Во власти серого цвета

Двадцать

— У меня была возможность ознакомиться с контрактом, и условия более чем справедливы, — сказал Роберт, мой адвокат, через динамики автомобиля, когда я выехал на шоссе и последовал указаниям навигатора. — Мистер Хендерсон практически дарит вам свой бизнес. Он владеет недвижимостью и землей и, судя по информации, которую я собрал, не имеет родственников, так что не должно быть никаких препятствий, если вы решите принять его предложение.

— Хорошо.

Выслушав все, что мне было нужно, я прервал разговор.

Я пытался сосредоточиться на вождении, но мои мысли постоянно возвращались к Гарри.

Он вложил свою кровь, пот и слезы в создание успешного бизнеса и поддерживал его до тех пор, пока не стал физически не в силах. В итоге все оказалось напрасным.

Мне потребовалось несколько дней, чтобы расшифровать его послание и понять, от каких ошибок он меня предостерегал.

Гарри должен был уйти на пенсию ещё много лет назад, но где-то по пути он забыл спросить себя, для кого он это делает. Его единственная надежда сохранить свое наследие теперь была в руках… моих.

Я не был его сыном, но был ближе всего к нему, хотя наши отношения были в основном деловыми. Я прикрывал его спину, а он — мою. Я был уверен, что для него было бы важнее оставить автомойку в руках того, с кем его связывали более прочные узы.

Я не переставал думать об этом.

Будущее.

Я давно решил, что брак и детские коляски не для меня. И все же от одной мысли о том, что все закончится так же, как у Гарри, у меня сводило живот.

Я застрял.

Атлас сказала, что я не стою того, чтобы в меня влюбляться, и, хотя это задело больше, чем я мог себе представить, за три недели она увидела во мне гораздо больше, чем большинство людей, знавших меня всю жизнь.

Наверное, поэтому я не удивился, когда представил себе её лицо в тот момент, когда начал хотя бы вскользь задумываться о создании семьи. Образ Атлас с моим кольцом на пальце и ребенком в животе всплыл в моей голове с кристальной, черт возьми, четкостью.

Он исчез, когда я вспомнил, что она ещё недостаточно взрослая, чтобы пить.

Я сильно сомневался, что она готова к подобным обязательствам, когда я был почти вдвое старше её и сам с трудом справлялся с этой концепцией.

Я тоже был не из тех, кто делает все наполовину.

Именно поэтому я не решался ухаживать за ней, зная, что у меня разовьется туннельное зрение, и ничто, кроме божьего промысла, не сможет меня переубедить. Я даже начал думать, что внезапное присутствие Атлас в моей жизни было именно этим.

Божий промысел.

Прошло два дня после моей неудачной попытки пригласить её на свидание.

Она не знала о моих намерениях, и я был благодарен ей за это. После катастрофы, произошедшей в пятницу вечером, я старался избегать её, зная, что только усугублю ситуацию.

Поначалу я лишь пытался заставить её раскрыться для меня, но потом она попыталась убить меня, и все изменилось. Я не мог перестать вспоминать, как она выглядела, стоя на том столе, полная ревнивой ярости, и держала в руках клюшку для гольфа, предназначенную для того, чтобы покончить со мной.

В тот момент я понял, — её тела будет недостаточно, никогда не будет достаточно. Мне нужно было все — её разум, сердце, тело… её гребаная душа.

Ебать.

Я забегал вперед.

Сначала я должен был выяснить, что она задумала, прежде чем совершать необратимые поступки, например, немедленно жениться на ней.

Я начал думать, что Голден, возможно, что-то замышляет. Поскольку я не любил сидеть на месте, то воспользовался своим выходным и поехал в единственное место, где можно было получить ответы. Это заняло несколько часов, но…

— Пункт назначения — справа, — сообщил мой навигатор, когда я пробирался через пригородный район среднего класса.

Я выключил его и припарковался через несколько домов, после чего выпрыгнул из машины и натянул на голову лыжную маску. Было уже за полночь, поэтому на улице было тихо, и я, держась в тени, побежал к скромному бело-голубому дому, который заметил, когда проезжал мимо.

Среди других ухоженных лужаек и домов, он торчал как бельмо на глазу. Трава и небольшая живая изгородь, показывающая границы участка, заросли. Увядшие цветы, стратегически высаженные вдоль подъездной дорожки по обеим сторонам, выглядели так, словно кто-то когда-то любил их, а почтовый ящик в конце дорожки был переполнен письмами, и ещё больше их скапливалось на крыльце перед дверью.

Я обошел дом сбоку, пока не оказался на заднем дворе, и безуспешно попытался открыть заднюю дверь. В конце концов я нашел незапертое окно и забрался внутрь. Поднявшись на ноги, я огляделся и понял, что нахожусь на кухне. На столе лежала небольшая стопка писем, я подошел к ней и взял первый конверт рукой в перчатке.

