Арестантка: Тюрьма Рая

Глава 11. Фигурки на доске

Трой

Я проснулся от голоса Матео в динамике:

— Трой, у Алисии незванные гости, настроены агрессивно… Трой, ответь Фобосу!

Что? Какие гости у Алисии? Я быстро поднялся, стараясь не разбудить Принс, и прошептал непослушным спросонья голосом:

— Что случилось?

— Иди сюда, быстро, — рявкнул Матео, и я, натянув штаны и накинув пиджак, бросился к каюте Алисии.

Она оказалась открытой. На пороге лежали двое охранников. Они шевелились и постанывали, но встать не могли. Вероятно, что их поразили чем-то типа шокера. Третий угрожал Матео бластером. Алисии в каюте будто не было.

— Что происходит? — спросил я у охранника, стоящего рядом с Матео.

Сердце ускорило биение. Но голос мой был поразительно спокоен, и я радовался, что удалось его таковым сделать. Время «антилопы» и «наивного болвана» прошло.

— У нас приказ наставника Гомера доставить мисс Пиккори в челнок для отправки на Альфа Центавра.

Вдруг я услышал тихий всхлип из-под кровати. Алисия была там.

— Это недоразумение, наставник Гомер ошибся, — уверенно произнёс я. — Уберите оружие. Матео мой советник. А Мисс Пиккори останется на нашем корабле.

Охранник окинул меня внимательным взглядом. Я чувствовал злость на Гомера. В кончиках пальцев саднило от желания врезать ему. Ну, конечно, ему пришлось уступить, и он решил мне подгадить, чтобы я особенно не радовался.

— Но…

— Я понимаю ваше замешательство, — я улыбнулся. — Сейчас я свяжусь с наставником и укажу ему на ошибку.

Я ощущал, как все мои мысли выстраиваются в линию чёткого намерения. Появлялось чувство, что я всё делаю правильно. Спокойствие. И запястье снова отдало теплом.

— Гомер, как слышишь? — обратился я по связи.

— Трой? Чего будишь старика среди ночи? — в его интонации скользнуло озорство, конечно, мелочный дедушка знал, почему я с ним связался.

— Да тут за Алисией пришли. Говорят, что ты решил её отправить на Альфа Центавра.

— Конечно, а что с ней ещё делать? Отец её обратно не примет, он и так всеми силами пытался от неё избавиться, как от пятна на репутации. А ты сам убрал её фигурку с доски, — я ощущал, как он упивается возможностью задеть меня за живое. — Заменил другой.

Я на пару мгновений подумал, а не реализовать ли план Принс. Оставить Гомеру в подарок яйцо шоут, собрать всех в транспортник и сбежать. Неплохой же план придумала моя девочка.

— Гомер, знаешь, твоя фигурка тоже очень легко может убраться с доски. Вместе со всеми наполеоновскими планами, — намеренно громко и твёрдо произнёс я. — Больно мерзкий у неё характер. Засунь его, пожалуйста, поглубже, чтобы меня не злить.

Гомер пару секунд молчал. А я ощущал, как меня распирало от силы. Не знаю, что это была за сила, но она текла в моих жилах, вплеталась в слова. И я увидел, как почтительно смотрит на меня охранник. Как удивился Матео. Улыбка на его лице говорила «Ничего себе, Трой, да ты крут».

— Думаешь, ты сможешь взять вожжи в свои руки, юный падаван? — усмехнулся он, но я хорошо прочувствовал в его голосе разочарование, и оно меня радовало.

— Ты сам мне их дал, — без тени эмоций сказал я. — Я просто учусь ими пользоваться. Отменяй приказ. Думаю, что нам не стоит портить отношения. Алисия останется с нами.

Связь прервалась. Буквально через миг охранник получил вызов на комлинк.

— Приносим извинения, — он поклонился мне и почему-то неотрывно глазел на моё запястье.

Оно снова светилось. Фиолетовое марево просачивалось сквозь рукав пиджака.

— Ничего себе, длань Императора сияет, — с каким-то наигранным пиететом и ужасом произнёс Матео, отчего охранник вдруг вытянулся в струнку передо мной.

— Ещё раз простите, у нас был приказ, — пролепетал он.

— Как ваше имя? — спросил я.

— Сержант Мэтт Фэргюссон, старший смены.

