Во власти серого цвета

Двадцать семь

Я чертовски опаздывал, когда наконец почти через час приехал на работу.

Атлас и раньше считала меня сумасшедшим, но на самом деле она ничего не понимала, пока не попробовала сегодня утром.

В итоге мы перебрасывали её вещи из одной комнаты в другую, пока всё не закончилось тем, что я разбросал её дерьмо по всему заднему двору и в моем бассейне, а она кричала, чтобы я остановился, и называла меня всеми именами, кроме «дитя Божье».

Уверен, соседи были не на шутку встревожены.

Впервые с тех пор, как мы уехали из дома, я посмотрел направо и увидел Атлас, которая всё ещё дулась и молча сидела на пассажирском сиденье.

Черт, она была красивой.

Хотя я понятия не имел, какого хрена она так расстроилась. Это у меня был синяк под глазом и разбитая губа. На ней не было ни единой царапины.

Втайне я носил это дерьмо как почетный знак. Я не хотел, чтобы моя девочка боялась меня, и это заставляло мой член и сердце гордиться тем, что она не боялась. Взрослые мужчины вдвое крупнее её не могли сказать того же.

Я потрогал губу и поморщился, как от воспоминаний о том, как она меня ударила, так и от боли в самой ране.

— Я вернусь до обеда, — объявил я, наблюдая за ней. — Может быть, мы сможем перекусить во время твоего перерыва.

Атлас напоминала чертову психопатку, особенно когда её голова медленно поворачивалась в мою сторону, словно она была Аннабель или ещё какой-нибудь хреновиной. Она смотрела на меня так, будто хотела расчленить.

— Оу, как мило. Сожри свой член. Я скорее отгрызу себе руку, чем буду с тобой разговаривать.

— Всё в порядке, Мечта. Даже с одной рукой я всё равно буду трахать тебя.

Моя малышка выплюнула череду проклятий и оскорблений, которые заставили бы покраснеть самого дьявола, после чего открыла дверь и вышла из машины. Я подумал о том, чтобы надрать ей задницу, когда она захлопнула чертову дверь, но воздержался, так как знал, что она, скорее всего, никогда не потрахается со мной снова, если я это сделаю.

Я подождал, пока она не скрылась в здании мастерской, и на скорости выехал с территории и вернулся в плотный поток машин. Я добрался до места назначения на южном конце Кингс-Кросс, как раз перед тем, как пересечь Бэттери. Кингс-Кросс был вторым самым неблагополучным районом города — первым был Юнити-Гарден, — и именно здесь я впервые почувствовал себя дома, пока родители не решили, что для меня лучше, и не перевезли нас в пригород.

Саннисайд был известен в Айдлвилде как «черный пригород», поскольку именно в него переезжали все обеспеченные чернокожие, как только у них появлялось немного денег.

Мэрил был таким же, только в основном в нём жили белые люди, перебравшиеся из высоток в глубине города или спасавшиеся от байкеров из «Девяти холмов», которые заправляли в Хиллтопе.

Два пригорода разделяли Мидтаун, Юнити-Гарден и Кингс-Кросс. Когда-то Кей-Си назывался Третим Уордом, пока его не заняли Джорен, Рок, Голден и я. Через него со всех четырех сторон проходила автострада, так что, если кто-то хотел перевезти свой товар в город или из него, ему приходилось проезжать через нас, отсюда и название — Кингс-Кросс.

— Я думала, ты не приедешь, — поприветствовала меня Жизель, как только я вышел из машины. Несмотря на холод, она стояла на крыльце в голубых хлопковых шортах, больше похожих на трусики, со скрещенными руками на груди без лифчика, прикрытой тонкой майкой, и розовым чепчиком на голове.

Зная, в каком она состоянии, я вздохнул и потер лоб. Знаю, что обещал Атлас быть хорошим, но я не ожидал, что меня так скоро подвергнут испытанию. У меня не было типажа, но если бы он был, то это были бы девушки вроде Жизель.

Хулиганки были моей гребаной слабостью.

Они лучше всех справлялись со своими обязанностями, и я мог получить отсос своего члена, не думая о том, что это моя девушка, только потому, что она заставила меня кончить. Они просто пытались пережить день за днем и понимали суть игры. Каждая встреча была скорее транзакционной, чем эмоциональной. Они брали от мужчин то, что им нужно, и не давили на них. Но самое главное — они знали свое гребаное место.

Принцессы из пригородных частных школ, вроде Саванны, которым весь мир преподнесли на блюдечке, ожидали, что я упаду к их ногам только потому, что они хорошо выглядят и у них хорошая киска. Они были поверхностны, ни черта не умели вести настоящий разговор, и их было легче всего использовать. Они были шлюхами, готовыми сделать всё, что я захочу, потому что либо искали острых ощущений, либо хотели позлить своих богатых отцов, либо думали, что это заставит меня жениться на них.

А ещё были девушки вроде Атлас.

Голова в облаках. Закрытые. Наивные. Молодые. Они требовали от мира чертовски многого, не основываясь ни на чем, и не могли трахаться без участия своих чувств. Я всегда держался подальше от таких, как она.

До тех пор, пока моя девочка не появилась на пороге моего дома и не захватила всё моё внимание своим ебанутым отношением и умным ртом. Атлас не укладывалась в рамки, и, возможно, поэтому я не мог держаться подальше и чувствовал себя так, будто не могу дышать, если не нахожусь с ней в одной комнате.

