Запрещенный ритуал

Глава 30.

Утро началось с грохота.

Подлетела на кровати, как на крыльях, и понеслась вниз.

– Люси, мать твою кошачью! – Завопила я, установив источник звука.

Люси, забравшись на кухонную полку, методично сбрасывала вниз миски и кастрюли.

Вроде столько и не было! Кухонька-то крохотная!

– Люси, если жрать хочешь, так и скажи! Зачем греметь!?

Люси открыла пасть, но издала только невнятное шипение. Ясно, сказать не могла. Ну что же, сообразительная девочка, придумала, как разбудить заспавшегося опекуна.

– После завтрака идем в лекарю! Пусть тебе для горла даст лекарство. И вообще, я тебе не кухарка. Хочешь сказать, что у тебя лапки? Просчиталась, детка! – Будет готовить вместе со мной. Принципиально.

Люси выпучила глазки и застыла на полке плюшевой игрушкой.

– Да! Я всегда мечтала быть котом! Чтоб меня ласкали, любили, чесали, кормили, а мое дело было только мурлыкать и вылизываться! Коты правят миром людей! Ну, в моем мире так, – я почесала ногу об икру другой ноги. – А ты, если не хочешь без завтрака идти к лекарю, прекращаешь шуметь, умываешься, подбираешь кастрюли и садишься за стол, как воспитанная девочка!

Кошечка явственно закашлялась.

Грохот продолжался, пока я умывалась, расчесывалась и надевала сорочку, юбку и корсаж.

Ну, катание кастрюль по полу вряд ли можно считать ощутимой помощью. Но я упорно не поднимала кастрюлю сама, пока Люси не подкатывала ее мне под ноги. Зато потом шумно радовалась, хвалила девочку и ставила кастрюлю на полку.

– Омлет? С беконом и помидорами?

Усатая морда облизнулась и кивнула.

– Побольше бекона, поменьше помидоров? – уточнила я, взбивая яйца.

Пантерка[1] энергично кивнула.

– Вот у меня была знакомая, Юварани Пантар Аидава, Клык запада, Несущая смерть, – яично-молочная смесь зашипела на сковородке. – Очень самостоятельная и красивая девушка. Хоть и принцесса! А какая она красивая черная пантера!

Люси выпучила глаза и натурально отвесила челюсть.

– Да, кстати, очень интересно, как ты тут очутилась, королевство ведь человеческое, земли оборотней намного дальше. Или из другого мира? Меня ритуалом призвали, как оказалось, незаконным и запрещенным. А потом один оцеол прохода не давал, породистый, красивый, из знатного рода, – я притушила горелку. – Представляешь, ядовитую васуки мне в подарок притащил, придушенную? Я так визжала!

Болтала, краем глаза присматривая за кошечкой, и совсем не ожидала, что пятнистое тельце вдруг подернется рябью, и ко мне вдруг кинется тощенькая девочка. Сопли и слюни летели брызгами, а вот звука не было. От этого было еще страшнее.

Мне осталось только подхватить легкое тело и прижать к себе.

– Люси, детка, ну что ты! – я, честно говоря, терпеть не могу маленьких детей; вот, на тебе, вполне взрослая девочка. Лет девять-десять. Или двенадцать? Как это определяют? Хотя кто их, оборотней, знает?

Девочка содрогалась в рыданиях.

Я крепко прижимала ее к себе, а сердце щемило от жалости и нежности. Несчастный ребенок! Нет, я верила, что хорошие коты получают человеческое тело в последующем рождении. Но вот это тощенькое, легкое, невесомое, костлявое, трясущееся и икающее… я менеджер, блин! Я не могу вот так стоять, всхлипывая за компанию, прижимая к себе вздрагивающее тельце. Привыкла действовать, а не копаться в эмоциях. Жалко, да, но я ее делами пожалею, чем буду рядом сопли распускать.

– Омлет остынет! – увлекла девочку в ванную, и пустила холодную воду. Умывала и рассматривала.

Ну, вот вообще – не красавица. До Юварани ей далеко.

