Зеркало королевы Мирабель

Глава седьмая

— Не трясите его! — рявкнула Джинджер, отталкивая лорда от бессильно обмякшего тела.

Адмар лежал на снегу и по цвету не сильно от него отличался — такой же белый и слегка припорошенный сажей. Снег для пущего сходства быстро окрасился кровью. Джинджер смогла разглядеть только растревоженную рану на ладони и несколько свежих порезов на лбу, но, возможно, было и травмы серьезнее. Ведьма поспешно ощупала мужчину. От каждого прикосновения он слабо вздрагивал, но все равно оставалось неясным, есть ли у него опасные раны.

— Согрейте воды, — распорядилась Джинджер. — И поищите немного чистой ткани.

— Пусть подыхает, — мрачно бросил Филипп.

Бенжамин, не сводящий горящих глаз с черного комка, как сейчас поняла Джинджер, сажи в полусжатой ладони, промолчал. Хорошо, хоть не кивнул. Хотя, возможно, он был просто слишком занят своими мыслями.

— Не все ли равно, — продолжил Филипп, — когда он подохнет? Сейчас от ран, или позже от рук милорда?

— О да, — саркастически согласилась Джинджер. — Действительно, не все ли равно, когда умрет кры… леди Беатриса: сейчас от неизлечимого недуга, или лет через сорок от старости.

Слегка ошалев от собственной наглости, она умолкла. Что ей, в сущности, было до Палача, мерзавца и убийцы? Правильно, ничего. И до бродяги-музыканта ей не было дела. Только до собственной шкуры, которую разозленный «секретарь» вполне мог испортить. Арбалет и меч у него всегда были при себе, это чернильницы с пером могло не оказаться в седельной сумке. И все же, Джинджер испытывала странную и весьма неприятную решимость бороться до конца. И ведь увидела же однажды Саффрон — правда, на дне кувшина с кислым дешевым вином — что знакомство с красивыми мужчинами не доведет глупую гадалку до добра.

— Согрей воды, — проговорил наконец Бенжамин. — Без этой твари нам книжную чушь не разобрать.

— А Мартиннес Ольха, — подал слабый сиплый голос Адмар, — за подобные слова отрезал охальникам языки. И развешивал их на своем заборе. В иные дни и по дюжине висело.

Джинджер поспешно зажала ему рот. С другой стороны, если этот шут способен на свои глупые шуточки, значит не так уж он и сильно ранен. С третьей стороны, похоже, Адмар на свои шуточки способен даже на пороге смерти.

— Встать сможешь? — спросила Джинджер, игнорируя все нормы приличия и обращаясь к музыканту на "ты".

Адмар кивнул, уцепился больной рукой за ее плечо и рывком поднялся. Его качнуло.

— Лучше лечь, — решила Джинджер. — Идем к огню.

— Лучше уходить отсюда, — отрезал Адмар. — Я велел вам сделать это еще вечером.

— Но вернулся ты только сейчас, — резонно заметила ведьма.

Она почти волоком дотащила музыканта до расстеленных возле костра плащей и помогла ему сесть. От костра шло целительное тепло, снег в котелке уже растаял и достаточно нагрелся.

— У меня почти не осталось мази, — сказала Джинджер. — Хватит только на руку. Царапины на лбу придется промыть вином.

— Уверен, они будут в восторге, — кивнул Адмар и тотчас же стиснул зубы.

— Что…

— Все в порядке! — процедил он. — Дай тряпицу.

Уложив комок сажи в протянутый лоскут, он аккуратно связал концы. Ткань быстро намокла и сделалась грязно-серой. Запахло землей, кровью и чем-то еще, гадким и ядовитым.

— Что это? — слишком брезгливо для деревенского лорда спросил Бенжамин.

— Искомое, — коротко ответил Адмар.

Пока Джинджер перевязывала руку, он молчал, не сводя глаз с темного провала пещеры. Землетрясение улеглось, и сажа уже прекратила кружиться в воздухе. И все же, он словно чего-то ждал.

— Что там было? — тихо спросила Джинджер.

