Выбери меня

Глава 24

Критическая точка

В математике:

критическая точка функции —

это точка, в которой производная

равна нулю или не существует.

«Я поработаю дистанционно пару дней, окей?»

Скидываю смс Зотову. Он тут же перезванивает.

— Ты живая, Лукичёва?

— Всё в порядке. Просто чувствую себя не очень, — глухо бормочу в трубку.

— Что случилось? — моментально становится встревоженным голос Тимы.

— Кажется, простудилась. Ничего такого. Думаю, мне нужно как следует отлежаться, — нагло вру, скрестив пальцы.

Тима молчит.

— Точно? Больничный не нужен?

— Нет. Пару дней дома будет достаточно.

— Хорошо. Держи меня в курсе.

Отключившись, упираюсь лбом в ладони. Безумно хочется плакать.

Около часа назад я вышла из клиники. Процедура ЭКО не принесла желаемого результата. Эти сухие слова ни на один процент не передают того, через что мне пришлось пройти. Всхлипываю.

Меня накрывает чувством беспощадного, абсолютного разочарования. Бесконечные анализы, боль, побочки от лекарств. Не услышанные никем, бесполезные молитвы. Для чего всё это⁇

Когда я лежала в больнице после второго выкидыша, со мной в палате была женщина. Диагноз — осложнения в результате аборта. Это было её шестое прерывание беременности. Никаких медицинских показаний к этому не было, просто она не хотела… Меня глубоко шокировал этот случай. Как так? Кто-то сознательно идёт на подобное. И Бог вновь и вновь дарует им никому не нужный шанс. А кто-то, как я, старается изо всех сил, и в итоге… ничего. Ноль.

Неужели у меня не выйдет? Неужели не получится? Чувствую себя высушенной, словно пустыня, неспособная дать жизнь ничему живому.

Оглядываюсь по сторонам, будто не в состоянии понять, как я сюда попала.

Соберись, Ирин! Никто и не говорил, что будет легко.

Маме звонить не хочу. Боюсь, что услышав её сочувствующий голос, я просто разрыдаюсь. Я не вынесу ещё больше жалости к себе. Не вынесу…

Встаю со скамейки. Просидев здесь в каком-то оцепенении последние тридцать минут, я и не заметила, как замёрзла.

Надо зайти в аптеку. Купить успокоительного и просто поспать. В любой непонятной ситуации ложись спать…

— Что для Вас? — устало спрашивает у меня фармацевт, женщина средних лет в розовом блузоне с воротником-стойкой.

— Мне…

— Иришка!

Оборачиваюсь.

Позади меня стоит Марина Васильевна Алёхина. Приветливо мне улыбается.

— Вот это встреча!

— Здравствуйте! — обнимаю маму Алёхиных.

— Ты откуда здесь? — спрашивает Марина Васильевна.

— Девушка, покупать будете? — ворчливый голос аптекаря перебивает нас.

— Эээ… Да. Ромашку в фильтр-пакетах, — ляпаю первое, что пришло на ум.

— Ещё что-нибудь?

— Нет. Это всё.

Фармацевт пробивает мою ромашку. Расплатившись, отхожу от окошка, освобождая место следующему.

— Как ты? Как родители? — интересуется Марина Васильевна.

— Всё хорошо! — отвечаю стандартное.

— Хоть бы зашла к нам… — в голосе слышится явный укор.

— Да всё некогда, Марина Васильевна… — мнусь. С момента приезда я действительно ни разу не была у родителей Алёны, хотя звали меня неоднократно.

— Алёнка вся в ребёнке в последнее время, — она вздыхает. — Оно и понятно. Серёжа… Эх!.. — машет рукой.

— Можем зайти куда-нибудь выпить кофе, — говорю неожиданно для самой себя. — Ну, если Вы не заняты, конечно.

— Я-я? — удивляется Марина Васильевна. — Дай-ка подумать. В магазин сходила, в аптеку зашла. Пожалуй, я не занята, — улыбается. — А поехали лучше к нам?