Коты прекрасны всегда, а люди такой способностью не отличаются. Носик-кнопка в веснушках, белесые прямые ресницы, острый подбородок, узкие губы, голубые глаза. Длиннющие ноги и костлявые руки одной толщины. Торчащие ребра и ручки от тазика. Выпирающие ключицы. Паукашка. Момент гадкого утенка в жизни девушки. Ноль выпуклостей, одни углы.

Но вполне вероятно, что перерастет и расцветет. Хотя бывает и наоборот. Младшая сестренка моей соседки в девочках была прелестная, как лисичка, с острым носиком, раскосыми глазками. А через год приехала натуральная хавронья с носом-пятачком и глазами, утонувшими в щеках. Я бы ее и не узнала, если бы она не поздоровалась. Гормоны, леди. Страшное дело.

Детка вцепилась в мою юбку так, что пальцы побелели.

– Да не рыдай, я тебя не брошу!

Глаза мокрые, а руки делали свое, намыливали, смывали, промокали.

Всхлипы стали реже.

– Нет некрасивых, есть бедные и ленивые! – отговорилась любимой поговоркой коллеги. – Пойдем уже есть. Не люблю холодный омлет.

Девочка открыла рот и указала на себя с вопросом в глазах.

– Деньги и уверенность в себе нивелируют любую неудачную внешность, – пояснила я. – Поняла? Нет? Да и неважно. Приведем тебя в порядок.

Парикмахер и швея составляют треть красоты. Вторую треть придется делать самой: зарядку, тренироваться, не обжираться, и вести правильный режим. Это про физическую красоту. А вот последнее, и самое важное, уверенность в себе, достоинство, ум, характер, это взращивается с пеленок родителями или самой, но уже с бо́льшим трудом. Девочка, которую использовали с детства, как бесплатную прислугу, и шпыняли, что никто ее замуж не возьмет, (такую безрукую, ленивую, неряху и прочие любимые родительские эпитеты), принцессой себя никогда не ощутит.

Сама не красавица, женщина с шармом, как изумительно показала Васильева в фильме «Самая обаятельная и привлекательная». Не более. Но мужиков на мой век хватило, и внимания. А что не срослось большего, так это и у мужиков, зацикленных на карьере, бывает. Все есть, всего хватает, кроме любви и семьи. Просто им нормально в сорок-пятьдесят найти двадцатилетнюю дурочку, согласную родить, а мне-то самой бы пришлось мучиться! Прерывая работу на три-четыре года, в то время как мужчина продолжает жить и трудиться, расти по карьерной лестнице. Да и вечно болеющие маленькие дети тоже обуза, такие работники даром никому не нужны. А еще попрекают женщин, что они хуже работают и меньше достигают. Ситуация изначального неравенства. Подостигаешь тут, с ребенком. А если их двое? Считай, что диплом в топку, сертификат кончился, знания утрачены, и если выйдешь на работу, то точно уже не по специальности и за скромную зарплату. Дорого дети обходятся женщинам. Намного дороже, чем мужчинам.

[1] Автор не ошибся. К роду Panthera (пантера) относятся львы и тигры, барсы и леопарды.

– Лапочка, мы хорошо будем жить! – Я похлопала девочку по руке. – Все у нас будет! Беги, оденься давай. Мурочка, не раскисай! О, вот блокнот. Ты читать и писать умеешь?

«Где твой муж?» – нацарапал ребенок и уставился голубыми глазами.

Тут я открыла рот, глядя на кривые буквы. Омлет остывал на столе. Комок стоял в горле. Вот как она определила? Наверное, по нюху. Или по ауре? Действительно, где мои мужья?

И куда те мужья деваются? А они постоянно деваются, особенно, когда нужно растить детей. В моем отделе муж был только у одной коллеги, остальные отделывались алиментами. Кто-то грошовыми, кое-кто очень приличными, но это у редких счастливиц. Я невесело вздохнула.

Мысленно дала себе пинка. Нашла время застревать на негативе! Сначала кормимся, лечимся, потом все остальное. Остальное – это нотариус и одежда. То, в чем Люси вернулась, назвать таковым было нельзя. Грубая коричневая роба с номером на спине и тупоносые ботинки. Я вот это на своем горбу тащила? Надо было сразу там все сжечь, у стены приюта.