— Испытание, — столь же коротко ответил Адмар, натянул перчатки поверх повязки и поднялся. Его все еще шатало. — Надо уходить как можно быстрее. Мирабель отправила за нами в погоню не меньше дюжины отрядов. Если хотя бы одним командует наш общий знакомый Суррэль, лучше им на глаза не попадаться.

— Ну и куда мы можем поехать? — саркастически поинтересовался Бенжамин.

— А я-то откуда знаю? Вы, милорд, командуете нашим отрядом, — невозмутимо пожал плечами Адмар.

Бенжамин угрожающе на него надвинулся, привычно пользуясь преимуществом своего роста. Джинджер поспешила встать между спорящими, пока дело не дошло до драки.

— Спокойно, господа, спокойно! — Бенжамин свирепо посмотрел на нее, явно недовольный, что его поставили в один ряд с Адмаром. — Мы на границе Озерного края. Туда, не зная дороги, не сунется ни один королевский страж. Я же могу провести вас по болотам, используя свои способности предсказателя. И в Озерном крае множество заброшенных замков, где мы можем передохнуть.

— О да, — согласился с легкой болезненной усмешкой Адмар. — До замка Фрейни всего три-четыре дня пути через почти непроходимые топи. А все прочие, расположенные поближе, вот чудо-то! Все прочие разрушены во время ведомых Мирабель войн. До основания. Чудесная штука, этот горючий порошок.

— Что ты можешь предложить? — сухо поинтересовался Бенжамин. После «ты» последовала небольшая пауза, в которую могло вместиться и «мерзавец», и что-нибудь похуже.

Адмар словно бы не услышал ни оскорбительной паузы, ни слов. Пошатываясь, он добрался до своей лошади и обеими руками уцепился за поводья, чтобы не упасть. Джинджер, подхватив брошенную у костра сумку, поспешила за ним. С третьей попытки, и не без помощи ведьмы, музыканту удалось вскарабкаться в седло.

— Мои вещи, сударыня, — очень вежливо попросил он. Джинджер молча протянула сумку. — Лучше всего, милорд, направиться в замок КэрГоф.

— Прямиком в лапы к мессиру Микаэлю, — саркастически кивнул Бенжамин.

Адмар покачал головой.

— Устаревшие сведенья. Два года назад графиня Кэр с ватагой лесных разбойников отбила свой родовой замок и является там теперь полноправной хозяйкой. Просто-таки сюжет для героической баллады.

«Брианна?!» — чуть было не вырвалось у Джинджер. Брианна, леди Кэр, которую она знала в детстве, и вдруг — героиня баллады. Брианна, которую волновали прогулки по реке, поездки в столицу, сказки о рыцарях и вышивание какого-то нелепого знамени. И которая, как слышала мельком Джинджер, погибла шесть лет назад. Уму непостижимо!

— Хотите что-то сказать? — вежливо поинтересовался Адмар.

Джинджер покачала головой.

— Тогда, может быть, у кого-то есть возражения или более здравые идеи? — спросил музыкант таким тоном, за который вполне можно и убить. — Или мы все же едем в КэрГоф?

— КэрГоф, — мрачно согласился Бенжамин и направился к лошадям.

Джинджер покосилась на музыканта. Тот ей подмигнул и сразу же отвернулся. Уму непостижимо! Его послушались! Хотя, возможно, дело было в том, что он все же был Адмар, самый настоящий граф, или даже герцог (Джинджер плохо разбиралась в титулах). А знатные люди всегда прислушиваются к еще более знатным, это почти на уровне инстинкта. Что, правда, не мешает им тех же людей убивать. Все еще покачивая головой и совершенно искренне недоумевая, Джинджер вскарабкалась в седло. Пожалуй, стоит сегодня поехать рядом с Адмаром. Еще не ровен час, этот безумец сверзится на землю.

Болела обоженная ладонь и порезы на лбу. Тут был определенный прогресс, потому что еще четверть часа назад болели все тело, голова и, кажется, даже сам воздух вокруг. Теперь же Фламэ обрел способность связно и достаточно трезво мыслить. Увы, тут были и свои недостатки: когда он держался на чистом гоноре, сами собой вспоминались прежние привычки, привитые в далеком детстве. Откуда-то из далекого прошлого всплывали интонации потомственного герцога Адмара, Ильтара и Фрейни. Теперь же он вновь превратился в бродягу, тоже с прошлым, но совсем недавним и куда менее славным. Одно дело, давно свершенные завоевания замков Озерного края, это почетно. И совсем другое дело, завоевания городов и графств для королевы Мирабель. Удивительно, как любая подлость по истечении пары веков превращается вдруг в великую доблесть.

