Усадьба госпожи Ленбрау

Глава 12

Уже в сумерках, когда глаза слезились от напряжения, а спина грозила отвалиться, я открыла дверь.

Меня наполняло довольство собой. Три сумочки были полностью готовы.

Я постаралась сделать их максимально разными. Однако из-за ограниченного количества украшений пришлось импровизировать с формой. Сегодняшняя сумочка получилась больше похожей на клатч или очень маленький тоут. И вместительностью она не отличалась, хоть и получилась красивой.

Пришлось изнутри выложить её плотной бумагой, чтобы держала форму, а снаружи – обклеить резными листьями.

Я скептически осмотрела своё творение и решила, что оно имеет право на жизнь. Если Рамисса откажется от неё, оставлю себе. Буду носить просто для красоты, а для монет или расчёски использовать Истины карманы – в них точно всё поместится.

Я тихонько выбралась в коридор. В доме было тихо, только из приоткрытой кухонной двери лился неяркий свет. А когда подошла ближе, то и расслышала голоса.

– Совсем нашей барышне ничего не надо, вона, как закрылась, так и сидит сычом со своим рукоделием, – у Бабуры как всегда был недовольный голос.

– Так она для всех старается, чтоб монет заработать да усадьбу поднять, – вступилась за меня Иста.

– Да чего там зарабатывать! – отмахнулась повариха. – Вона мужа какого отхватила, сиди да радуйся. И деток рожай. А она заладила фитивный да фитивный…

Дальше слушать я не стала. Хватит. Распахнула дверь и вошла в кухню.

– Добрый вечер, – поздоровалась с улыбкой, – у нас есть что-нибудь поесть?

– Сейчас, барышня, разогрею, – Бабура смущённо отпрянула к плите и загремела сковородкой.

Иста невозмутимо прихлёбывала чай. Ей нечего было смущаться.

Я села рядом. Подтащила к себе блюдо с хлебом и начала отламывать кусочки.

– Как успехи?

– Успеем, не переживайте, барышня, – сразу поняв, о чём я, ответила нянька и начала перечислять: – Косы к завтраму наточены. Зерно мы с Бабурой начали перебирать. За неделю управимся.

– Зерна хватит?

Иста пожала плечами.

– Сколько есть, столько и посеем. Всё наше. Да и сеять начнут недели через две. Не раньше, а то взопреет и не взойдёт.

– И то верно, если будет мало – докупим, – отозвалась я, наблюдая, как Бабура несёт тарелку с горячим рагу.

Убрала руки, чтобы она смогла поставить. Однако повариха неожиданно шваркнула тарелку передо мной. Кусочки овощей скользнули на край и начали медленно, по одному сползать на столешницу.

– Что случилось? – я отодвинулась, чтобы меня не заляпало, и подняла взгляд на Бабуру.

Она не стала сдерживаться. Видно, накопилось.

– Зачем вы доктора прогнали? Он такой хороший, заботливый. Спрашивал, что нам надо. Денег предлагал на крышу…

Дослушивать я не стала. Вскочила и встала рядом с поварихой. Она была на полголовы выше и в два раза шире, но при моём приближении отступила на полшага, упершись бедром в столешницу.

– Слушайте меня внимательно, – я говорила тихо, но голос повышать было не нужно. В кухне повисла тишина. – Я запрещаю брать деньги у доктора Ленбрау. И вообще впускать его в дом. Понятно?

– Он же ваш супруг, нельзя с ним так! – понятно Бабуре не было.

– Он не настоящий супруг, потому что замуж за него выходила не я. Меня уже поставили перед фактом.

– Но он может помочь…

– Мне не нужна его помощь, – отрезала я. – Денег я и сама заработаю. Три сумки уже готовы. Осталось сшить две. И у меня есть ещё кой-какие идеи.

Бабура смотрела на меня неодобрительно и громко сопела. Я видела, что она не согласна. Однако хозяйкой здесь была я, и дальше спорить повариха не стала. Отступила.