Это был просроченный больничный счет, адресованный Карине и Тайлеру Бек.

Родителям Атлас.

Я положил письмо на место и на цыпочках двинулся вглубь тихого дома. Воздух был спертым, мебель и рамки с фотографиями, которые я обнаружил в прихожей, покрылись толстым слоем пыли.

Было очевидно, что в доме давно не жили.

Тем не менее я сделал шаг, остановившись перед первой фотографией, которая привлекла моё внимание. Это была Атлас. Ей было около шести или семи лет, и она радостно смотрела в камеру, демонстрируя свой отсутствующий зуб и держа в руках награду за идеальную посещаемость школы.

Я передвигался по дому, изучая все её фотографии, которые только мог найти, и наблюдая, как на моих глазах она превращается в ту девушку, которую я встретил меньше месяца назад. Некоторые из них были связаны с её родителями, но большинство — с одной Атлас.

На последней фотографии мне стало ясно, что её очень любили. Почти до одержимости — как будто Беки знали, какой драгоценный дар им преподнесли.

Но в какой-то момент любви перестало хватать.

Это было видно на самой последней фотографии, которую я нашел. На девушке была бордово-оранжевая футболка Университета Осеола, она стояла у машины и обнимала маму. На заднем сиденье лежали коробки, а на губах играла грустная улыбка. Её отца на фото не было, и, судя по углу съемки, это было селфи.

Я отправился наверх, но не раньше, чем стащил для себя одну из её школьных выпускных фотографий и засунул в задний карман.

Найти спальню Атлас оказалось довольно просто.

Это была первая комната справа от лестницы, на закрытой двери которой голубыми буквами было написано её имя и висел знак «Не входить». Не желая быть пойманным за руку, я сначала проверил ванную и две другие спальни.

Главная спальня в конце коридора явно принадлежала её родителям. Помятая кровать выглядела так, будто на ней недавно спали, но сейчас она была такой же пустой, как и комната.

— Если ты пришел сюда, чтобы ограбить это место, то ничего ценного здесь не найдешь, — раздался тихий голос у меня за спиной. Обернувшись, я увидел, что в тени темного коридора притаился небольшой женский силуэт. — Всего лишь призраки.

Мгновение спустя свет залил пространство между нами, и я увидел женщину, по меньшей мере на двадцать лет старше меня, сжимавшую в опухших руках фотографию в рамке. Её смуглая кожа имела серую бледность, а растрепанные волосы обрамляли впалые щеки. Добрые карие глаза смотрели на меня. Позади неё дверь приоткрылась в спальню Атлас.

— Карина?

Если мама Атлас и удивилась, что я знаю её имя, то не подала виду. Она только кивнула.

— Я — Роуди, — глупо ответил я. — Роуди Рэй.

— Здравствуй, Роуди Рей. Чем я могу помочь?

— Я, — я понятия не имел, что, черт возьми, сказать. Должно быть, я действительно был не в своей тарелке, раз меня поймали крадущимся. Хотя в прошлом, когда я врывался в чей-то дом посреди ночи, это было не для того, чтобы подглядывать. — Простите, что побеспокоил вас.

— О, все в порядке, — мама Атлас отмахнулась от меня. — Если только простишь мой внешний вид. Я бы надела свою лучшую пижаму, но не знала, что у меня будут гости, — Карина слабо улыбнулась, и я усмехнулся, несмотря на неловкую ситуацию.

По крайней мере, теперь я знал, откуда у Атлас любовь к сарказму.

— Я знаю вашу дочь, — нервно проговорил я. Мои ладони почему-то вспотели, и я застыл на месте.

В глазах Карины мелькнуло удивление по поводу моего заявления. А затем её взгляд подозрительно сузился.

— Прости меня, но… — Она с любопытством наклонила голову. — Откуда ты знаешь мою дочь? Неужели ты один из её профессоров?

— Нет, — я усмехнулся. — Я её босс.

— Босс? — Карина моргнула. — Не знала, что моя дочь работает. Чем ты занимаешься?

— Я механик. У меня магазин в Айдлвилде. Ваша дочь — моя секретарша.

— Айдлвилд, — повторила она.

— Ага.

— Значит, моя дочь не в колледже?

— Нет.

— И ты её начальник?

— Верно.

Я терпеливо ждал, пока Карина осознает полученную информацию. Когда она наконец заговорила, в её тоне чувствовалась спокойная пассивность:

— Ну, если моя дочь там, то что ты здесь делаешь, Роуди Рэй, механик?

— Проверяю биографию, — честно ответил я. Это не было ложью, поскольку я был здесь абсолютно точно, чтобы заполнить некоторые пробелы.

— Понятно, — взгляд Карины стал проницательным. — Наверное, это какая-то хорошая мастерская.