— Ничего, Мэтт, я всё понимаю. Можете идти, — я кивнул ему на дверь. Он помог подняться товарищам, которых, видимо, пришиб Матео, и направился прочь.

Через пару мгновений створки гермодвери сомкнулись. Я наконец выдохнул.

— Смотрю, ты входишь в роль Императора, — усмехнулся Матео, и мне до жути захотелось его обнять, но я ограничился хлопком по плечу.

— Роль «наивного болвана» мне надоела, — с горечью сказал я. — Спасибо тебе… Если бы не ты, её бы забрали, пока я спокойно спал…

— Я молодец, не спорю, — Матео ухмыльнулся и наклонился, заглядывая под кровать. — Крошка, ты можешь вылезать. Всё в порядке.

Он протянул Алисии руку, она взялась за неё и через мгновение уже стояла рядом с Матео. Вид у неё, конечно, был заплаканный. Губы дрожали, глаза припухли от слёз.

— Спасибо, — выпалила Алисия, медленно поднимая на меня взгляд.

Выдержать его было не просто, у меня перед Алисией большая вина. Я виноват в её бедах на Земле. Я виноват в том, что она здесь. Только от самобичевания поразительно мало толка.

— Я обещал о тебе позаботиться, — сказал я.

Она смотрела на меня оленьими глазами, полными испуга. В них застыл роковой вопрос: «Что со мной будет дальше?».

— Сейчас пойдём в мою каюту, — я внимательно посмотрел на Матео, надеясь, что он поймёт меня правильно. — Думаю, что сегодня тебе лучше переночевать там. А завтра я переговорю с Гомером с глазу на глаз.

— Ты имеешь в виду, чтобы Алисия переночевала в комнате, которую ты выделил для меня? — Матео усмехнулся. — Ну вот. А я только подумал, что поваляюсь на огромной кровати. Ну ладно, не валялся раньше, нечего и начинать.

— Да, думаю, что ты понимаешь, почему, — сказал я, надеясь, что Матео тему развивать не станет. — Можешь поспать здесь, если хочешь.

— Нет, посплю на кресле. Уступлю Алисии кровать. Мне лучше держаться рядом с вами. Я вас охраняю, забыл?

— Хорошо, давай так, — ответил я.

Матео лишь пожал плечами и направился за мной к выходу. Только когда я нажимал на кнопку открывания гермодвери, до моего предплечья дотронулась Алисия. Точно. Я же не спросил её, согласна ли она такой расклад. И конечно же, она будет против. Спать с чужим мужчиной в одной комнате для имперской аристократки не приемлемо. Я уже как-то слишком привык к местным устоям колонистов, что позабыл об этом.

— Ты хочешь остаться здесь? — спросил я.

— Нет, — она покачала головой. — Вдруг Гомер пришлёт ещё кого-то… за мной.

— Тогда пошли. Я понимаю, что тебя смущает Матео… Если хочешь, он может поспать снаружи.

— Да, на коврике под дверью, как пёс, — Матео потёр переносицу и улыбнулся.

— Это была она? — спросила вдруг Алисия дрогнувшим голосом, когда я попытался подтолкнуть её к выходу.

— Злобная дикарка со спутанными волосами… — с нотой обиды продолжила Алисия.

Наверное, дальше должен был проследовать вопрос: «И на неё ты меня променял?». Но Алисия ограничилась только одной фразой, впрочем она и раньше редко говорила прямо.

— Да, это Принс, — коротко ответил я.

— И она тоже сейчас в твоей каюте?

Я глубоко вздохнул и кивнул. Алисия отвернулась, я видел как напряглись её плечи в пижаме с гребнями морских волн. Не помню, чтобы она раньше носила что-то с подобным жизнерадостным рисунком.

— Мне больше некуда тебя отвести, или ты останешься здесь, или в моей каюте, — строго сказал я.

Конечно, мне было больно видеть Алисию в таком состоянии и просить оставаться в одной каюте с Принс. Но что я мог сделать? Её нижняя челюсть задрожала, лицо стало красным, брови нахмурились.

— Хочешь, я сделаю так, что тебе станет лучше? — вдруг участливо сказал Матео Алисии и встал прямо позади неё.

Даже странно, что она позволила ему подойти так близко, но ответить не успела. Матео аккуратно взял её за запястье. Странно. Что он собирается сделать? Ответ на свой вопрос я узнал, когда почувствовал обжигающую боль на щеке.