Итак, болело почти все тело, и Фламэ только чудом держался в седле, уцепившись обеими руками в поводья. Ведьма ехала оскорбительно близко, словно готовая в любой момент подхватить сползающее с седла тело. Фламэ ей, впрочем, был благодарен. Молча. И отряд также ехал в тяжелом молчании, удаляясь от Аннуэрской пещеры. Болезненно морщась, музыкант оглянулся через плечо.

— Вот что любопытно. На севере, в Льдинных горах рассказывают легенду об основателе их княжеского рода, повелителе гор Хакене.

Молчание из тяжелого стало неодобрительным, что изрядно подняло Фламэ настроение. Эх, сложись его судьба по-иному, стоял бы он сейчас за преподавательской кафедрой в Усмахтском университете, сводя с ума студентов.

— Хакен Серый Волк был то ли великан, то ли людоед, то ли великан-людоед, то ли серый волк. В каждом варианте легенды по-разному, ну, а в официальных летописях Княжински, ясное дело, такие пикантные подробности не приводятся. Кроме того, летописям от силы лет двести, прежние книги сгинули в Темьгороде, и все уже до такой степени быльем поросло…

— Может быть, вам стоит помолчать, мессир Адмар? — безукоризненно вежливым тоном поинтересовалась ведьма.

Когда подобные ей сестрицы вот так вежливы, жди беды. Фламэ дождался реплики Бенжамина, привычного «заткнись», и невозмутимо продолжил.

— В горах, которыми правил Хакен, жил мудрый отшельник. Он поселился в пещере, принимал подношения господарей — это такие местные князьки — и пророчествовал за умеренную плату. Однажды Хакен прислал к нему своего слугу, требуя предречь славу Серому роду. Редкая, надо сказать, наглость, но для правителей традиционная, — Фламэ усмехнулся. — Отшельник, естественно, врать не стал и предрек потомкам Хакена кучу всяких пакостей. Мол-де, и столицу свою они утратят, и горами править больше не будут. Есть даже какая-то легенда о мертвой княгине, которая будет мстить за поругание, но это явно позднейшее дополнение. На развилке нам налево.

Путники с недоумением уставились на раздваивающуюся дорогу. Адмар направил коня в нужную сторону, дождался, пока маленький отряд его нагонит (ведьма снова поехала почти вплотную) и продолжил.

— Хакен, конечно, осерчал, но ничего с отшельником поделать не мог: того охранял горный дух. Тогда Хакен отправил к отшельнику свою сестру, ведьму Мирнею. Превратившись в змею, Мирнея съела мудрого отшельника. Однако же, хранитель гор, прогневавшись, сказал, что вечно ей теперь жить в пещере, проглатывая потомков Серого рода. Хакен, который, напомню, был то ли людоед, то ли великан, оторвал кусок скалы вместе с пещерой и закинул его как можно дальше.

— Хорошо, — кивнула ведьма. — А почему пещеру назвали Аннуэрской? Мирнейская будет куда логичнее.

Фламэ усмехнулся. Как бы ни приятна была власть рода Адмар, Ильтар и Фрэйни, власть собственного красноречия грела душу куда сильнее.

— О, на этот случай есть сказка о мальчике Нури и девочке Ани.

— И что с ними? — спросила ведьма.

Фламэ на секунду прикрыл глаза, борясь с дурнотой.

— Когда-нибудь потом. В любом случае, КэрГоф уже на горизонте.

Сложенный из светлого, почти белого песчаника, замок рода Кэр не слишком выделялся на фоне заснеженных полей и затянутого снеговыми облаками неба. К тому же, силуэт его, массивный, словно распластанный по земле, был лишен изящества, присущего северным городам и крепостям Каллада. Сказывалась близость к Озерному краю, еще двести лет назад раздираемому усобицами, и к алчной Империи, всегда готовой расширить свои границы. Впрочем, сейчас ворота (это было видно даже издалека) были распахнуты, словно графине некого бояться, и у стен шумела многолюдная ярмарка.

