Запрещенный ритуал

Глава 13.

Лежать на мягкой упругой моховой подушке было приятно, она была прохладненькая и влажная. Сначала удалось встать на четвереньки, потом, держась за стволик юкки, выпрямиться. Я откинула волосы назад. В голове звенело, коленки тряслись, кажется, отделаюсь парочкой синяков.

Ну, повезло, считаю. Никто не кричит и не бежит тыкать в меня острыми штуками, значит, мое вторжение осталось незамеченным. Интересно, для кого развели персональный садик на третьем этаже? Это же сколько земли надо было перетаскать? Мало садов внизу?

Я присмотрелась к зелени. Хм. Садик-то не простой. Лианы, пальмочки, цветочки – это все на первом плане, для тех, кто полюбопытствует снаружи. За рядом пальм и юкк, в кадках почти мне по пояс, росли какие-то суккуленты, типа литопсов, живых камней, но темно-синие, в оранжевых пятнах, размером с человеческую голову. Вместо цветочков на них топорщились отвратительные нарывы, окруженные оранжевыми валиками. Из нарывов сочился густой сок, распространяющий запах тухлятины. У кого-то оригинальный вкус на цветочки?

Надо побыстрее выбраться отсюда. Снаружи… выглянула и обозрела балкон, колонны и покатый карниз. Нет, я не альпинист и не монтажник-высотник. Значит, надо идти внутрь здания и там уже ориентироваться.

Вдруг послышался шум отодвигаемой двери. Они тут часто складывались, как веер, гармошкой. Моя серая ряса, щедро измазанная мхом, неплохо сольется с зеленью. Порадовавшись, что не обладаю габаритами Мартеллы, я влезла прямо в кадку, под резные листья монстерры.

На балкон вышли двое незнакомых белорясных патеров. Один нес глиняную глубокую миску с крышкой.

Первый, благообразный маг средних лет, с длинными седыми волосами до плеч, взял длинный пинцет с поддона горшка. Его лицо стало умильным, будто он заглядывал в колыбельку к любимому внуку.

– Давайте, Аллас, – второй открыл крышку миски.

– Вы мои лапочки, – нежно проворковал седой, ловко подхватывая из миски… змейку? Примерно с указательный палец величиной. Он распластал ее по живому камню и мордочкой ткнул в сочащийся нарыв. Змейка распахнула круглую пасть, полную острых мелких зубов, обхватила нарыв и принялась сосать, вздрагивая тельцем. – Проголодались, бедняжки, – белорясный разместил около десятка тварей на растении и удовлетворенно смотрел, как они чавкают.

– Десятка хватит? – Спросил второй. В его взгляде не было любования, скорее, брезгливость и опаска.

– О, да, вполне. Хватило бы и полдюжины, но я хочу быть уверен, что замок Илль-Хэвен падет.

Синие литопсы на глазах бледнели и сморщивались, а змейки толстели и удлинялись. Первая насосалась, напоминая по виду сардельку, а по цвету перезрелый огурец, и упала с легким стуком на поддон. Она увеличилась чуть ли не втрое.

– Думаете, брат Стур справится?

– О да, болван закинет наших красавиц в замок, и они его прогрызут за сутки до дна, – довольно ответил первый. – Аллас, соберешь остальных и положишь в корзинку.

– Да, отец Певериль. А если он догадается, что несет не портальный артефакт?

– С чего бы ему догадаться? Никто и никогда не видел наших червячков в виде личинок. Не трусь!

– Я не трушу. Неспокойно мне. Драконы все-таки.

Первый пренебрежительно фыркнул.

– Я лично отсылал приглашения и выбрал самого несносного, жестокого и подлого дракона, Игнис – настоящий позор рода, так что никто не придет ему на помощь и не поддержит. А наши червячки свидетелей не оставляют, сам знаешь. Сокровищница Илль-Хэвена будет нашей.

Второй поежился, глядя на отваливающихся личинок.

– Сколько они будут в стазисе?

– Думаю, двое-трое суток, потом вылупятся уже ядовитые и половозрелые, и ужасно голодные! – рассмеялся первый. Похлопал по плечу второго и ушел вовнутрь. Отец Аллас, шепча молитвы, стал укладывать твердые личинки в свой сосуд. Собрал всех, осмотрелся, сделал обережный круг и тоже ушел.

