконник. Выдернула руки из захвата и, проскользнув мимо Ленбрау, бросилась к выходу.

– Еженика… – пробормотал он растерянно.

Я оглянулась.

Доктор стоял на прежнем месте и смотрел мне вслед.

Ну и что мне делать с этим полуфиктивным мужем? Да уж, Ежа, подбросила ты мне хлопот.

– Хотите чашечку травяного отвара, Идан? – как говорила моя бабушка: «Если не знаешь, что делать, сядь и выпей чаю. Решение само тебя найдёт».

Будем надеяться, бабулина мудрость сработает и в этот раз.

– С удовольствием!

Ленбрау так поспешно согласился, что я поняла: думал всё, выгоню за наглую попытку домогательства.

Может, это и было бы лучшим решением вопроса, но мне почему-то не хотелось, чтобы доктор уходил. К тому же давно пора сделать перерыв в работе.

Так что выпить чаю – отличная идея.

– Тогда идёмте, – я пошла первой и намеренно не оглядывалась, преодолевая желание проверить, следует ли он за мной.

Он следовал. А у двери кухни даже обогнал меня, чтобы открыть створку и по-джентльменски пропустить внутрь.

Я прошла к плите, улыбаясь, и ругаясь про себя за эту улыбку.

Разумеется, огонь давно потух, и чайник был едва тёплым. Придётся снова растапливать. Я на несколько секунд подвисла. Уже и не вспомню, когда в последний раз приближалась к открытому огню. Наверное, ещё в школе, когда мы ездили с классом в поход. Нет, в студенчестве, мы тогда всей группой выбрались на шашлыки за город.

В общем, очень давно.

Плита у меня в квартире была индукционной. К ароматическим свечам я проявляла равнодушие. А уж печь, кажется, и вовсе никогда не растапливала.

Что ж, в другой мир я прежде тоже не попадала. И ничего. Как-то справляюсь. Что мне какая-то печка!

Тем более рядом в деревянном ящике лежали берёзовые поленья. А на полке – большая коробка спичек.

Я ободрала бересту, сложила дрова в устье и чиркнула спичкой. Огонёк тут же заплясал на коре, сворачивая её в трубочки и выделяя чёрный едкий дым, который плавно, закручиваясь в клубы, поплыл наружу. Ко мне.

Я отшатнулась, прикрывая нос ладонью, но всё равно раскашлялась. Мимо меня метнулся доктор Ленбрау. Загремела заслонка. Дым послушно потянулся внутрь устья.

Забыла, растяпа!

Идан уже спешно открывал окна.

– Где ваши люди, Еженика? – спросил он, помогая мне подняться с пола. – Почему вы сами возитесь с печью?

Он усадил меня у распахнутого окна, а сам вернулся к печи. Закрыл дверцу и, проверив наличие воды в чайнике, передвинул его на середину плиты.

Действовал доктор легко и естественно. Сразу видно, что ему как раз не впервые заниматься подобным.

– Мои люди заняты, – я пожала плечами.

Из окна тянуло свежим ветерком. Однако на языке немного горчило. И я поднялась, чтобы найти травы и ускорить процесс заваривания. Хотелось скорее смыть эту горечь.

– Сидите, – Ленбрау остановил меня повелительным жестом. – Я сам всё сделаю.

Надо же, ещё недели не прошло, как женился, а уже командует. Однако спорить я не стала. Хочет сам, пусть ищет. Я в травах всё равно не разбираюсь. Ещё и глаза прикрыла, чтобы удобнее было наслаждаться свежим воздухом.

– Как так получилось, что все сразу заняты? – доктор прошёлся по кухне, чем-то там шурша, позвякивая и продолжая выпытывать у меня детали моей личной жизни.

Впрочем, скрывать мне было нечего. Если он и не знал, в каком плачевном состоянии находятся дела Еженики, то усадьбу наверняка видел. Сумеет сделать выводы.

– Со мной остались лишь четверо, и все они сейчас заняты.

– Вы нуждаетесь в деньгах, Еженика? – после короткого молчания спросил доктор. – Вы поэтому ездили к Флоси?

– Вы очень догадливы, – мой голос сочился сарказмом.

Ох, уж эти мужчины. Пока носом не ткнёшь, ничего не замечают.

– Не надо язвить, Еженика, – спокойно ответил он. – Вы могли бы попросить у меня помощи. Всё-таки я ваш муж.