Фламэ оглянулся на своих спутников. Проще всего было сойти за путешественников, забредших в Кэр по торговым делам. Однако, ярмарка была однодневная — это по флагам видно, постоялого двора поблизости не было, а леди Беатрис требовался уход, забота и теплая постель хотя бы на одну ночь. Иначе любые усилия окажутся совершенно бессмысленными. Да и сам музыкант не отказался бы от ночи под крышей, особенно сейчас. Значит, придется просить защиты у леди Кэр, которая, увы, знает его в лицо.

Час спустя путешественники подъехали, наконец, к стенам замка и смешались с толпой торговцев. Палатки и возки были поставлены прямо у светлых стен, и среди крестьян и купцов можно было разглядеть челядь КэрГоф, одетую в плащи с гербами. Стражи было немного, но доспехи, прикрытые нарамниками, также с гербом Кэр, внушали трепет. Равно как и алебарды. Кроме того, почти у каждого, включая крестьян, был на поясе меч — неслыханная дерзость в любом другом месте. Что ж, графиня Кэр мудро вооружила чернь и смогла отбить свой родовой замок и свое графство. Сможет ли она теперь совладать с этой толпой? Фламэ искренне хотелось увидеть эту незаурядную женщину, которую он помнил маленькой девочкой, прибывшей впервые ко двору королевы.

Спешившись неуклюже, музыкант повернулся к Бенжамину.

— Ну, что будем делать, милорд? Пойдем в замок?

— Шеллоу и Кэр родичи, — немного надменно ответил лорд-наемник. — Графиня должна принять нас.

— Блажен, кто верует, — вежливо согласился Фламэ. — Думаю, графиня сейчас не слишком доверяет чужакам. Так что, идите вперед, мой господин.

Бенжамин благоразумно пропустил издевательства мимо ушей. Этот юноша порой даже нравился Адмару своим редким талантом правильно расставлять приоритеты. Сначала спасение сестры, потом уже месть и все остальное. Будь схожий талант еще у пары лордов, и жизнь стала бы куда спокойнее.

Бенжамин спешился, кинул поводья своему секретарю и направился к стражникам, охраняющим ворота. Их было четверо и, расположившись на опущенном мосту, они пили молоко и перешучивались со служанками, снующими туда-обратно с корзинами провизии и тючками тканей. Просто идиллическая картинка, образец беспечности, если не считать, что еще человек десять прохаживаются с арбалетами по краю стены, трое охраняют мост с той стороны, и добрая дюжина стражников прохаживается между торговыми рядами.

Лорд-наемник снял свой медальон и продемонстрировал его стражникам.

— Бенжамин из Тура, сын лорда Шеллоу, с сестрой и спутниками просит покровительства у графини Кэр.

Старший из стражников отставил в сторону кувшин — молоко плеснуло на камни — внимательно изучил медальон, а потом помахал им кому-то в толпе.

— Мастер!

Темная, закутанная в плащ фигура протиснулась между купцами и служанками, едва не повалив при этом на снег двух дородных хохотушек, и цапнула медальон худой рукой.

— М-м-м?

— Бенжамин из Тура, сын лорда Шеллоу! — раздраженно повторил молодой лорд.

Мужчина в плаще кивнул, кинул медальон владельцу и направился к замку.

— Мастер доложит ее светлости? — вежливо, хотя без излишнего подобострастия поинтересовался стражник. Фламэ стало интересно, кто же скрывается под темной тканью. Не иначе, как тайный полководец графини.

— Впусти их, — спокойно ответил мужчина. — Следуйте за мной.