Делать нечего, не сидеть же мне тут до следующего кормления тварей! Я вылезла из кадки, отряхнулась, подхватила лейку и прошла в комнату. Скорее холл, кроме двух узких диванчиков и картины на стене, он был пуст. Из холла широкий коридор шел вправо и влево. По идее, если нет лестницы посредине, то она должна быть и там, и там. Свернула вправо, помахивая лейкой.

Лестница действительно нашлась, и я спокойно спустилась на первый этаж. Тут везение кончилось.

– Ты! – из двери вышел чернорясный охранник и ткнул пальцем.

– Мне велели наполнить лейку и отнести наверх, – пропищала, старательно глядя под ноги.

– Новенькая, что ли? Я тебя раньше не видел, – жесткие пальцы ухватили меня за подбородок.

– Да будет тебе, Орм, пусть идет. Иди сюда, я покажу, где набрать воды, – вышел второй охранник. – Хочешь, чтоб отец Певериль скормил тебя своим плотоядным цветочкам?

– Девка подозрительная! – упорствовал первый. – Наверх никому нельзя!

– Мне отец Певериль приказал! – Прошептала я, чувствуя, как кружится голова.

– Видно, первый раз, они все зеленые выползают из оранжереи, – сердобольный охранник поддержал меня. – Дай ей глоточек из фляжки!

К моим губам прижалось что-то твердое и я глотнула. Жидкий огонь пробежал по горлу, я закашлялась.

– Во, ожила, – засмеялся охранник. – Иди, девка, нечего прохлаждаться.

– Спасибо, – пробормотала я, мечтая о глотке воды.

Воды мне предоставили целый фонтан! Вернее, мраморную длинную ванну, в которую текли струи воды из драконьих пастей. Открытый холл с колоннами и мраморной ванной, над которой стояла водяная взвесь. Я сразу почувствовала себя лучше, напилась и умылась. Наполнила лейку, ибо охранник продолжал маячить рядом.

– Тебе туда, – указал он в сторону проема. За ним синело небо и росли густые кусты.

– Господин, а можно рыбок посмотреть? Мне сказали, тут рыбки, – я заискивающе улыбнулась.

Охранник рассмеялся.

– Это не рыбки, дуреха, а сторожа! Сожрут любого, кто попытается проникнуть с той стороны.

– А как же заходить? – Захлопала глазами. Амплуа дурочки мне определенно удавалось, потому что охранник снизошел, чтоб объяснить.

– Там мостик есть подвесной, хрустальный.

Но полюбоваться хрустальным мостом мне не довелось.

– Хинц! – заорал бдительный Орм. – Хватит лясы точить!

– Служба, – расправил плечи Хинц.

– Спасибо огромное! – я подхватила лейку и засеменила, куда указали.

В сторону оранжереи отца Певериля. А он, видно, в Обители главный садовник, маг-экспериментатор и заводчик породистых червей. Которыми Обитель держит в страхе остальные миры. Вот Иоганн Мендель, основатель генетики, тоже в монастыре жил и занимался хозяйством. Очень был глубоко образованный человек, а экзамен по биологии сдать не смог, его с его опытами на смех подняли. Ну, кто-то горохом занимался, кто-то червяками. Только один об урожайности думал, чтоб народ не голодал, а отец Певериль – о чужих сокровищах и власти над мирами.

Под сводом зеленых лиан было сумрачно, жарко и влажно, как в бане. Будто выходишь из самолета в Таиланде, и сразу со всех сторон тебя окружает удушающая жара и запах перца. Немелодично вопили птицы.

Я вяло тащила тяжелую лейку по светлой галечной дорожке, высматривая пути отхода. Но взгляд натыкался только на узловатые стволы и мясистую зелень. Кое-где мелькали серые облачения послушниц, девушки пололи, рыхлили, поливали. Чтоб не выделяться, полила несколько гадких вонючих растений. Они заметно оживились, а одно шустро выпустило зеленый усик, пытаясь обвить мою ногу. Отскочила, помня, что цветочки тут плотоядные.

За лианами кто-то энергично захлопал в ладоши.

– Девушки! Кончаем работу! – скомандовал знакомый голос отца Алласа.