Но и я тоже уже задумалась. Может, и зря я с ней так? Хотела же контакт наладить.

Я была готова извиниться за свои резкие слова, но вмешалась Иста.

– Барышня, а сумочки-то можно поглядеть? Больно уж любопытно.

К моему удивлению, Бабура тоже отправилась с нами в мастерскую. И там осторожно, двумя руками приподнимала каждую сумочку, осматривала со всех сторон и бережно опускала обратно на стол.

– Какая красота! – восторженно выдохнула Иста.

Я видела, что повариха тоже под впечатлением, но хвалить не спешит. И терпеливо ждала, что она скажет.

Наконец Бабура повернулась ко мне.

– Это колдовство? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Конечно, нет! – с обидой в голосе воскликнула я, слегка покривив душой. – Я сделала это своими собственными руками!

Для наглядности вытянула ладони. И Бабура уставилась на них, словно надеясь увидеть следы использования магии. Не заметив ничего подозрительного, она успокоилась. Разгладилась складка меж бровей, и ушло хмурое выражение лица.

– Правда, только руками?

– Правда, – я поспешила развеять последние сомнения. – Иста мне помогала. Без неё было бы сложно управиться.

– Наша барышня – настоящая мастерица, – приосанилась нянька, довольная похвалой.

– Да, это так, – подтвердила Бабура, глядя на меня как-то иначе, по-новому. Словно мне удалось заслужить её уважение.

И я ничуть не раскаивалась в своей маленькой лжи. Там и магии-то были самые крохи, да и пользоваться ею я не умею. Так, цветочкам красоту вернула. И всё. А женщинам станет спокойнее, если они будут думать, что я обхожусь без «богомерзкого колдовства».

Думала, что усну, едва заберусь под одеяло, так устала за день. Но не тут-то было. Сон не шёл.

В голове вновь и вновь прокручивалась встреча с Иданом, все её подробности и мелкие детали.

Сейчас, наедине с собой, в полной темноте, не было смысла скрывать: Идан мне нравится. Но при этом я ясно видела, что он влюблён в Еженику. И это осознание отдавало горечью.

Правильно, что я его прогнала и отказалась от помощи. Не будет мелькать перед глазами, мысли о нём уйдут, и покой вернётся.

Я велела себе спать, но ещё долго ворочалась, переворачивая подушку прохладной стороной. Пока наконец не уплыла в сон, где доктор горячо убеждал меня, что ему нужна не прежняя Еженика, а новая. То есть я.

И это было очень убедительно.

Утром я проспала. Открыла глаза оттого, что лицо щекотал солнечный лучик.

Сколько времени?

Судя по освещению, рассвело часа четыре назад. Почему меня не разбудили?

Я накинула домашнее платье и помчалась умываться. Сегодня же должны начаться полевые работы и покос. Я хотела встретить нанятых Бабурой людей и сказать им напутственное слово, чтобы работали хорошо, не ленились, и тогда получат хорошую премию сверх обещанного.

Однако когда вышла на крыльцо, увидела, что всё уже началось. На кромке поля стояла Бабура и, жестикулируя, объясняла, где и что нужно делать.

Я не поленилась дойти до обрыва, чтобы убедиться, что и луга тоже начали косить. Среди мужчин я узнала фигуры Ерона и Звана. Дедушка мерно и не спеша двигался по своей линии. Зато внук махал косой с двойным усердием, обогнав остальных на два десятка шагов.

Я не успела расстроиться, что работы начались без моего участия, как услышала звучный мужской голос, который громко вопрошал:

– Хозяюшка! Есть кто дома?

А следом забарабанили в дверь.

Я бросилась обратно к дому и увидела, столпившихся у крыльца мужиков. Их было десять. Одиннадцатый поднялся и теперь усердно стучал кулаком в дверь.

– Ну, где её носит, спит ещё, что ли? – мужик, которого я приняла за главного в этой команде, повернулся к остальным и в этот момент увидел меня.

Я тоже рассматривала их, раздумывая, кто это такие. Крепкие, бородатые, в простой одежде.

