Выбери меня

Эпилог

Когда встречаются звезды

Четыре года спустя

— Где папа? А если он не плидёт?

— Повернись, Вер. Хоть минуту постой спокойно, я тебя умоляю. Тут петухи кругом.

Стоя на коленях в раздевалке группы «Солнышко», пытаюсь навести порядок на голове своей четырёхлетней дочери. Она продолжает нудить:

— У Алисы папа никогда не плиходит…

— Наш папа обязательно придёт, детка. Он ведь всегда приходит. Просто папа немножко задерживается.

Честно говоря, я уже сама начинаю волноваться. Все собрались. Утренник по случаю Дня Отца вот-вот начнётся.

Как по команде, воспитательница заглядывает в раздевалку. Смотрит на нас удивлённо.

— Вера! Алёхина. Вот ты где. Пошли скорее, там уже места занимают!

Верочка беспомощно оглядывается на меня. На её кукольном детском личике — настоящая паника.

— Уже идём, Галина Максимовна.

Обхватываю худенькие плечи дочери. Смотрю в её грустные глазки, всем своим видом транслируя абсолютную уверенность.

— Всё будет хорошо детка. Просто будь молодцом. Если папа сказал, что придёт — значит, он в лепёшку расшибётся, но…

— Сто знацит, в лепёску лассыбётся? — интересуется моя не в меру любознательная дочь.

— Ээээ… — теряюсь. — Я тебе потом объясню, ладно? Когда праздник закончится.

Целую её в лоб, заправляя пряди волос, вырвавшиеся из-под ободка, обратно.

— Беги.

Иду в актовый зал следом. По пути набираю номер Алёхина. Ну где же ты?

Равнодушный голос в трубке сообщает мне, что абонент не абонент.

Зайдя в зал, усаживаюсь на место в последнем ряду. Все остальные уже заняты.

Отсюда мне плохо видно Верочку, стоящую в центре бежевого ковра в своём новом лиловом платье. Плечи впереди сидящих людей закрывают весь обзор.

Наплевав на всё, просто встаю. Мой ребёнок должен видеть, что я здесь. Ободряюще поднимаю большой палец вверх. Верочка улыбается мне, но заметно, что она всё равно расстроена отсутствием Алёхина.

Галина Максимовна проходит между рядами, поправляя расстановку. Тянет за плечо мальчишку в бордовых брюках, вставшего чуть левее, чем нужно.

Музыкальный работник играет вступление. Бодрые звуки пианино заполняют пространство. Воспитательница начинает дирижировать, взмахивая руками.

Нестройным хором раздаются детские голоса:

"Приходит папа вечером,

Папа-папа!

Берёт меня на плечи он.

Папа-папа!"

Спохватившись, достаю телефон. Мама просила заснять обязательно.

Верочка стоит в первом ряду. Кокетливо машет оборками своего пышного платья, крутясь из стороны в сторону.

— Привет, — голос Серёжи раздаётся у моего плеча. Встаёт рядом, обдавая знакомым запахом туалетной воды.

Не сбивая прицел камеры, слегка поворачиваю голову в его сторону. Чмокает меня в губы.

— Ты чего опаздываешь? — ворчу недовольно.

Он громко шепчет, одновременно хлопая в ладоши в такт исполняемой песне:

— Прости. Тюленин разошёлся. Давайте этот пунктик обсудим ещё разочек. Неустойку бы я увеличил!.. Бла-бла-бла! — передразнивает.

— Она расстроилась. Думала, ты не придёшь.

— Да ну ладно тебе, — ухмыляется Серёжа. — Вон, светится, как отполированный чайник!

Машет дочери рукой.

Верочка и правда выглядит довольной как слон. Заметив отца, старается изо всех сил.

— Итак, уважаемые папы! — звучит поставленным голосом Галины Максимовны. — Сегодня ваш день. День Отца! Поаплодируем! — обращается к детям.

Вразнобой раздаются хлопки. Публика, поддерживая, аплодирует в ответ. Один из пап даже свистит!

Детки дружно улыбаются. Кое-кто прикрывает рот ладонями от смущения. Кто-то наоборот заливисто смеётся, радуясь столь бурной реакции зала.

Верочка смотрит только на Серёжу, как будто прилипла к нему глазами.

— Спасибо, что нашли время посетить наш праздник! — продолжает воспитательница. — Прошу вас принять в нём активное участие! Нужно пять человек для проведения конкурса. Проходим, не стесняемся!

— Так, ну я пошёл, — Серёжа наклоняется к моему уху. Торопливо суёт в руку мобильный и ключи от машины. — Подержи.

Поднимает ладонь, сигнализируя скачущей как пружинка Вере, что он «в деле».

Подойдя к дочери, присаживается на корточки. Вера обхватывает его руками за шею. Что-то шепчет.

С опаской смотрю на этих двоих.

Когда они вместе, это просто — держись и падай. Катастрофа, одним словом.

Однажды они готовили блинчики и засыпали мне всю кухню мукой. Дело было летом, а Верочка хотела… снег!