С разных сторон зеленых кущей началось шевеление. Работницы разгибали спины, вытирали пот. Они были так же, как я, перемазаны травяным соком, в волосах застряли палочки и листики. Их оказалось на удивление много, чуть ли не двадцать человек. На меня косились, но молчали.

– На выход! – отец Аллас сделал замысловатый пасс рукой и перед ним засияла арка перехода.

Я завистливо вздохнула. Порталы – это ж такая прелесть! Но отец Мозер говорил, что порталостроение – одна из сложнейших дисциплин, дается на последнем курсе магической академии, и получается не у всех, к этому надо иметь талант или хотя бы склонность.

Получается, с фасада бассейн со сторожевыми рыбами, а со стороны оранжереи вообще нет ни входа, ни выхода, раз приходится порталом пользоваться. Режимный объект, стало быть, под усиленной охраной.

Послушницы быстро, одна за другой, стали исчезать в радужной пленке. Скромно пристроилась сзади, надеясь от всей души, что отец Аллас не пересчитывает работниц. Ощутила крепкий шлепок пониже спины, взвизгнула и вылетела на площадь, сопровождаемая смешком белорясного жреца.

Какое счастье! Воздух показался мне прохладным и свежим, я надышаться не могла после зеленой бани отца Певериля. Дорога от площади Звезды была мне знакома, заблудиться я не боялась. Помыться, переодеться, постираться!

– Ты откуда такая? – удивилась Доримена. – От тебя воняет!

– Гуляла, – лаконично ответила я, утягивая ее в душ. Доримена обожала воду и ничего против лишней помывки не имела. Мне же надо было посекретничать под шум воды. – Дори, ты же все растения знаешь?

Я подробно описала живые камни, указала цвет, высоту и ширину, отвратительный запах и слизь из фурункулов.

– Это что-то магически измененное, не припомню такого растения, – заявила Доримена. – Мне надо самой посмотреть, чтоб сказать, что это было и что с ним сделали.

– Туда не попадешь, я случайно оказалась. Заблудилась. Еле выбралась, –пожаловалась я, ожесточенно намыливаясь.

– Да как ты ухитряешься заблудиться в Обители! – Возмутилась Дори. – Мы же все вместе шли с состязания, оглянулись, тебя уже нет! Как маленькая, честное слово! За руку тебя водить надо?

Я пожала плечами. Сама не знаю, как. Обмоталась серой ветхой простыней, с махровыми полотенцами тут было туго, не ткали здесь такое.

Достала щетку, грустно посмотрела на свои изгвазданные кроссовки в тазике с мыльной водой. Вычистить, вынуть стельки, высушить. Никто этого за меня не сделает.

***

– Это что? – отец Аллас указал охранникам на гладкую плитку пола.

Там отпечаталась рифленая подошва с затейливым рисунком. Я бы сразу узнала след собственных кроссовок. Охранники хмурились и чесали в затылках.

– Была тут подозрительная девка, – тут же сказал Орм. – С лейкой.

– И что подозрительного в девке с лейкой в оранжерее? – Зашипел патер.

– Вся бледная шла, ну, как они все по первости. Хинц показал ей, где воду набрать.

– Откуда шла? Зачем шла? Что говорила? Как она выглядела, болваны?! Я вас муренам скормлю, идиоты! Ищите ее!

– Обыкновенно выглядела, как все, в сером. Не толстая, не худая, – пожал плечами Хинц. – Обычная. Не темная, не светлая. Никакая.

– Дак вы сами всех работниц отпустили на сегодня, – осмелился напомнить Орм.

– Следы ищите, олухи! Где она шлялась? Что могла увидеть? Убью! – добавил отец Аллас, мучительно размышляя, говорить отцу Певерилю или нет.

Таких следов он раньше не видел, но в Обители куча гостей, мало ли, что они носят. Но это точно не след деревянных сандалий на ремешках, обычной обуви трудниц. Следует зафиксировать отпечаток и показать страже и гостевой обслуге. Пусть определят для начала владельца необычной обувки, а потом он сообщит отцу Певерилю, кто к ним заглянул, так будет вернее. Иначе ему самому не миновать бассейна с муренами, за отцом Певерилем не заржавеет! А укусы мурен ужасно плохо заживают.