Моя одежда тоже не подходила, по росту куда ни шло, но в ширину завернуть Люси можно было на четыре раза. Пришлось достать свою монастырскую рясу и сверху зашнуровать корсаж впритык, благо петли позволяли регулировать объемы талии и груди. Так тоже было ужасно, но не настолько, как в приютской робе.

Лекарь осмотрел горло, выдал, чем мазать, капать и полоскать. Полный покой в течение недели. Какое счастье, что Люси грамотная!

Нотариус нам обрадовался. Усадил, предложил чаю с кексами.

– Очень рад видеть вас, Люси Пилли. Я правильно понимаю, что этот опекун вам пришелся по душе?

Девочка кивнула. Я быстренько объяснила про проблемы с горлом.

– Ничего страшного, если клиент не может четко высказаться словами и подтвердить согласие, то подпишем волеизъявление при трех свидетелях, – не смутился полуэльф. Свидетелей пригласили, одним стал секретарь нотариуса, и пара пожилых лавочников с нижнего этажа. Завещание прочитали, договор опекунства подписали.

Лавочники сразу спросили, когда я начну работать; отговорилась ремонтом и перестановкой. Все-таки покойный мастер работал больше по металлу и драгоценным камням, мне это не близко. Мое волшебство в веревочках, тесьме и лентах. Кто бы мог подумать, что детское увлечение макраме так пригодится в другом мире? Впрочем, и вождение пригодилось, если Покорителя небес вспомнить. Нет ненужных навыков, есть неподходящие условия, в которых нельзя раскрыть свой потенциал!

Я задержалась у полуэльфа, попросив Люси подождать меня в коридоре. Узнать хотела, знает ли он, в каких условиях в приюте содержатся дети?

– Но это известный приют, полезное учреждение, – запротестовал полуэльф.

– Кошку можно морить голодом, держать связанную, бить, прижигать, подвешивать, но нельзя изнасиловать. – Я нависла над столом, глядя прямо в глаза ушастому. – Лекарь сказал, что Люси не оборачивалась последние три месяца, а это очень вредно для юной оборотницы! У нее нервная система расшатана, не говоря о физическом истощении и застарелых травмах. Буквально две недели, и она бы стала просто кошкой! Вернее, ценным котенком редкой породы, который можно выгодно продать! Лучший охранник, разумный леопард. И барон предлагал мне именно это: подписать отказ сразу!

– Что вы такое говорите?! – отшатнулся нотариус. – Это невозможно!

– Вот заключение лекаря о характере травм и способах их нанесения. Да он на меня, как на конченную садистку смотрел, пока я ему не объяснила, что забрала девочку буквально вчера из приюта. Он сказал, что обязан сообщить властям. Вы можете уточнить, сколько искалеченных детей выходит из приюта, обобранные своими жадными родственниками? Сколько помещены недобросовестными опекунами? И сколько вернулось к нормальной жизни?

– Да как же это?! – полуэльф дернул свой шелковый галстук. – Барон Тронхейм известный благотворитель…

– И неизвестный садист и палач. Или вы делаете официальный запрос властям, инициируя глубокую проверку, глубокую! – повторила я. – С лекарями, храмовниками, представителями претора и финансистов, или я своими руками сожгу этот приют к чертовой матери!

– Я… да. Несомненно. Я благодарен вам, Марина Верина, за сообщение. Это вопиющий случай, и я непременно подключу нашего мэра и храм, – эльф встал и поклонился.

А я вышла, кипя и булькая от злости. Издеваться над детьми! Да я этого барона задушила бы! Нет, кастрировала на площади!

Люси встретила меня заинтересованным взглядом. Поздно вспомнила, что у оборотней чуткий слух. Девочка показала мне листок, на котором написала: «Кто такая чертова мать»?

– Это мать вашего бога войны, – выкрутилась я.

Местный пантеон знала слабо, даром, что из Обители! В Храме всех богов были любые алтари, поклоняйся, кому привык, все равно невест разберут по разным мирам, а там уже свои боги и свои жрецы всему обучат. Тут желательно быть, как все. Слиться с толпой.

Поэтому сразу после одежной лавки мы направились в храм.

