Я слышу, как ты дышишь

4.34.8 Комментарии от Барта

Время тащилось с черепашьей скоростью. Она вымыла всю посуду и пронумеровала все вещи, но описывать их вслух не стала — боялась, что голос будет звучать ужасно. Память прокручивала страшные сцены, то полные слез глаза Дока, то голос хирурга, говорящий: "Прости"… To Эрик, эти наглые руки и чувство бессилия, отвратительное, с ней такого не было со школы.

"Дзынь."

"Да, я вру себе, опять. Было, вчера, и сегодня, министр вернул меня в то дурацкое время, когда весь мир внезапно поехал крышей и стал видеть во мне не человека, а кусок мяса, который позарез надо трахнуть. Мясо не имеет ни прав, ни собственного мнения, а если имеет, то его надо заставить заткнуться. Парни тогда как будто с ума посходили, я всерьез стала выступать за раздельное обучение мальчиков и девочек."

И эта старая память наложилась на свежую — наглые руки, бесполезное сопротивление и ощущение, что ты совершенно ничего не можешь сделать, хотя стараешься изо всех сил, для него вся твоя сила — смех, он даже не почувствует, и ему плевать, что ты хочешь или не хочешь, он сильнее и твое тело в его руках, он сожмет тебя до хруста ребер и ты даже дышать не сможешь, а потом тебя спросят

— почему ты не кричала, почему ты ничего не сделала, тебе что, нравилось?

"Господи, благослови свободное ношение огнестрела для граждан, пожалуйста."

Пощупала бок и поняла, что уже несколько дней не надевала кобуру, расслабилась, были другие проблемы.

"Вспомни о своих главных проблемах, Вера — полмира хочет тебя убить, остальные хотят трахнуть, береги себя сама, носи оружие."

Карандаш выпал из пальцев, она схватилась за голову и беззвучно истерично смеялась с сухими глазами и раскалывающейся от боли головой.

— Вера?

Она потерла лицо и выпрямилась, устало улыбнулась Барту:

— Я в порядке.

"Дзынь."

— Ну мне-то можешь не врать, — сочувственно поморщился он, подошел, пощупал ее лоб, взял за руки, нащупал пульс и с умным видом слушал с полминуты, морща лоб и шевеля губами. Вздохнул и кивнул: — Я тебе сейчас травок принесу, Док спит, но он тебе заранее собрал, а я забыл. Сейчас принесу.

Убежал в портал, она попыталась пригладить волосы и привести себя в порядок, но он вернулся быстрее, чем она закончила. Остановился перед столом, качнулся на носках:

— Давай сразу заварим? Я поставлю, — она кивнула, он ушел на кухню, загремел кастрюлями, она встала и пошла в ванную мыть руки. Посмотрела в зеркало — такой вид, как будто двое суток не спала и полчаса плакала. Умылась, расчесалась, пошла на кухню, увидела как Барт просыпает траву мимо кастрюли, щедро покрывая плиту, стол и пол, сделала вид, что не заметила.

Он что-то настроил на часах и сел к ней за стол, погладил по руке:

— Ты как?

Она поморщилась и отмахнулась:

— У вас как дела? Как сын Дока?

— Еще не очнулся, у него большая потеря крови и силы, Док просил, чтобы ты его зашла благословила завтра, и сегодня, и вообще почаще, если тебе не сложно.

Она кивнула:

— Как его зовут?

— Карим, почти как Касим, — Барт улыбнулся, Вера закрыла глаза и отправила волну силы парню без сознания, она почти не видела его, но какой-то неясный отпечаток в памяти остался — высокий, худой, темные волосы, веснушки, здоровенная дыра в груди.

Она открыла глаза, прогоняя из памяти тень чужой боли, посмотрела на Барта, мешающего в кастрюле лечебный чай, опять закрыла, попыталась ощутить внутри ту силу, которую давала Доку, искрящаяся золотая вуаль космической туманности… она там была. Внутри спокойно жила эта сила, медленно двигалась, как невесомая ткань под водой, ее не стало меньше, она как будто бы и не тратилась, в отличие от того, что помогало вытаскивать из депрессии брошенных подружек или лечить простуженных.

"Что это такое? Кто бы мне сказал…"

— Что с Эриком? — тихо спросила она, Барт обернулся на секунду, мелькнув злорадной ухмылочкой:

