Выбери меня

Глава 43

В болезни и здравии

23-я неделя, октябрь

Пальцы, сжимающие градусник, дрожат. 37 и 6. Я прикладываю руку ко лбу. Ничего не чувствую.

Раздражённо трясу злополучную палочку. Столбик ртути падает до минимальных значений. Обтерев слегка влажную подмышку, укладываюсь обратно в постель.

Это наверняка какая-то ошибка.

В голову настойчиво лезут тревожные мысли. Сейчас вовсю идёт сезон простуд и гриппа. Рано наступившее в этом году похолодание, сырость, промозглая погода — всё это усугубляет состояние и без того ослабевшего организма.

Я знаю, что инфекционные заболевания при беременности могут быть чрезвычайно опасны. Подавляющее большинство лекарств и таблеток попросту противопоказаны. Если я заболею… Господи.

В попытке отвлечься хоть ненадолго, беру в руки мобильный.

Соцсети пестрят осенними фотками друзей и знакомых. Каждый второй запечатлел свою тушку в куче сухих листьев. Неторопливо скроллю ленту. Палец зависает над опубликованным Русланом постом.

После того, как всплыла вся эта история с арендой, мы стали общаться реже. Он явно дал мне понять, что прослойкой между мной и Серёжей быть не желает.

Я и сама прекрасно понимаю, что мы знакомы без году неделя. С чего бы ему помогать мне? Или заботиться?

Да, с ним всегда весело и ржачно. Он не плохой парень, вовсе нет. Но достаточно ли этого, чтобы назвать наши отношения по-настоящему дружескими? Как у меня с Алёнкой. Или у него с Алёхиным?

Мотивы человеческих поступков — вещь сложная и не всегда объяснимая. В нашем случае, помогая мне, Руслан скорее помогал своему лучшему другу.

И в принципе, я могу его понять.

В последнее время я изо всех сил стараюсь отыскать в себе это понимание. Это невероятно трудно порой, но знаете, я заметила кое-что. Обиды и злость ещё никого в этой жизни не сделали счастливым. Что же порой мешает нам простить? Если не собственная гордыня?

Мы, словно гоголевский Плюшкин, копим и пестуем в себе разного рода мелкие и крупные огорчения, досаду и гнев. Складываем их в специально отведённую для этого комнатку где-то на тёмных задворках нашей души. Никого туда не пускаем, мазохистски упиваясь собственными страданиями.

Разве от этого нам становится лучше? Нет. Разве это приносит нам счастье? Нет…

Мне меньше всего хочется, чтобы мой ребёнок родился и рос в таком мире. Да, коренным образом я вряд ли смогу что-либо изменить. Но по-крайней мере, начать с себя мне ничего не мешает.

Поэтому ту небольшую аферу, которую провернул Руслан, я стараюсь воспринимать с благодарностью. В конце концов, он мне помог, и неважно, какими были его тайные помыслы.

В тот день, когда пошевелился малыш, одна из множества запертых дверей между мной и Серёжей как будто открылась, выпуская наружу свет. Радость от осознания того, что ребёнок двигается внутри моего живота, заставила померкнуть злость и возмущение, которые переполняли меня.

Многие вещи, которые казались мне раньше чрезвычайно важными, многие разногласия, которые ощущались непримиримыми, теперь потеряли свою значимость. Всё это стало неважным. С наступлением беременности меня как будто наполнило некое умиротворение.

Быстро пролистываю карусель из опубликованных Русланом фото. Похоже это реклама того караоке-бара, о котором он мне говорил пару месяцев назад. Судя по всему, место пользуется спросом. Фото гостей, сплошь красивые девчонки и парни.

О. Алёхин… Стоит, приобнимая за талию миловидную девушку в мерцающем синем платье. Её полные, чувственные губы накрашены красным.

На фото отметка. Чуть замешкавшись, перехожу по ссылке. Пока страничка раздражающе медленно грузится, размышляю, зачем мне это вообще?!

Пробегаю глазами шапку профиля. Её зовут Амалия. Судя по всему, она начинающая исполнительница. Последний пост на её страничке также посвящён Айриш-Бару. Кросс-промоушн в действии. В подписи под тем же самым фото с Алёхиным Амалия благодарит бар, на вечеринке которого была приглашённой певицей, за предоставленную возможность исполнить песни из своего нового альбома. Миленько…

Внутри у меня что-то ёкает. И это «что-то» очень похоже на ревность. Н-да, Ирин… До полного просветления тебе ещё как до Китая пешком.

