Усадьба госпожи Ленбрау

Эпилог

И я не ошиблась. Десять лет спустя мы с Иданом всё так же любим друг друга, наших детей и нашу усадьбу.

Однако и сейчас я в мельчайших подробностях помню те непростые, но наполненные надеждой и счастьем дни.

Благодаря Бабуре и её предусмотрительности, золото уцелело. Поэтому мои планы по возрождению усадьбы отсрочили лишь строительство нового дома на высоком берегу реки и наступившая зима.

Стройка заняла почти три месяца. С первыми дождями покрыли крышу. А когда лёг снег, мы с Иданом переехали. Хотя полностью была готова и меблирована лишь наша спальня да ещё кухня, где поначалу разместились Вельга со своим братом.

Я специально ждала этого важного дня, чтобы сообщить мужу ещё одну счастливую новость – нашу семью ждало пополнение.

Пепелище старого дома перепахали, привезли свежей земли и устроили на этом месте большую клумбу, чтобы барышне, как упорно продолжают меня звать и по сей день, было где собирать цветы для украшения своих сумочек.

Да, я всё ещё продолжаю их шить, несмотря на то, что Лана Бенер и Рамисса давно выпустили свои линейки сумочек и аксессуаров с цветочными украшениями. Правда, я уже не продаю свои работы, в этом нет необходимости. Однако каждый раз, как речь заходит о подарке, у меня просят сделать мою чудесную сумочку. И я никогда не отказываю.

Магия ко мне так и не вернулась, но я не унываю. Общество ещё не готово к тому, чтобы принять одарённых людей. Но, возможно, наши внуки или даже правнуки увидят те дни, когда маги станут полноправными членами общества.

За десять лет, что мы живём в новом доме, как его продолжают до сих пор называть, случилось много всего.

Все наши люди получили вольные грамоты.

Иста категорически отказывалась, умоляя оставить её в усадьбе. Мне с трудом удалось убедить старую няньку, что я не собираюсь никого выгонять на улицу. А пару дней спустя я обнаружила в камине обгоревшие кусочки её документа.

Каждому я предложила выбор: остаться с нами или покинуть Любово. Ушло лишь двое мужчин из бессемейных, все остальные предпочли заключить с нами договор и стали вольнонаёмными работниками, получающими заработную плату.

Зван напомнил о моём обещании и попросил отпустить его учиться в столицу. Юноша решил стать врачом, как доктор Ленбрау, и помогать людям. Разумеется, я отпустила его и оплатила обучение в университете. А Вельге, которая решила ехать вместе с возлюбленным, – Высшие женские курсы.

Перед отъездом Зван и Вельга поженились. Потька украдкой плакал, провожая сестру, но уезжать из Любово категорически отказался, потому что здесь теперь его настоящий дом. Зато он обратился за помощью к Ерине и начал срочно изучать грамоту, чтобы отвечать на письма сестры.

А вот Бабура долго ерепенилась, как она сама когда-то говорила обо мне, и отказывала Годину. Якобы она уже не в том возрасте, чтобы замуж ходить. При этом они продолжали тайком встречаться, но об этой тайне знала вся усадьба.

В конце концов, Годин не выдержал и обратился ко мне за помощью. Я долго думала, как могу повлиять на гордую и упрямую женщину, и вспомнила о Поречье.

Два года я не была там и не знала, что происходит в имении. Раз в месяц приезжал с докладом временный управляющий, которым Идан назначил одного из пореченских мужиков. Главным критерием отбора стало знание грамоты.

Как и мне, Идану было не слишком приятно иметь дело с бывшим поместьем Флоси. Однако и отказаться мы не могли.

По отчётам там всё цвело и колосилось, однако денег постоянно не хватало. А у нас не хватало рук, чтобы провести ревизию и навести порядок.

