Выбери меня

Глава 49

Выбери меня

'За что я люблю? Ответа не будет.

Тот, кто знает за что, наверное, не любит…'

(Марат Нигматуллин, «Мне нравится»)

Сергей

В школе, на День всех влюблённых, я всегда получал больше валентинок, чем любой из моих друзей. Обычно я выбрасывал их в урну, ещё не доходя до дома.

Я не помню ни одного случая, чтобы я не смог заполучить понравившуюся мне девчонку. Вопрос стоял лишь в количестве прилагаемых к тому усилий.

У меня было всё, и в то же время, не было ничего. Ведь то, чего я хотел на самом деле, я получить не мог.

В тот день, когда Ира Лукичёва впервые переступила порог моей комнаты в доме родителей, думаете, я что-то понял? Знал ли я в тот момент, что моя жизнь безвозвратно изменится?

Конечно, нет.

Голос солиста в наушнике выводит тоскливое:

"В комнате с белым потолком, с правом на надежду…

В комнате…"

С силой выдёргиваю «капельку» из своего уха.

Измаявшись ожиданием, выхожу в больничный двор. Заворачиваю за ближайший угол.

Бинго! Интуиция меня не подвела. Банка, наполненная окурками, красноречиво свидетельствует о том, что место для курения находится именно здесь.

Безуспешно жму кнопку айкоса. Индикатор говоряще светится алым. Разрядился. Сука!

Чья-то ладонь, как по волшебству, возникает прямо передо мной. Молча беру сигарету из протянутой пачки.

Смотрю в глаза, один в один, цветом как у Неё. Отец.

Зажав сигарету в зубах, даёт мне прикурить первым, несколько раз чиркая колёсико дешёвенькой зажигалки. Затем прикуривает сам.

С удовольствием затягиваюсь. Всё-таки вкус настоящего никотина ничем не заменить.

Облачко пара вырывается из моего рта. Сегодня морозно.

Курю, уставившись на носки своих ботинок. На белоснежном, недавно выпавшем снегу то тут, то там рассыпана грязно-серая семечковая шелуха.

Докурив, тушу бычок о потрескавшуюся штукатуркой стену больничного корпуса.

— Сергей, — подаю руку.

Мы уже виделись издалека, в фойе, но познакомиться как следует случая пока не представилось.

Отец Иры смотрит на меня, прищурившись.

— Издеваешься?

Слегка теряюсь.

— Нет.

— А по батьке как?

— Эээ… Александрович.

— Ясно, — отправляет свой бычок в банку, выдыхая сизый дым в сторону.

— Будем знакомы. Сергей Сергеич.

— Я — Александрович.

— Ну да. А я — Сергеич.

Крепко пожимаю протянутую мне руку. Количество Сергеев на один квадратный метр больничного двора явно зашкаливает.

Он задерживает мою ладонь в своей. Не отпуская, спрашивает, пристально глядя в мои глаза.

— И чего ты ждёшь, Сергей Саныч?

— В смысле?

— Дочь моя тебе зачем? — сжимает сильнее.

— Если это завуалированный вопрос о моих намерениях, могу Вас заверить, что они самые что ни на есть серьёзные.

От удивления выпускает мою кисть. Цокает языком:

— Ишь ты, дворянин выискался. Намерения…

— Приятно было познакомиться, — мой тон максимально вежливый сейчас. — И спасибо за сигарету.

Отвернувшись, бреду по направлению к родильному отделению.

— Обращайся, — слышится невнятное мне вслед. — Сергей…

Погрузившись в собственные мысли, не реагирую.

Мои намерения по отношению к Ире Лукичёвой всегда были серьёзными. В этом я не соврал.

Беда в том, что ей это было совсем не нужно.

Сколько помню, Она всегда с кем-то встречалась. С кем-то, но не со мной. Я был лишь младшим братом лучшей подружки.

Каждое её расставание с очередной «любовью всей жизни» звучало для меня музыкой ветра. Ведь каждый раз у меня появлялся маленький, но шанс.

Глупые, глупые надежды. Она никогда не выбирала меня. Кого угодно, но не меня.

Я молчаливой тенью присутствовал в её жизни, радуясь возможности хотя бы видеть Её. Слышать её смех. Любоваться тихо, со стороны.

Она была мечтой. А главное свойство мечты, как известно — никогда не сбываться.

Каково это чувствовать, что ты не достоин? Что ты — не тот?

Отвратительно, скажу я вам.

В тот первый раз, когда она стала моей, я почувствовал себя словно на вершине этого мира.

Птица счастья попалась, наконец, в мои руки. Правда, ненадолго.

А потом — улетела. Она всегда улетала…

Она выбрала Питер и свою новую жизнь там.

Я отпустил. А что было делать? Валяться в ногах и умолять? Это не в моём характере.

Мне казалось тогда, что я принял её выбор. Это, однозначно, сделало мне больно. Но так уж случилось.

