Во власти серого цвета

Пять

Это было не что иное, как чудо, когда я закончила свою первую смену в целости и сохранности, что было лучшим, на что я могла надеяться после такого утра. Я посчитала свои успехи и смирилась с потерями. Я зарабатывала деньги и познакомилась со всеми Королями, кроме одного.

Джорена.

Во время экскурсии с Тьюсдей, он сказал, что занят по другую сторону двери своего запертого кабинета, так что я не успела его увидеть.

После того как я едва пережила Роуди, меня это более чем устраивало.

Остаток дня мне даже удавалось избегать Роуди. Временами, клянусь, я ощущала, как он наблюдает за мной через окно, но всякий раз, когда мне хватало смелости попытаться поймать его, я видела, что он сосредоточен на своей работе.

Я не допускала мысли о том, что это было лишь желанием.

Мне было любопытно, когда Роуди был просто незнакомцем на фотографии. Кусочек головоломки, который я ещё не успела сложить. Теперь, когда я встретила его, этот постоянный зуд под кожей от желания быть рядом с ним был опасно близок к одержимости. Я бы встревожилась, но уже давно знала, что склонна к саморазрушению.

Раньше мама безмолвно размышляла о том, что может вывести меня из равновесия в следующий раз. Раньше я ненавидела её постоянное беспокойство. Сейчас же мне хотелось, чтобы она заботилась хотя бы на малую толику больше, чем раньше.

Каждый раз, когда я пыталась оправдать её внезапную замкнутость горем, то вспоминала нашу последнюю ссору. Её последние слова эхом отдавались среди обломков всего, что я знала.

Я знаю тебя, Атлас, и в этом вся проблема. Думаю, этого будет достаточно.

Только после того, как пришло письмо без обратного адреса с предложением начать жизнь заново, я смирилась с тем, что моя мама тоже умерла. Единственная разница заключалась в том, что её сердце продолжало биться, независимо от того, как часто я слышала, как она умоляла его остановиться.

— Хорошо поработала сегодня, Атлас, — похвалила Тьюсдей. — Увидимся завтра.

Я помахала Тьюсдей и Уиллу — одному из техников, идущему рядом с ней, — когда они направились к стоянке для сотрудников за зданием.

Я направилась в противоположную сторону, к улице, где была припаркована моя машина. Завтра предстояло работать с раннего утра, но, к счастью, в субботу мастерская открыта только с девяти до полудня, так что смена будет очень короткой.

Неоново-зеленая рекламная листовка и розовая квитанция за неправильную парковку ждали меня на лобовом стекле, когда я подошла к своей машине. Скомкав бумажку, я выбросила её, зная, что завтра найду другую. Пока что мне нужно было держаться в тени, поэтому о парковке у мастерской не могло быть и речи.

Я схватила листовку, собираясь выбросить и её, но остановилась на упоминании о вечеринке на другом конце города. Было ли разумно рисковать в одиночку в городе, где некому позвонить, если я попаду в беду?

Звучит как ужасная идея.

Но…

Это было лучше, чем возвращаться в свой убогий мотель в Бухте Хукера, не имея ничего, кроме мыслей о погибшем отце и скорбящей матери. К тому же, мне не хотелось скрываться от сутенеров и проституток, которые таились в Бухте Хукера, поэтому я запрыгнула в машину, вбила адрес в навигатор и поехала в неизвестность.

Неизвестность обернулась тяжелым похмельем.

Вчера вечером я была на вечеринке, которая оказалась возвращением домой нескольких парней, которые, видимо, были большими шишками, пока не уехали из города много лет назад.

В доме было так много народу, что я даже не успела разглядеть всю эту многочисленную компанию, собравшуюся в гостиной.

А потом я сильно напилась, и стало всё равно.

Как я вообще вернулась в мотель прошлой ночью?

Я не помню, чтобы вызывала «Убер»… или уходила с вечеринки. Комната начала кружиться, прежде чем я успела разобраться, и я решила, что неважно, как и когда я вернулась. По едва заметному жжению в веках я поняла, что уже утро, поэтому отвернулась от окна и солнца, проникающего сквозь него, и со вздохом обняла подушку под головой, устроившись на животе.

Я уже начала засыпать, когда почувствовала, что кровать сдвинулась… и чья-то нога коснулась моей. Мои глаза распахнулись, и тошнота вернулась в десятикратном размере, когда я поняла — я не только не одна, но это даже не моя кровать.

