Я слышу, как ты дышишь

4.32.11 НЗ-коробок и лапки

Он медленно глубоко вдохнул и приоткрыл глаза, готовясь высказаться, но его прервал голос из библиотеки:

— Господин?

Министр беззвучно выругался и перевернулся на бок, утыкаясь лицом Вере в живот, она попыталась сдержать смех, но Двейн услышал.

— Госпожа? — заглянул в гостиную, округлил глаза и опустил голову: — Господин, у меня тут пакет распоряжений, надо разобрать и решить, что подписывать. Господин?

Министр уткнулся в Веру сильнее и издал тихий полурык-полустон, она посмотрела на Двейна, кусая губы от сдерживаемого смеха, он наморщил лоб и беззвучно переспросил у нее:

— Что он сказал?

— Сказал, он не будет ничего подписывать, он котик, у него лапки.

Глаза Двейна медленно полезли на лоб, рот приоткрылся, как будто сейчас вопросит боженьку, за какие грехи он так издевается над бедным заместителем. Вера зажмурилась и кивнула, подышала, ласково сказала:

— Да, Двейн, ты сегодня — начальник отдела, решай вопросы.

Он звонко хлопнул себя по лбу, поморщился, очень тихо и спокойно сказал:

— Я не хочу быть начальником отдела, — обвиняюще указал на министра пачкой документов и заявил: — Я хочу быть котиком!

— Все хотят быть котиками, — философски вздохнула Вера, медленно перебирая волосы министра Шена, улыбнулась Двейну: — Но не всем это удается. Вот господин министр до сегодняшнего дня тоже, может быть, хотел, но не получалось. А сейчас получилось. И у тебя когда-нибудь получится, тренируйся.

— Сметану есть? — мрачно осведомился Двейн.

— Безмолвно требовать поглаживания и почесывания.

— Я уже требую. Безмолвно.

— На меня не действует, — поджала губы Вера, — найди кого-нибудь, на кого подействует, и станешь котиком.

Он медленно закрыл глаза, покачал головой и кивнул:

— Пойду тренироваться. Начну с главы разведуправления, он как раз меня ждет. Вот только с распоряжениями что делать?

— Придумай сам. У тебя же не лапки.

— Лучше б были лапки, я бы эту пачку когтями разодрал и забыл о ней. Черт.

— Не ругайся. Это же нельзя проконтролировать, иногда ты просто котик, и ничего с этим не поделаешь.

Двейн закрыл глаза и медленно глубоко вдохнул, Вера почувствовала, как мелко дрожит грудь министра Шена, сама сидела прикусывала губы, в тишине комнаты никто не дышал, пока не выдохнул Двейн.

— Пойду я. Пусть господин найдет меня, как только перестанет быть котиком.

— Обязательно. Это где-то через полчаса-час будет.

— И на том спасибо. Госпожа, — он поклонился и медленно пошел к порталу.

Шаги стихли, Вера наконец рассмеялась, министр перевернулся на спину, сквозь смех простонал:

— Боги, Вера, что вы сделали с моей жизнью?!

— Я виновата, что ли? Я вам баллончик в руки совала?

— Могли бы сказать Двейну что-нибудь другое.

— Например?

— Я не могу думать в таком состоянии. Что-нибудь не такое глупое.

— Знаете, куда идите? Я не виновата, что отдел без вас ни чихнет, ни пукнет. В моем мире начальников среднего звена знаете, как проверяют на профпригодность? В отпуск отправляют, без предупреждения, без связи, просто внезапно приходит приказ вылетать в другую страну, чемодан-билет-пока, и отдел выкручивается без него. И смотрят, как отдел справляется. Если у начальника есть толковый зам, а у работников есть план работы и четкие обязанности, то они отлично неделю без начальника живут, и руководство видит, что его можно повышать. — Задумалась, куда тише сказала: — Мои гаврики как раз сейчас подходят к черте, за которой заканчивается расписанный план. Уже нового человека нашли, скорее всего, он наверное даже учебу уже прошел. Мои вещи, наверное, растащили… — Попыталась взять себя в руки и опять улыбнулась, изображая наезд: — А вы когда в отпуске были в последний раз?

Он мрачно фыркнул:

— Я был в отпуске один раз в жизни, и я каждый чертов день мечтал вернуться на работу, потому что в отделе каменные стены, есть вода, и если кто-то и хочет меня убить, то у него есть весомая причина, а не просто потому, что я съедобен. Я из этого отпуска привез половину своих шрамов, яркие остались впечатления.

— Экстремальный туризм? Вы жили в шалаше из тростника и охотились на львов с рогаткой?

— Вроде того. Только не на львов. Львы, вообще-то, вымышленные животные.

— Да ладно? — съехидничала Вера, — показать вам фотки, как я глажу "вымышленных животных"?