В другой раз досталось Тьери — йорку Марины Васильевны, которого она оставила под нашим присмотром, укатив в санаторий. Когда я пришла из парикмахерской и обнаружила Тьери, обвязанного миллионом всяческих резиночек и заколочек, я чуть кони не двинула. Эти двое — сын и внучка, у них иммунитет. А мне, как в глаза свекрови смотреть? Об этом они подумали, м-м?

Ну, и самое моё любимое. Когда Верочка захотела татуировку, Серёжа не стал её отговаривать. А просто предложил попробовать. На его спине. Моим лайнером для подводки глаз!.. Стоит ли говорить, кто в итоге отмывал все эти детские художества с его широких лопаток? А подводка, между прочим, была водостойкая!!

Задание первого конкурса заключается в том, чтобы собрать ребёнка на прогулку. Вещи детей сложены вперемешку. Папы должны взять то, что подходит их ребёнку, и надеть на него. Вся сложность в том, что глаза при этом завязаны. И ориентироваться они могут только наощупь или по подсказкам собственных детей. Верочка, конечно, кричит громче всех! Они с Серёжей справляются вторыми.

Затем классика жанра — плетение косы. С тоской наблюдаю, как шевелюра Верочки, старательно уложенная моими заботливыми руками, вновь превращается в лохматую гриву.

Серёжа оглядывается вокруг, как будто что-то ищет. Кручу головой из стороны в сторону многозначительно. Нет, милый, пылесоса здесь нет. Ручками, ручками, милый. С грехом пополам он справляется с поставленной задачей.

Все хлопают. Верочка выглядит до неприличия гордой своей новой причёской а-ля «я упала с сеновала, прокатилась головой».

И третий, последний конкурс называется — «Приготовь обед». Дети приносят отцам картошку в столовой ложке. Те должны её почистить на скорость. Мне кажется, я вижу триумф в глазах своего мужа. Вот его звёздный час!

Старательно аплодирую, отбивая ладоши и напрочь позабыв о телефоне.

Вечером неторопливо вожусь на кухне под звуки звучащего из проигрывателя джаза.

Серёжа укладывает Веру спать.

Что-то долго они сегодня. На цыпочках крадусь по коридору. Останавливаюсь у двери детской, прислушиваясь.

— Ну, последнюююю!.. — капризничает Вера.

По всей видимости, баиньки она опять не хочет. Дочка становится старше, и уложить её теперь не так просто. Алёхин проявляет чудеса изобретательности порой.

Я малодушно не вмешиваюсь. Пусть сами разбираются! Я вообще считаю, ей давно пора учиться засыпать самой. Но Серёжа встаёт на дыбы, стоит мне только об этом заикнуться. Мол, успеет ещё повзрослеть!

— Это последняя сказка, — Алёхин вздыхает покорно. — А потом спать. Договорились?

— Улаааааа! — радуется Верочка.

— Укладывайся поудобнее. Закрывай глазки… Вера! Оба глаза!

— Ладно, ладно. Давай лассказывай.

Слышится шорох. Характерный скрип матрасных пружин, как будто на кровать положили что-то тяжёлое.

— Это древняя легенда о влюбленных звёздах, — начинает Серёжа. — Когда-то давно на земле жил Пастух. Его звали Альтаир. Как-то раз Пастух пас своего быка недалеко от озера, где купалась дочь небесного царя. Это была Ткачиха, которая ткала облака. Её звали Вега.

— Вега это поцти как Вела?

— В точности, — благодушно соглашается муж. — Так вот. Пастух увидел эту девушку и влюбился. Он сразу же захотел жениться на ней. Ткачиха приняла его предложение, и они стали жить вместе на земле.

— Как вы с мамой?

— А ты сечёшь!

Верочка довольно смеётся.

— Да, детка. Как мы с твоей мамой.

— И сто было дальсе?

— Слушай. Дальше об этом узнала небесная царица. Она не на шутку разозлилась! Ей не понравилось, что царевна вышла замуж за обычного смертного человека. Злая царица заставила Вегу вернуться на небо.

— Как глустно…

— Да, малыш. Иногда так бывает… Так вот. Альтаир сильно горевал и не знал, как вернуть свою возлюбленную обратно. Поэтому он решил сам отправиться на небо.

— А зацем?

— Ну, он очень её любил, говорю же.

— Плям как ты маму?

— Да, зайка. Как я люблю твою маму.

— А ты бы посол за мамой на небо?

Сережа хмыкает.

— Я надеюсь, всё-таки до этого не дойдёт. Но за твоей мамой я пошёл бы куда угодно, малыш.

— Ладно, — по всей видимости, Верочку устроил его ответ.

— Пастух почти нашел там свою любимую, но в дело опять вмешалась небесная царица.

— Стелва! — припечатывает Вера.

— Что?

— Стелва.

— Откуда ты знаешь это слово, детка? Оно, как бы это тебе объяснить… не для детей.

— Баба Малина так говолит. Когда тетя Лалиса ставит свою масыну не там, где надо, и мнёт её лозы.

— Вот как. Бабе Марине следует держать свой язык за зубами.

