Во власти серого цвета

Тридцать шесть

Я попала в беду — даже большую, чем та, в которую втянул мой выбор наряда.

Я прикусила губу, нервное и одновременно возбужденное волнение охватило меня, когда я повернула ключ в замке и шагнула в тихое, темное фойе.

Роуди ждал меня дома ещё несколько часов назад, но я специально держалась в стороне, поглядывая на часы, пока не убедилась, что он будет достаточно зол из-за позднего часа, чтобы трахнуть меня до потери сознания.

Я была настолько зависима от него и от того, что он мог сделать с моим разумом, сердцем и телом, что на данный момент была уверена, — быть рядом с ним или под ним — единственный способ хорошо выспаться.

Мой тоскливый вздох прервался, когда вспышка фар на мгновение прогнала темноту. Я услышала знакомое урчание машины, когда она въехала на подъездную дорожку, затем двигатель заглох, и меня снова окружили темнота и тишина, а я, затаив дыхание, застыла в ожидании.

Я все ещё стояла на месте, когда несколько мгновений спустя входная дверь открылась, и в неё вошел Роуди, сжимая в руках открытую бутылку виски, его лицо было тревожно-пустым, даже когда он заметил меня.

— Привет, — прошептала я. Теперь я нервничала по другой причине.

На лице Роуди не было никаких эмоций. Вообще никаких. Даже вечной угрюмости, в которой он, казалось, жил и которую я полюбила. Он был как теплое одеяло, в которое я завернулась и не хотела уходить.

— Ты только пришел?

Было три часа ночи, и я ждала, что он спросит меня о том же. Но он не спросил.

— Куда ты ходил? — я сглотнула, не будучи уверенной, что хочу знать ответ.

Я не питала иллюзий, что Роуди останется дома в пятницу вечером. Город был для него одной бесконечной красной дорожкой, двери распахивались, куда бы он ни пошел. В те редкие вечера, когда Роуди не позволял мне сопровождать его, он всегда старался вернуться домой в такое время, чтобы не заставлять мои мысли блуждать.

Сегодняшний вечер был первым, когда он нарушил это негласное правило.

— Прокатился, чтобы проветрить голову, — ответил он. Его тон был пустым, когда он прошел мимо меня, пригубив виски, пока поднимался наверх.

За ним тянулось облако духов, которые мне не принадлежали.

Мои шаги были медленными и нерешительными, я шла за ним, перебирая в уме причины такой внезапной смены настроения.

Неужели всего несколько часов назад он признался мне в любви?

Я уже начала сомневаться, не послышалось ли мне это, не было ли надуманным то теплое чувство, которое я всю ночь испытывала в животе.

Я отказывалась верить, что Роуди так расстроился из-за моего наряда или позднего часа, особенно когда я специально спровоцировала его, чтобы мы закончили нашу ночь так, как нам обоим было бы приятно.

Как бы не было тихо, Роуди получал удовольствие от моего дерзкого поведения почти так же, как и я, когда он наказывал меня за это. Если бы я превратилась в его покорную шлюху, то надоела бы уже через неделю.

Когда я добралась до нашей спальни, душ уже работал, и я разделась, решив изменить эту ночь к лучшему. Когда я босиком вошла в ванную, из стеклянного душа поднялся пар. Роуди стоял под струей, опустив голову и все ещё держа в руках эту чертову бутылку, и вода била по нему.

Я глубоко вдохнула и открыла дверь в душ.

У меня свело живот, когда я увидела, как напряглись мышцы на его спине и плечах, когда он понял, что больше не один. Я сглотнула мрачное чувство, подкатившее к горлу, и заставила себя идти вперед, пока не почувствовала знакомое тепло его кожи, прогоняющее холод моей собственной.

— Оуэн?

Как будто звук моего голоса и вопрос, прозвучавший в нём, причинили ему слишком сильную боль, его единственной реакцией было снова поднести бутылку к губам и выпить коричневую жидкость, пытаясь допить до дна.

Я схватила его за руку и развернула лицом к себе, прежде чем он успел отравиться алкоголем.

Пощечина по лицу была бы более мягкой и доброй, чем отвращение в его глазах, которое отбросило меня на шаг назад.

Не желая отступать, я сократила расстояние между нами и взяла его лицо в свои ладони.

— Что происходит? Почему ты не хочешь со мной разговаривать?

Словно желая сделать мне больно, Роуди отбросил мои руки и снова поднес бутылку к губам. Я выхватила её, прежде чем он успел сделать ещё один глоток, и она упала на пол в душевой, спиртное пролилось на чистый белый кафель и смешалось с водой, после чего исчезло в стоке.

— Скажи мне, в чем дело!

Он втянул воздух. А потом…

— Я не могу.

И на этом все закончилось. Он поцеловал меня… в лоб, прежде чем оттолкнуть и выйти из душа.

Несмотря на то, что все в внутри хотело этого, я не погналась за ним.

Я осталась на месте, чувствуя оцепенение, пока стояла под струями воды, пока вода не стала холодной, вынуждая покинуть душ.

Я на автопилоте проделала весь свой ночной гигиенический ритуал, прежде чем выйти из ванной.

Мой взгляд невольно переместился на кровать, ожидая увидеть Роуди, уже укрытого простыней, но вместо этого я обнаружила, что она пуста. Простыни остались нетронутыми с того момента, как я застелила постель утром.