Смотрю в ответ с сомнением.

— Я лимонный пирог испекла, — подмигивает мне заговорщически.

— Хорошо. Только ненадолго, — в очередной раз соглашаюсь. Эта женщина словно гипнотизирует меня, честное слово!

Час спустя, сидя на светлой и такой уютной кухне в доме родителей Алёны, я уже практически не жалею о своём решении приехать сюда. Неприятности минувшего дня как будто отступают под натиском природного обаяния и заботы Марины Васильевны.

Она много рассказывает мне о своей жизни «счастливой пенсионерки», как она это называет. Я с интересом слушаю о её занятиях йогой. О том, что не так давно она начала рисовать и даже записалась на специальные курсы.

— А ты чем занимаешься? Алёна, кажется, говорила, что ты сейчас работаешь с недвижимостью?

— Вроде того.

— Решила сменить профиль?

— Нет, просто искала что-то такое, с гибким графиком.

— Ммм… Встречаешься с кем-нибудь?

Внутренне вздрагиваю. Началось. Даже интеллигентная и обычно тактичная Марина Васильевна, и та не удержалась.

— Нет.

Мысленно готовлюсь к следующей фразе про «тикающие часики». Но мама Алёхиных удивляет меня. Подпирая подбородок рукой, смотрит на меня со всевозрастающим интересом.

— Серьёзно? — глаза Марины Васильевны буквально загораются непонятным мне огнем.

— Ну да.

— Но это ведь прекрасно!

— Эээ… Правда? — сомнение в моём голосе чересчур очевидно.

— Ага, — кивает энергично. — Я давно хотела познакомить тебя кое с кем!

Мои глаза закатываются сами собой. Только не это. Сколько желающих наладить мою личную жизнь я перевидала на своём веку, на пальцах обеих рук не сосчитать!

— Прежде чем отказываться, послушай, — доверительно шепчет.

Откусываю большущий кусок лимонного тарта. Прикрыв глаза от удовольствия, жую.

— У Серёжи есть друг…

Пирог встаёт мне поперек горла. Подавившись, начинаю кашлять. Марина Васильевна, подскочив с места, суёт мне в руки стакан.

— Выпей!

Жадно пью воду большими глотками. Продышавшись немного, хриплю:

— Что за друг?

— Руслан. Они учились вместе. Сначала в школе, потом в университете. Сейчас у них общий бизнес.

— Я не уверена, что это хорошая идея, — говорю мягко, стараясь не обидеть Марину Васильевну.

— Тебя это ни к чему не обязывает. Попробуешь, не понравится — просто забудем об этом! Но поверь моему опыту…

— Во-первых, он наверняка младше.

— На пару лет? Я тебя умоляю!

— На пять, если быть точной, — приподнимаю брови. Марина Васильевна в роли Розы Сябитовой — такое себе.

— Ну и что тебя смущает? Второй муж Агаты Кристи был младше её на шестнадцать лет. Они прожили счастливо в браке до самой смерти!

— Её смерти? — смотрю на нее, скептически задрав брови. Она продолжает:

— Бриджит Макрон старше своего мужа на двадцать с чем-то лет! Алла…

— Так всё, хватит! — решительно прерываю этот полёт фантазии. — Я поняла, поняла. Забыли про возраст.

— Ну, вот и отличненько! — Марина Васильевна хлопает в ладоши, радуясь как ребёнок.

— Марина Васильевна… — начинаю устало. Меня прерывает писк домофона.

Пока хозяйка дома открывает дверь, иду к раковине, чтобы поставить туда грязную чашку и заодно сполоснуть руки.

Звуки голосов в прихожей заставляют меня насторожиться. Мне кажется, или это…

Серёжа!

— Привет! — Алёхин заходит на кухню, принося за собой свежесть морозного зимнего дня. В руках у него картонная коробка.

После того Рождества у Литвиновых мы виделись с ним пару раз в общей сложности. В первый — случайно столкнулись в торговом центре. Я была с коллегой, поэтому с Серёжей мы обменялись лишь стандартными вежливыми приветствиями. Во второй раз мы ненадолго пересеклись на праздновании годовщины свадьбы у Литвиновых. Серёжа пришёл тогда поздно, я — наоборот, ушла рано.