Возвращаюсь обратно на страничку Руслана. Гипнотизирую взглядом злополучное фото. Вздохнув, ставлю лайк. Надо быть выше этого.

Руслан реагирует почти мгновенно. Видимо, был в сети.

«Привет, злючка. Моё предложение всё ещё в силе. Лучший микрофон ждёт тебя:-)»

Поколебавшись, стоит ли отвечать, пишу ему:

«Привет, Руслан. Я бы с удовольствием. Но, к сожалению, нет».

«Почему???»

Вот неуёмный!

«Ну, как минимум, я беременна».

«Кому и когда это мешало?»

«У вас там слишком громко. И к тому же накурено».

«Ууууу…»

Шлёт следом:

«Я попрошу сделать потише:)»

Закатываю глаза. Спохватившись, вытягиваю градусник. 37 и 8…

Твою мать, всё-таки оно. Лихорадочно перебираю в голове список разрешённых препаратов. Кажется, после тридцати восьми можно парацетамол!?

Телефон вибрирует, напоминая о своём существовании. Кидаю в диалог с Русланом короткое:

«Я простудилась. Болею».

Он отвечает нейтральным и стандартно вежливым:

«Что-нибудь нужно?»

Мысленно прикидываю возможные варианты.

«Нет, у меня всё есть. Спасибо».

Почему-то мне не хочется ничего просить у Руслана или быть обязанной ему каким-либо образом. Рассудив резонно, что Святой Ирины на сегодня достаточно, решаю позволить себе эту маленькую слабость.

«Выздоравливай, злючка:)».

Тащусь на кухню, чтобы проверить аптечку. Парацетамол… Вытаскиваю блистер из картонной коробки. Осталась одна таблетка. Так, что тут ещё… Ромашка с истекшим сроком годности. Х-м. Надо будет всё-таки сходить в аптеку. Немного позже. Голова просто раскалывается, я отчётливо ощутила это, приняв вертикальное положение.

Окончательно решив, что никуда не поеду вечером, набираю номер Алёны. Сегодня у Лёши день рождения. Они собираются узким семейным кругом, в который я тоже вхожу.

Узнав, что меня не будет, подруга ожидаемо расстраивается. Когда я говорю, что валяюсь с температурой, в её голосе звучит настоящее беспокойство.

— Я сейчас приеду.

— Ещё чего! — возмущаюсь. — Даже не думай. У тебя у мужа день рождения. И маленький ребёнок к тому же!

— Я ненадолго. Хотя бы в аптеку схожу.

— Я сама схожу! Тут недалеко. Это всего лишь небольшая температура. Думаю, уже завтра я буду огурцом.

— Такие вирусы ходят…

— Я не пойму, это ты меня успокаиваешь что ли?

— Извини. Просто я волнуюсь. Пообещай, что если тебе станет хуже, ты сразу же позвонишь. Или вызовешь скорую!

— Курочка моя тревожная, со мной всё будет в порядке. Вот увидишь, — успокаивающе шепчу в трубку.

Распластавшись на кровати звездой, пялюсь в потолок. Надо встать и сходить за парацетамолом на кухню. Только полежу маленько. Ещё минуточку…

Будит меня истерично повторяющийся звонок в дверь. Медленно открываю глаза, не сразу понимая, что происходит.

Я лежу, плотно закутавшись в пуховое одеяло. Трель звонка буквально всверливается в мой гудящий мозг. Господи, выключите это кто-нибудь…

Голова кружится, когда я встаю, чтобы открыть дверь. Буквально ползу в прихожую, на ходу одёргивая одежду. Тонкая ткань пижамы влажно липнет к телу.

Проворачиваю защёлку, не спросив «кто». Горло дерёт так, что глотать больно, не то что говорить.

Мне хочется зажмуриться и потереть глаза, когда я вижу перед собой хмурое лицо Алёхина. Просыпаюсь окончательно.

— Что ты…

Окидывает меня раздражённым взглядом.

— П*здец, — цедит сквозь плотно сжатые зубы. Отодвинув меня рукой с зажатым в ней крафтовым пакетом, заходит внутрь. Озабоченно прикладывает ладонь к моему лбу.