Это была не моя комната, и в Бухте Хукера меня не было.

Пока я пыталась понять, как здесь оказалась, лежащий рядом со мной человек перевернулся, и я замерла, увидев встретившее меня лицо.

Светло-коричневая кожа.

Длинные ресницы.

Ухмылка на губах даже в бессознательном состоянии.

Размазанная черная подводка для глаз.

И серебряное кольцо с шипами, пронзающее носовую перегородку.

Медленно открыв глаза, соседка по кровати привлекла моё внимание к фразе «Плохие новости», вытатуированная сердитыми черными буквами на правой щеке, прямо под глазом. Я почувствовала, как желудок перевернулся, потому что это не могло быть хорошим знаком, верно?

Я всё ещё раздумывала, что сказать, когда она заговорила первой, её голос был похож на песню сирены, даже с оттенком сонливости.

— Ты забыла моё имя, не так ли?

— А-а-а…

Она надулась.

— Я обижена.

— Прости, — пролепетала я.

— Всё в порядке, — она немного жестоко захихикала. — И я забыла твоё, так что, думаю, мы квиты.

Возникла неловкая пауза, пока мы оба сомневались, хотим ли обменяться именами.

— Руэн, — в конце концов произнесла она.

— Атлас.

А потом…

— Как я сюда попала?

— Я пригласила тебя, — легко ответила она. Лукавая улыбка искривила её губы. — Ты, кажется, очень хотела прийти.

Изощренно.

Я застонала и спрятала лицо в подушку. Не может быть, чтобы она имела в виду только свою квартиру. Я почувствовала, что Руэн наблюдает за мной, и взглянула на неё одним глазом.

— И ты всегда приводишь домой безымянных незнакомцев?

— Только если они такие же красивые, как ты, — Руэн подмигнула. Не говоря ни слова, я наблюдала за тем, как она потягивается и зевает, прежде чем соскользнуть с кровати. Мой взгляд сразу же остановился на её пирсингованных сосках и пышных сиськах, прежде чем она повернулась и направилась к напольному зеркалу в углу.

На ней были только стринги, и её круглая попка покачивалась при каждом шаге.

Стринги были зелеными, как полоска скунса на правой стороне её черного парика, который был подстрижен в виде каре до подбородка. Левая сторона была выкрашена в фиолетовый цвет.

Это подходило к её высоким скулам, выразительным глазам и ромбовидному лицу.

В какой-то момент я решила, что к черту всё это, и зарылась поглубже под теплое одеяло, а мои соски напряглись, когда коснулись мягких хлопковых простыней.

О… нет.

Я резко села и прижала простыню к груди, когда поняла, что моя одежда исчезла, и я была ещё более обнажена, чем она.

— Где моя… мы… мы… мы… — я прижалась лбом к ладони, не в силах закончить фразу.

— Прошлой ночью? — с ликованием закончила Руэн, поворачиваясь ко мне лицом. — О, да, ты была потрясающей чертовкой. Лучшая в моей жизни.

Теперь я знала, что это не может быть правдой.

У меня был только один сексуальный партнер, и Саттон, мой бывший, был козлом во всех смыслах этого слова. Хотелось бы думать, что секс с девушкой будет проще, чем с мужчиной, ведь у меня был неограниченный доступ к мужскому хозяйству всю жизнь, но всё равно потребовалось время, чтобы выучить свой собственный ритм, так что… вряд ли.

— Конечно.

Это было всё, что я успела сказать, прежде чем она потеряла самообладание и начала смеяться надо мной. Я сузила глаза и едва сдержалась, чтобы не сжать руки в кулаки. Её проницательный взгляд, казалось, уловил, что меня это не забавляет, и её губы изогнулись в вызове.

— Остынь, Твинки. Мне нравится киска — обожаю её, на самом деле, — но истерические всхлипывания по пьяни мне не нравятся, понимаешь?

Нет. Нет, не понимаю.

Погодите, что?

— Я плакала?

— Да.

Я уловила, как Руэн вздрогнула, прежде чем отвернуться. Её тон был нехарактерно мрачным и совсем не дерзким и дразнящим, когда она сказала:

— Ты рассказала мне, что твой отец умер. Сожалею о твоей потере.

О, нет.

Что ещё я сказала?

Упоминала ли я о Королях?

Рассказала ли ей о письме и о том, почему я здесь?

— Спасибо, — выдавила я. — Эм… я… я сказала что-нибудь ещё?

