Зеркало королевы Мирабель

Глава семнадцатая

Тропка едва угадывалась под снегом, и идущая первой Джинджер выискивала ее по едва различимым приметам. К счастью, пусть будущее и виделось мрачным и неопределенным, ничто не предвещало в ближайшие часы неприятных сюрпризов. Воздух звенел от мороза. При несмелых вздохах изо рта вырывались облачка пара и, чудилось, оседали кристалликами льда. Пройдя с полрига, увязая в снегу, Джинджер обернулась. В лицо ударил ветер, заставив зажмуриться. Когда она открыла глаза, то никого не увидела. Снежная равнина была пуста, мужчины исчезли.

Фрида положила ей руку на плечо.

— Я тоже не люблю смотреть уходящим в спину.

— Да…

— Найди светлые стороны, сестрица. Ветер будет подталкивать нас.

— Да.

Дальше пошли в молчании. Джинджер нечего было сказать, да и морозная погода не располагала к беседам. Разве что, к глухому ворчанию. Так что ничто не могло помешать Джинджер думать, и еще через полрига она пришла к нелегкому решению. Она, Джинджер, двадцать седьмая в большом круге Видящих совершила жутчайшую ошибку. Когда это случилось? В дороге на Шеллоу-Тон, когда ведьма выбрала неверных попутчиков? Еще раньше, когда она украла у Дышащих проклятый камень?

Ветер, извернувшись, бросил ей в лицо пригоршню снега.

— Давай передохнем, — предложила Фрида.

Вокруг на многие риги не было никакого укрытия, ни единого деревца, и развалин какого-нибудь замка, ни просто низкого чахлого кустарника, что пару раз попадался им по дороге к Фрэйни. Ветер безнаказанно гулял по равнине, пересыпая снежную крупку. Выбирать, однако, не приходилось. Джинджер обессилено повалилась на снег и нахохлилась, как маленький сердитый воробей. Фрида протянула ей пару серебристых сухих листьев, походящих на ивовые.

— Шаф. Согреет и прибавит сил. Злоупотреблять, конечно, не стоит, но сейчас должно пригодиться. Положи за щеку.

Джинджер сунула лист в рот и нахохлилась еще сильнее. Впрочем, через минуту она начала потихоньку согреваться. Ее уже не трясло так, да и досада понемногу сошла на нет. Джинджер проглотила пряную слюну — по вкусу шаф немного напоминал корицу — и поднялась.

— Надо идти. Пока ветер не разошелся.

Движение облаков по светло-голубому вымороженному небу говорило о приближении шквала. Не требовался особый дар, чтобы предсказать это. Ведьмы пошли дальше, кутаясь в плащи и смотря под ноги в поисках исчезающей то и дело тропки.

— Что мы будем делать на озере? — спросила через некоторое время Джинджер.

Имперская ведьма пожала плечами. Похоже, у нее не было сколько-нибудь четкого плана.

— Наберем воду. Наверное. По крайней мере, будем действовать по обстоятельствам.

Отличный план! Джинджер закатила глаза. С другой стороны, ведьмы всегда хорошо действовали по обстоятельствам. И чем труднее эти обстоятельства, тем эффективнее действия. Из этой затеи мог выйти толк.

Женщины медленно пошли на север. Мужчины благоразумно отвернулись. Судя по выражению глаз — лицо оставалось спокойным, даже бесстрастным — больше всего ГэльСиньяку хотелось нагнать жену и вернуть ее. Он плотнее запахнул плащ и вскочил в седло.

— Не ждать же их здесь!

— Сторожевой пост, — кивнул Фламэ, борясь с искушением обернуться. Нет. Женщинам в самом деле лучше было исчезнуть с глаз.

Ветер дул с юга, что отнюдь не делало его теплее. Фламэ вновь представились две тоненькие фигурки, бредущие через заснеженное болото. Тряхнув головой, он ударил коня в бока. Сторожевой пост находился в риге от начала тропы, и с него открывался прекрасный вид на всю равнину. Время и люди основательно потрудились над маленькой башней, но здесь еще вполне можно было укрыться от пронизывающего ветра, и коновязь сохранилась.