– Здравствуйте, хозяюшка, – главный поклонился. Вслед за ним повернулись остальные и синхронно склонили головы.

– Доброе утро, – я постаралась, чтобы это прозвучало приветливо, а не испуганно, и добавила: – Кто вы такие и что вам нужно?

– Дык это, работники мы, вот, помогать явились, – он указал на остальных, словно это всё объясняло. – Только вы нам это, определите, что делать.

Я растерянно оглянулась, пытаясь мысленно сосчитать количество мужиков на полях и лугах, а потом прибавить к ним лошадей и заодно вспомнить, какую цифру называла Бабура.

Не вышло. Слушала я тогда не очень внимательно, и эта информация не отложилась в памяти.

– А не слишком вас много? – с некоторым сомнением спросила я.

Всё же мы планировали нанять людей на косьбу и распашку с последующим засевом поля. Да и приступили уже вроде. А тут вдруг целому десятку работы не хватило.

– Дык, сколько есть, – главный хохотнул.

Выглядел он спокойно и уверенно. Причин, чтобы заподозрить его во лжи, у меня не было. Да и с чего бы?

Я мысленно закатила глаза. Хороша хозяйка: тут не знает, здесь не помнит. Ещё и людьми перебирает – лишние, не лишние.

Это же хорошо, что их так много. Больше успеют сделать. Денег за сумочки должно хватить на оплату всем.

– Сколько человек и сколько времени нужно, чтобы перекрыть крышу? – спросила я.

– Дык это, – главный наморщил лоб и начал считать, загибая пальцы. – Если четверо на работы, да двое на материал, то за неделю управимся. Или дней за пять, если постараться.

Последнее он добавил, заметив удивление на моём лице. Не думала, что с крышей так долго возиться.

– Это если перекрывать сызнова. А если только течь али скол небольшой, и того быстрее, – пояснил мужик.

И я просияла.

– Да, только течь или скол, – не знаю, что именно.

Бабура говорила – крышу, детали не разъясняла. А я и не интересовалась. И вот теперь моё желание сбылось: у меня, как у хозяйки усадьбы, спрашивали, что нужно делать.

Ладно, разберемся. Они лучше меня должны знать, что им делать на крыше.

– Следуйте за мной, – велела я и первой двинулась в сторону двора.

Всё складывалось наилучшим образом.

Людей у нас много. Значит, и работы выполнят больше. О деньгах я не сильно переживала. Чувствовала, раз шестерёнки закрутились, то уже не остановятся. Поместье ведь способно само себя обеспечивать. Тут главное, людей привлечь и хозяйство запустить. А потом не давать раскачанному маховику остановиться.

Мы подошли к амбару. Я указала на крышу. Вроде об этой Бабура говорила.

– Но вы и остальные посмотрите, мало ли что там, – на всякий случай попросила мужиков.

– Не волнуйтесь, хозяюшка, всё осмотрим и починим. Сделаем в лучшем виде!

– А инструменты можете взять… – я задумалась.

Вроде Иста говорила, что вон в том сарае хранятся. Или в соседнем?

– У нас свои есть, – звучный голос оборвал мои размышления.

– Вот как? Ну и отлично, – обрадовалась я. – Тогда приступайте. А вы… Кстати, как вас зовут?

– Годин, хозяйка, – главный поклонился.

– Очень приятно, идёмте со мной, Годин. Покажу, где ещё нужна ваша помощь.

У амбара остались шестеро. Пятеро двинулись за мной в парк.

Годин держался в двух шагах позади, как будто ему не почину было идти рядом. Сначала меня это напрягало. Я даже хотела окликнуть его, сказать, чтобы шёл по правую руку. Ведь так удобнее.

А потом представила, как мы идёт рядышком и по-дружески болтаем о погоде. И усомнилась. Вряд ли это будет правильно. Я ведь Еженика Ленбрау, владелица усадьбы. И мне нельзя вести себя панибратски с работниками. Они же первыми заподозрят неладное. Достаточно быть вежливой.

