Усадьба госпожи Ленбрау

Глава 15

На крыльце Ленбрау обогнал меня и пропустил вперёд, по-джентльменски открыв дверь.

– Благодарю, – я кивнула в знак признательности и уже в передней велела: – Следуйте за мной. Я покажу, где вы можете переодеться.

Сперва зашла в кухню. Там аппетитно пахло едой, но никого не было. Это слегка усложняло мою задачу, ведь я планировала посоветоваться с Бабурой по поводу доктора. Его надо где-то разместить, то есть подготовить комнату, постель, полотенца, в конце концов.

– Бабура! – позвала я в пустоту дома, но, как и следовало ожидать, она не ответила.

– Никого нет, – констатировала я для Идана. Хотя он, наверное, уже и сам заметил.

Вопрос, где его разместить, встал ребром. Свою спальню я отмела сразу же. Один раз Ленбрау там уже ночевал, и все мы знаем, чем это закончилось. Обе гостевые выглядели не слишком презентабельно. Их запустили, когда в Любово перестали приезжать гости. Было неловко даже заводить туда кого-то.

Я окинула мысленным взором все помещения дома, выбирая подходящее. Кроме гостевых и моей спальни, оставалась лишь одна комната – отца. Разумеется, не моего, а Еженикиного.

Это было единственное помещение, куда я ещё не заходила. Не то что бы я чтила память пропавшего без вести Ежена, просто не было необходимости. Сначала отложила на потом, а потом стало не до того, меня поглотили дела и заботы.

И вот время пришло. Я знала, что Бабура с Истой периодически наводят там порядок. А значит, доктор не запутается в паутине и не задохнется в пыли.

Отличный вариант.

Учитывая, сколько лет назад пропал господин Хайди со своей избранницей, вряд ли кто-то из них уже вернётся. Скорее всего, они действительно утонули. Так что о щепетильности можно забыть.

Комната была угловой. Окна выходили сразу на две стороны. Хозяин усадьбы мог одновременно наблюдать за своими любимыми лугами и видеть, что происходит на заднем дворе. А если прижаться носом к стеклу, то, наверное, и поля можно разглядеть.

На стенах были обои из зелёного штофа с вытканным орнаментом, вплетённым в вертикальные полосы. Ткань выцвела от времени, но, к счастью, светлых прямоугольников на стенах не оказалось. Видимо, Ежа всё-таки чтила память отца и не стала продавать его любимые картины.

Да и украшали комнату лишь два портрета. Как я поняла, это были родители Ежена, чья история и положила начало Любовской усадьбе. Их запечатлели в лучшую пору.

Бабушка Ежи действительно оказалась красавицей. Семейные легенды не врали. Золотистые волосы, длинная шея, изящный овал лица.

Только глаза мне не понравились. Вообще не люблю эту манеру в живописи, когда взгляд изображённого следит за тобой, куда бы ты ни двинулся. Напрягает. Кажется, что портрет наблюдает за тобой. Сразу вспоминаются всякие сцены из триллеров.

Портрет бабушки висел над письменным столом, стоящим у книжного шкафа, а дедушки у окна – над ломберным столиком. Судя по потёртости сукна, им часто пользовались. Однако домашние тренировки не уберегли Ежена от потери состояния.

Кровать стояла в углу, прикрытая ширмой. А рядом расположился большой платяной шкаф.

– Надеюсь, вам будет здесь удобно, – я обернулась к доктору, стоящему за моей спиной.

Специально не поворачивалась раньше, чтобы он не увидел беглый осмотр мной комнаты. Ведь это выдало бы, что я здесь впервые.

– Это комната вашего отца? – спросил Ленбрау.

– Да, – теперь уже моего. – Одежда – в шкафу. – Сообщила я очевидное. Тут уж не промахнёшься. – Берите всё, что вам нужно. А я подготовлю для вас ванну.

Я хотела обойти Идана, чтобы выйти из комнаты, но он заступил мне дорогу.