Мужчины спешились. Пока Адмар сгребал наметенный на площадку снег и делал из него еще одну защитную стену, запасливый ГэльСиньяк развел костер из привезенного с собой хвороста, предварительно полив его остро — словно уксус — пахнущей жидкостью из флакона. Имперец не переставал удивлять Фламэ.

— Так будет дольше гореть, — пояснил ГэльСиньяк, протягивая руки к огню. — И ровнее.

Фламэ присел рядом с костром, кутаясь в плащ.

— Вы все еще удивлены, почему я отпустил Фриду одну? — невинным тоном поинтересовался имперец.

— Согласитесь, это странно смотрится со стороны, — Фламэ пожал плечами.

ГэльСиньяк улыбнулся.

— Госпожа моя — это одно из худших ее качеств — всегда точно знает, что делает. Я даже не пытаюсь с ней спорить в такие минуты. Конечно, она травница, но чутье у Фриды отменное.

— Это не слишком успокаивает, — пробормотал Фламэ и добавил совсем тихо. — По крайней мере, мы могли пойти с ними.

— Могли, — вздохнул ГэльСиньяк, — но госпожа моя настрого запретила это делать. Сказала, что им с госпожой Элизой нужно посплетничать. Конечно, мы можем пойти за ними, но… — имперец выразительно посмотрел на яркий гербовый плащ Фламэ, — тайком едва ли получится.

— При чем тут Элиза? — мрачно спросил Адмар.

Имперец не ответил, занятый сооружением над костром подвески для котелка. У него также сыскался мешочек специй для приготовления пряного вина. Фламэ, всегда путешествующий налегке, прихватив только гитару и дорожную сумку, несказанно удивлялся подобной запасливости. Впрочем, имперец в принципе не переставал его озадачивать.

— Я знавал немало ведьм. Знахарки, выдававшие себя за сестер-Слышащих. Бедные вдовы, обвиненные в колдовстве, чтобы завладеть имуществом. Пара настоящих — из числа младших сестер. Я знал даже Первую имперских кругов, хотя и недолго. Так что я достаточно уверенно могу сказать: в госпоже Элизе есть нечто… странное.

Имперец перемешал вино в котелке, вытащил ложку и несколько секунд смотрел, как алые капли пятнают чистый снег.

— Лет пять назад в местечке Брожин — это крошечный городок недалеко от куритской границы, мне довелось осматривать женщину по имени Сусанна Венкорла, также известную, как сестра Арктия. Она была ужасно обезображена, и именно это, наверняка, заставило жителей Брожина обратиться к заезжему эксперту. Это стереотип. Как убеждение, что у всех ведьм непременно зеленые глаза.

Имперец усмехнулся и на какое-то время умолк, разливая вино по глиняным кружкам, нашедшимся в седельной сумке. Фламэ не стал его торопить, понимая, что это бесполезно. Привалившись спиной к остатку башенной стены, ГэльСиньяк сжал кружку в руках.

— Люди, даже далекие от колдовства, не слишком радуются появлению дознавателя или эксперта. Но госпожа Сусанна… — имперец поморщился. — Она сказала, что ведьма, и ее должно убить за свершенные злодеяния. Полагаю, ни одна женщина не пожелает оставаться обезображенной.

ГэльСиньяк снова умолк. Наверное, подумалось Фламэ, он был великолепен в суде.

— Мне удалось разговорить ее. Госпожа Арктия была тридцать шестой в круге Видящих, и не слишком даровитой. Но амбициозной. И однажды к ней попал, совершенно случайно, уверяла госпожа Венкорла, перстень кого-то из круга Дышащих. Ведьму убили и ограбили разбойники, но перстень тронуть побоялись. Сусанна Венкорла его подобрала и не сумела справиться с искушением.

Имперец посмотрел на свои руки.

— Вы ведь сын ведьмы, мастер Фламиан. Держали когда-нибудь эту безделушку?

Фламэ покачал головой. Его мать была щепетильна в этом вопросе и никому не позволяла прикоснуться к своему перстню. Честно говоря, он был шокирован, когда увидел эту «безделушку» у Джинджер.