Он открыл глаза, секунду посмотрел на Веру и опять закрыл:

— Серьезно? Потом покажете. У нас они упоминаются в легендах, присутствуют в геральдике, кое-где встречаются их статуи. Но заслуживающих доверия исторических свидетельств нет, и изображения сильно отличаются, примерно так же, как изображения драконов — бывают с двумя лапами, бывают с четырьмя, бывают с крыльями и без, со змеиным телом, с бычьим, с львиным. Но живого я никогда не видел, только скелет, и то неполный. Один раз видел морское чудовище, которое все называли драконом, но по-моему, это просто животное, ничего святого в нем не было, оно выстрела из пушки испугалось.

— Вы стреляли в дракона? — пораженно рассмеялась Вера, он улыбнулся: — Хотел проверить, дракон ли это.

— A если бы он разгневался и драконьей магией вас долбанул?

— Тогда я был бы уверен, что драконья магия существует.

— Ох и исследовательские методы у вас… Так что за отпуск вы себе устроили такой, что мечтали о работе каждый день?

— Не хочу об этом говорить, — поморщился министр. — Я тут, вообще-то, котик, и я безмолвно требую.

Она рассмеялась и аккуратно тронула его волосы, взяла длинную прядь и пощекотала кончиком щеку, тихо сказала:

— Я не захватила специальной кошачьей чесалки.

Он полез в карман и протянул Вере карандаш, она взяла и стала рисовать линии под волосами, он расслабился, чуть улыбнулся, через время тихо сказал:

— Док следит за моим самочувствием, круглосуточно, такое особое заклинание, как "скрепка", только более глобальное и подробное. После того, что со мной вчера было, он сказал, что будет меня специально резать и отправлять к вам зашиваться, в лечебных целях.

— Медицина на грани фантастики, — мрачно шепнула Вера, не прекращая его чесать, он приоткрыл глаза, чуть серьезнее спросил:

— Зачем вам такая большая аптечка? Столько разных обезболивающих узкого действия, постоянно с собой, вы чем-то болеете?

— О, это вы еще мой НЗ-коробок не видели! — рассмеялась Вера.

— Что это?

— Я сумочный скопидом. Ношу с собой море всего, что может мне пригодится, но при этом не пригождается почти никогда, я чаще это раздаю друзьям и случайным людям на улице, особенно прикольно это выглядит, когда кто-то рядом вздыхает в пространство: "Голова раскалывается, капец", а я подхожу и протягиваю таблетку и воду. И конфету, у меня их много. Еще часто раздаю пластыри, летом на них большой спрос, я всегда беру большую пачку. Осенью на влажные салфетки — обувь протирать. Спазмолитики популярны круглый год, особенно у девочек.

— Почему? — он открыл глаза, она иронично улыбнулась:

— Вы же говорили, что изучали медицину?

— А, — он кивнул и опять закрыл, перевернулся на бок, подставляя другое место. — Так что за НЗ-ящик?

— Комплект самого необходимого, на случай, если я попаду в дикий лес и мне придется там выживать.

Он открыл глаза и посмотрел на нее с сомнением в ее адекватности, она рассмеялась, кивнула:

— Когда я была маленькой, мне очень нравились книги и фильмы про выживальщиков, типа как люди переживают кораблекрушение и попадают на необитаемый остров, или падает самолет где-то в джунглях, и группа туристов должна как-то выжить и добраться до цивилизации. Мне все время снилось, что я так вляпаюсь, и перед тем, как в первый раз в жизни сесть в самолет, я написала завещание, тщательно изучила маршрут полета и те природные зоны, над которыми мы теоретически можем упасть, чтобы точно знать, что мне понадобится, чтобы там выжить. Наивняк на самом деле, если самолет падает, то он почти 100 % разбивается так, что там выживших быть не может, там даже трупы с трудом идентифицируются. Но мне хотелось верить, что уж я-то точно мягко приземлюсь и буду прорываться к цивилизации, и что я должна быть подготовлена. В первую поездку я взяла с собой вот такой вот плотный брикет, там даже мини- радиостанция была, потом НЗ-сумка постепенно худела, я выкладывала самое тяжелое и то, без чего можно обойтись, в итоге остались только леска с крючком, универсальный нож, аптечка, линза, компас, солнечная батарея и спички.

— Леска с крючком? — пораженно прошептал министр, — вы умеете ловить рыбу?

Вера пафосно задрала нос:

— Я умею не только ловить рыбу, я умею ловить то, на что ловят рыбу, умею выбирать правильное место и время, и могу сделать удочку из хлама, который можно найти на берегу реки, вот только лески и крючка там не найти, поэтому я ношу их с собой.

— Вы правда ловили рыбу своими руками?

— Я ловила офигенную рыбу, на любом выезде на пикник первая рыба почти всегда была моя, у меня хорошая реакция.

— Я думал, вы меня уже ничем не удивите. Никому не говорите, что вы когда-либо в жизни ловили рыбу или хоть рядом стояли с рыбаками, это считается грязной работой, аристократы видят рыбу только на тарелке.

— Глупые ваши аристократы, в моем мире даже соревнования по рыбной ловле проводятся, даже среди аристократов, это считается круто.