Просить?! Он хочет, чтобы я его просила. Может, ещё и на колени встать?

Сама мысль о подобном меня возмутила.

– Фиктивный муж, – не сдержалась я от иронии. – А значит, ничего мне не должны. Я не приму у вас денег.

Произнеся это, я поняла, что так и есть. Не возьму. Гордость не позволит. Теперь, даже если сам предложит, не возьму.

Доктор вздохнул и ничего не ответил. Снова зашуршал чем-то за печью. Я отвернулась от окна, чтобы видеть его реакцию. Но Ленбрау как назло не выходил.

– Что вы там делаете так долго? – не выдержала я.

– Ищу травы для отвара. Вы не знаете, где кухарка хранит свежий сбор? – он наконец выглянул из-за печи с каким-то мешочком в руках.

Где хранит? Понятия не имею. Я пожала плечами.

– Ладно, – доктор подошёл к столу и поставил мешочек на него. – Обойдёмся прошлогодним.

Ленбрау, оглядев кухню, безошибочно нашёл большой глиняный чайник, в котором Бабура заваривала чай. Открыв крышку, он приподнял брови и проследовал к ведру, в которое выливали помои.

Когда доктор начал выбирать мокрые травки и вытряхивать их в ведро, мне стало неловко. Сработали древние генетические установки. Женщина – хозяйка на кухне и должна содержать её в чистоте. А ещё она должна кормить мужчину, а не наоборот.

Я уже открыла рот, чтобы предложить Идану помощь, но взяла себя в руки.

Что это на меня нашло?

Я этого мужика второй раз в жизни вижу. И вообще, он заключил договор с Ежей, а не со мной. К тому же не сдержал слово.

Так что пусть исправляется в моих глазах, если хочет соблюдать видимость нормального брака.

Идан, не подозревая о моих мыслях, вымыл заварочник, ополоснул кипятком. Затем щедро сыпанул из мешочка, залил и закрыл крышкой, оставив на столе настаиваться.

– Вы голодны?

Вопрос застал врасплох. Ленбрау резко повернулся ко мне, и я не успела спрятать взгляд. Теперь доктор знает, что я его рассматривала.

Мне показалось, что уголки его губ дрогнули в улыбке. Однако Идан быстро отвернулся, так что я не была уверена наверняка.

Не хочу думать, чему он мог обрадоваться. И вообще я проявляю слишком много интереса к этому человеку. То, что между нами произошло, было случайностью. И больше не повторится.

Мы с Ленбрау будем соблюдать прежние договорённости. Сейчас он попьёт чаю и отправится домой. И пусть свои супружеские визиты наносит не чаще раза в неделю! А лучше раз в месяц!

– Так вы голодны? – повторный вопрос перебил мои мысли.

Я прислушалась к себе и кивнула. Завтрак был давно, успела слегка проголодаться.

Доктор словно только и ожидал моего кивка. Тут же достал половину каравая, прикрытую полотенцем. Вытащил откуда-то плошку со сливочным маслом и принялся резать и намазывать.

И так ловко это у него выходило. Я даже залюбовалась. У меня в кухне он ориентировался лучше, чем я сама.

– Садитесь за стол, – предложил Ленбрау, доставая с полки две кружки.

Затем налил в них травяного отвара. В воздухе закружился душистый аромат чабреца или чего-то очень похожего. Я, как завороженная, опустилась на табурет.

Доктор тут же подвинул мне одну из кружек и протянул кусок ноздреватого хлеба с тоненьким слоем масла сверху.

И как угадал, что я не люблю, когда масла слишком много? Сама намазываю точно так – чтобы хлеб просвечивал.

Я взяла бутерброд, чувствуя себя очень странно и не понимая, в чём дело.

А доктор откусил большой кусок своего хлеба и запил горячим отваром.

Себе он масла не пожалел, отметила я, мелком взглянув на его бутерброд. Вряд ли Ленбрау стал бы экономить на мне мои собственные продукты, а значит, он просто угадал.

Или Еженика тоже так ела? Догадалась я. Тогда доктор знал и сделал бутерброд, как она любит. Хотел ей угодить.

Мысль, что Идан симпатизирует Еже, мне не понравилась. Очень не понравилась.

Я поставила кружку на стол с чуть большим усердием, чем было нужно. Отвар выплеснулся на столешницу. Горячие капли обожгли мои пальцы. Я зашипела.