За истекшие десять лет замок КэрГоф совсем не изменился, хотя — с чего бы ему? Джинджер, проходя недлинным коридором, стены которого были закрыты шпалерами с картинами каких-то древних битв, испытала не свойственное ведьмам чувство ностальгии. Девизом сестер вполне могло быть «Уходи не оглядываясь», и все же Джинджер соскучилась, как оказалась, по сложенным из светлого песчаника стенам, деревянным полам и сложенным из того же дерева сводчатым потолкам, старым шпалерам и потемневшим от времени портретам. Анна ушла из замка, не оглядываясь, а вот ее воспитанница, похоже, оставила здесь что-то важное. Детство? Джинджер тряхнула головой, избавляясь от тоскливых мыслей. Уходи, не оглядываясь, воистину. И все же, интересно, что из себя сейчас представляет Брианна Кэр? Джинджер запомнила ее двенадцатилетней девочкой. А что леди Кэр? Помнит ли она хоть немного свою давнюю странную подругу-ведьму?

У входа в зал Джинджер запнулась. По-хорошему ни ее, ни Адмара, ни даже Филиппа, несущего на руках леди Беатрис, не должны были пустить на господскую половину. Старый граф Кэр никогда не обращал внимания на положение и происхождение своих гостей, запросто пил пиво с крестьянами и никогда не спрашивал у путников, просящих ночлега, об их титуле. Брианна же, напротив, всегда казалась Джинджер немного надменной, чванной особой, а это недостаток, не проходящий со временем.

— Проходите, господа, — сказал их провожатый. — Впрочем,… Может быть, эта леди пожелает отдохнуть? Как и госпожа ведьма…

Джинджер не в первый раз задалась вопросом, кто же этот человек в плаще. Говорил он уверенно, как господин, и стражники явно ему подчинялись. При этом одет мужчина был очень просто, если не сказать — бедно.

— Именно о моей сестре мы и хотим поговорить с ее светлостью, — раздраженно ответил Бенжамин. — Можем мы ее увидеть?

Мужчина в плаще фыркнул.

— Кто ж вам помешает? У вас есть глаза, милостивый государь.

Мужчина толкнул тяжелые створки и громко, напыщенно, пародируя королевских герольдов крикнул:

— Любезная мышка, к тебе дорогие неприятности из самого Каллада. Ну, и с ними еще какие-то люди.

Бенжамин, высоко подняв голову, вошел в Залу и, сделав положенные три шага, изящно поклонился. Джинджер, привстав на цыпочки, заглянула ему через плечо. Графиня Кэр сидела у камина в кресле, которое прежде любил ее отец, и занималась весьма прозаическим делом — вязала. Ведьма без труда узнала ее — графиня, в сущности, мало изменилась за прошедшие годы, разве что прелестная детская округлость и розовощекость сменилась женственностью и здоровым румянцем. Пышные вьющиеся волосы, золотисто-каштановые, были уложены в простую косу, переброшенную через плечо. Все, как и помнила Джинджер: взлохмаченная леди Кэр за рукоделием. Однако когда леди Брианна повернула голову, молодая ведьма невольно вздрогнула. Такого твердого, жесткого взгляда у той девочки никогда не было.

— Бенжамин из Тура, сын лорда Шеллоу, — в который раз представился лорд-наемник, повторяя свой поклон. — Это моя недужная сестра Беатриса, и… спутники.

Леди Кэр, отложив вязание, поднялась и подошла к незваным гостям. Взгляд ее скользнул по лицам.

— Я всегда рада принимать путешественников в своем замке.

— Мы просим о помощи, ваша светлость… — Бенжамин склонился еще ниже.

Леди Брианна вскинула брови, потом коротко посмотрела на Беатрису и кивнула.

— Вы ее получите, если вот он, — тонкий палец графини указал на Адмара, — покинет замок и пределы графства Кэр. И не появится здесь под страхом смерти. Слугам королевы на моих землях нет места.

— И это похвально, конечно, — согласился человек в плаще. — Но правильно ли держать гостей на пороге? В Каэлэде, конечно, так принято, но разве мы гонимся за модой?

— Дурак, — устало проговорила графиня.

— Чем и кормлюсь, — согласился мужчина, откидывая капюшон и отвешивая витиеватый поклон.

Он был лыс, отчего походил на разбойника, как изображают его в площадных постановках, с довольно крупным носом, резковатыми чертами лица и темными, пугающе-умными глазами. Губы кривились в полуулыбке-полугримасе.