— Никому, ни единой душе.

— Ладно.

— Но вообще хорошо, что у вас есть этот комплект, покажете потом поподробнее. — Хмыкнул, обернулся к ней, ухмыльнулся: — Неужели старый Тонг боялся попасть на необитаемый остров?

— Может, он просто сформулировал как-то так, типа не хочет сидеть голодным ни при каких обстоятельствах.

Министр рассмеялся, перевернулся на другой бок и опять уткнулся в ее живот, сотрясаясь от смеха и тихо шепча:

— Боги, компас и линза, это надо…

— Как весело, да, давайте поржем над выживальщицей, которая вместо острова попала в другой мир. Была бы у меня радиостанция с собой, вы бы не смеялись.

— У нас есть радио.

— Что?! И вы до сих пор сидите без телефонов?

— Зачем вам так нужны телефоны?

Она огрызнулась:

— Чтобы позвонить и сказать: "Сорян, на обед не приду, на меня тут колонна упала, ниче серьезного, но задержусь".

Он перестал улыбаться и Вера прикусила язык, отвела глаза, опять увидела кадры с забинтованным и обожженным Сантом, стало жутко, открыла глаза, спеша видеть настоящее и не думать о прошлом или будущем — все хорошо, все в порядке, он здесь…

— Bepa… — он медленно поднял руку, она свою убрала подальше, посмотрела ему в глаза и перехваченным от напряжения голосом сказала:

— Не посылайте ко мне Двейна, если опаздываете. У меня микро-сердечный приступ каждый раз, когда вместо вас приходит он. Поберегите мои нервы, они и так уже ни к черту.

Он тихо прокашлялся, посмотрел на нее и мягко, очень тихо сказал:

— Это нормальная практика, посылать слугу к госпоже перед тем, как самому к ней идти. Слуга выясняет обстановку и докладывает, готова ли госпожа принять гостя, и если госпожа в гневе, то слуга получает первую лавину, а когда приходит господин, дама уже спокойнее, и может быть, ей даже стыдно, что она сорвалась на слугу, и с господином она ведет себя тише.

— Пипец система, — мрачно усмехнулась Вера.

— С вами это не работает, я уже понял. И от Двейна устал уже выслушивать. Когда- то, когда я сомневался, идти ли с травмой, он мне сказал — если бы меня так ждали, я бы и без ног приполз.

Вера крепко зажмурилась и отвернулась, было стыдно, но с другой стороны — что уже скрывать? Все уже все знают, поздно смущаться. Но смущало это все равно ужасно.

— Он рассчитывает на вашу помощь с невестой, — неловко улыбнулся министр, отвел глаза, перестал улыбаться, Вера тихо сказала:

— Он не знает?

— Никто не знает. И пусть это так и остается. Я решу этот вопрос сам.

— Как хотите, — она стала рассматривать карандаш, через время опять запустила его в волосы министра Шена, стала медленно перекладывать блестящие пряди, они играли цветом — черная сторона, белая сторона, ржаво-красный блик, как трехгранный клинок, множество длинных, гибких клинков…

Он закрыл глаза, постепенно расслабляясь, на лице оставалось напряжение, где-то в глубине, но кожа разгладилась, Вера отодвинула с лица все волосинки и теперь просто рассматривала его, под новым углом это оказалось неожиданно интересно, как будто она видит его в первый раз. Внутреннее напряжение постепенно отпускало, взгляд скользил по линиям его лица, находя эти линии внезапно идеальными, его хотелось рисовать, хотя она не умела рисовать, но была уверена, что при наличии лекал и линейки справится — он удивительно правильный, каждый угол, каждый изгиб, она постепенно пришла к мысли, что на ее коленях спит идеальный человек, пятый элемент, совершенство. Спустя столько времени после знакомства, она вдруг рассмотрела его потрясающую, неправдоподобную красоту. Закрыла глаза, попыталась себя успокоить и убедить, что это кажется, что на самом деле это игра воображения опытного тридешника, привыкшего любую форму описывать математической функцией, но открыв глаза, опять потерялась в геометрической гармонии его лица — зачем спорить с очевидными вещами? Глупость какая. Было ощущение, что она рассматривает идеально ограненный драгоценный камень, и сколько ни ищет, не может найти изъянов, ни малейшей неточности…

— Господин?

Он открыл глаза и наваждение рассеялось.

Шаги Двейна приблизились к двери, голос звучал смущенно, но непреклонно:

— Это срочно.

— Иду, — министр сел, потянулся к глазам, но Вера успела хлопнуть его руке и сунуть платок, он беззвучно шепнул то ли ругательство, то ли спасибо, вытер глаза и встал, вышел в библиотеку. После секунды тишины вернулся и мрачно сказал:

— Поешьте, выпейте отвар и ложитесь спать, я сегодня уже не приду. Госпожа.

Поклонился и ушел, не дожидаясь ответа, она пожелала удачи им обоим и пошла на кухню.