— Эрик отправился на штрафное дежурство. Сейчас наша база занимает помещения, которые раньше принадлежали городской тюрьме, камеры объединили и увеличили пространство, но юридически это все еще тюрьма. Когда кто-то накосячит, господин Шен отправляет их охранять настоящую тюрьму, которая сейчас находится в горах за городом. Там такие условия, что жизнь охранника мало отличается от жизни заключенного, это все ненавидят, там мрачно, скучно, грязно и очень холодно, я там был один раз, на экскурсии, на штрафные дежурства меня туда не отправляют — я стажер, мне нельзя там работать. И слава богам, я бы не хотел туда опять даже на экскурсию. — Он замолчал, сосредоточенно мешая отвар, проверил время, невесело улыбнулся Вере, — господин Шен дал Эрику две минуты, он не успел, так что отправился без вещей, значит, будет носить то, что там дадут, а это ужасно, там вонючие плесневелые вещи, господин знает об этом. Он очень зол на нас всех, но на меня больше всех, я действительно плохой боевик, у меня никакая скорость реакции. Я вообще от Эрика не ожидал. Влюбленные, конечно, все дураки, но, блин, не настолько же! Он либо окончательно с ума сошел, либо там что-то нечисто, я склоняюсь ко второму варианту. Они с Артуром друзья, но постоянно друг друга подкалывают и дерутся, я подозреваю, что это Артур ему что- то наплел, или они поспорили о чем-то с ним, они любят пари. Господин Шен в ярости, ни с кем не разговаривает и никого не принимает, он редко бывает так зол. Я не знаю, что делать вообще.

— А тебя он как наказал?

— Оштрафовал, как за обычную ошибку на боевой операции, я сейчас официально на дежурстве, а в операционной тебя официально охранял, по приказу, так что, не был бы я стажером — сидел бы сейчас рядом с Эриком. Господин Шен сказал, что вообще запретит мне к тебе приходить, но это он пока отложил, потому что сейчас ему некого к тебе приставить, Двейн постоянно занят и еще не до конца очухался, а Эйнис фиговый дипломат и доставщик еды тоже не очень. Но как только появится возможность, я буду жестоко тебя лишен, — он комично шмыгнул носом, Вера чуть улыбнулась и опять помрачнела, как будто улыбка была тяжелой физической нагрузкой и долго держать ее было трудно.

Барт нахмурился и стал сурово мешать отвар вдвое быстрее:

— Прости, что растерялся, в операционной нельзя колдовать, там артефакты с тонкой настройкой, она от мощных заклинаний сбивается и надо настраивать заново, это дорого. Я пытался сначала его руками оттащить, но он здоровый как лось. Пришлось магией. А господин Шен сказал, надо было стрелять. А я не додумался, не сориентировался сразу, фиговый я охранник. Я реально не ожидал, он был нормальным, всегда, даже помогал на тренировках, мне нравилось, когда он господина Шена подменял, он понятно объясняет и не бьет сильно… Он правда был нормальным. А в последнее время, такое ощущение, что… не знаю, как будто он просто охренел! Он с твоим благословением резко начал хорошо драться на спаррингах, раньше господина Шена только Двейн мог зацепить, а остальные в пыль не попадали, а теперь еще и Эрик с Артуром стали почти на уровне, так что они оба оборзели, а господин им почему-то в полную силу не отвечает, я не знаю, почему, я бы на его месте их давно в котлеты превратил. Может, у него, конечно, есть коварный план, но я глубин его замысла пока не догоняю в упор. И это бесит.

Он проверил время, выключил плиту и нацедил по чашке себе и Вере, принес к столу, подал и сел, уставился в чашку. Помолчал и прошептал:

— Карима жалко, капец.

— Вы общаетесь?

— Особо не дружим, но по учебе иногда пересекаемся, он учится на природника, у нас есть общие предметы и практики, мы пару раз работали в одной команде на полевых, он толковый, с ним приятно работать. Утром видел его, он был в порядке, на пары шел с друзьями, смеялся… а сейчас лежит такой белый как труп, еле дышит, в магическом плане вообще прозрачный, а я даже переливание делать не умею. Пойти, что ли, на первую помощь поучиться? Вдруг пригодится. Ты не сделаешь Доку бутер?

— Ты думаешь, он в состоянии есть?

— Вряд ли. Я не знаю. Блин, я не знаю, что делать, а хочется что-то сделать, я такой сильный и такой бесполезный… — он уткнулся лицом в ладони, Вера погладила его по плечу:

— Хорошо, я сделаю Доку бутер. Допьем и сделаем, поможешь мне.

— Спасибо.

Они в молчании выпили обжигающий отвар, Вера подумала, что он его недоварил, но промолчала. Особенно легче не стало, у нее болела голова, хотелось лечь, но они сделали Доку бутербродов и Барт побежал их относить, пообещав зайти завтра, а она так и не легла. Ходила по квартире привидением, переставляла вещи, слушала вой ветра и дребезжание стекол, шорохи и скрипы одинокого старого дома, привыкшего к тишине.

Наконец призналась себе, что не уснет, даже если ляжет, достала вышивку и пошла в спальню, закрыла дверь на замок. Переоделась в самые тонкие штаны и рубашку, в которой когда-то поймала министра с телефоном, завернулась в одеяло и стала вышивать прямо на кровати. Белые пушистые розы собирались в букет, она сменила нитку и добавила светло-голубую вазу с темно-голубой водой поверх стебельков, получилось полупрозрачно, очень красиво.

"Он говорил, что хочет пояс, но хочет иметь на него право и гордо носить, а не прятать как вор. Интересно, он будет его прятать?"

Затянула последний узел, отрезала нитку, полюбовалась, свернула пояс и убрала в тумбочку, достала оттуда свою папку с кораблями, уже немного мятую. И услышала шаги министра Шена в библиотеке.