Запрещенный ритуал

Глава 33.

– Ох ты, батюшки, что в Обители-то нынче было!

– А что было? – спокойно отозвалась я, придирчиво разглядывая крупы на прилавке.

Соседка-бакалейщица даже выпрямилась, так ей хотелось поделиться.

– Так ведь ты в рясе прибыла, должна знать! – вдруг вспомнила она.

Да, в маленьком городке ничего не скроешь. Всегда все увидят и обсосут до косточки.

– Помолиться ездила, да уехала до начала отбора, – равнодушно перебрала горсть фасоли. И руки не дрожат! Не дрожат, я сказала! Хорошая, крупная, гладкая, так приятно скользит между пальцами. Точно, сделаю рагу с фасолью. – Мне отборы ни к чему.

– Да ведь девок беспамятных скрадывали отовсюду и в гаремы продавали!

– Брехня. – Равнодушно возразила я. – У кого гарем, у того и деньги на баб имеются, думаю, не бедствуют там и не голодают, не абы кому продавали, принцы да князья ведь. Может, девки на такую удачу и не рассчитывали.

Геро с Рупертой точно не рассчитывали, и горожанки нашли мужей не из последних, им принцы точно не светили в своих мирах. Вздохнула. Скучала я по раскованной Мартелле, по капризной дриаде, по практичной Синтии. Интересно, вытащили уже из болота Покорителя небес?

Соседка задумчиво пожевала губами.

– Судили, говорят, патеров, а настоятельницу Рузеллу отстранили от управления Обителью. Сам эрл судил! Непотребное там творилось что-то!

– Так его дочь тоже в отборе участвовала, никто ее не крал, и непотребствовать эрл бы не позволил, – возразила я. – Хорошего-то жениха пойди сыщи! Она самого принца эльфов подцепила! Сильнее его на ристалище не было бойца! Взвесь-ка мне два фунта фасоли и пшена фунт. Муки еще пшеничной.

– Эльфы, да… – вздохнула соседка, быстро взвешивая товар. – Редкие у нас гости. Смотрю, Люси с щенком бегает?

– Купила собачку ей, лекарь посоветовал ни в чем не отказывать, чтоб поправилась быстрее. Совсем ее в том приюте заморили ироды.

– Так и не говорит?

– Пока нет, лечим горло. Компрессы делаем, мазью мажем.

– Марина, мне бы от крыс амулетик, – бакалейщица передала мне кульки.

– Сделаю, – рассчиталась с соседкой и вышла из лавки.

Солнышко светило, ветерок обдувал лицо. Дом похорошел, его отмыли и заново покрасили, клумбы ощетинились зелеными побегами.

В лавке было пусто. Торговать нечем, висела парочка образцов, остальное выносили, едва я успевала завязать последний узелок. Брали себе, друзьям, знакомым и знакомым друзей. Я надеялась, что ажиотаж постепенно схлынет, а то мы не успевали закупать шнуры, бусы и ленты. Несс привозил нам из Тронхейма целую коробку швейной радости раз в неделю.

Из окна кухни выглянула в сад.

Две белобрысые макушки торчали в беседке, дети читали книжку. Вернее, Люси читала, а Криспи шевелил губами, он читать только учился. Выходить на люди Крису приходилось только щенком, а человеком быть подальше от чужих глаз. Но вроде бы мальчишку это не тяготило. Мои подопечные отлично мне помогали и в доме, и в мастерской, грех жаловаться. Люси буквально расцвела с появлением Криспи.

С нежностями я не лезла, не с чего им взрослым доверять.

Они ко мне тоже не слишком льнули, хватало общения между собой. Правда, ошейник Крис воспринял крайне негативно, Люси долго его уговаривала. На ошейнике висело целых пять амулетов; чтоб вместить все нужные функции, пришлось бы целую жилетку вязать, а это точно привлекло бы больше внимания, чем ошейник. А что плетеный, а не кожаный, так это наше личное дело, в чем собаку водить. Зато его все воспринимали собакой, забывали, стоило ему исчезнуть из вида, и никому не хотелось кинуть в него камнем или пнуть. Так, мелькнуло что-то серое на краю сознания.

Ох, и помучились мы с отводом глаз и рассеиванием внимания! Но справились. Теперь мне страшно хотелось попробовать одно плетение, в справочнике оно называлось «Развяжи язык». Было бы зелье, я бы не сомневалась, алкоголь еще как языки развязывает, но как плетеная висюлька может влиять на самоконтроль и внутренние побуждения? Про это в книге написано не было.

Так что я поставила фасоль вариться и побежала в мастерскую.

Поработать не удалось.

Пришел лавочник с соседней улицы, стесняясь, попросил «это самое». Молодая жена, ясное дело.

Вот о чем думал пожилой и нездоровый человек с одышкой и лишним весом, женясь на молоденькой? Не поможет ему «это самое», молоденьким вертихвосткам не это нужно! Голова чепухой забита, цветочками да стишками, жаркими признаниями, нарядами да танцами. Сына ему захотелось. А что молодая мачеха жизни не дает взрослой дочери, не замечает. Внешне-то все пристойно, прилично.