И вообще, пора забыть о прошлой жизни и прежних манерах. Теперь всё иначе. И постоянно нужно помнить, кто я и где нахожусь. Даже Исте и Бабуре нельзя доверять больше необходимого. Для их же блага.

В парк мы зашли с дальней стороны, обогнув большой пруд. Едва я сделала пару шагов по аллее, как к моим ногам спланировал пожухлый листок. Я подняла его и повертела в пальцах. Лето ещё в разгаре, но и осень не за горами. Вот оно, напоминание.

Всё же вовремя Еженика провела свой обмен. Попади я сюда зимой или даже осенью, было бы намного сложнее.

Пройдя ещё немного вглубь парка, я остановилась. Дождалась, когда работники подойдут, образуя полукруг с радиусом в пять шагов.

И начала объяснять.

– Как видите, парком давно не занимались.

Для наглядности я уронила листок. Он спланировал на пучок травы, выросший ровно по центру дорожки. Да и кромки были густо усеяны зеленью. Выложенные по границам тропинок камни, поросли мхом и лишайником.

– Работы здесь очень много. Не на один день. Нужно скосить заросли травы между деревьев, спилить сухие ветки, вычистить камни и дорожки. Посыпать песком. Почистить пруды.

Не считая большого пруда рядом с домом, в парке была устроена система из трёх водоёмов, расположенных террасами друг над другом. В верхний пруд вода поступала из родников. Или качалась при помощи какого-то насоса.

Я пока не выяснила.

Однако заметила, что система больше не работает. Вода не переливается из верхнего пруда в средний, а затем в нижний. Она вообще никуда больше не льётся, а стоит, зарастая тиной и водорослями. Да и пахнет болотом.

Мне очень хотелось отладить систему, почистить пруды, а потом зарыбить. Тогда Ерону и Звану не пришлось бы каждый раз спускаться к реке, а затем топать в горку с уловом.

Да и красиво, когда рыбки в пруду плавают. А ещё белые водяные лилии. Я такие видела когда-то на экскурсии и до сих пор под впечатлением.

– Вы сможете привести мой парк в порядок?

Годин почесал макушку, разглядывая фронт работ.

– Задачка не из лёгких, – наконец выдал он, а потом улыбнулся: – Но мы управимся, хозяюшка.

– А времени это сколько займёт?

Теперь Годин почесал бороду. Очевидно, это помогало подсчётам.

– Месяц… – начал он.

Я перебила, испуганно воскликнув:

– Месяц?!

– Может, даже два, коли впятером работать. А коли всем навалиться, так, может, и в месяц управимся.

Мне тоже хотелось почесать макушку или бороду, чтобы подсчитать сколько денег уйдёт на оплату такого объёма труда. Да, территория парка большая, но я не ожидала, что понадобится столько времени и сил, чтобы привести его в порядок.

Смогу ли я столько заработать на сумках? Может, получится договориться с Годином о рассрочке? Или за часть будущего урожая? Нет, урожай отдавать не выход. К тому же ещё неизвестно, каким он будет.

Это всё равно, что делить шкуру неубитого медведя.

Я задумалась. Может, не так и срочно чистить парк? Скоро осень, потом зима. Всё равно всё занесёт снегом. А вот весной уже можно и начать им заниматься. Глядишь, и с финансами у нас всё устаканится. Не надо будет каждую монетку считать.

– Не переживайте, хозяйка, мы управимся, – перебил мои тревожные размышления звучный голос Година. – Нам бы только светёлку какую, чтоб голову на ночь склонить.

– Светёлку?

– Да, переночевать где, да пожитки бросить.

Я чуть не стукнула себя по лбу. Ну разумеется. До города два часа на лошади. А они вроде как пешком пришли. Значит, все пять топали.

Устали наверняка. А я их сразу на работу погнала.

– Может, передохнёте с дороги?

– Спасибо, хозяйка, – Годин снова поклонился. А остальные работники одобрительно заулыбались в бороды. – Но не надобно. Мужики мы крепкие, работы не боимся.