— Что случилось, Жизель?

— Ничего. Заходи в дом. Я готова тебя принять.

По привычке я любовался тем, как её попка выглядывает из-под шорт, пока шел за ней внутрь ветхого дома. В одной из задних комнат Жизель устроила импровизированный салон. Да, я мог бы сделать прическу в настоящем салоне, но я вырос с Жизель, и она заплетала мне волосы с тех пор, как я решил отрастить их в старших классах. Она была чертовски талантлива, так что у меня никогда не было причин отказываться от её услуг.

И да, конечно, я иногда трахал её.

Я знал, что для Атлас не имеет значения, что это было до неё, поэтому избегал этой темы, чтобы не было соблазна придушить её задницу, когда она злилась по пустякам и выводила меня из себя.

Я сидел у раковины и позволял Жизель мыть мои волосы, а она в это время рассказывала обо всем, что происходило вокруг, — в основном о том, кто сейчас дерется, трахается или получает деньги. Жизель была моим маленьким шпионом, и я хорошо платил ей за то, чтобы она держала глаза и уши начеку.

Закончив мыть мои волосы шампунем и кондиционером, она высушила их, а затем смазала кожу головы маслом.

— Ну, а ты? — спросила она меня, когда начала разделять мои волосы для плетения кос.

— Что насчет меня?

— Это правда?

— Будь конкретнее.

Я чувствовал, что начинаю раздражаться, особенно после такого утра, которое у меня было. К счастью, я пытался измениться и стать тем, кого Атлас могла бы с гордостью назвать своим мужчиной, поэтому сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться.

— Это правда, что ты сейчас трахаешься с какой-то молоденькой сучкой?

Я даже не пытался притвориться, будто не знаю, о ком она говорит.

— Эй, следи за тем, кого называешь сукой. Собственно, кто тебе сказал это дерьмо?

— Это слышно ото всех в городе, Роуди.

— Хорошо.

Я не стал подтверждать или опровергать сказанное, поскольку это никого не касалось, кроме меня и моей девочки.

Моей девочки.

Вот же блядь.

Хотя я сказал Атлас, что ещё не готов, я не мог не думать о том, что она уже принадлежит мне. Я не знал, почему тянул с официальным признанием. Мой член и мысли уже принадлежали ей. Я просто не мог заставить свое сердце сотрудничать. До неё оно было словно стальной сейф.

— Кое-кто даже сказал, что ты дрался из-за неё в прошлые выходные, — уточнила Жизель.

— Ладно.

Жизель вздохнула, поняв, что ничего от меня не добьется. Я не должен был ни ей, ни кому-либо ещё объяснять, куда я засовываю свой член.

— Я просто надеюсь, это не помешает тому, что у нас с тобой происходит, — добавила она.

На этот раз я вообще ничего не ответил, и, к счастью, Жизель поняла намек и заткнулась.

Час спустя она закончила заплетать мои волосы в шесть аккуратных рядов, закрепила концы в узел и подправила прическу. Я вручил ей деньги, которые был должен, и ещё немного, поскольку знал, что она копит на собственный салон. Она поблагодарила меня, положила деньги в свой персональный сейф и потянулась к моему поясу.

— Стоп, — я отбил её руку.

— Стоп? — повторила она с недоуменным выражением лица. — С каких это пор ты отказываешься от дополнения?

Никогда.

Ещё ни разу я не отказывался от минета — особенно от Жизель, которая сосала член так, будто это была её основная работа.

— С этого момента, — сказал я, направляясь к двери. — Мне и так хорошо. В любом случае спасибо.

— Это из-за неё, да? Я знаю, ты собираешься отказаться от нашей затеи из-за этой суки, страдающей пигментацией!

Я был уже в шаге от двери, а Жизель следовала за мной по пятам, когда она произнесла эту пикантную фразу. Я повернулся и схватил её за шиворот, прежде чем приподнять, пока наши глаза не оказались на одном уровне — вот и всё, чтобы изменить ситуацию.

Но ради Атлас я буду чудовищем, если придется.

— Пусть это будет последний раз, когда ты проявишь неуважение к моей девочке, или я сверну твою длинную шею и оставлю этих твоих крутых отпрысков без матери. Всё ясно?

Она начала плакать, но меня это ничуть не волновало. Единственные слезы, которые меня волновали — слезы Атлас.

— Всё ясно? — прорычал я, когда она не ответила достаточно быстро.

— Да!

Я бросил её на пол и оставил рыдать так, покидая её дом.

Я нарушил все правила дорожного движения по дороге в мастерскую. Мне нужно было как можно скорее увидеть свою малышку и помириться с ней, но при этом как можно мягче объяснить — её дом теперь рядом со мной, и она никогда его не покинет. Я уже почти добрался до места, когда мне позвонили с незарегистрированного номера. Уже зная, кто это и что я не могу не обратить на него внимания, я нажал «принять».

— Надеюсь, я застал тебя врасплох, — поприветствовал мэр Норвуд с другого конца линии. — Нам нужно поговорить.

Зная, что дело не терпит отлагательств, я сбросил звонок, ничего не ответив, и выехал на шоссе, чтобы двинуться на запад.