— Проходите, лорд Бенжамин, — графиня, не удостаивая мужчину в плаще взглядом, указала на кресла у камина. — Излагайте свои дела. Ваши спутники, если желают, могут поесть и отдохнуть. Вашей сестре сейчас же приготовят постель. И…

Графиня выразительно посмотрела на Адмара. Музыкант ответил ей усталым взглядом. Кажется, он едва держался на ногах.

— О, светлейшая правительница этих земель, — вновь встрял мужчина в плаще.

— Уилл? — утомленно кивнула графиня.

— Что полагается человеку, который спас невиновного из узилища, уберег от гибели и доставил к достойным покровителям?

— Если речь идет о тебе.… Полагаю, смертная казнь, — хмыкнула графиня. — И то, это слабое наказание за десять лет моих мучений.

— Если же мы говорим в целом?

— Если же мы говорим в целом, то этот человек достоин всякого уважения и покровительства, — графиня развернулась и направилась к своему креслу. — К чему ты клонишь, мастер Уилл?

Мастер Уилл зачем-то подмигнул Джинджер, потом Адмару и совершил абсолютно невозможное и бессмысленное: одним прыжком перескочив через обеденный стол, оказался лицом к лицу с леди Брианной.

— Мессиру Фламиану Адмару я обязан жизнью и свободой, любезная мышка. А косвенно и ты тоже. Надо отдать долг.

Графиня пожала плечами.

— Делай, как знаешь, — опустившись в кресло, она кивнула Бенжамину. — Рассказывайте.

Кухня поражала своими размерами и, пожалуй, не уступала в этом тронной зале королевского замка. Печей было три, одна служила для обогрева полуподвального помещения, вторая — для выпечки хлеба, а в третьей на механическом вертеле крутился поросенок. Поваренок в сдвинутом на затылок платке вполглаза следил за медленно опускающимся грузилом. Все в этой кухне концентрировалось вокруг дородной, образцовой кухарки, управляющей маленькой армией помощников с достоинством бывалого генерала. Незнакомцев она приняла радушно, усадила в поставленные у огня кресла и послала кого-то из поварят за остатками обеда. Фламэ снял плащ, перекинул его через подлокотник и обессилено откинулся на спинку кресла. Что ж, не так все плохо. Графиня Кэр, немало натерпевшаяся от слуг королевы, вполне могла выставить его за ворота. Выходит, добрые дела и в самом деле воздаются.

Зашуршала ткань, и в поле зрения Фламэ попал мастер Уилл, нимало не изменившийся за десять лет. Ну, разве что, совершенно здоровый, отъевшийся на графских харчах. Отвесив поклон устраивающейся у огня ведьме, он подвинул себе стул и махнул кухарке.

— Сударыня, пошли-ка за вином.

Кухарка фыркнула, но все же отрядила поваренка в погреб. Откинувшись на спинку, мастер Уилл замолчал. Впрочем, ухмылка, скользящая по губам, говорила, что он что-то задумал. Первой не выдержала ведьма.

— Чем обязаны?

— О, прекрасная демозель! Я не представился! Мастер Уильям, шут ее светлости.

Ведьма приподняла брови. Вероятно, она плохо себе представляла шутов. Фламэ же удивило, что этот незаурядный человек выбрал подобный род занятий, оставшись в графстве Кэр. С другой стороны, насмешливость сквозила в каждом его жесте, притом — совершенно естественная. Для него подшучивать было так же привычно, как дышать.

— Я должен был выплатить долг, — неожиданно серьезно сказал шут. — Аннабель приготовит мазь для ваших ран, мессир.

— Фламэ, — поправил его музыкант. — Лучше так.

— Фламэ, — легче многих согласился мастер Уилл. Что ж, он и сам предпочитал зваться по имени. — Что привело вас сюда?

— Не проще ли остаться в зале и все услышать? — хмуро спросила ведьма.

— Проще, сударыня. Но версия юноши мне не нравится заранее. К тому же, ее светлость все равно ею со мной поделится, если я не успею основательно напиться. Дорис! Где вино!

Поваренок поспешно выставил на столик кувшин, стаканы и кое-какую снедь, оставшуюся с обеда, и скрылся с глаз. Шут хмыкнул.