— Мне доводилось держать перстень Фриды, — ГэльСиньяка передернуло. — Это опасная сила. Мне невероятных усилий стоило устоять перед искушением использовать кольцо, хотя, ну как бы я сумел это сделать? А госпоже Сусанне и подавно не удалось сладить с собой. Она обратилась, как сама сказала, к детям воздуха. В Усмахте их называют сильфами. Обратиться-то ей удалось, а вот сладить с воздухом… Невероятная сила переломала ей все кости и так изуродовала лицо, что Сусанну Венкорлу родня не узнала. Но самое ужасное для ведьмы: она полностью лишилась своего, пусть и слабенького, дара.

— Но ведь Джи… — Фламэ осекся. — Госпожа Элиза ловко справилась и на болотах и у стен замка…

ГэльСиньяк кивнул.

— Более чем ловко. К тому же, Фрида утверждает, что госпожа Элиза скорее изобретательна, чем талантлива. Ей бы ни за что не удалось такое сложное колдовство.

— Слишком много странностей вокруг, — вздохнул Фламэ.

— Ага. Хотите, еще добавлю? — имперец отставил кружку. — Вон там человек.

Фламэ вскочил на ноги и посмотрел в указанном направлении.

— Ну, по всей видимости, человек, — поправился ГэльСиньяк. — Может и гном.

Маленькая скрюченная фигурка четко видна была на снегу благодаря черному, как сажа, платью. Выглядела она зловеще, но еще больше пугало другое: как оказался здесь, вдали не то, что от замков — от их руин — живой человек?

ГэльСиньяк поспешно затоптал костер и кивнул.

— Идем?

Фламэ проверил, легко ли скользит клинок в ножнах, и кивнул в ответ.

Потихоньку — незаметно, по градусу — стало теплее. Снег сошел, обнажив раскисшую, топкую землю, поросшую мамяром и лишенными листьев кустиками морошки. Гать под ногами была совсем старой, прогнила и пугающе пружинила, то и дело совсем утопая в гнилой болотной жиже. Джинджер выпростала руку из-под плаща, откинула капюшон, а потом провела ладонью по воздуху. Вязкий и теплый.

— Какой-то он… странный.

Фрида кивнула.

— Не нравится мне это. Джинджер, не скрывая своей тревоги, огляделась. Мамяр раскинул красновато-бурые листья, словно волосы в ожидании гребенки. Низкую торфяную кочку осаждает кольцо болезненно-бледных поганок. Где-то в отдалении тоскливо и жутко плачет выпь. И воздух, тяжелый и густой, вязкий, словно патока, пахнет серой. Все это были приметы, но не будущего — прошлого.

— Здесь произошло что-то ужасное! — сказала Джинджер, борясь с искушением закрыть лицо руками.

— Каллуна вызвала из внутренней сферы тварь… — Фрида потерла кончики пальцев. — Что это может быть? В легендах совсем нет конкретики! Отчего здесь так тепло?

— Горячие источники? — предположила Джинджер.

— Это в Калладе-то? — Фрида хмыкнула. — Ты еще про огнедышащие горы помяни. Любимая байка в Усмахте. Нет, тут что-то другое, что-то магическое.

Травница присела, вымочив в лужах подол своего плаща, и коснулась гнилых волос мамяра. Понюхала свои пальцы.

— Пахнет… селитрой. Странно… Гнилое место.

— Что возвращает нас к истории об Угаре, — Джинджер внимательно изучила горизонт, жуткий, багровый. Дурной знак. — Стоит пойти быстрее, сестра Цинаммон. Приближается буря.

Небо потемнело быстро, слишком быстро. Заморосил дождь. Джинджер и думать не хотела, как пойдет назад через снега в мокром плаще. Накинув капюшон, молодая ведьма поспешила за своей старшей сестрой.

Еще через полрига болотистая почва сменилась каменистой. Под ногами теперь был растрескавшийся серо-красный гранит, словно запятнанный кровью. Это было не просто странно — поразительно. С некоторым запозданием Джинджер поняла, что эта скала вовсе не естественного происхождения. Гранитные блоки спеклись, но еще можно было различить тонкие швы между ними. Ведьмы стояли на руинах невероятно древнего замка, сложенного еще в те времена, когда людям не лень было обтесывать твердые камни и складывать из них величественные громады.

— Что могло сотворить такое с камнями? — пробормотала Джинджер.

— Что бы это ни было, надеюсь, нам оно не повстречается… — Фрида пощупала камни. — Они теплые, пожалуй, даже горячие. И это пугает, должна сказать.