Я влезла в шорты для сна и подходящую к ним майку, но когда Роуди так и не появился, то поборола свою гордость и вышла из спальни, чтобы найти его.

В доме было тихо, если не считать лая соседской собаки. Немецкая овчарка в последние несколько дней была более шумной, чем обычно, — обычно ночью, когда все спали.

Я спустилась вниз и прошла в гостиную, где обнаружила Роуди, отключившегося на диване, лицом вниз и храпящего.

Со стороны это казалось незначительным.

Незначительный эпизод в нашей истории.

Небольшая неприятность, через которую время от времени проходят все пары.

Но внутри, в моем сердце, это было похоже на конец всего.

Сегодня была моя субботняя смена с Голденом, и, поскольку Роуди избегал меня всю неделю, я знала, что сегодня он не придет.

Обычно он так не делал.

Обычно он находил какой-нибудь предлог или причину, чтобы приходить за мной сюда в свой выходной, но никогда не делал никакой работы. Он просто флиртовал и домогался меня все это время.

Я выждала обычные полчаса, которые требовались ему, чтобы появиться, прежде чем смирилась с тем, что он не придет.

Не обращая внимания на свою обиду, я пробралась на второй этаж мастерской и в его кабинет. Роуди был слишком высокомерен, чтобы запирать его, и никто, кроме меня, не был достаточно безумен, чтобы войти туда без его разрешения.

Я оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что все чисто, прежде чем проскользнуть внутрь. Я не выдыхала, пока дверь не закрылась за мной. И я не осмелилась включить свет. Вместо этого я вслепую прошла мимо стола и подошла к книжному шкафу, где на полке стояла сиреневая коробка для инструментов.

Вытащив из джинсов украденный ключ, я без колебаний вставила его в замок.

Я не знала, говорил ли Роуди правду, и коробка ничего для него не значила, или это было простое везение, что он не заметил пропажи ключа за те недели, что прошли с тех пор, как я его взяла.

Сначала я убеждала себя, что нужно подождать, пока он не ослабит бдительность, пока не забудет о нашем споре из-за коробки. На самом деле я не хотела знать, что в ней. Я хотела остаться в стране Ла-Ла, где нет ни боли, ни одиночества.

Только Роуди и я. Только любовь.

Потому что я поверила ему, когда он сказал, что внутри нет ничего, достойного внимания.

Но теперь…

Я выдохнула и открыла крышку. У меня перехватило горло, когда я увидела, что находится внутри.

Внутри лежало около дюжины сложенных листов пожелтевшей тетрадной бумаги.

Дрожащими руками я выдернула из стопки верхний квадратик. Словно судьба хотела поглубже вонзить нож, на лицевой стороне знакомым шрифтом были написаны слова «Только для твоих глаз» и нарисованное от руки сердечко.

Я сделала шаг назад, словно он мог отменить начатый мною путь.

Но нет.

Задняя часть моей ноги столкнулась с креслом Роуди, и я упала на мягкое сиденье. Развернув бумажный квадрат, я затаила дыхание, пока последний уголок не отклеился, открывая секреты, написанные внутри.

Дорогой Оуэн,

Это будет моё последнее письмо.

Знаю, я говорю это каждый раз, потому что ты никогда не пишешь в ответ, но в этот раз все по-другому. На этот раз я знаю твой секрет. Знаю, что ты делаешь, когда никто не смотрит. Я не могу поверить, что ты так поступил с ним. И со мной. Неужели ты даже не подумал о том, что я буду чувствовать?

Ты любишь её?

Надеюсь, что нет. Она этого не стоит. Почему ты не можешь этого понять?

Она — ничто. Я могу быть всем.

Если бы ты хоть раз взглянул. Может быть, тогда, наконец, увидишь меня.

Любовь,

Неразделенная

Дрожащий вздох покинул меня, когда я отложила записку. Не знаю, сколько времени прошло, пока я сидела, уставившись в пустоту. Я не помню, как поднялась со стула и потянулась к коробке. Не помню, как достала и прочитала следующую записку… потом ещё одну и ещё, пока не дошла до последней и не обнаружила на дне ещё одну фотографию, сделанную двадцать лет назад.

Я отложила последнее непрочитанное письмо в сторону и подняла фотографию из коробки.

Первое, что я заметила — это то, что она, должно быть, была сделана в ту же ночь, что и фотография, которой я обладала. Возможно, даже дубликат. Я взглянула на здание фабрики, возвышающееся на заднем плане, на вечеринку, бушующую внутри, а затем, как по традиции, пробежалась взглядом по каждому из улыбающихся подростков, позирующих впереди.

Голден, Рок, Джорен, Джада…

У меня перехватило дыхание, когда мой взгляд остановился на невысокой темнокожей девушке в больших круглых очках, стоявшей между Роуди и Джадой. Она казалась неуместной среди этой группы. Более того, что-то в ней казалось знакомым. Но я никак не могла понять, что именно.

Я перевернула фотографию, чтобы посмотреть, написано ли её имя на обороте, как раньше, но там было пусто. Я перевернула фотографию обратно и уставилась на её изображение, пытаясь понять, в чем дело, пока не заметила направление её взгляда.

Она была единственной, кто не смотрел в камеру. Её взгляд был прикован к Роуди.