— Как это? Делзать язык?..

— Не отвлекайся. А то не узнаешь, чем закончится сказка.

Слышится какая-то возня. Свет в комнате становится глуше. Как будто включили ночник.

Голос Серёжи:

— Царица вытащила шпильку из волос и прочертила небесную реку, которая навеки разделила Пастуха и Ткачиху.

— Бозе мой… — пугается Вера.

— Так появился Млечный Путь. Помнишь, я тебе показывал?

— Ага… — дочка бормочет невнятно. По голосу слышно, что её клонит в сон.

Серёжа снижает тональность. Слушая его, сама непроизвольно зеваю.

— Вега и Альтаир оказались на разных берегах и могли только смотреть друг на друга. Царица всё же сжалилась над ними и разрешила им проводить вместе одну ночь раз в год. Седьмого числа седьмого месяца. Только в эту ночь на небе можно наблюдать, как две влюблённые звезды — Альтаир и Вега соединяются на Млечном Пути… — последнюю фразу Серёжа заканчивает уже шёпотом.

Тишина. Стою ещё несколько секунд, затаив дыхание. Так же, на цыпочках возвращаюсь на кухню.

Минимум минут пять он будет сидеть рядом, чтобы Верочка точно уснула. Это как часы. Проверено!

Капнув прозрачно-зелёным средством на губку, начинаю намыливать посуду, которая не подходит для посудомойки.

Ровно через пять минут слышу шаги.

Серёжа обнимает меня сзади. Целует в шею.

— Опять подслушивала? Я тебя выкупил. Топаешь, как слон.

— Может быть я тоже хочу послушать сказку, — бормочу, наслаждаясь его недвусмысленными прикосновениями.

Крепко сжимает талию. Ведёт по рёбрам, собирая складками моё домашнее платье. Заставляя покрываться мурашками, горячо дышит в шею:

— У меня для тебя тоже есть одна. Но она только для взрослых… — запускает руку мне под юбку. Прицельно ныряет ею в трусики.

Прогибаюсь в спине рефлекторно. Тяжело дышу, потираясь ягодицами о его напряжённый пах.

Он прижимается ко мне ещё теснее. Ведёт ладонями наверх. Сильно сжимает полушария. Болезненно стону.

— Кажется, Дед Мороз всё-таки получил моё письмо. Они выросли, точно тебе говорю! — опять щупает, жадно сминая пальцами набухшую грудь. Бородой щекочет шею.

Хихикаю, уворачиваясь на автомате.

— Серёжа, хватит. Ну Серёженька. Нельзя.

— В смысле, нельзя⁇ — возмущается искренне. — Ты в курсе, что уже почти месяц «нельзя»!? То месячные, то голова болит. То устала, сил моих нет! Что сегодня?

Разворачивает меня к себе лицом.

Он всё ещё возбужден. Чувствую это по упирающемуся в мой живот твёрдому члену.

Хлопаю ресницами, напуская на себя невинный вид:

— Правда нельзя, Серёж. У меня и справка есть. От врача.

— Что? Какая справка? Ты заболела? — пугается.

— Ага.

Отодвинув его, иду к сумочке, где лежит нужная мне «справка».

Серёжа — за мной. Беспокойно дышит.

— Ты меня пугаешь.

Молча протягиваю ему конверт.

— Лучше присядь.

Не обращая внимания на мои слова, торопливо вытаскивает карточку.

Таращится на неё шальным взглядом, потом — на меня. Рот приоткрывается в удивлении.

Стою, улыбаясь до ушей.

— Это… то, что я думаю?

— Ага, — киваю довольная. — Девять недель.

Вглядывается в снимок УЗИ, плотно закусив обе губы.

— Серёжа… — осторожно прикасаюсь к его плечу. — Скажи что-нибудь. Ты… рад?

Вскидывает на меня глаза. Отчётливо вижу застывшие в них слёзы.

Мои, как по команде, наполняются влагой в ответ.

— Шутишь? Я так ошибся…

Улыбка стекает с моего лица. Застываю в полном непонимании.

— Я думал, что нельзя быть ещё счастливее. Но я… так ошибся.

Резким движением привлекает меня к себе. Всхлипываю, устроившись головой на его груди.

Бережно целует мои волосы.

— Оказывается, можно.

Отстраняюсь от него. Говорю тихо:

— Только там одна проблема.

— Какая ещё проблема⁇ — вижу неподдельное волнение на его лице.

Указываю на пятнышко, отчётливо виднеющееся на снимке.

— Видишь? Вот это наш ребёнок.

— Ну.

— А видишь, вот здесь?

Приближает снимок к глазам, всматриваясь.

— Вижу вроде. Что это?

— Это наш ребёнок… тоже.

— Как это? — он явно тупит.

— Их двое, любимый.

Серёжа сглатывает тяжело. Пальцы, держащие снимок, мелко дрожат.

Обхватываю его ладони. Встаю на цыпочки и, прислонившись своим лбом к его, шепчу в губы:

— С Днём Отца, родной. Люблю тебя. До звезды и обратно.

Больше книг на сайте — Knigoed.net