Да, она определенно была мамой Атлас.

— Хочется так думать, — скромно ответил я.

— Хм-м-м… И ты нашел все, что хотел узнать?

Я пожал плечами и бросил на неё пристальный взгляд.

— Честно говоря, вопросов больше, чем ответов.

Карина сочувственно кивнула.

— Моя дочь может быть сложной.

— Ваша дочь — заноза в моей заднице, если честно, Карина, — я сделал паузу. — Извините за мой язык.

Она снова махнула мне рукой, но от этого жеста она как-то покачнулась на ногах, и я бросился через короткий коридор, чтобы успеть добежать до неё, пока она не упала.

— Черт, — выругался я под нос, а потом сказал «пошло оно все» и понес её в спальню, где положил на кровать Атлас.

Я позволил себе лишь бросить быстрый взгляд на подростковые украшения, покрывающие комнату, прежде чем переключить внимание на женщину, лежащую передо мной. Карина была близка к возрасту моей матери, поскольку мама родила меня очень рано. Она была всего на несколько лет старше мамы Атлас.

— Вы в порядке?

— Со мной все будет хорошо, — Карина снова слабо улыбнулась. — Просто немного кружится голова. Наверное, я пропустила ужин.

Я уставился на маму Атлас, когда она сильно затряслась. Я не врач, но точно уверен — не голод заставлял её тело биться в конвульсиях.

— Вы больны, — обвинил я, не любивший ходить вокруг да около. Впервые Карина избегала моего взгляда. Я перевел дыхание. — А Атлас знает?

Карина внезапно всхлипнула и покачала головой.

— У меня не хватило духу сказать ей об этом после смерти отца. Она и так через многое прошла.

Я ничего не сказал, достал из коробки на тумбочке салфетку и протянул ей. Карина вытерла глаза и продолжила:

— Атлас целый год смотрела, как умирает её отец. Я не могу поступить так с ней снова, — тело Карины снова задрожало, но я знал, что это не связано с болезнью, опустошающей её тело. — Я была так жестока с ней.

— Вы оттолкнули её.

Карина посмотрела на меня, и чувство вины в её глазах стало отражением моего. Я тоже оттолкнул Атлас.

— Я знала, — сказала она, — она никогда не оставит меня. Это был единственный выход.

Да, я тоже так оправдывался. Говорил себе, что Атлас будет лучше, если она возненавидит меня, но на самом деле попросту боялся того, что происходило между нами. Я никогда раньше не был так близок к тому, чтобы влюбиться.

И делал все, чтобы показать это.

— Итак… моя дочь счастлива? Она в безопасности? — спросила Карина. Она смотрела на меня с кровати так, словно знала, что мой интерес к её дочери превышает интерес босса.

Я прочистил горло. Нервное чувство снова закралось в мой желудок.

— Она в порядке. Я не очень-то облегчаю ей жизнь, но вы должны знать, что ваша дочь может сама о себе позаботиться.

Карина внимательно посмотрела на меня, затем теплые пальцы слабо провели по моей щеке, и она мягко улыбнулась.

— Что-то подсказывает мне, что ей это не понадобится.

Моё сердце заколотилось, когда в голове возникла тысяча вариантов ответа, ни один из которых я не решился озвучить.

Глаза Карины закрылись, и я наблюдал за тем, как поднимается и опускается её грудь, пока не убедился, что она просто спит. Я осторожно высвободил фотографию, которую она сжимала в руках, прежде чем посмотреть на неё.

Это была фотография Атлас, когда ей было около восьми или девяти лет. Она прыгала на батуте, а рядом с ней прыгал мужчина, который, должно быть, был её отцом.

Тайлер Бек был слишком далеко, чтобы можно было разглядеть его черты, кроме среднего роста, мускулистого телосложения, длинных локонов и светлого оттенка кожи. Атлас улыбалась отцу так, словно это был лучший день в её жизни, а её длинные черные косички развевались в воздухе вокруг неё.

Положив фотографию на белую тумбочку, я отошел от кровати, чтобы оглядеть комнату Атлас. Она была такой же девчачьей, мягкой и женственной, как я представлял в своей голове.

В зеркале над комодом висело ещё несколько фотографий, и я подошел к ним, чтобы заскрежетать зубами, когда увидел, что на большинстве из них она запечатлена в обнимку со своим бывшим.

У меня была мысль нанести ему визит, пока я в городе. Просто на случай, если Атлас вздумает вернуться.

Я не знал, говорит ли она правду или все ещё с ним, но мне было глубоко насрать. Как только я засунул в неё свой член, все стало ясно.

Схватив все четыре фотографии, я разорвал их в клочья и бросил на комод, после чего пересел в кресло у окна с видом на кровать и приготовился к долгой ночи.