– Вы? – доктор смотрел удивлённо и пристально, будто что-то искал в моём лице.

– Я! – чтобы не смущаться от этого интереса, повысила голос, переключая внимание. – Или вы не заметили, что в доме нет прислуги?

И, пока он не пришёл в себя, выскочила из комнаты. Даже дверью хлопнула погромче, чтобы у него не возникло желания пойти за мной.

Если Идан продолжит так смотреть и снова нарушит моё личное пространство, от нашего фиктивного брака смело можно убирать слово «фиктивный». Во второй раз. А там и до третьего недалеко.

Я ведь тоже не железная.

Поэтому сбежала от него подальше. В ванную. Руки займу и отвлекусь.

Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

Разум у меня остался прежним, а вот тело теперь молодое и полное сил. Гормоны играли и требовали мужского внимания, которое доктор явно был не против мне предоставить.

– Держись, Женя, – прошептала я себе в поддержку. – Мужики всегда усложняют жизнь. Завтра он уедет, и всё вернётся по местам.

Главное – голова снова начнёт здраво мыслить. И мозг сможет концентрироваться на по-настоящему важных вещах. А то все мысли крутятся вокруг одного настырного доктора, чтоб ему там икалось.

Сейчас приготовлю для него мыло и полотенце, а воды он пусть сам себе в ванну наливает. Не маленький.

Я заглянула в вёдра и поняла, что у нас проблема. И серьёзная. Все вёдра были пусты.

О том, что открылась дверь, я узнала по лёгкому сквозняку, ещё до того, как прозвучало осторожное:

– Еженика?

Я обернулась к нему с улыбкой.

– Прошу прощения, Идан, но с ванной придётся подождать.

– Почему?

– Вода закончилась. Сейчас прислуга занята на работах и не успевает исполнять все свои обязанности. Я найду кого-нибудь и попрошу, чтобы принесли воды.

Я снова попыталась сбежать, но он меня остановил.

– Не надо.

Я вскинула на него удивлённый взгляд. Доктор передумал мыться? Но всё оказалось хуже.

– Я сам схожу за водой. Только покажите, где у вас колодец.

Намного хуже. Ведь я не имела ни малейшего понятия, где он может быть.

Ленбрау взял в каждую руку по ведру и вопросительно глянул на меня. Мол, показывай дорогу.

Деваться было некуда.

Я улыбнулась и вышла из ванной, нарочито медленно ступая по коридору. Знать бы хоть, к какому выходу идти. Я перебирала в голове всю информацию, полученную за время жизни в Любово. Однако не находила никаких следов упоминания колодца.

И как его искать?

Доктор дышал мне в спину, но не торопил. А я отчаянно перебирала варианты решения проблемы.

Повернула к главному выходу – до него на десяток шагов дальше. И всё же дверь неумолимо приближалась. Несколько коротких мгновений – и доктор распахнул створку, переложив оба ведра в одну руку.

Я вышла на крыльцо. Посмотрела налево, затем направо. Вот бы это была компьютерная игра, и колодец обозначался бы светящейся стрелочкой. Или хоть подсказку какую-нибудь дали бы.

– Почему вы медлите?

Ленбрау стоял у меня за спиной. Близко. Слишком близко. Я чувствовала его дыхание у себя на шее. На одну секунду подумала, что есть отличный способ отвлечь доктора от колодца. Нужно только повернуться и привстать на цыпочки…

Однако способ был слишком рискованным. Вряд ли я во второй раз сумею всё свалить на бессовестного совратителя и невинную девушку. Особенно если эта девушка сама повиснет у него на шее.

Придётся действовать методом научного тыка. То есть идти и внимательно смотреть по сторонам, надеясь, что колодец где-нибудь да покажется.

– Думаю, провести вам экскурсию по усадьбе, или вы слишком устали и хотите скорее принять ванну и прилечь?

– Я не устал, – ответил Ленбрау, как я и рассчитывала.