Ещё он добавился ко мне в друзья в соцсетях. На этом, пожалуй, всё.

Марина Васильевна показывает, где оставить коробку. Затем наливает Серёже чаю. Он присаживается за стол. Мне не остаётся ничего, кроме как присесть рядом.

Они перекидываются парой ничего не значащих фраз, после чего мама Серёжи вкрадчиво интересуется:

— Как работа? — сразу понимаю, к чему она ведёт. Внутренне сжимаюсь в струну.

— Все хорошо, — односложно и очень по-мужски изрекает Алёхин.

Марина Васильевна идёт ва-банк:

— А как у Руслана дела? — спрашивает будто невзначай.

Вздрагиваю. Ну, зачеееем?

— Нормально, — отвечает ни о чём не подозревающий Серёжа.

— Ммм, — многозначительно. — У него есть кто-нибудь?

В ответ на непонимающий взгляд сына поясняет:

— Девушка, я имею в виду. Женщина?

— Нет вроде. Почему ты спрашиваешь? — хмурится Серёжа.

Марина Васильевна тотчас расплывается в улыбке «чеширского кота». Кручу головой из стороны в сторону, пытаясь сигнализировать ей за спиной Алёхина: «Нет. Не надо!»

— Он свободен. Наша Иришка — тоже. И я подумала…

Алёхин ошалело переводит взгляд с меня на неё. Решаю покончить с этим цирком.

— А знаете, Марина Васильевна. На самом деле, мне уже пора. И вообще. Я просто не хотела это афишировать. Чтобы не сглазить, понимаете? Но на самом деле, я кое с кем… общаюсь. Довольно близко общаюсь, понимаете? И в любой момент это может перерасти в нечто большее.

Улыбка стекает с лица мамы Алёхина.

— Оу.

— Я, наверное, пойду. Вы не обижайтесь, Марина Васильевна. Это я во всём виновата. Надо было сразу сказать.

Торопливо целую в щёку старшую Алёхину.

— Не надо провожать. Я просто захлопну за собой дверь.

— Пока, — бормочу, обращаясь к Серёже.

Молнией несусь в прихожую. Не глядя, запрыгиваю в свои угги. Жму на ручку двери, одновременно наматывая шарф на шею.

Голос Алёхина догоняет меня через несколько метров от калитки после выхода на улицу.

— Стой!

Сжав челюсти, топаю настолько быстро, насколько позволяет это сделать недавно покрывший всё вокруг снег.

— Стой! Ира!

Останавливаюсь. Резко развернувшись на пятках, смотрю на приближающегося ко мне Алёхина.

— Я — Ирина, — цежу сквозь зубы, едва сдерживаясь.

Он подходит ко мне, на ходу запахивая полы расстёгнутого пуховика. На густо заросшем бородой лице улавливаю улыбку.

— Я знаю. Просто как тебя иначе притормозить?

— Ты прикалываешься, Алёхин?

Мои глаза неожиданно наполняются слезами. Сегодняшний день меня просто доконает. Сначала провал с ЭКО. Неутешительные прогнозы врача. В очередной раз вхлам разбившиеся надежды… Потом этот незапланированный сеанс «Давай поженимся» с Мариной Васильевной в главной роли. Теперь — дурацкие шутки Алёхина!

Серёжа обеспокоенно вглядывается в моё лицо. Осторожно обхватив меня за плечи, спрашивает:

— Ты чего?..

— Я… я… — всхлипываю бессвязно. Жалость к себе достигает своей максимальной, критической точки. Я вдруг отчётливо понимаю: всё плохо.

Серёжа осторожно обнимает меня. Утыкаюсь носом в его вкусно пахнущий свитер. Исходящее от него тепло словно окутывает меня.

Неразборчиво бубнит мне в волосы:

— Поехали. Я отвезу тебя домой.