— Ты горишь.

Отталкиваю его руку.

— В доктора решил поиграть? Меценатом быть надоело?

Не обращает внимания на язвительность в моём голосе. Как ни в чём ни бывало, начинает разуваться.

— Я тебя не звала, — шиплю зло.

— А я всё равно пришёл, — отвечает спокойно. Проходит вглубь квартиры. От нечего делать плетусь за ним.

— Что у тебя? Горло, кашель? Температура сколько?

— Серёжа, это всё ни к чему, — говорю устало.

Он моет руки в кухонной раковине.

— Если о себе не думаешь, то подумай о нём, — многозначительно кивает в сторону моего округлившегося живота.

Автоматически прикладываю к нему руки.

— Иди ложись. Температуру померь. Я сейчас подойду.

Твёрдость, звучащая в его голосе, заставляет меня подчиниться. Таким тоном говорила со мной мама, когда в детстве я валялась с ангиной.

Достаёт пакет с какой-то красной ягодой. Следом вываливает стопку лекарств в центр стола. Таращусь, шокированная.

— Куда столько? Возможно, мне этого просто нельзя!

— Можно. Я спросил у Алёны, она знает, что купить.

Поднимает на меня озабоченный взгляд.

— Если хочешь, я отвезу тебя к врачу.

— Нет, — мотаю головой. — Нет необходимости. Константин Николаевич говорит, мне нужно просто отлежаться. Много пить, обрабатывать слизистую. Если через три дня не наступит улучшение, тогда к нему.

Серёжа смотрит на меня пристально, как будто раздумывая о чём-то.

— Константин Николаевич?

— Это мой врач. Ты видел его. Тогда, в кофейне.

— Врач? — что-то непонятное мелькает в его глазах.

— Гинеколог. Он ведёт мою беременность.

Вываливаю ему всё как надо духу. Не вижу смысла больше скрывать, да и… сил нет.

— Ясно. Градусник где?

— Там, — указываю в сторону спальни.

— Иди мерь.

Окликает меня на пороге:

— Где у тебя дуршлаг?

Заторможенно киваю в сторону выдвижного ящика у раковины. Понимает меня без слов.

Упав в постель, снова закутываюсь в одеяло с головы до ног. Немного знобит. Прикрыв глаза, прислушиваюсь к раздающимся с кухни звукам: шум воды, бряцанье посуды.

Что он там делает? Аааа, плевать. Как только приду в себя, убью свою лучшую подругу. К гадалке не ходи, это у неё словесное недержание!

Серёжа заходит в мою комнату несколько минут спустя. Я только-только начинаю засыпать. Будит меня, вызывая невольное раздражение.

— Что? — бурчу недовольно.

Он достаёт градусник, нахально ныряя рукой в вырез моей пижамы.

Хочу возмутиться, но сил не хватает. Да и к тому же, чего он там не видел?

— 38 и 4. Сейчас принесу таблетку.

Едва успеваю прикрыть глаза, как чувствую раздражающее поглаживание по своему плечу.

Устало приподнимаю веки.

— Выпей, — шепчет.

Покорно принимаю из его рук стакан с водой. Глотая, морщусь.

— Болит? — смотрит понимающе. — На, — опять сует мне какие-то таблетки. — Это нужно рассасывать. Как полегчает, пойдём полоскать.

Валюсь на подушки. Из меня как будто выкачали все силы. Позволяю его руке пройтись по моему позвоночнику. Почувствовав, что он стягивает с меня одеяло, стону протестующе.

— Ты горишь. Нельзя кутаться.

— Откуда ты всё знаешь?

Усмехается.

— Жизнь холостяка полна сложностей и труднопреодолимых препятствий.

— Ах-хах, — усмехаюсь невесело. — Ну да.

Наконец, он позволяет мне провалиться в тяжёлый, полный хаотичных метаний полусон-полуявь. Засыпая, чувствую руку Алёхина на своих лопатках. Перевернувшись на спину и не открывая глаз, тяну на себя его ладонь, прижимая к животу. Вот здесь погладь, пожалуйста…

Его тёплые пальцы слегка вздрагивают перед тем как разжаться и несмело прикоснуться к моему телу.

Наверное, парацетамол начинает действовать. Блаженно улыбаясь, я отключаюсь от реальности.