— Действительно пугает то, что это место не обозначено на картах, — проворчала Джинджер.

— Думаю, это замок Угара, — решила имперка. — Тогда все кое-как с легендой увязывается.

— Но Угар был из рода Фрэйни! — возразила Джинджер.

— Верно. Но сам замок Фрэйни построен лет триста назад, не более. Мой брат… — имперская ведьма слегка запнулась. — Мой брат занимался изучением подобной архитектуры. Подражание эпохе Валентина II. Аллюзия на Башенный город Ангелики Бриарты. Нет, настоящий замок Угара располагался здесь. И какое-то колдовство уничтожило его так, что камни спеклись. Жутковато, верно? Пошли, мне не терпится взглянуть на Круглое озеро.

После всех этих разговоров озеро было последним, что Джинджер хотела увидеть. Ей хотелось бежать без оглядки; бежать, пока Озерный край не останется далеко позади. Тем не менее, она пошла следом за Фридой. Стук подкованных каблуков по камням далеко разносился в сыром воздухе и возвращался эхом. Джинджер шла, глядя себе под ноги, и старалась ни о чем не думать. Она настолько глубоко погрузилась в себя, что восклицание Фриды едва не заставило ее оступиться.

— Ты только посмотри!

Круглое озеро было действительно круглым. А еще над ним висело плотное облако дыма. Пахло селитрой и ядовитым дурманом. А еще — колдовством.

Это была на памяти Фламэ самая бессмысленная погоня. Он не понимал, за кем бежит и почему. И — главное — почему он не может догнать эту маленькую скрюченную фигурку.

— Морок… — пробормотал запыхавшийся ГэльСиньяк.

Старуха и в самом деле ускользала, словно видение, хотя и ковыляла, еле переставляя ноги. Приглядевшись, Фламэ различил, что скрюченную каргу окутывает красноватая дымка.

— Это какие-то чары.

ГэльСиньяк, прикрыв глаза, пробормотал короткую молитву на старомистийском.

— Amen, — кивнул Фламэ. — Скажите, а это хоть раз помогало?

Имперец бросил на него тяжелый взгляд.

— Знавал я, мастер Фламиан, пару человек, которые бы вас с превеликим удовольствием отправили на костер. Возьмите.

— Что это? — Фламэ с подозрением посмотрел на маленькую бледно-желтую лепешку из сухого теста.

— Освященная наместником облатка, дабы изгнать из вас бесов, — саркастически ответил ГэльСиньяк. — Ох, умоляю, не смотрите на меня так! Это из запасов Фриды. Действует безотказно. Снимает любые чары.

Фламэ повертел лепешку в руках.

— Не бойтесь, не отравлено, — ГэльСиньяк невозмутимо заложил такую же за щеку.

— Предпочитаете подкреплять чем-то существенным слово Божие? — хмыкнул Фламэ.

Имперец резко открыл глаза и холодно улыбнулся.

— Вы — раздражающий тип, мастер Фламиан. Даже жаль бывает, что вы мне так нравитесь.

Фламэ сунул лепешку в рот. На вкус она была как… лепешка. А потом он вдруг увидел мир необычайно четко и подумал, что тут не обошлось без дурманящих травок.

Старуха была в паре руссов от него, настороженная, напоминающая поднятую из укрытия птицу. Она была невероятно безобразна, и страшные ожоги и оставшиеся от платья лохмотья ее не красили. А еще она была древней. Невероятно древней. Время изрядно потрепало ее, но позволило сохранить немалое могущество. При виде этой уродливой старухи в обрывках черного ведьминского платья, начинало покалывать кончики пальцев.

— Каллуна… — пробормотал Фламэ, все еще плохо веря своим словам.

Ведьма обернулась через плечо, обожгла преследователей взглядом и порысила дальше на север. Мужчины переглянулись и, проклиная длинные плащи, побежали за ней. Старуха и безо всяких чар ускользала от них, легко минуя те места, где преследователи увязали в снегу по колено.

— Как нам ее остановить? — задыхаясь от быстрого бега, крикнул Фламэ.