Какое счастье, что мужчины не любят признаваться в своих слабостях. Особенно перед женщинами.

– Отлично! – на этот раз я подарила доктору совершенно искреннюю улыбку. – Тогда начнём осмотр!

В ответ на своё воодушевление я получила ещё один удивлённый взгляд. Но это уже было неважно. Главное, что я могу беспрепятственно искать колодец в сопровождении доктора с вёдрами.

Мы спустились вниз. Я с умным видом указала на клочок земли, заросший сорняками, сквозь которые кое-где проступали шапки цветов.

– Здесь у нас клумбы. Обычно они очень красивые. Правда сейчас немного запущены, потому что было некогда ими заниматься. Но в скором времени я планирую привести их в порядок.

Неся всю эту чушь, я старалась не встречаться взглядом с Ленбрау. Не хочу знать, что он обо мне думает. Задача – найти колодец так, чтобы доктор ничего не заподозрил. Остальное не имеет значения. Пусть считает меня слегка прибабахнутой. Или даже не слегка.

– А вот здесь у нас кусты, – повела я его дальше. – А тут – деревья. За ними – обрывистый берег и река. Она называется Ласкуха, потому что у неё медленное и плавное течение. И кажется, будто она ласковая.

– Там у нас – заливные луга, – я махнула вправо и добавила с гордостью: – Между прочим, лучшие в округе. Вы видели, что там сейчас косят, когда мы ехали мимо. Сено продадим, правда пока не знаю кому. Флоси отказался.

Тут я слегка помрачнела. Всё же сосед избавил меня от многих переживаний, если бы не был таким мерзавцем и согласился на моё предложение.

– Там хозяйственный пруд, – я махнула влево. – А тут…

На тропинке, ведущей к тем самым лугам, как раз показался Зван. На спине он нёс огромную корзину, доверху наполненную скошенной травой.

– Зван, – закончила я фразу, будто так и было задумано. А потом поняла, что это моё спасение, и закричала, размахивая рукой, чтобы привлечь внимание: – Зван! Зван!

Парнишка увидел меня, развернулся и присел, полностью скрывшись за большой корзиной.

Я досадливо фыркнула. Как же не вовремя Зван демонстрирует свой страх. У доктора могут появиться вопросы по этому поводу.

– Идёмте, посмотрим, что он такое несёт, – я повернулась к Идану, изобразив обворожительную улыбку. В которой, впрочем, не было ни капли искренности, только напряжённая работа мысли.

Как заставить Звана мне подыграть?

– Еженика? – судя по интонации, доктор не понимал, что происходит.

– Сейчас-сейчас, – легкомысленно отозвалась я, почти бегом преодолевая два десятка шагов, разделявших нас с парнем.

– Зван, привет, – позвала я негромко, стоя у корзины. – Мне очень нужна твоя помощь. Пожалуйста. Обещаю, что, когда в следующий раз поеду в город, привезу тебе леденец на палочке.

Сердце отсчитывало секунды. Ленбрау уже двигался к нам. Ещё немного, и будет поздно – он всё услышит.

Корзина зашевелилась. Зашуршала трава, пересыпаясь через край. Зван снял с плеч лямки и пересел, чтобы меня видеть. Его глаза с детской непосредственностью всматривались в моё лицо.

И вдруг парнишка произнёс то, что заставило меня похолодеть.

– Ты не настоящая Еженика.

– С чего ты так решил? – я смочила языком вмиг пересохшие губы и оглянулась на доктора. Ленбрау оставалось буквально несколько шагов до нас.

– Ты не злая, – ошарашил меня Зван откровением.

Кажется, ещё никогда я не подбирала слова с такой скоростью. Мозг работал на полную. Я даже слышала, как шумел вентилятор, изо всех сил стараясь, чтобы процессор не перегрелся.

– Я настоящая Еженика, – заявила ему. – Это та была ненастоящая.

Во взгляде появилось удивление, затем осознание. После чего Зван серьёзно спросил:

– А она больше не вернётся?