– Хорошо, спасибо, – я тоже улыбнулась. – Я распоряжусь, чтобы вам подготовили дом. И обед.

– Вот за это спасибочки.

Я не стала выслушивать благодарности, кивнула и ушла. Ещё долго до меня доносились зычные мужские голоса, обсуждавшие, с чего начать, чтоб быстрей управиться.

Я шла по заросшим дорожкам, разглядывала кусты, кое-где окружившие деревья и скрывающие ствол чуть ли не на треть, и думала. Бог с ними, с деньгами. Очень уж хочется прогуляться по красивому, ухоженному парку. Для этого ничего не жалко.

К дому я шла в приподнятом настроении, предвкушая скорые перемены в Любово. К тому же по пути набрала ещё цветов и листьев для украшений. В воображении уже формировался рисунок будущих узоров.

Усадьба больше не выглядела пустынной и заброшенной. Повсюду, куда ни кинь взгляд, виднелись человеческие фигуры, слышались басовитые мужские голоса.

Вдруг среди них я различила голос Бабуры. Повариха стояла у амбара и переругивалась с рабочими. Слов я не разбирала, но интонация была недовольной.

Неужели я не на ту крышу указала, и чинить требовалось совсем другую? Тогда и мне попадёт. Бабура уже показала, что моё положение хозяйки не мешает ей высказывать собственное мнение. Особенно, когда оно мне не понравится.

Я рефлекторно втянула голову в плечи и прибавила шаг, стараясь поскорее миновать открытое пространство, где повариха в любой момент могла меня заметить. И всё равно было любопытно, что там происходит, поэтому я всю дорогу оборачивалась.

Годин спокойно и тихо отвечал, потом достал какую-то бумагу, взглянув на которую Бабура угомонилась. И дальше беседа продолжилась обычным тоном.

Интересно, что он такое показал поварихе? Разрешение на работу? Паспорт? Диплом плотника?

Но выяснять это я не стала. Увидела, что Бабура уже двинулась к дому, и взлетела по ступенькам. Нежелание выслушивать отповедь оказалось сильнее любопытства.

Спряталась в мастерской. Сначала делала вид, что разбираю принесённый материал для украшений, а затем увлеклась по-настоящему, забыв обо всём.

– Барышня, хватит работать, – я не услышала скрип двери, поэтому недовольный голос поварихи застал меня врасплох.

– Что? А-а, Бабура, доброе утро, – я натянуто улыбнулась, ожидая, что сейчас мне начнут высказывать за ошибку с крышей.

Однако повариха не спешила переходить к этой теме. Ей было ещё что сказать.

– Доброе-то доброе, да не утро, день уже белый. Вы ещё не завтракали, а уже обедать пора. Давайте на кухню, кормить вас буду, – выдав мне эту тираду, Бабура развернулась и вышла из мастерской.

А я перевела дух. Раз сразу ругаться из-за крыши не стала, значит, пронесло. Видно, бумага Година сумела её убедить, что хуже они не сделают.

Нагнала я её уже в зелёной гостиной.

– Бабура, ты молодец, что наняла больше людей. Теперь не только луга скосят и поля засеют, но ещё и крыши починят, парк очистят и пруды, – я мечтательно вздохнула.

– Что? – она повернулась ко мне. На лице у поварихи мелькнуло виноватое выражение.

Правда, мне могло и показаться, ведь она почти сразу толкнула дверь и зашла в кухню.

– Говорю, хорошо, что людей у нас много. Да?

– Да, – эхом откликнулась она, тут же добавив: – Мойте руки и садитесь за стол, барышня. Чай изголодались уже.

Действительно, пропустив завтрак, я была очень голодной. Однако помнила о данном обещании.

– Бабура, у нас ведь есть свободные флигели?

– Есть, – ответила она, чуть помедлив.

– Отлично, надо подготовить для работников один. А лучше два. Их одиннадцать человек. Из города пешком сложно добираться, а работы им у нас не на один месяц. Хорошо?