И тут всё так удачно сложилось. Я объявила во всеуслышание, что ищу управляющих для Поречья. Они будут полностью автономны и облечены властью решать все вопросы на своё усмотрение. У меня есть только одно условие – эта пара должна быть супружеской.

Бабура долго сомневалась. Она не хотела оставлять Любово и меня, считая, что без её умелого руководства усадьба снова развалится. Но я чувствовала, что ей становится скучно, потому что дела у нас шли в гору, авралов, катастроф и серьёзных проблем, требующих титанических усилий, почти не случалось. А запущенное Поречье было новым вызовом, и Бабура сдалась.

Так неожиданно для себя самой Ерина, которая два года была помощницей управляющей, вдруг сама приняла бразды управления поместьем.

Идан наконец нашёл себе преемника, передал практику и продал дом в Холмах. Кара не пожелала оставлять своего любимого доктора и стала экономкой в нашем новом доме.

Поначалу я переживала, что она начнёт притеснять Ерину в тех вопросах, где их полномочия соприкасались. Однако Ерка оказалась не робкого десятка и заставила Кару себя уважать.

Лодина вышла замуж за губернатора и вывела моду на благотворительность на новый уровень. А Холмовский дом призрения стал образцово-показательным. С появлением регулярного финансирования приют преобразился. Здание отремонтировали, здоровые, чисто одетые дети теперь занимались в просторных классах. Им преподавали хорошие учителя, которым Луиза Неич могла платить достойную зарплату.

Сама директриса даже набрала вес, стала закрашивать седину и улыбаться. А её воспитанники больше не стремились скорее покинуть стены приюта, многие из них оставались там работать после окончания учёбы.

Да и в обществе сироты перестали быть отверженными. Теперь бездетные семьи смело усыновляли ребятишек. И за несколько лет количество детей в приюте сократилось почти втрое.

Я вышла из дома и потянулась. Кропотливая многодневная работа над очередной сумочкой завершена. Завтра я преподнесу её Бабуре в качестве подарка на годовщину свадьбы. Для её супруга Идан выписал из столицы непромокаемые сапоги. Въедливый Годин в любую непогоду сам инспектировал даже самые дальние уголки Поречья, поэтому такой подарок придётся ему по душе.

Я обошла дом, чтобы видеть самый дальний флигель, возведённый у въезда на усадьбу. Оставив практику в городе, Идан не перестал быть врачом. И теперь лечил больных из окрестных сёл и деревень. В приёмные дни у флигеля всегда собиралась очередь.

Да и сейчас лавки были заняты. Приложив ладонь ко лбу от солнца, я разглядела с десяток пациентов. Значит, муж освободится нескоро.

Я услышала от реки детские голоса и подошла к краю обрывистого берега. На губы сама собой набежала улыбка.

Девятилетняя Лизавета гуляла со своей гувернанткой. За ней увязались пятилетние близнецы – Брейд (названный в честь отца Идана) и Андрей (получивший имя в честь моего отца).

Мальчишки были влюблены в гувернантку сестры. И стоило Анне с Лизаветой выйти из дома, как их окружал почётный караул с деревянными саблями. Причём вели они себя истинно по-джентльменски, не получив ни единого замечания. В то время как своих гувернёров частенько доводили до белого каления.

Только на прошлой неделе у Идана попросил расчёт уже третий воспитатель. Мы ожидали прибытия четвёртого. А счастливые близнецы пока наслаждались свободой и обществом Анны.

Правда, с некоторых пор у них появился соперник. В этой компании я стала частенько видеть ещё и Потьку. То есть Потапа, как он требовал теперь себя называть, но, увы, все обитатели усадьбы единодушно игнорировали эту просьбу. Потька вырос, вытянулся и даже пытался отрастить жиденькую бородёнку.

А ещё по ночам он обрывал мои клумбы. И каждое утро, просыпаясь, Анна находила на подоконнике букет цветов. Я не сердилась на мальчишку. Ведь любовь – это так прекрасно.

А в Любово она будет царить вечно.