Люси радовалась новому бирюзовому платью, кружилась, показывая кружевные оборки нижней юбки, притопывала новенькими башмачками, трогала атласные цветы на шляпке.

Храм был скромен и пуст. Статуи богов с жаровнями перед ними, и столиками для подношений составляли, собственно, все убранство. Ни позолоты, ни икон, ни показной роскоши. Только тонкая каменная резьба и дорогой мрамор с золотыми блестками показывали истинную цену этого аскетизма.

– Неужели это Люси? – закашлялся кто-то сзади.

Я обернулась, а Люси бросилась на шею пожилому священнику.

– Душевно рад, дитя мое! – Будь Люси чуть потолще, она бы сбила с ног этого худого и будто прозрачного священника.

– Добрый день. Я новый опекун Люси, Марина. И я из другого мира, поэтому ничего не знаю, – развела руками. Все заготовленное вранье вылетело из головы, когда он посмотрел на меня удивительно яркими, сияющими, как карбункулы, голубыми глазами. Маг, точно маг! Да еще истинно верующий! У меня просто мороз по коже прошелся от этого голубого рентгена, которым патер меня просветил.

Люси счастливо улыбалась, держа патера за пояс. Меня даже иголочкой ревность кольнула, потом я себя одернула. Есть кто-то, кого девочка любит, и кто ее любит, радоваться надо!

– Люси повредила связки и не может пока говорить.

– Душам слова не нужны, я вижу то, что скрывают слова.

Менталист?! Кому же еще и служить при храме? Я испуганно вжала голову в плечи.

– Не бойтесь. Зла вы не несете, и душа ваша чиста. Хотя и ошибок натворили немало. Но то обычный человеческий путь. Я патер Исидор. Рад приветствовать вас в Курепсе. Ваши мужья подъедут позднее?

Да что они заладили, мужья да мужья. Наверное, как маг, он видит брачную метку на ауре?

Эх, котики! Подавила вздох.

– Боюсь, мы расстались надолго, по серьезным, не зависящим от нас причинам, – прозвучало неловко и жалко. Но патер не стал ковырять свежую рану, предложил пройти к нему выпить воды, молока или компота.

Люси вприпрыжку побежала вперед, видимо, отлично зная дорогу.

– Люси была так рада вас видеть, – начала я.

– Не удивительно. Это ведь я нашел ее на пороге храма год назад. Несколько недель она прожила тут, пока мы писали запросы и ожидали ответов. Потом мой друг принял в ней участие, жалко, что не пожил подольше. С завещанием он намудрил от души! – Улыбнулся патер. – Мне нечего было бы дать девочке, кроме утешения, чтоб обеспечить ее. А он был весьма состоятелен и одинок.

– Ей лет девять-десять? Насколько я знаю, кошки прекрасные родители? Она их помнит? Что с ней случилось?

– Не помнит и вряд ли вспомнит, с ней поработал очень опытный маг. Мы пытались, и я смотрел несколько раз, но воспоминания стерты. Уверен, что она из хорошего рода. Она и имя свое вспомнила с большим трудом, не уверен, что правильно понял ее тогда. Возможно, она Люсинда или Люсинель. Или Марилюс. Никаких украшений, меток на одежде, гербов не оказалось. Фамилию мы с Пабло сами придумали, когда увидели оборот. Пантера рунами будет Палли. Вообще-то Чирутапалли, но мы укоротили.

– Но почему же вы уверены, что она из знатной семьи?

– Воспитание, ухоженность, манеры, поведение за столом. Полагаю, что от нее избавились родные, как от лишней наследницы, или наоборот, похитили враги рода. Но никто о пропавшем ребенке не заявлял, запросы ничего не дали. Боюсь, она из другого мира, как и ты.

В уютной комнате уже хозяйничала Люси, доставая варенье, чашки, блюдца, и мы прекратили разговор о девочке. Стали беседовать о городке, погоде, природе и прочих безопасных вещах. По моей просьбе патер дал мне книгу с постулатами местной религии. Тонко улыбнувшись, он посоветовал рассеять мрак моего невежества учением о стихиях. Еще сунул сборник песнопений и гимнов.