Усадьба госпожи Ленбрау

Глава 9

Наконец впереди показались городские стены. Они были серые, неровные, кое-где осыпавшиеся чуть не до основания.

– Почему город в таком запустении? – пользуясь тем, что из-за скрипа и дребезжания дрожек Ерон вряд ли разберёт хоть слово, я обратилась к Исте.

– Почему в запустении? – удивилась она. – Хороший город, большой, почти восемь тысяч живёт.

– Стены рушатся, и никто их не чинит, – пояснила я своё мнение.

– А-а, вы про стены, – поняла Иста. – Так ни к чему они теперь. Войн у нас уж восемьдесят лет как не было.

– Долго, – обрадовалась я, что хотя бы в другом мире нашла спокойный уголок, где люди устали убивать друг друга.

– Да, – кивнула старушка и вдруг добавила: – Как ведьм повывели, так и не с кем стало воевать.

Я подавилась встречным воздухом. Вот значит что. Повывели. Словно тараканов.

Разговор угас сам собой. Иста смотрела на дорогу впереди. А я то и дело поглядывала на неё. Ведь она знает, что её барышня обладает магическими способностями. Но говорит так спокойно, будто всех нас это и не касается.

Я тоже решила думать о чём-нибудь другом. Ни к чему зацикливаться, потом от тревожности не избавишься. Так и буду от каждого скрипа вздрагивать.

Холмы действительно располагались на двух холмах, а между ними текла небольшая речка, деля город на две неравные части. Когда-то вокруг рос густой лес, но с течением времени он удалялся всё дальше от стен.

Метрах в двухстах от дороги я заметила движение. Вгляделась и чуть не рассмеялась. Двое мужиков, вооружившись ломом и лопатой, выламывали из проёма булыжники, сбивали с них раствор и складывали в тачку.

Теперь понятно, почему в этом месте кусок стены отсутствует. Местные жители очень рационально расходуют ресурсы.

Мы подъехали к воротам. Перед нами волочилась телега, заставленная мешками с чем-то тяжёлым. Рослая лошадь едва тянула этот груз. И хозяин, чтобы облегчить ей работу, шёл рядом.

Я пожалела, что мы не обогнали их раньше. Теперь будем стоять в очереди и ждать, пока стражники откроют каждый мешок и проверят его содержимое.

Но охраны в воротах не было. Только метла на длинном черенке несла службу, привалившись к стене.

Телега проскрипела внутрь города. И мы проехали вслед за ней.

Слева за воротами я разглядела сторожку, такую же серую и потемневшую от времени, как и сама стена. Ставни по случаю хорошей погоды были распахнуты. Изнутри доносились мужские голоса.

Значит, стражники есть, просто служба особого рвения не требует. И правда спокойный городишко.

На широком участке Ерон хлестнул поводьями, и Стрелка обогнала тяжеловоза. Лошадь устало вздохнула и с завистью посмотрела на коллегу.

А я с ужасом воззрилась на мостовую, выложенную булыжником. Словно в насмешку надо мной все камни были разной величины. Я лишь только представила, как мои челюсти начнут выбивать чечётку, и застонала.

И когда до мостовой оставались считанные метры, коснулась спины возницы.

– Ерон, далеко отсюда дом доктора Ленбрау? – даже не стала думать, что Еженика должна это знать.

– Да не, – тут же откликнулся Ерон, натягивая поводья и указывая вперёд, – четвёртый дом по той стороне.

– Тогда мы прогуляемся, – решила я.

И не дожидаясь, когда возница подставит скамеечку, полезла вниз по уже привычному маршруту.

Ступив на твёрдую землю, с удовольствием потянулась. И лишь заметив удивлённые и неодобрительные взгляды прохожих, вспомнила, что я вообще-то воспитанная барышня. А они так себя не ведут. Надо было дождаться помощи Ерона.

Хотя прохожих и было не то что бы очень много. Две пожилые дамы совершали променад, и молоденькая служанка семенила за ними, держа раскрытый зонтик от солнца.

Скользнув по мне раскалёнными взглядами, которые оставили ожог неодобрения, дамы прошли мимо.

А я выпрямила спину, сжала пальцами шнурок сумочки и огляделась по сторонам.

Городок изнутри выглядел симпатично.

В этой части стояли в основном одно и двухэтажные дома, построенные из красного кирпича или дерева. А часто первый этаж был кирпичным, а второй – деревянным.

Почти перед каждым был разбит палисадник или клумба. Некоторые участки обнесены небольшим декоративным заборчиком, но большинство просто выходили на улицу, украшая её.