— Только, если чем-нибудь кинуть, — ГэльСиньяк остановился, переводя дух. — Но у меня с собой только ножи, а убивать ее вот так сразу у нас нет резона. Да и не по-людски это, если честно.

Фламэ зачерпнул горсть снега, разогрел его в ладонях и слепил в ком. Снежок вышел небольшой, кривой и легкий, да и швырять его было несподручно. Однако же, музыкант кинул его и даже попал старухе в плечо. Споткнувшись, карга повалилась на снег и забарахталась, путаясь в лохмотьях и пытаясь встать. Мужчины подбежали, подняли ведьму и поставили на ноги. Старуха обожгла их полным ненависти взглядом и исторгла ужасающий крик.

— Что ты чувствуешь? — с благоговением спросила Фрида.

Ужас, — подумала Джинджер. Неизбывный, космический ужас перед бездной, которая лежит за знакомыми нам пределами. Ведьмы лучше других знают, что никаких пределов нет. Зато бездна существует.

Над Круглым озером струились, сплетаясь в сплошное полотно, отголоски этой бездны. Чистая сила, ничем не замутненная стихия, представляющая огромное искушение для всякой ведьмы. Джинджер хотелось окунуть в нее руки по самый локоть, чтобы насладиться предложенной властью сполна. И вместе с тем, она знала, что сгорит при малейшем соприкосновении с силой. Растает. Обратится в ничто.

— Что ты чувствуешь? — повторила свой вопрос Фрида.

— Это… ужасно! Это сминает! Это… — Джинджер не смогла подобрать слова, чтобы описать охватившие ее чувства. Она умолкла, и только беспомощно жестикулировала, пытаясь неуклюже выразить свою мысль.

— Ты и вправду необычный человек, сестрица Джинджер, — Фрида положила ей руку на плечо. — Я ощущаю только запах серы и слабый страх, причину которого найти не могу.

— Я обычная, — покачала головой юная ведьма.

— Ты вольна так думать, — пожала плечами имперка. — Только я редко ошибаюсь. Тем более в том, что касается ведьмовства. Ладно, у нас еще будет время об этом поговорить. Пошли, наберем воды.

— А ты уверена, что это вода, сестрица? — поморщилась Джинджер.

Если верить ощущениям, то, что плескалось в озере, водой не было. Чем угодно, но только не водой.

Фрида бесстрашно скинула плащ, сняла с пояса флягу и направилась к кромке берега, ровной, как край колодца. Из-за пара, и в самом деле имеющего запах серы, ее фигура казалась размытой. Вот ведьма присела на корточки, вот склонилась к самой воде, и вдруг замахала рукой.

— Это ты точно должна увидеть, сестрица!

Джинджер приблизилась, отчаянно уговаривая себя, что ничего плохого произойти не может, хотя все приметы и намекали на странности и мелкие неприятности. От озера исходил жар такой силы, что воздух дрожал, словно в пустыне, и в нем чудились миражи. Казалось, протяни руку, и коснешься цветных огней и…

Дым стал гуще, а когда он вдруг рассеялся, Джинджер увидела мужчину. На нем был синий плащ в пол, украшенный серебряными бляшками и серебряный венец. Лицо у мужчины, когда он повернулся, оказалось удивительно располагающим к себе. Джинджер сделала шажок вперед, а потом что-то сильно ударило ее в плечо. Женщина. В таком же синем плаще, украшенном серебром. Толстая пшеничного цвета коса перекинута через плечо, и в ней позвякивают бубенцы. В руке у женщины — огромное круглое блюдо, начищенное до блеска. Приглядевшись, Джинджер поняла, что это древнее бронзовое зеркало, подобное которому еще можно встретить в старых замках среди прочих семейных реликвий. Женщина выставила его перед собой и произнесла несколько слов резким приказным тоном на незнакомом гортанном языке, до странного колючем. Земля дрогнула. Земля дрогнула, и волна неимоверного жара пронеслась по замку. Камни спеклись, а металл, ткань, хрупкая человеческая плоть обратились в пар за секунду. Угар Фрэйни исчез, только лужа серебра напоминала о его существовании.

Воздух дрожал от жара, и плавился тронный зал, и пол его провалился и полетел вниз, вниз, вниз до самой преисподней Насмешнику в зубы. Каллуна бросила в дыру зеркало и медленно пошла назад сквозь полыхающий Ад. Сияюще-белая тень за спиной защищала ее от жара.