Соседка-бакалейщица давно все в подробностях рассказала. Ладно, что молодая, они тоже разные бывают, и добрые, и хозяйственные встречаются, но эта-то типичная вертихвостка, балованная папина-мамина дочка, капризуля и эгоистка. Выдал бы дочку замуж да внукам радовался, так нет! Распустил слюни по смазливой лицемерке, старый дурак.

– Сделаю в четверг, не раньше, очень уж сложная работа, почтенный Михель!

– Понимаю, – отдуваясь, лавочник выложил на прилавок мешочек с золотом. Я тщательно пересчитала, записала. Помнила, как в Чеппе вырвали с руками такого уродца за сорок, вот и выставила цену – пятьдесят. Ну, а что? Сделаешь быстро и дешево, так и ценить не будут. А раз дорогая вещь, сложная, то и отношение другое. А на пятьдесят солидов мы с детьми можем два месяца прекрасно питаться.

Вот от мух мы плели подвески по два солида, от крыс – по семь. А этому престарелому самцу… сплету в виде фаллоса и велю повесить над кроватью! К делу приступила немедленно, очень уж меня развеселила эта мысль. Я заметила, что в момент душевного подъема амулеты мощнее выходят.

Патер Исидор понятно объяснил, что в моем даре очень много эмоции значат, если душа не лежит к заказу, лучше отказаться, толку не будет. А вот радость, сочувствие, интерес, желание помочь, это работает. Даже грусть или злость наполняют мои плетенки силой.

Руки проворно работали, сплетая серо-фиолетовые шнуры. Взяла потолще, чтоб выглядело натуральнее, серая основа, а по ней извивается фиолетовый шнур вроде выпуклых вен. Осталось сделать два пушистых помпона, и я задумалась, розовые или желтые?

Тонкая рука подала мне коричневый клубок.

– Думаешь?

Люси кивнула и убежала, сильно топая ногами по лестнице.

Я помрачнела.

Нотариус сказал, внезапная проверка приюта нарушений не выявила. А что бы их выявить, если крыса в магистрате заранее барона предупредила. Мелкие стишки рассказывали, а старших, которые могли пожаловаться, он сплавил. Крис сбежал прямо из повозки. Сказал, что люди ищут оборотней-сирот, в приюте их обламывают, выбивая строптивость и упрямство, а затем покорная зверушка служит новому хозяину. И не всегда только слухом, нюхом и когтями. А эрл Гриеску покрывает это все безобразие.

Чтоб правитель не знал, что творится в королевстве? Царь хороший, бояре плохие? В это я не верила. Не хотел знать – совсем другое дело. Но тогда он не правитель, а так, болван на престоле. Эрла я видела, и он мне показался человеком весьма хитрым и дальновидным. Точно не болваном.

Господи, я точно испорченная демократией, нашлась тут бунтарка, революционерка и борец за справедливость! Довыступаюсь же, высокую траву быстрее скашивают. Повезло, в Обители не разобрались, кто первый разнюхал про деятельность отца Певериля, гномов, волков да тигра чествовали. А у меня теперь дети. Мне надо быть живой и здоровой. Дать этим несчастным детям уверенность в завтрашнем дне. Вырастить, выучить.

Сзади хрюкнул Крис.

Я обернулась. Пацан зажимал себе рот, чтоб не расхохотаться.

С изумлением посмотрела на два огромных пушистых шара в руках. Надо же, сколько навертела машинально! Усмехнулась. А вот не буду переделывать! Мужская мощь, она крупная должна быть! Увесистая!

– Ладно уж, смейся, охальник, – махнула рукой, и сама прыснула. Очень уж гротескная вышла поделка. Узнаваемая.

– Нешто такое заказывают?

– Всякое заказывают. А мы вот после ужина будем пылеуловитель делать. Я нашла схему.

Пацан обрадовался. Вытирать пыль для него было самым большим наказанием. То ли у покойного артефактора не было пылесборников, то ли давно разрядились. Установлены они могли быть где угодно. Мы еще не весь дом досконально осмотрели.

Покойный артефактор, помимо дома, оставил настоящее сокровище – два толстых справочника, с исписанными сплошь полями, в которые я зарывалась с рвением терьера. Много было непонятно, да что там, чуть ли не половина!

Выручали учебники по магии, стыренные в Обители, и советы патера Исидора. Очень толковый оказался дедуля и всегда был рад помочь. Я вязала узлы до мозолей на пальцах, до автоматизма, до идеального повторения схемы. А Люси просто видела потоки. Видела глазами, и указывала мне на ошибки в петлях. Я обзавидовалась, если честно. Насколько было бы проще работать, если бы я так могла!

Крис потоки не видел, зато отменно нарезал шнурки, делал рамки, подбирал пуговицы и бусины. Аккуратно повторял несложные узлы. Фокусы с веревкой, обманки, самозатягивающиеся и распускающиеся узлы его просто покорили.

Люси хорошо было бы отдать в начальную школу для магиков, но она пока не говорила, хотя мы тщательно выполняли все предписания лекаря.