Мы шли по самому краю мостовой, стараясь не наступать на кромку травы.

Прохожих встречалось не слишком много, и некоторые здоровались со мной. Я старалась тоже всем улыбаться, вдруг это знакомые.

Пару раз нас обогнали экипажи, гремя по мостовой так, будто это приближается конец света. Я испуганно отшатывалась в сторону, топча цветы и мысленно извиняясь перед их хозяевами.

А провожая экипажи взглядом, думала, как хорошо, что сама решила идти пешком.

До дома доктора мы добрались довольно быстро.

– Этот? – спросила я у Исты, разглядывая аккуратный двухэтажный особнячок.

Клумбы или палисадника перед ним не было. Только ровный зелёный газон по обе стороны от ведущей к дому дорожки, выложенной плоскими каменными плитами.

Перед входом всего одна широкая и низкая ступенька. А на двери – табличка с именем доктора и графиком приёма больных. Вот почему нет лестницы, чтобы пациентам было проще добраться.

Прочитав расписание, я порадовалась за Идана Ленбрау. Работал он всего три дня в неделю.

Интересно, чем доктор занимается в остальное время?

– Он самый, – ответила Иста на мой предыдущий вопрос, отвлекая от размышлений и тут же давая пищу для новых: – Только вернулся ли доктор с учений?

Я не стала упрекать старую няньку, что стоило бы раньше мне напомнить про эти учения. Теперь-то чего сомневаться, уже приехали.

– Вот сейчас и проверим, – уверенным тоном сказала я и подошла к двери.

По центру располагалось большое кольцо с тяжёлым металлическим шаром. Конструкция крепилась на металлической же пластине, и я догадалась, что это замена звонка.

Потянула за шар, а затем резко и несколько раз ударила им по железке. Воздух наполнил громкий стук с отдающейся в ладонь вибрацией. Прохожие, все как один, повернули головы в нашу сторону, с интересом рассматривая происходящее.

Кажется, я перестаралась с усилием.

В доме раздался недовольный женский голос и шаркающие шаги. Через минуту дверь распахнулась. Из проёма на меня взирало хмурое заспанное лицо пожилой женщины.

Уверенности, которую выказывала Исте, я вовсе не испытывала. Напротив. Оказавшись у дома доктора, больше всего хотела уйти отсюда поскорее. Потому что вообще не представляла, что и как ему говорить.

Слова няньки, что Ленбрау нет дома, восприняла даже с некоторым облегчением.

И вот теперь эта недовольная женщина. Неужели это моя свекровь? По спине побежали холодные мурашки.

Женщина пару мгновений рассматривала меня, подслеповато щурясь, а затем выражение её лица сменилось на более приветливое.

– Госпожа Ленбрау, добро пожаловать! – она распахнула дверь и отошла в сторону, пропуская меня.

Я заглянула в светлый холл со стоящими у стен стульями и решила, что это приёмная докторского кабинета. Входить не спешила, всё больше и больше робея.

И зачем я только приехала?

Пауза затянулась. Ожидающая моего решения женщина приподняла брови, выражая недоумение из-за моей нерешительности.

– Скажите, доктор Ленбрау дома? – наконец нашлась я.

– Нет, госпожа, – выдала она таким тоном, будто я и сама должна это знать. – Он будет только завтра к вечеру. Вы желаете его дождаться?

Я смутилась ещё больше.

– Нет, спасибо, я лучше позже приеду. До свидания.

Развернулась и быстро пошла назад по дорожке. Иста семенила за мной. Я старалась вслушиваться в её шаги, чтобы не ощущать пристальный взгляд в спину.

Не сбавляя скорости, я прошла до конца улицы и свернула на соседнюю.

– Барышня, подождите! – донеслось до меня еле слышное.

Я обернулась. Иста с трудом ковыляла шагах в пятидесяти от меня, не в силах нагнать.

– Прости, – выдохнула я, когда она наконец до меня добралась.

Думала, сейчас услышу лекцию, что барышне не пристало бегать по улицам. Однако Иста остановилась рядом, тяжело дыша, и лишь устало махнула рукой.

Мне стало стыдно.

Надо дать ей перевести дух. Только не посреди улицы, которая оказалась оживлённее предыдущей. Меня уже дважды обошли, окинув недоумёнными взглядами.

Я огляделась. С правой стороны длинным рядом располагались лавки. Я прочитала название первой. «Шляпы и сумки от Рамиссы».

Отлично, то, что надо. Как раз и узнаю, что сейчас в моде.