– Не вернётся, – пообещала ему.

И тут к нам подошёл Идан

– Доктор Ленбрау, познакомьтесь, это Зван, он внук конюха Ерона и очень хороший мальчик. А ещё он поможет вам принести воды. Правда, Зван?

– Да-а, – протянул парнишка, снова изучая моё лицо, но уже с улыбкой. Как будто искал отличия между злой и не злой Еженикой.

– Зачем? Я и сам могу донести пару вёдер воды, – возразил упрямый доктор и для наглядности взмахнул вёдрами, добавив: – Только покажите уже наконец, где находится колодец.

– Зван, проводи, пожалуйста, господина доктора к колодцу, а я вспомнила об одном неотложном деле. Мне нужно срочно бежать. Извините, Идан, экскурсию закончим в следующий раз.

Я отступила по тропинке, свернула в сторону реки и спряталась за деревом.

Зван закинул лямки обратно на плечи, поднял корзину и пошёл вперёд. Ленбрау некоторое время смотрел мне вслед, а затем двинулся за ним.

Я дождалась, пока оба скроются из вида, и лишь тогда вышла из-за своего укрытия. Даже не хочу знать, что доктор обо мне думает. Наверняка считает двинутой. Но лучше так, чем он поймёт, что Еженика больше не ориентируется в усадьбе, в которой выросла.

Я вернулась в дом. Сначала поставила на видное место горшочки с мылом. Повесила на край ванны полотенце и ушла. Дальше сам справится.

А я направилась в кухню. Кажется, оттуда слышались голоса. Да и в животе уже урчало от голода. Надо хоть что-нибудь в него закинуть.

Бабура возилась у плиты и накинулась на меня, лишь стоило войти.

– Что же вы, барышня, не предупредили, что гость у нас?

– Гость? – удивилась я, не сразу поняв, кого она имеет в виду. Вроде бы никого не ждали.

– Да, гость, доктор Ленбрау, супружник ваш, – Бабура бросила резать овощи и подошла ко мне, уперев руки в бока.

Из-за разницы в росте она нависла надо мной. Как скала над морем. Мне даже отступить назад захотелось.

– Вы, барышня, кончайте носом водить. Надо принять его, как полагается, – отрезала повариха. – Чай не чужой человек. И помогает вон как…

Она замолкла, будто сказала что-то лишнее. И отошла обратно к столу.

– Как помогает? – не поняла я. – Как помогает, Бабура? Я чего-то не знаю?

Я замолчала, ожидая ответа. В кухне повисла тишина. Только нож часто стучал по доске, выдавая волнение поварихи. Она точно что-то скрывает.

Скрипнула дверь, впуская Исту. И я накинулась уже на неё.

– А ты знаешь? Бабура сказала, что доктор Ленбрау мне помогает. Как он помогает?

У Исты сделались большие глаза.

– Не знаю, барышня, ничего не знаю, – она сделала шаг обратно, словно собиралась сбежать, но затем нашлась и кивнула на окно: – А вона доктор, воды несёт. У него-то и спросите.

– Как несёт? – удивилась Бабура и бросилась к окну. Разглядела Идана, полные вёдра у него в руках и повернулась ко мне: – Зачем сам несёт?

– Ну не мне же за него воду таскать, – я пожала плечами с максимальным равнодушием. Хотя в голосе поварихи было столько изумления, что я начала сомневаться в правильности своего решения.

– Так надо было крикнуть кого, вон сколько мужиков теперь у нас. Взялися б гуртом, да мигом бы наносили. Да и есть у нас вода, – Бабура указала на бочонок, из которого черпала для кухонных нужд.

– Он ванну захотел принять, – я чувствовала себя всё более неуверенно.

– Ванну? – ахнули обе женщины одновременно.

– Ну вы, барышня, даёте, – повариха неодобрительно поцокала языком и вдруг спросила: – А греть её вы где собираетесь? Печь-то ещё не топлена.