И тут же Ленбрау подскочил ко мне. Схватил за руку чуть выше запястья и потянул за собой.

Я растерялась и позволила ему эту вольность, ещё не понимая, что он задумал. А доктор притащил меня к печи и резко сунул мою руку в ведро с водой. Вместе с моей и его ладонь устремилась ко дну.

Я опустила взгляд. Рукав светлого докторского сюртука быстро темнел, намокая.

Вода была холодной, но мою руку жгло. Причём совсем не там, куда попал кипяток. А там, где её касались сильные мужские пальцы.

Я с усилием оторвала взгляд от мокрого рукава и посмотрела Идану в лицо. Он тоже смотрел на меня. Его взгляд был тёмным и не отрывался от моих губ. Они тут же пересохли.

– Что вы делаете? – спросила шёпотом, потому что голос вдруг пропал.

– Оказываю вам первую помощь, – таким же тихим шёпотом ответил Ленбрау.

– У меня ничего не болит, – говорить становилось всё труднее из-за пересохшего горла.

– Это хорошо, – голос доктора тоже стал хриплым.

Я заметила, что дыхание участилось у нас обоих. И даже не удивилась, когда губы Идана начали приближаться к моим.

Если я хочу, чтобы он меня поцеловал, мне всего-то и надо – не двигаться, отсчитывая про себя секунды.

Четыре.

Три.

Две…

Лицо Идана заслонило печь, да и вообще всю кухню. В его взгляде была только я одна, будто весь остальной мир исчез.

– Еженика… – прошептал Ленбрау, и я очнулась.

– Нет, – отодвинулась от него.

В его взгляде была не я, там жила Еженика.

– Еженика? – выдохнул он удивлённо и разочарованно, и этим подтверждая мою догадку.

– Вам лучше уйти, – я отстранилась.

Обошла его, стараясь не соприкасаться даже одеждой, и вернулась за стол. Причём села на лавку к окну. И лишь, отгородившись от Идана столешницей, почувствовала себя чуть увереннее.

Он вышел несколько секунд спустя. Я не выдержала его разочарованного взгляда. Отвернулась.

Повторила:

– Уходите, господин Ленбрау.

– Но… я думал, заночевать здесь. Как мы договаривались…

– Уходите! – я повысила голос, так и не обернувшись.

Идан ничего не ответил. Только по скользнувшему по ногам сквозняку поняла, что доктор наконец ушёл.

Впрочем, облегчения я не ощутила. Напротив. В груди поселился колючий комок, который разрастался и сдавливал лёгкие, затрудняя дыхание.

Я поднялась и прошлась по кухне. Со мной происходило что-то непонятное. Почему я так реагирую на почти не знакомого мужчину?

Ну подумаешь, переспали, и что? Это не причина, чтобы вести себя как эмоционально неустойчивый подросток!

– Женя, ты взрослая женщина, просто будь благоразумной, – успокаивала я себя, продолжая ходить туда и обратно по кухне.

В окне, выходящем на задний двор, заметила движение. Ну разумеется, это был доктор Ленбрау.

– Кто бы сомневался, – пробормотала я сквозь зубы, глядя, как он разговаривает с Бабурой и Истой.

Повариха экспрессивно жестикулировала. А нянька указывала куда-то в сторону парка. Спустя минуту к ним подошли и Ерон с внуком. Причём Зван и не думал пугаться, он даже засмеялся в ответ на слова Идана.

А затем доктор обернулся и посмотрел прямо на меня. Во всяком случае, так мне показалось. Я резко присела, больно ударившись локтем о стоящий у окна табурет. Втянула воздух от боли, а потом зашипела.

Всё из-за этого доктора!

Явился неизвестно зачем. Целоваться ещё полез. Выбил меня из колеи.

Одни проблемы от этих мужчин. Велю своим, чтобы в дом его не пускали. А когда уходят, пусть двери закрывают, чтобы всякие фиктивные мужья не отвлекали меня от работы.

Клокоча негодованием, я вернулась в мастерскую. Заперлась на ключ и не открывала до самого вечера, полностью отдавшись работе.

Бабура с Истой по очереди пытались меня отвлечь. Одна предлагала пообедать, другая – помочь. Но я не поддалась. Мне нужно побыть одной, чтобы привести чувства в порядок. А работа с мелкими и хрупкими деталями подходила для этого лучше всего.