– Иста, давай пройдёмся по магазинам, – предложила я и тут же двинулась к лавке, не дав няньке возможности отказаться.

Сама знаю, что у нас нет денег. Но посмотреть-то можно. Да и стульчик для усталой старушки там наверняка найдётся.

Дверь открылась, приветливо звякнув колокольчиком.

Изнутри лавка оказалась небольшой. К тому же треть её была отгорожена прилавком. Из-за него поднялась невысокая женщина и приветливо улыбнулась.

– Доброго дня, – поздоровалась она. – Меня зовут Рамисса.

– Доброго дня, – откликнулась я эхом, оглядываясь по сторонам.

Стеной с большим зеркалом магазинчик делился на правую часть со шляпами и левую, меньшую – с сумками. Сразу видно, что пользуется основным спросом.

Шляпками были заполнены три длинные полки. И несколько штук, самых больших и пышных, надеты на высокие подставки.

Да и само разнообразие поражало воображение.

С лентами, цветами и перьями. С широкими полями и без них, в форме капора и похожие на блины.

– Которая на вас смотрит? – поинтересовалась хозяйка лавки, неслышно подойдя сзади.

Я не стала говорить, что вообще не ношу шляпы. Потому что это осталось в прошлой жизни. К тому же у меня на голове как раз красовался образец местной шляпной индустрии, пусть и не самый лучший.

Поэтому я оглянулась, убедилась, что Иста устроилась в удобном кресле, стоящем у зеркала, и окинула придирчивым взглядом шляпные подставки.

На мой взгляд, это буйство перьев, лент и пряжек больше подошло какому-нибудь Д’Артаньяну, чем уездной барышне. Однако спорить не стала. Чем нелепее, тем лучше – не надо будет покупать.

– Вот эта, – я указала на шляпу с белыми очень широкими полями и светло-серой тульей, поперёк которой красовались три больших пышных пера.

– Прекрасный выбор, – похвалила Рамисса так рьяно, словно я выиграла областную олимпиаду по математике.

И поплыла к выбранному мной головному убору. Несмотря на пышность форм и небольшой рост, двигалась хозяйка лавки легко и плавно. Как лебедь белая плывёт, вспомнились мне строки из сказки Пушкина.

Рамисса подхватила шляпу с подставки и так же плавно поднесла её мне.

Я развязала ленты своего головного убора и передала его Исте. Здесь, среди шляпного великолепия, моё соломенное убожество смотрелось именно тем, чем являлось – старой, потрёпанной, дешёвой шляпкой.

Я обругала себя, что не оставила её в дрожках. Ведь планировала же снять, когда приеду в город!

Стараясь сохранять невозмутимость – ну и пусть у меня дешёвая шляпка, зато гордости полный вагон и ещё тележка – я позволила Рамиссе надеть себе на голову новую. Она оказалась неожиданно тяжёлой, и поля колыхались при каждом повороте головы, создавая приятные ощущения лёгкого ветерка, гуляющего по лицу.

Поправив головной убор, чтобы сидел удобно, я повернулась к зеркалу. И замерла.

Еженика была рождена, чтобы носить шляпы. Даже конкретно эту самую шляпу.

– Потрясающе, – выдохнула Рамисса, добавив с придыханием: – Вам очень идёт.

И ведь не соврала. Мне действительно шло.

От полей на лицо падали тени, придавая облику некую таинственность. В зеркале отражалась не провинциальная простушка, а загадочная незнакомка.

В этот миг я ощутила новое, прежде неведомое желание – купить шляпу.

– Пять золотых, – сообщила Рамисса, безошибочно разгадав мою реакцию.

Я сглотнула.

Пять золотых?! За шляпу?!

Да я на эти деньги могу столько всего наделать. И луга скосить. И поля засеять. Крышу перестелить. Ещё и останется.

У Исты при оглашении цены глаза начали расширяться, стремясь достигнуть бровей. Кажется, в голове у неё пронеслись те же самые мысли о лугах и крышах.

Стараясь сохранять невозмутимость, я покачала головой. Отчего лёгкий ветерок снова обласкал мои щёки. И я непроизвольно вздохнула.

– Я ещё подумаю, – сообщила Рамиссе и потянулась, чтобы снять шляпу.

В этот момент дверь распахнулась под жалостное дребезжание колокольчика, и внутрь лавки ворвалась девица.

Одета она была стильно и изысканно. Я как-то сразу поняла, что это платье сшито по последней моде. Бледно-жёлтое с белым кружевом. И жёлтая же, похожая на блин с лентой, шляпка.