– Греть? – эта мысль не приходила мне в голову.

– Нешто вы в колодезной воде его так мыться и заставите?

– Я не подумала об этом, – мне стало стыдно.

Доктор нырнул за мной в реку и делал искусственное дыхание, чтобы спасти, а я ему закаливание устраиваю ледяной водой из колодца.

Вздохнув, опустилась на табурет.

– Не подумала она, – буркнула Бабура, но явно смягчилась после признания мной ошибок. А потом добавила: – Вы, барышня, прекращайте ерепениться. Вы тута хозяйка и всем распоряжаетесь, вот и распоряжайтесь. А мы нужны, чтобы вас слушать да угождать. Вам не самой решать надо иль супружника гонять, а прислугу кликнуть.

Я молча слушала её, понимая, что повариха права. Однако сложно так сразу отринуть многолетний опыт, когда не было ни прислуги, ни работников, и я свои проблемы решала самостоятельно.

– Ничего, – Бабура склонилась к плите, закидывая внутрь дрова, – скоро ещё бабы подтянутся, тогда попроще станет.

– Какие бабы?

Иста нырнула за дверь. Повариха застыла на пару мгновений, а затем, не оборачиваясь, ответила:

– Это я на будущее загадываю. Вот деньгами разживёмся, найдём ещё и женскую обслугу. А то что за непорядок – даже горничной у вас нет. А замужней даме полагается аж две.

– Ладно, поживём – увидим, – я так далеко пока не заглядывала.

Надо закончить сумки, посмотреть на спрос и подсчитать, сколько я смогу на них зарабатывать. Может, и баб наймём, пару швей, чтобы помогали.

– Вы, барышня, идите, переодевайтесь. Я воду греться поставлю. Иста сейчас мужиков кликнет, быстро всё сделаем. А потом и вы вымоетесь, коли супружнику первую очередь уступили.

Про супружника снова слушать не хотелось, поэтому я последовала её совету и отправилась в свою комнату.

Первым делом взглянула в зеркало. Мамочка моя! И я так ходила? И перед Иданом хвостом крутила? Выражаясь языком поварихи.

Волосы на голове высохли и сбились в неопрятный колтун. Придётся сегодня мыть. Возле уха и на подбородке темнели засохшие пятнышки грязи. Измятое платье требовало срочной стирки.

Я стянула с себя грязную одежду и завернулась в халат. Жаль, ванная в доме одна. Придётся ждать своей очереди. И вообще я поторопилась, уступая её доктору. Он мужчина, мог бы и подождать.

Теперь неизвестно, сколько сидеть тут. Пока вода нагреется, пока Ленбрау вымоется. Может, он любитель понежиться в ванне.

Мимо моей двери протопали тяжёлые шаги, затем прошлись обратно, но уже легче. Это повторилось несколько раз. Затем из кухни донеслись мужские голоса. Бабура что-то отвечала.

Спустя пару минут всё стихло. Я подождала ещё немного и решила, что доктор уже забрался в ванну. А значит, можно, не боясь быть замеченной, тихонько прошмыгнуть в мастерскую и подождать там.

Сказано – сделано.

Я приоткрыла дверь, убедилась, что в коридоре никого нет, и на цыпочках двинулась к библиотеке. Шла босиком, старалась выбирать наименее скрипучие половицы.

Проходя мимо двери ванной, заметила, что она приоткрыта. Изнутри не доносилось ни звука, поэтому я решила заглянуть. Осторожно. Только убедиться, что у доктора всё в порядке. А может, он вообще обиделся и уехал, тогда и очереди ждать не придётся. Сразу мыться пойду.

Я подкралась… Нет, это слово мне не нравится. Почему я должна красться в собственном доме? Просто тихо и осторожно, чтобы не напугать доктора, подошла к двери ванной.

Щель оказалась узкой. Чтобы посмотреть в неё, пришлось прижаться к самой двери. Правой рукой я упёрлась в стену, а пальцами левой держалась за наличник.