Старуха вопила так, что у мужчин заложило уши. Однако добычу из рук они не выпустили. Старая ведьма сколько угодно могла кричать и вырываться, силясь дотянуться длинными загнутыми ногтями до глаз обидчиков, держали ее крепко. Наконец ее удалось прижать к снегу и связать по рукам и ногам ремешками от плаща.

Мужчины перевели дух.

Старуха извернулась, посмотрела на своих мучителей и вдруг жутко расхохоталась. Мороз пробежал по коже от этого смеха. Скрючившись, старуха забормотала себе под нос. Выговор у нее был странный, и большинство слов звучали незнакомо — очень архаично. ГэльСиньяк сделал рукой отводящий жест и прошептал:

— Проклинает.

— Замолчи! — процедил Фламэ. — Замолчи, ведьма!

Старуха вновь расхохоталась и заговорила необычно скрипучим голосом.

— Вы, стало быть, спутники тех двух девчонок. Ты что ли амант рыженькой, а? — колючие глаза старой ведьмы уперлись в лицо Фламэ.

Тот вздрогнул. Слово «амант» ему не понравилось. И тем смыслом, который за ним крылся, и той древностью, которой от этого слова веяло.

— Госпожа Каллуна? — тихо спросил Фламэ. — Вы и в самом деле госпожа Каллуна, также известная, как Ирэна Фрэйни и королева Ирэна нарАдальсер?

Ведьма подалась вперед.

— Семь сотен лет, это не шутка, верно? — пробормотал Фламэ, отодвигаясь. В лицо ему ударил смрад, когда старуха заговорила.

— Чую запах этой маленькой ведьмы у тебя в волосах, амант. Необычайной маленькой ведьмы. Что же это я сразу не разглядела, кто передо мной! Как же мне хочется попробовать ее сердце. Теперь я вижу, ее сердце сочнее, чем у худосочной леди. О, я съем это нежное, сладкое, сочное сердце!

ГэльСиньяк проверил крепость узлов и оттащил Фламэ подальше.

— Вы уверены, мастер Фламиан, что это в самом деле древняя ведьма из легенды?

— Ну-у-у… у нее странная речь. И слова устарели. И этот заговор. Когда вы последний раз слышали заговор из уст наших ведьм?

— В таком случае, нам нужно допросить ее, не так ли? — ГэльСиньяк поморщился. — Терпеть не могу.

— Вы ведь были дознавателем? — хмыкнул Фламэ. — Вот вы и беседуйте.

— А вы, вроде как, Палач, хоть и бывший, — саркастически парировал имперец.

— Это не более чем фигура речи! Эй! Она уходит!

Изловчившись, ведьма освободилась от пут на ногах и побежала с той же противоестественной стремительностью. Мужчины прекратили спорить и бросились в погоню.

— Джинджер, очнись! Джинджер! Пожалуйста!

Юная ведьма открыла глаза. Перед ними стоял туман. Секундой позднее Джинджер поняла, что и в самом деле все в дыму, и ее зрение тут не причем. Верно, они ведь у проклятого озера.

— М-м-м… — простонала Джинджер и попыталась сесть.

Голова раскалывалась. Ее распирало от мыслей и видений, пугающе-реалистичных. Словно юная ведьма и в самом деле перенеслась на семь сотен лет назад, побывала в тронном зале замка, видела Угара Фрэйни и эту ведьму с бронзовым зеркалом и…

Сжав голову руками, Джинджер взвыла. Казалось, она сейчас рассыплется в прах от боли, страха и непонимания. Фрида поспешно обняла девушку за плечи и прижала к себе.

— Что случилось, сестрица? Ты так побледнела. Тише, тише. Пожалуйста, приди в себя.

Джинджер рискнула открыть глаза во второй раз, но туман так и не рассеялся. Вокруг было все так же темно, душно, а к тому же все сильнее пахло серой.

— Я в порядке. Кажется…

Молодая ведьма поднялась с трудом на ноги, отчаянно цепляясь за старшую подругу. Голова кружилась, и мир беззастенчиво покачивался и плыл перед глазами.

— Что… что произошло?

— Ты не помнишь? — встревожилась Фрида.