— Итак? Что привело к нашему славному замку самого Адмара-Палача, почтенную ведьму, мальчишку бастарда, его сообщничка и нежную чахоточную леди?

Фламэ не удержался от смешка. Определение шута было кратким и точным. И в сущности одинаково неприятным для всех. Даже для «почтенной ведьмы». Наверное, дело было в тоне, полном профессиональной насмешки.

— Мы скрываемся от погони. Вполне возможно, ее возглавляют милорд Альберих или господин Суррэль.

На лице мастера Уилла расцвела широкая улыбка.

— Сам бывший заплечных дел маэстро? Какая радость! И когда же он достигнет наших крепких стен? — шут повернулся и прямо посмотрел на ведьму. — Госпожа?

Девушка вздрогнула, на лице ее отразилось удивление.

— С чего бы мне…

— Госпожа ведь из круга Видящих, — пожал плечами шут. — У меня есть некоторый опыт, так сказать. Ну?

Последнее «ну» было таким требовательным, что ведьма все же ответила:

— Думаю, дня через три. Они не знают, куда мы пошли. И метель, которая начнется к вечеру, скроет все следы.

Мастер Уилл улыбнулся еще шире.

— Вот и славно. Грейтесь. Не помешает сменить бинты на твоей руке, мастер Фламэ. И переодеться тоже не помешает. Госпожа почтенная ведьма может помыться, воду скоро нагреют. И, да, на ужин ее светлость ждет вас в зале.

— Не думаю, что меня ее светлость рада видеть, — покачал головой Фламэ.

Шут похлопал его по плечу.

— Леди Брианна умеет быть благодарной. А песенка о вольных стрелках королевского леса очень помогла ей, когда мы поднимали крестьянское восстание. Народ страсть как любит благородных героев, которые грабят богатых, чтобы вернуть деньги бедным.

Фламэ хмыкнул в ответ и слегка наклонил голову. Мастер Уилл раскланялся и размашистым шагом покинул кухню, по дороге стянув что-то со стола кухарки. В след ему понеслось возмущенное кудахтанье почтенной дамы. Фламэ, подавив улыбку, потянулся за кубком.

— Что за песенка? — спросила ведьма. — Вашу руку, господин.

На коленях у нее уже лежала — когда только успела разжиться? — маленькая баночка с мазью. Поваренок держал наготове бинты. Фламэ страдальчески вздохнул и протянул раненую ладонь.

— Ничего на самом деле серьезного, — покачал он головой. — Ерунда.

— Вот эта жуткая язва? — хмуро поинтересовалась ведьма.

— Нет, оуч! Песенка. Сочинил безделицу о славных разбойниках, живущих в королевском лесу. Об их прекрасной предводительнице, которая хочет вернуть себе замок, а народу благоденствие. Там даже ритм хромает страшно. А видите, людям понравилось.

Ведьма, подавшись вперед, посмотрела ему в глаза.

— Зачем вы это делаете?

— Что? — Фламэ непонимающе моргнул.

— Эти песни, баллады, легенды. Должна же быть у всего этого цель.

— У хороших песен, как у сластей, танцев и поцелуев, сударыня, цели нет, — легкомысленно ответил музыкант.

Девушка усмехнулась.

— Вы говорите, как ведьма. Придаете значение только… скрытому. Тайным мотивам. Выходит, все, что лежит на поверхности, бессмысленно?

— У каждого свой способ воевать, — вполне откровенно ответил Фламэ. — А я с детства не любил всяких тяжелых и острых железок.

— Воевать? С кем? А-а-а… — в глазах девушки мелькнуло что-то, схожее с пониманием. Она прикрыла на секунду глаза, а потом протянула руку. — Меня зовут Джинджер.

Фламэ вздрогнул. Пожалуй, это была честь. Ведьмы умудрялись прикрываться именами, данными с рождения, и истинными считали только прозвища. И называли их людям весьма выборочно. Отец, как Фламэ выяснил уже потом, не знал колдовского имени своей жены. Да и самому Фламэ мать сообщила его только умирая, как подарок, как память. Что значила откровенность этой ведьмы, музыкант не вполне разобрался. Тем не менее, пожал ее пальцы.

— Но зовите меня лучше Эльзой. Это не так далеко от истины.