Я смирился с тем фактом, что просто был Ей не нужен. И начал жить своей жизнью.

Затем — отношения с Дашей. Дашка сразу запала мне в душу.

Не знаю, что это было. Интуиция? Шутки подсознания? Ведь они с сестрой безусловно похожи.

Я примчался к ней в Питер как идиот. Зачем?

Я бы и сам хотел это знать. Просто посмотреть на Неё? Младший брат подруги против родной сестры — здесь изначально не было шансов.

Зато я отчётливо понял тогда, что Даша — не то. Качественная подделка, но не оригинал. Мы расстались сразу же после той поездки, к счастью, по обоюдному согласию.

Шли дни, недели. Месяцы сменяли друг друга. Я жил, как мог, старательно делая вид, что полностью доволен своей жизнью.

Узнав от сестры, что Она вышла замуж, я пил неделю или две. Рус буквально за уши вытаскивал меня из многочисленных баров и ночных клубов. Я хотел забыться.

И знаете, что помогло? Не поверите.

Армия. Жёсткая дисциплина плюс распорядок дня. Тяжёлые физические нагрузки и минимум времени, чтобы думать. Это взбодрило меня.

После был собственный бизнес. Открытие первой пиццерии. Затем бар на Вернадского. И пошло-поехало. Закрутилось.

Воспоминания о Лукичёвой стали предельно призрачными и лишь изредка мелькали где-то на периферии моего подсознания.

Пока в один самый обычный день, такой же, как сотни других, Она не присела за столик в моём собственном баре.

И всё пошло по п*зде.

Годы собираемых в кучу мыслей. Работы над собой. Осознанной концентрации волевых усилий. Всё нах.

Её глаза в моих дурацких снах. Её смех — наяву.

Думал ли я, что Ира — мой личный, изощрённый гештальт? Как это модно думать сейчас абсолютно обо всём.

Думал. Но недолго.

Когда она вновь стала моей, я окончательно убедился. Это не гештальт. Это клиника.

Вот только наказание? Или благословение? Было не ясно.

Жизнь поставила нам условия, на которых мы сыграть не смогли.

Она не хотела афишировать наши отношения! Я чувствовал себя вторым сортом тогда.

Кто я для неё? Попытка скоротать время? В ожидании настоящей любви.

Мальчик, который всегда под рукой? Стоит только поманить его пальцем, и вот он, у её ног. Тут как тут.

Ожидаемо, я взбрыкнул.

Потом случилась Люська. Мутная история, это я сейчас понимаю.

Я всегда считал её младшей сестрой, не более того. Я знал её тысячу лет, ещё с тех пор, как она была совсем малышкой. Люда росла на моих глазах и незаметно, но очень плотно, вросла в мою повседневную жизнь.

Безусловно, я видел обожание в её глазах. Мне было откровенно жаль девочку. Ведь я лучше всех знал, что это такое — любить невзаимно.

Видел ли я в ней себя? Того Серёжу, влюблённого в лучшую подругу старшей сестры? Возможно.

В любом случае, кто же обижает своих младших сестёр? Вот и я не мог. Поэтому просто делал вид, что ничего не происходит, в душе надеясь, что когда-нибудь «оно» пройдёт само собой. Люда просто перерастёт это.

Когда я вернулся домой после той злополучной командировки, Люда уже была в моей квартире. Конечно, я разозлился. Сильно.

Ведь мы же говорили об этом! Я всё ей сказал, честно и открыто. У меня отношения, и будет неправильно вести себя так, как раньше.

Люда всё поняла. Ну, или сделала вид.

Я просто с ног валился от усталости в тот вечер. Почти двое суток без сна, шутка ли. Изматывающая дорога. Затем долгие часы бюрократических разборок с органами.

«Какого хрена ты здесь делаешь?» — спросил я.

«Жду тебя».

Не знаю, чего она хотела добиться своим не по-детски накрашенным лицом. И платьем из серии «восемнадцать мне уже». Хотя, вру. Знаю.

Злость переполняла меня. Сдержавшись, буквально на последней капле оставшейся у меня воли, я просто сказал ей:

«Собирайся и уходи. Сейчас же».

Пока она, всхлипывая себе под нос, возилась, упал на расправленный ещё до поездки диван на кухне. И тупо уснул. Отключился.

В тот вечер Ира пришла. Сама! В очередной раз вознеся меня этим на небо.

Целую минуту я был абсолютно счастлив. Когда она сказала, что мы больше не будем скрываться. И что она переедет ко мне…

Я умолял её просто поверить мне. Ведь я не сделал ничего такого, в чём меня можно было винить: не врал, не обманывал, и тем более не изменял.

Мне надоела эта игра в одни ворота. Я хотел понимать, что меня тоже любят и ценят.