У меня получилось наклониться и заглянуть внутрь ванной. Мне открылся отличный обзор. Прямо на тыльную часть Идана, который аккуратно складывал на стул свою одежду.

Я должна была уйти. Сразу же. Немедленно.

У доктора всё в порядке. Убедилась. Можно не переживать. И так же осторожно, на цыпочках шагать дальше, чтобы незамеченной добраться до библиотеки.

Но я медлила. Стояла и смотрела, ожидая, когда Идан повернётся.

Зачем? Я не знаю. Вряд ли в тот момент сама это осознавала. Мной овладело странное чувство. Оно отключило мозг, способность мыслить и здраво рассуждать. Осталось только азартное желание, чтобы Ленбрау повернулся.

Поэтому я стояла, прижавшись лицом к щели, и ждала.

Барабаны в груди отстукивали африканский ритм. Невидимый барабанщик с каждой секундой всё ускорял и ускорял темп. Я затаила дыхание в ожидании момента истины.

Время замедлилось. Оно словно бы растянулось в пространстве. Отчего Идан поворачивался будто в замедленной съёмке. С издевательской неторопливостью. Сначала плечо, за ним грудь, голова, бёдра.

Наконец доктор полностью развернулся и предстал передо мной во всём своём великолепии.

Ну что я могу сказать. Ленбрау прекрасно сложён. Той ночью было темно. К тому же я считала происходящее сном и не уделяла особого внимания партнёру. Только своим ощущениям с ним.

Зато сейчас могла рассмотреть в деталях всё, что прежде скрывала одежда. И кажется, детали я как раз и разглядывала дольше всего.

Затем Идан преодолел четыре шага, отделяющих стул от ванны. Медленно, нарочито красуясь, будто знал о моём присутствии, залез в воду. И сел спиной ко мне.

Я вспомнила, что всё это время не дышала, и с шумом выпустила воздух из лёгких. Тут же спохватилась, что он может услышать, и отпрянула от двери.

Меня подвела координация.

Из-за резкого движения нога подвернулась. Я взмахнула рукой и ударилась локтем о створку двери, которая медленно и со зловещим скрипом начала открываться.

Ленбрау схватился за бортики ванны и обернулся.

Наши взгляды встретились на бесконечно длинное мгновение. Синие глаза против карих.

Не знаю, о чём подумал в этот момент Идан, а у меня в голове тоненьким голоском кто-то отчаянно вопил: «КАТАСТРОФА!».

Я первой моргнула и отпрянула назад. Ступня, о которой я совсем забыла, продолжила движение в сторону. Я снова взмахнула руками. Однако теперь стояла почти посреди коридора, и рядом не было ни двери, ни стены, за которую можно ухватиться.

Поэтому я шлёпнулась на зад, одновременно почувствовав резкую боль в правой щиколотке.

Не вскрикнула, лишь застонала протяжно, втягивая воздух сквозь зубы. Но и этого оказалось достаточно, чтобы Идан единым движением выпрыгнул из ванны. Услышав плеск воды, я подняла взгляд и тут же отвернулась. Выставила перед собой ладонь.

– Нет! Стойте! Не подходите!

Минуту назад я любовалась на его наготу. Однако сейчас, когда он знает, что я смотрю, и сам смотрит, это стало попросту невозможным.

– Со мной всё в порядке. Вернитесь, пожалуйста, в ванную.

Испуганная и смущённая своим идиотским поступком, я сидела на полу, по-прежнему выставив перед собой ладонь и не глядя на Ленбрау. Лишь надеялась, что он услышит мою отчаянную мольбу и уйдёт.

Когда, скрипнув, закрылась дверь, я была готова разрыдаться от облегчения. Кое-как поднялась на ноги. А затем, стиснув зубы и прихрамывая на правую ногу, поковыляла в библиотеку.

