Все красотки - по ранжиру

61

Как насчет Ханивелла? Хотел бы знать Серчер в середине допроса мистера Криспвелла, учителя коммерции. Он, конечно, опросил сторожа после обнаружения тела, но никаких оснований подозревать его не было. То же самое можно сказать и о мистере Криспвелле, которого он не очень любил, сказать по правде. Он был берчистом. Он с гордостью провозгласил об этом в самом начале их беседы. Но это не имело никакого отношения к сути дела. А важна была именно суть. Ханивелл. Странно, но он мысленно все время возвращался к нему. Возможно, это результат его разговора с генеральным прокурором. Так как именно этот телефонный разговор сделал для него абсолютно ясным то, что он прежде хорошо знал: быстрые и решительные действия, тщательное расследование всего, что имеет хоть малейшее отношение к делу — вот что требовалось сейчас от него и его помощников. Помощь в виде целого взвода специальных следователей из собственной конторы генерального прокурора прибудет в течение двадцати четырех часов, если он не найдет ответа или что-нибудь бросающее хоть небольшой луч на это темное и запутанное дело. Говорилось что-то и о ФБР. И о губернаторе. Короче говоря, Серчеру был предъявлен ультиматум. С какой стороны ни смотри, это настоящий ультиматум: раскрыть преступление или конец тебе, Бобик. Он хорошо это понял. Так оно и есть на самом деле. И не то, чтобы он особенно возражал против этого, так как его не так-то легко сбить с панталыку при любых обстоятельствах. Он был также хорошо осведомлен о специальных проблемах и чувствительности политиканов, которые приходят и уходят — генеральные прокуроры или кто там ни был еще. Особенно амбициозны генеральные прокуроры, раздумывал он, отнюдь не безнадежно формулируя следующий вопрос к Криспвеллу:

— Сколько лет вашим детям, мистер Криспвелл?

Тот ответил точно и кратко.

Да, так что же насчет Ханивелла? Рассуждал Серчер, кратко записывая ответ Криспвелла. Был ли этот сторож Дон-Жуаном топок? Или кладовой для метел? Он размышлял. Не говоря уже о туалете. Он казался довольно обыкновенным человеком. В своем рабочем костюме он не был похож на Брандо. Он был в обычном состоянии шока довольно искренен, когда Серчер его допрашивал. Он женат, с парочкой собственных детей. Около сорока лет. Не судим. Хорошо аттестован. Должен ли он допросить его еще раз? Очень хотелось бы знать Серчеру, как поступить. Конечно, это как раз соответствует директиве генерального прокурора, чтобы снять со сторожа еще показания. Или он только напрасно потратит па него время? Джим Грин. Серчер едва не вздохнул, подумав об этом парне. Там хоть была эта "милая". Он почти кивнул головой устало и безнадежно. Он по-прежнему был убежден, что убийство совершил какой-нибудь подросток, а не учитель. Хотя последнего также нельзя исключить. Он с помощниками будет знать об этом больше к концу дня. Всякое бывает. Естественно. Он подумал о Полдаски. Его полицейские доложили, что с шефом полиции очень трудно иметь дело. Он улыбнулся, представив себе споры полицейских с Джоном Полдаски.

— Итак, а теперь, мистер Криспвелл… еще только один вопрос, и потом вы можете идти. Просто рутинный вопрос поймите меня, пожалуйста, правильно. Вы могли бы мне рассказать обо всех ваших передвижениях между тем временем, когда вы ушли из школы вчера в полдень и сегодняшним утром?

Учитель откинулся в кресле, как-бы застигнутый врасплох.

— Поймите же, это чисто рутинный вопрос, мистер Криспвелл, — повторил Серчер самым дружественным тоном.

— Да… я понимаю… — сказал мистер Криспвелл, наконец, добавив, для протокола: — Я знаю, чего вы хотите. — И начал подробно отвечать на заданный вопрос.

Это он? Хотел бы Серчер знать ответ на этот простой вопрос. Он начал записывать то, что говорил Криспвелл.

Он очень сомневался, что тот может быть преступником.

Он обязательно должен еще раз допросить Ханивелла.