Помню, — подумала Джинджер. — Прекрасно помню замок, Угара Фрэйни, ведьму Каллуну.

— Нет. Я что, упала в обморок?

— Ну… ты вдруг страшно побледнела, дорогая сестрица, и повалилась на землю. И почти не дышала. Мне уже случалось видеть подобные припадки, но, мне показалось, что ты к такому не склонна. Так что, в самом деле, случилось?

— Легкие… галлюцинации, — пробормотала Джинджер. — Наверное. Давай наберем уже воду и пойдем отсюда.

Фрида поморщилась.

— Все верно. Только я не уверена, что это можно назвать водой. Только если мертвой, как в сказке.

Обняв Джинджер за плечи, имперка осторожно подвела ее к краю круглой ямы. То, что там бурлило и испускало пузыри и зловонный пар, меньше всего походило на воду. Скорее на расплавленное стекло или металл. Но какой же там был в таком случае жар?!

— Думаю, я смогу набрать это во флягу, — решила Фрида. — У меня есть цепочка. Не хотелось бы мне наклоняться слишком низко над этой «водичкой».

Усадив Джинджер на теплые камни, имперка вытащила из-за пазухи серебряную фляжку. Правда, с трудом верилось, что металл не расплавится от соприкосновения с бурлящей жидкостью. И в самом деле, фляжка обратилась во взвесь серебряных капель за секунды, да и от цепочки остался только обрывок. Фрида, не стесняясь, весьма грязно выругалась.

Джинджер продолжила безучастно разглядывать озеро. Над ним сплетались ленты силы, наводя странные, если не сказать — чудовищные идеи.

— У тебя есть деревянная фляга? — спросила Джинджер.

Фрида с озабоченным видом склонилась над ней.

— Деревянная?

— Дубовая, — Джинджер посмотрела на алые ленты силы, тесно сплетенные с желто-оранжевыми. — Лучше дубовая. Но и липовая подойдет.

— У меня есть горлянка с медовухой, — имперка вытащила из складок юбки небольшую флягу-тыквочку, оплетенную соломенной веревкой.

Джинджер вытащила пробку и сделала глоток пряного, чрезмерно крепкого медового вина, а остаток выплеснула на камни. Гранит, вопреки всякой логике, впитал влагу, как губка.

— Попробуй набрать в эту.

Фрида взяла обратно свою флягу и с удивлением ее осмотрела.

— Хорошо. Раз уж ты выглядишь такой уверенной…

— Ну, на самом деле у меня жутко болит голова, и поэтому совершенно безумные идеи кажутся мне удачными, — Джинджер помяла виски. — Такая глупость, верно?

Не сводя глаз с младшей ведьмы, Фрида склонилась над озером и зачерпнула горлянкой «воду». Фляга осталась целехонькой, только дымок окутал ее. Фрида заткнула ее пробкой.

— Откуда ты знала, что это получится?

— Понятия не имею, — честно ответила Джинджер. — Мне просто показалось этой удачной идеей.

Фрида внимательно посмотрела ей в лицо.

— Ты и в самом деле необычная ведьма, сестрица.

О своем видении Джинджер предпочла умолчать. Она прекрасно понимала, насколько странно это выглядело. И страшно. Запахнув плащ, она пошла следом за прихрамывающей имперкой на юг. И решила никогда не оглядываться. Круглое озеро внушало ей ужас, и наверняка теперь начнет являться ей в кошмарных снах. Джинджер передернуло.

На этот раз ведьму замотали в плащ и основательно связали ремнями. ГэльСиньяк устало повалился на землю и растер снегом лицо.

— Итак, вы и в самом деле ведьма Каллуна? — спросил он и нехотя прибавил. — Госпожа?

— А ты, стало быть, инквизитор? — проскрипела ведьма.

— Дознаватель, госпожа, — обманчиво-мягко поправил имперец. — У слова «инквизитор» дурная репутация, так что мы предпочитаем называться дознавателями.

— Думаешь, я не знаю причину твоего интереса, господин дознаватель? — старуха гадко ощерилась. — Я это нутром чую! Вот тут! Я это чую и на севере, и на юге! Кто-то взывает к силам бездны, как я это делала. В мое время знали толк в настоящем колдовстве, это верно. И вы, конечно, хотите знать, как с ними сладить. Хотите знать, что сделал этот щенок Паоль, имперский выкормыш. Ах, если бы этот слепец Адаль знал, с кем крутят шашни его шлюхи!