Я просил её сделать шаг мне навстречу и преодолеть эту мутную лужу из недоверия между нами. Но она бахнула меня в неё лицом вниз. В очередной раз.

Выбрала свои сомнения. Свою неуверенность, своё прошлое. Тех людей, которые когда-то её подводили или обманывали. Но не меня.

Когда раз за разом выбирают кого угодно, но не тебя… Когда ты бесконечно долго ищешь ответ на вопрос, чем ты плох? И не можешь найти.

Приходит оно.

Отчаяние…

Так будет всегда. Ничего не изменится.

Затем была попытка жить. Дурацкая попытка.

Один бог знает, как мне хотелось поехать в тот бар и начистить как следует ухмыляющийся фэйс своего лучшего друга!

Но зачем?.. Чтобы опять в лужу?

Нет уж. Спасибо, достаточно.

Поэтому я просто жил. Много работал. Не вылезал из спортзала. Постепенно, ложечка за ложечкой выковыривая Её из своих мозгов.

Это бесперспективно. Бесполезно. Я ей не нужен.

В тот период я много думал о нас. Могло ли всё сложиться иначе?

Вряд ли. Всё это было неминуемо. Слишком мало доверия. И слишком много сомнений.

Мы заскочили в мчащийся поезд на полном ходу, не озаботившись тем, чтобы взять с собой оставленный на перроне багаж.

Мы оба хотели чего-то друг от друга, не понимая, что начинать искать это надо было в самих себе.

Когда я узнал о том, что Ира беременна, мой мир вновь перевернулся с ног на голову.

У неё будет ребёнок. Не мой, это ясно как день.

Шок, неверие. Постепенное понимание.

Как же так, она одна? Почему? Зачем она сделала это?

Десятки вопросов. Ответов на которые я не знал.

Только одно мне было ясно совершенно точно. Я не могу уйти. Не сейчас.

Беспомощность, застывшая в её глазах, не дала мне этого сделать.

Я просто помогу ей немного. Как друг. И всё.

Самообман — моя коронная фишка. Я уже говорил?

И знаете, что я понял в итоге?..

Иногда нам приходится брать, что дают. Не претендуя на большее.

Я смирился. Перестал жалеть себя.

Убив в себе жалость к Люде, задушив её голыми руками, я чётко осознал одну вещь.

Это не самый плохой вариант, понимаете? Просто быть рядом.

Подыхать в одиночестве, без любви — так себе альтернатива.

Я пытался жить без Неё десятки раз. Десятки женщин и девушек. Я искал в них Её, но не находил.

Слабак, скажете вы?

Да, возможно. Пусть так. Мне плевать.

Я отвечу на это словами героя одного известного фильма:

«В чем сила, брат?»

Мой ответ:

Сила — в любви.

В умении победить собственный эгоизм, усмирить гордыню.

В способности любить другого человека, не требуя ничего взамен.

Как там поётся в той песне?

"В комнате с видом на огни…

С верою в любовь…"

В конце больничного коридора начинается суета, движение. Заветная дверь, откуда выводят рожениц, приоткрывается.

Первой выходит медсестра. На руках у неё белый свёрток. Женская половина из встречающих Иру на выписке дружно испускает восторженный вздох. Дождались!

Мужчин здесь тоже собралось порядком. Отец. Литвинов. Её друг, Тимофей, кажется. Она у него работала.

Даже Руслан здесь. Сидит в углу со стаканчиком кофе, зажатым в пальцах, хмуро взирая на происходящее. Я не просил его делать этого. Он сам. Моя машина сейчас в ремонте. Он привёз меня сюда и просто остался.

И я. Стою как дебил, чуть поодаль от всех, крепко сжимая в руке букет.

Медсестра проходит в центр фойе. Растерявшись, оглядывает толпу из обступивших её мужчин.

— И кто наш папа?

Бледная и словно уставшая, Ира выходит из-за её спины. Тёмные волосы собраны в косу, светлый костюм ажурной вязки делает выражение её лица ещё более похожим на… ангельское.

Смотрит прямо на меня, игнорируя остальных. Улыбается робко.

— Вот наш папа.

Застываю, ошеломлённый услышанным.

Она подходит ко мне. Закусив губу, заглядывает в глаза несмело.

Механически вручаю ей цветы. Они тоже белые.

Медсестра протягивает мне малышку, закутанную в стёганое одеяльце.

— Головку придерживайте. Вот так, осторожно.

Впервые беру на руки свою дочь. Она спит, смешно причмокивая во сне.

— Кто это у нас здесь? Ой…

Будущая тёща уже тут как тут, сюсюкает над моим плечом.

— Это Вера, — говорит Ира твёрдо, глядя в мои шальные от счастья глаза.

Улыбаюсь ей, с трудом сдерживая накатившие бурлящей волной эмоции.

Вера.

И тут я понимаю. Окончательно и бесповоротно.

Она выбирает МЕНЯ.