– Хорошо.

Я вымыла руки, села за стол. Бабура стояла у плиты и не оборачивалась. Но я была уверена, что она меня слышит, поэтому продолжала рассуждать.

– Те, кто на полях работает, они, наверное, недалеко живут? К тому же на телегах приехали. Им жильё не нужно?

– Не нужно, – снова откликнулась эхом повариха.

Что-то с ней не так. И говорить о работниках не хочет. И даже не смотрит на меня.

Я наблюдала, как Бабура вытащила из печи жаровню, поставила на приступок, откинула крышку. Всё это в абсолютном молчании и не поворачиваясь ко мне.

Когда поставила на стол тарелку с жарким, пришлось на меня посмотреть. Однако она быстро отвела взгляд.

– Всё хорошо? – поинтересовалась я.

– Всё хорошо, – снова это эхо. – А почему вы спрашиваете?

Теперь повариха усердно тёрла тряпкой разделочный стол. Как будто не вычистила его сразу после готовки.

– Ты странно себя ведёшь, – я не стала скрывать своих подозрений, но и доказательств, что мне не почудилось, тоже не было. Поэтому я многозначительно добавила в надежде, что она проговорится: – Как будто что-то от меня скрываешь…

Бабура на мгновение замерла, а затем тряпка заелозила по столу с двойным усердием.

– Чего вы наговариваете, барышня? Что мне скрывать? – произнесла она нарочито безмятежным голосом, в котором звучала напряжённость.

И я укрепилась в своих подозрениях. Точно что-то не так! Но признаваться мне она не собирается. Что ж, подождём. Всё тайное рано или поздно становится явным. Даже если иногда того и не желаешь.

– Так ты подготовишь дома для работников?

– Иста уже пошла смотреть, что там надо. Вы, барышня, не беспокойтесь, кушайте лучше. Вон какая худенькая.

Бабура попыталась сменить тему, ещё сильнее утверждая меня в подозрениях.

– Ты об этом говорила с Годином? – не отступала я.

– Что? А-а, да, об этом, – легкомысленно отозвалась повариха и сбежала, бросив мне у самой двери: – Вы кушайте, а я схожу… – Она задумалась и выдала: – Исте помогу.

Я вздохнула, похоже, у моей помощницы тоже появились тайны от меня. Может, ей Годин нравится? Стоило лишь так подумать, как фантазия унесла в прошлое, где у юного плотника и юной поварихи случилась любовная история. Но что-то их разлучило. Или кто-то.

Я решила позже расспросить Исту, вдруг угадала?

Однако долго предаваться романтическим мыслям мне не удалось. Жаркое в тарелке одурительно пахло сочным мясом, хорошо протушенной картошкой с тонкой ноткой жареного лука, которая придавала блюду гармонию и завершённость.

Я взяла ложку и приступила к трапезе.

А потом снова работала, пока хватало освещения. В сумерках с трудом разогнулась, сделала несколько упражнений, чтобы разогнать кровь, и побрела в кухню. Хотелось только одного. Точнее двух вещей: поесть и прилечь.

В доме было пусто и тихо. В кухне я тоже никого не обнаружила.

Зато в центре стола стояло нечто, заботливо накрытое чистым полотенцем. Я приподняла ткань и обрадовалась. Сегодня на ужин у меня будут оладьи со сметаной и вареньем.

Всё-таки с Бабурой мне очень повезло, подумала я, пережёвывая очередной кусочек. Пусть характер у неё и не самый покладистый, зато готовит так вкусно, что это компенсирует любые недостатки.

Вместе с ощущением сытости пришла усталость. Я широко зевнула, потянулась и решила, что утро вечера мудренее. Пойду-ка я спать, чтобы завтра встать пораньше. А то сегодня проспала полдня и сделала вдвое меньше, чем могла бы.

Со стороны двора слышались голоса. В прежде всегда тёмных окнах домов мелькали жёлтые блики. Усадьба медленно, но верно оживала. И это наполняло душу теплом.