Старая ведьма все больше расходилась. На сухих морщинистых губах выступила кровавая пена. ГэльСиньяк успокаивающе погладил старуху по голове.

— Я ничего не скажу вам! Ничего! — с ненавистью процедила та. — Впрочем…

Глаза ее сделались вдруг колючими и хитрыми.

— В обмен на сочное молодое сердце я дам вам подсказку, — и старуха гнусно расхохоталась. — Только дайте его мне! Сочное, сочное юное сердце!

— Пф-ф! — Фламэ фыркнул. Сейчас он, как никогда, надеялся на свой длинный язык. Прежде тот не подводил ни знатного лорда Адмара, ни нищего бродяжку-музыканта. — Куда интереснее мне узнать об Адале. Расскажите мне об Адальсере Добром, госпожа Ирэна.

ГэльСиньяк шикнул, но Фламэ только обезоруживающе улыбнулся.

— Ну же, мастер Ноэль! Это мечта моего детства! Король Адальсер, его завоевательные походы, его прекрасные возлюбленные…

Старуха ухмыльнулась.

— Хитрый мальчишка. Хочешь вызнать о Лауре и маленьком имперском выкормыше? Это ведь ее серьга болтается у тебя в ухе. Ее серьга, и кровь впеклась в камень ее. Когда мой милый ее поцеловал прямо в пунцовые губки.

— Милый? — Фламэ машинально коснулся серьги, которая показалась ему омерзительно липкой.

— Мой инкуб. Мой амант, — мечтательно промурлыкала ведьма.

— А мне, — пробормотал ГэльСиньяк, — вопрос о демоне-сожителе казался нелепой формальностью…

— А меня занимали вопросы о банкете на шабаше, — доверительно шепнул Фламэ. — У них вообще шабаши бывают? Так что с Адальсером, госпожа Каллуна?

Мечтательная влажная поволока слетела с глаз старухи, и они снова стали колючими, как далекие ледяные бездны.

— Ты хочешь знать, любознательный мальчишка? Это был жалкий мужчина, неспособный король, и в постели — полное ничтожество. И он меня — меня! — считал холодной, как рыба! И шел к своим шлюхам, которые восхваляли его! Как он любил, когда его восхваляют, словно он особенный. Словно он не жалкое ничтожество, а настоящий герой. Но нет, мне не было одиноко. У меня был мой амант. И когда девчонки задирали нос слишком высоко, я шептала любимому на ухо. Один поцелуй, и нет девчонки. Я ела сердца. Я пила их сладкую кровь. А потом появился этот щенок Паоль…

Лицо ведьмы посерело. Она совсем забылась, и бессвязно бормотала себе под нос:

— Холодное железо.… Откуда у него эта штука?! Милый Грим, дорогой мой! Целуй его, Ярант, целуй его! Прощай, Грим! Холодное железо! Нет! Нет! Нет! Это лицо! Я не хочу! Я не хочу его видеть! ААААА!

Ведьма истошно закричала и забилась в судорогах, харкая кровью. И между тем все бормотала:

— Сердце, мне нужно сердце! Сладкое сердце рыженькой!

Мужчины переглянулись.

Темные силуэты на фоне закатного неба ведьмы увидели издалека. Джинджер при этом испытала странное облегчение. Словно она и не надеялась вернуться в реальный мир. Тем не менее, кругом был снег, и Адмар с ГэльСиньяком ждали их. В воздухе висело тяжелое, напряженное молчание.

— Что-то случилось? — встревожено спросила Фрида.

ГэльСиньяк посадил жену в седло и задержал ее руку в своей лишь на долю секунды.

— Все в порядке.

Они скрывали что-то. Тут не нужно было обладать предсказательским даром. Это было разлито в воздухе. Это чувствовалось в каждом прикосновении. Руки Адмара чуть сильнее, чем нужно, сжали талию Джинджер, подсаживая девушку в седло. И разжались чуть позже, чем нужно.

— Поговорим в замке, — сказал он холодно. — Скоро снегопад начнется. Можем заплутать.