— Нет, — она посмотрела на меня через плечо. — Ты должна знать, что мы немного подурачились. Кроме обнажения, ничего серьезного. Судя по всему, ты превращаешься в яростную лесбиянку, когда напиваешься, но не волнуйся. Я поняла, что ты скучная гетеро, прежде чем всё зашло слишком далеко. Я уложила тебя в постель, и ты захрапела как взрослый мужчина.

Я ждала, что Руэн снова скажет о шутке, но она молчала, снимая парик и отбрасывая его в сторону. Её каштановые волосы были заплетены в шесть аккуратных рядов и закрыты шапочкой, которую она также сняла.

Должно быть, именно так я и оказалась голой.

— Полагаю, мы познакомились на вечеринке? — пробормотала я, обыскивая комнату в поисках одежды и телефона.

Руэн отвернулась от зеркала, вскинув брови.

— Да… Сколько ты выпила прошлой ночью?

— Слишком много, — я снова застонала.

Единственное, что я помнила — как много мне нужно было забыть. Я медленно поднялась с кровати, не снимая черной простыни, обернутой вокруг меня. Мне было не так комфортно находиться обнаженной среди незнакомых людей, как Руэн, которая так и не удосужилась одеться.

В её комнате царил беспорядок.

Повсюду валялись одежда, обувь, косметика, полупустые и пустые бутылки из-под спиртного, пластинки, манга и видеоигры. В углу стоял дорогой проигрыватель с фиолетовыми наушниками и микрофоном.

— Ты ди-джей, — вспомнилось мне. — Ты ведь была диджеем на вечеринке.

— Быстро соображаешь.

Я закатила глаза.

— Как мы… когда мы…?

Руэн поняла вопрос, который я никак не могла задать, и пожала плечами, прежде чем снова повернуться к зеркалу.

— Ты попросила пойти со мной домой, и поскольку ты чертовски сексуальна, я согласилась. Технически, мы не покидали вечеринку, так как я — её организатор.

Это объясняло, почему я не помню, как ушла с вечеринки. Должно быть, я последовала за Руэн наверх, чтобы заняться сексом, и струсила. Или отключилась? Моя пульсирующая голова указывала на последнее.

— Так… если мы ничего не делали, где моя одежда?

— Без понятия. Ты сняла её после того, как тебя вырвало на неё.

— О, Боже, — простонала я. — Есть что-нибудь, чего я не делала прошлой ночью?

— Ага, — она ухмыльнулась. — Молись.

Через секунду раздался стук в дверь, и я чуть крепче вцепилась в простыню, в то время как Руэн прошла через комнату на длинных, стройных ногах и распахнула её, не потрудившись прикрыться.

— О, привет, Рем. Да, она как раз искала это, — я не видела, кто был на другой стороне, но заметила, что во время разговора Руэн жестикулировала руками. Наступила пауза, затем она снова стала что-то показывать руками. — Да, она встала. Заноси их.

Не обращая внимания на моё неприкрытое тело, Руэн внезапно отступила в сторону, показывая меня тому, кто ждал с другой стороны. Подумав, что, возможно, нахожусь в состоянии алкогольного опьянения, я медленно моргнула в замешательстве при виде другой девушки с лицом Руэн.

Моему пьяному мозгу потребовалась ещё секунда, чтобы осознать происходящее.

Близнецы.

У Руэн была сестра-близнец.

Они были идентичны и в то же время словно день и ночь. В то время как Руэн не стеснялась демонстрировать свое тело, её близняшка была прикрыта от шеи до пят скромной белой ночной рубашкой.

Если бы не волосы, татуировки и пирсинг, никто бы не смог их различить.

— Привет, — я неловко помахала рукой.

— Это моя сестра Ремеди, — представила девушку Руэн. А потом снова начала жестикулировать руками, одновременно произнося вслух. — Ремеди, Атлас.

И снова мне потребовалась секунда, чтобы понять. Руэн владела языком жестов.

Я перевела взгляд на Ремеди, которая лишь улыбнулась в знак приветствия и протянула мне аккуратно сложенную одежду.

Медленно взяв её, я поняла, что она моя.

Должно быть, она постирала её для меня.

Встретившись с её внимательным взглядом, я с благодарностью улыбнулась ей в ответ.

— Спасибо.

Освободив руки, Ремеди быстро показала свой ответ, и я обратилась к Руэн за переводом, а она ухмыльнулась моей беспомощности.