Зайдя в мастерскую, обессилено опустилась на софу. Что я натворила? Картинки воспоминаний услужливо всплывали в памяти, рисуя калейдоскоп моего фиаско.

Что вообще на меня нашло? Зачем было подглядывать за доктором? Детский сад какой-то.

– Женя, ты взрослая женщина, а ведёшь себя как сопливая девчонка, которая никогда мужика голого не видела! – отругала себя шёпотом.

Картинки в калейдоскопе в очередной раз сместились, демонстрируя, что именно там видела. Я застонала и прикрыла глаза руками.

С тех пор как я попала сюда и стала Еженикой, всё вышло из-под контроля. Эмоции снова стали яркими, как в подростковом возрасте, а ещё такими же неустойчивыми.

Кажется, новое тело влияет на моё сознание гораздо сильнее, чем я считала раньше. Вот вам и ответ, господа философы. Что первично: дух или материя?

И тут до меня дошло, что я несу. Сваливаю на Еженику свои идиотские поступки, а сама как бы совсем ни при чём?

А что, очень удобно. Это не я, это тело меня предало. И можно творить любую дичь.

Я вздохнула. Ума не приложу, что теперь делать. Как смотреть в глаза доктору, после всего что произошло. А смотреть придётся. Нас ведь ждёт совместный ужин.

И больной сказаться не получится. Он ведь доктор, настоит на осмотре болезной супруги.

Спустя несколько минут в мастерскую заглянула Иста. Взгляд у неё был встревоженный.

– Что стряслось, барышня? – ахнув, она засеменила ко мне.

Я как раз заканчивала тугую повязку из отреза новой ткани. Завязала узел, обрезала кончики и растянула губы в подобии улыбки.

– Ничего страшного, просто ногу подвернула.

– Болит? – в глазах плескалось море сочувствия.

– Совсем немножко.

– Я травы заварю для компрессу, к завтраму всё пройдёт, – Иста направилась к двери, но обернулась и, качая головой, вздохнула. – Уж как барин испужался, да меня испужал. Прилетел, вода с волос течёт. Глазищи – во! – она продемонстрировала размер. – Грит, госпожа ваша там убилась. Бежите смотреть. Я и побежала.

– А Бабура? – я удивилась, что повариха осталась равнодушна к такой беде.

– Да она вышла как раз, до людской пошла, хлеба снести им.

– Ну и не говори ей ничего, – решила я, – не надо пугать лишний раз. И так много переживаний. А со мной ничего страшного. Сделаешь свой компресс, и буду как новенькая.

Нянька вздохнула и покачала головой.

– Барину что сказать?

– А где он?

– Да вон, за дверью стоит, ждёт, как позову.

Теперь уже я вздохнула. Ждёт, значит. Благородство Ленбрау было лишним, потому что я его совсем не заслуживала. Зато доктор с каждым своим поступком вызывал у меня всё больше уважения.

Хороший он мужик, этот Идан Ленбрау. Жаль только, с женой ему не повезло.

– Скажи барину, что со мной всё хорошо. Я встречусь с ним за ужином. Когда он, кстати, Бабура не говорила?

– Сказала, через два часа, раньше не успеет.

– Вот так и передай. Ужин через два часа, а пока пусть отдохнёт в батюшкиной комнате.

– Батюшкиной? – Иста снова ахнула.

– Остальные нужно приводить в порядок, будто сама не знаешь, – отмахнулась я на её заломленные руки. – Ежена давно уже нет, нам всем пора перевернуть эту страницу.

Иста вздохнула. В глазах у старушки стояли слёзы.

– Запомнила, что сказать доктору?

Она кивнула.

– И попроси, чтобы поменяли воду в ванне. Мне тоже нужно вымыться.

Я дождалась, когда Иста уйдёт, поднялась и подошла к окну. Нога болела терпимо, даже наступать на неё могла. К счастью, не перелом.

Хорошо, что доктор не настоял на немедленном осмотре. Сейчас я не выдержу его присутствия. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. И придумать, как буду объясняться.