При входе девица бросила свою сумочку на пол и кинулась к тем, что висели на стене и лежали на полках.

– Рамисса, – девица экзальтированно всплеснула руками, сложив их перед собой в молитвенном жесте, – ты должна спасти меня! Этот глупый извозчик испортил своим дурацким экипажем мою сумочку. Она зацепилась за гвоздь! Гвоздь! Ты представляешь?! Как я теперь покажусь у Лодины. Нет, это решительно невозможно!

Девушка тяжело задышала, а затем всхлипнула, будто собиралась расплакаться. И хозяйка лавки поспешила к ней.

А я отошла на пару шагов, чтобы удобнее было наблюдать представление.

– Не плачьте, госпожа Атли. Сейчас я вам подберу новую сумочку, и вы будете блистать в гостях у госпожи Вигери.

Приступить к выбору они не успели. Дверь снова открылась. На этот раз медленно и всего на четверть. Колокольчик лишь тихонько динькнул. А в образовавшуюся щель заглянула женщина. Увидев девицу, она облегчённо выдохнула и вошла в лавку.

– Добрый день, госпожа Атли, – Рамисса поспешила к ней, по пути кланяясь.

– Здравствуй, милая Рамисса, – женщина тоже двинулась ей навстречу. – Помоги моей Сиенне. Её сумочка порвалась, а нас уже ждут у Вигери.

– Лодина пригласила на свои именины весь цвет Холмов и окрестных поместий, – похвасталась девушка.

Меня ни одна из них не узнала. Но при этих словах первоначальное облегчение сменилось досадой. Еженика в цвет окрестных поместий явно не входила.

Рамисса отвлеклась на более выгодных клиентов, которые точно что-то купят. Меня она уже списала со счетов. Поэтому я повесила шляпу обратно на подставку и уже повернулась к Исте, чтобы сообщить, что нам пора.

– Нет! – вдруг заявила Сиенна. – Мне ничего из этого не нравится. Я хочу красивую сумочку. Вот как у этой барышни…

После этих слов воцарилась тишина. И я поняла, что все трое смотрят на меня. Точнее на сумочку у меня на запястье.

Сиена смотрела со слезами на глазах. Её мать словно бы уже просчитывала варианты действий. И только Рамисса глядела расстроено – всё же у неё ничего не купят.

– Добрый день, – вдруг обратилась ко мне дама. – Меня зовут Руэла Атли, а это моя дочь – Сиенна.

– Очень приятно. Меня зовут… – я слегка замешкалась, впервые называя новое имя: – Еженика.

Несмотря на то, что я уже даже немного смирилась с новой жизнью, из собственных уст это имя прозвучало слишком неожиданно. Я даже забыла назвать фамилию.

Впрочем, госпожу Атли это не смутило. Напротив, она будто даже обрадовалась.

– Милая Еженика, у вас очень красивая сумочка, – сообщила она с улыбкой.

– Спасибо, – я чуть приподняла запястье, любуясь своим творением и одновременно демонстрируя его всем собравшимся. – Я сама её сделала.

– Сама? – изумлённо выдохнула Рамисса.

А Руэла Атли прищурилась и выпалила:

– Продайте её нам.

Первая реакция – нет, не отдам, я же столько над ней корпела – сменилась радостью. Да! Это же отличная возможность заработать немного денег.

Я почувствовала, как участился пульс при этой мысли.

Сколько просить?

Прежде я никогда не продавала свои творения. Только дарила иногда коллегам или соседкам, которые ко мне заходили.

Природная скромность требовала назвать такую же скромную сумму. Но её тихий голос затмевало осознание, что это первые деньги, которые появятся у меня в этом мире и в которых я сейчас так нуждаюсь.

Не только я, но и мои люди. Этот аргумент победил скромность.

К тому же я вспомнила сумму, которую Рамисса назвала за шляпу. А судя по тому, как хорошо она знакома с этими дамами, для них пять золотых – не такая уж огромная сумма.

Решено, столько и попрошу.

Пять золотых – это пятьдесят серебряных или пятьсот медных монет. Целое состояние по моим меркам.

Я открыла рот, набрала воздуха и выпалила:

– Семь золотых.

– Семь? – удивление госпожи Атли было не настолько сильным, как у меня при озвучивании цены за шляпу. И всё же она явно ожидала меньшей суммы.

О своих словах я тут же пожалела и думала, как бы снизить цену. Я ведь согласилась бы и на один золотой, потому что даже он нас сильно выручит.

И вдруг госпожа Атли полезла в крепившийся у неё на поясе мешочек. Видимо, так здесь выглядели кошельки.