— Она сказала, что не стоит благодарности.

— Я не видела тебя на вечеринке вчера вечером, — сказала я Ремеди.

— Потому что её не было, — ответила Руэн, показывая что-то своей сестре. — Это не её стихия.

— О.

Чувствуя себя неловко, пока они разговаривали друг с другом, я тихонько удалилась, а мой мозг вспомнил крошечный номер-люкс, где я укрылась, пока Руэн вводила сестру в курс дела.

По дороге на вечеринку вчера вечером я свернула с дороги и остановилась в мотеле ненадолго, чтобы принять душ и переодеться в платье и туфли на каблуках, которые сейчас быстро надела.

Когда я вышла из ванной, в комнате было тихо.

Руэн и Ремеди нигде не было, но я слышала их голоса, доносившиеся снизу, поэтому воспользовалась возможностью поискать свою сумочку и телефон.

В конце концов я нашла их, прячущихся под кроватью. Экран моего телефона засветился, и я вздохнула, увидев все уведомления, ожидающие меня.

Три из них были пропущенными звонками от «Гордости королей», а также голосовое сообщение. Я пропустила голосовое сообщение и посмотрела на время.

Без пятнадцати час дня.

Черт.

У меня свело желудок, и в следующее мгновение я выбежала из хаотичной спальни Руэн и помчалась вниз по лестнице. Я добежала до последней ступеньки, прежде чем вспомнила, что по субботам мастерская закрывается в полдень.

— Я бы сказала, что некуда спешить, но, похоже, ты сама это поняла.

Я приостановила свою панику, чтобы оглядеться, и обнаружила, что Руэн стоит в арочном дверном проеме, который, похоже, вел на кухню. Она была одета в футболку с лицом Снуп Догга, которая доходила до середины её смуглых бедер, и, прислонившись гибким плечом к дверному косяку, наблюдала за мной без всякого выражения.

— Я пропустила смену на работе.

— Тогда нет причин, по которым ты не можешь позавтракать, — она ухмыльнулась. — Рем испекла блинчики.

Черничные блинчики, судя по восхитительному запаху, доносившемуся из кухни. Я любила черничные блинчики.

— Я… — я проглотила то, что хотела сказать, и приняла единственное разумное решение за последние двадцать четыре часа. — Я должна идти.

Руэн ничего не ответила, оттолкнувшись от стены и медленно пересекая небольшое фойе. Я напряглась, думая, что она устроит засаду на лестнице, но в последний момент она повернула налево и направилась к входной двери.

Я вздохнула, но тут перед глазами промелькнул образ Роуди и то, как он пытался запугать меня, уговаривая остаться, и я ещё больше растерялась, когда моя кожа вспыхнула.

Я последовала за Руэн к открытой двери и повернулась, чтобы попрощаться, как только ступила на крыльцо, и была застигнута врасплох, когда её губы впились в мои, украв неловкое прощание, к которому я готовилась.

Поцелуй Руэн был уверенным и требовательным, но в то же время достаточно нежным, чтобы дать понять, что я могу прекратить его в любой момент, — совсем не агрессивным, грязным или неуважительным, как я представляла себе поцелуй Роуди.

Больше всего меня смущало то, что я не хотела признаваться даже самой себе, какой способ соблазнения мне больше нравится.

Язык Руэн лизнул край моих губ, и я ответила на её молчаливую просьбу звуком, которому не была готова дать название. При первом же прикосновении её языка к моему я сжала в кулак переднюю часть её футболки, чтобы притянуть её ближе. Мы были почти одного роста, Руэн чуть выше, поэтому наши тела идеально выровнялись, и я почувствовала, как её затвердевшие соски задевают мои собственные.

Словно поняв, что я готова бросить осторожность на ветер и позволить ей отвести меня обратно наверх, Руэн разорвала связь, и мои глаза медленно открылись, чтобы увидеть, как она наблюдает за мной с безжалостным, наглым блеском в глазах.

— Э-э-э-эм…

— Дай знать, если когда-нибудь станет любопытно посмотреть, что ещё я могу делать своим ртом.

Я моргнула, а через мгновение эта сучка отступила назад и захлопнула дверь у меня перед носом. Я шла по улице к своей машине, ошеломленная не только этим поцелуем.

Каковы были шансы, что за четыре дня, прошедшие с моего приезда в Айдлвилд, я умудрилась привлечь не одного, а двух альфачей?