Руэла пересчитала монеты и растерянно посмотрела на меня. Женщина выглядела смущённой.

– Я не планировала дорогие покупки сегодня, – произнесла она, добавив: – У меня с собой только пять золотых.

– Хорошо, – быстро согласилась я, пока Атли не передумала. Но из упрямства и чувства противоречия, вдруг взявшихся неизвестно откуда, негромко произнесла: – Остальное потом занесёте.

– Мамулечка, спасибо! Спасибо! – Сиенна не дала ей возможности отреагировать на мои слова. Девушка подскочила к матери и поцеловала её в щёку. А потом повернулась ко мне:

– Ну, давайте же скорее мою сумочку.

Она нетерпеливо протянула руку.

– Осторожнее с ней, цветы очень хрупкие, – предупредила я.

Затем стянула с запястья шнурок, распустила петлю и достала гребень – единственное, что взяла с собой, чтобы не носить совсем пустой мешочек. Отдала сумочку Сиенне, а гребень – Исте, которая тут же положила его в карман.

Госпожа Атли по одной переложила в мою ладонь монеты, считая вслух. А я наслаждалась новым ощущением. Они были прохладными и тяжёленькими. А ещё давали уверенность, что всё получится.

Как только Руэла расплатилась, она попрощалась и вышла из лавки. Её дочь уже умчалась на улицу, беспрестанно любуясь новой сумочкой.

А я сжимала монеты в кулаке, чувствуя, как они нагреваются от моего тепла.

– Барышня, – неслышно подошедшая Иста встала рядом. – Давайте я деньги-то в карман уберу. Целее будут.

Только тут я поняла, что отдала свою сумочку, и монеты мне теперь некуда сложить. Протянула их Исте, прошептав:

– Смотри, не потеряй!

Она обиженно глянула на меня. Мол, напраслину наводите, барышня, эту добычу я ни за что не упущу!

– Всего доброго, – обернулась я к Рамиссе, собираясь покинуть лавку.

Обретённое богатство жгло карман. Пусть и нянькин. Но деньги у нас теперь были, нужно решить, на что их потратим. Список необходимого был длинным.

– Подождите! – хозяйка лавки преградила мне путь.

Я приподняла бровь в ожидании. Подумала, что она начнёт уговаривать, чтобы я всё-таки купила шляпу.

Однако Рамиссе удалось меня удивить.

– У вас есть ещё такие сумочки?

– Нет, только одну сделала, – я пока не понимала, куда она клонит, и начала объяснять. – Это небыстрый процесс. Пока лак высохнет, клей застынет. Да и саму сумочку ещё сшить надо…

– Но вы можете сделать ещё несколько? Допустим, пять для начала.

– Для начала чего? – кажется, до меня начало доходить. Но поверить в свою догадку было очень сложно. У меня даже ладони вспотели.

– Для начала сотрудничества, – Рамисса заметила, как загорелись мои глаза в предвкушении скорой прибыли, и слегка охладила меня: – Только не рассчитывайте, что я буду платить по пять золотых за каждую сумочку.

– А сколько вы собираетесь платить?

Несомненно, хозяйка шляпной лавки почуяла выгоду. Ведь она тоже видела, как легко госпожа Атли рассталась с золотыми монетами. А значит, уже подсчитывала будущий доход.

– Допустим… – она сделала вид, что задумалась или занялась расчетами, а потом выдала: – Пять серебряных.

Я опешила. Думала, она предложит хотя бы три, но половина золотого – это было похоже на наглый грабёж.

– Четыре золотых и пять серебряных, – внесла я своё контрпредложение.

И удивилась, разгорающемуся внутри азарту. Прежде я совсем не умела и не любила торговаться.

– Один золотой, – Рамисса тоже включилась в игру.

– Четыре.

– Три…

На двух с половиной мы ударили по рукам. Я попросила неделю сроку, но обещала, что постараюсь успеть раньше. У меня был резон ускориться. Да и Рамиссе не терпелось опробовать новый товар, который сегодня столь высоко оценили покупатели.

Из лавки я вышла буквально окрылённая. Пять золотых лежат в кармане. Через неделю максимум я заработаю ещё двенадцать с половиной. Жизнь не просто налаживалась. Похоже, она наконец повернулась ко мне нужной стороной.

– Барышня… – услышала я всхлип позади. Обернулась.

Иста обхватила меня руками и прижалась, продолжая всхлипывать.

– Ну-ну, перестань, – я тоже обняла её. – Теперь всё будет хорошо.