— Ау, — непроизвольно сказал я и уставился на Матео, у Алисии по лицу потекли слёзы.

— Ну… скажи ему! — Матео все ещё не отходил от неё, всё ещё держал за запястье.

Алисия молчала. Но краснела всё больше, пока её лицо побагровело.

— Это… всё… из-за тебя! — голос Алисии стал сухим и резким, ни следа той мелодичности, что была в нём всегда. — Я смирилась с тобой… скучным тщедушным з-занудой. Улыбалась тебе… х-хотя меня тошнило! Берегла себя для тебя… А ты… А ты…

Она заплакала навзрыд, и Матео её обнял, прижимая к себе. Собственно слова Алисии меня ни сколько не удивили, примерно так я и думал.

— Может, хочешь ещё раз его стукнуть? — спросил Матео, краем глаза поглядывая на меня. — Он заслужил.

А я просто смотрел на это странное зрелище, и, несмотря на горящую щёку, радовался, что Матео здесь. Чуть успокоившись, Алисия отстранилась от него, встала поодаль.

— Пойдём, — кивнул Матео ей, и я открыл наконец дверь. — Если хочешь, можешь и Принс за волосы дернуть, сдачу возьму на себя.

Алисия вдруг улыбнулась, но поспешила скрыть улыбку, опуская голову. А самое главное, она вышла из своей каюты.

Когда мы оказались в моей каюте, Алисия несколько мгновений рассматривала Принс, лежащую на полу. Хорошо, что та не раскрылась, пока я ходил. Так и лежала на меховом пледе, прикрытая сверху простыней.

К счастью, Алисия не стала дёргать её за волосы по совету Матео. Она вообще успела вернуть себе и внешнее спокойствие, и мягкую грацию в движениях. Осторожно прошла за Матео в открытые двери его комнаты.

Я выдохнул. В том, что Матео не причинит Алисии вреда, я не сомневался. Снял пиджак, посмотрел на своё запястье. Оно больше не светилось, и рука немного болела. Куда больше меня мучило другое. Напряжение. От произошедшего с Кали, от разговоров с Гомером, от истерики Принс, от ситуации с Алисией. От дурацкого императорства, которое я себе даже плохо представлял. Эти два дня измотали меня так, что весь превратился в какой-то сжатый нерв.

Самое постыдное, что я смотрел на тихо сопящую Принс и злился. Потому что хотел её. Она лежала на спине, простынь едва прикрывала грудь, и очень хотелось стянуть её, прильнуть губами к нежной коже. Мне так нужна была наша близость, чтобы хоть немного забыться. Расслабиться. Только она устала, и я это хорошо знал. Пусть спит, пусть отдохнёт. Завтра поговорим. И чтоб его! От одной мысли об этом разговоре я напряглся ещё больше.

Она поймёт. Обязательно. Второй раз кольцо не снимет, потому что уже сняла. И я ощутил, как саднит в сердце иголка обиды. Крошечная, я же понимал, что Принс сделала это в порыве. Только в том моменте боль просто оглушила меня.

Я снял штаны и лёг на пол рядом с Принс в надежде быстро уснуть, но не тут-то было. Мне постоянно под бок попадала какая-нибудь складка пледа. От того, что я ворочался этих складок становилось всё больше. Попытки провалиться в сон становились изнурительными. Ещё и было слишком твёрдо. Я снова ощутил отголосок злости, на сей раз на себя самого.

— Неудобно? — послышался голос Принс, а её ладонь коснулась моей. — Хочешь ляжем на кровать?

— Ты же не хотела на кровать… — сказал я, сжав её руку, и на самом деле едва верилось, что она здесь, я снова могу её трогать. Снова чувствовать эту теплоту. За неё я и снятое кольцо мог простить.

— Тебе неудобно, ты крутишься, а я… ну подумаешь, кровать, выглядит она мягкой, — Принс поцеловала моё плечо. — Прости, пожалуйста, я эгоистка с закидонами. Давай на кровать?

Она села, простынь слетела с груди, мой изголодавшийся взгляд приклеился к крупным соскам. Я тоже моментально принял горизонтальное положение и протянул ладонь, обхватывая грудь Принс. Невероятно. По телу разлилась тягучая истома.

Принс издала тихий ноющий стон. Подалась ко мне. Я поцеловал её в губы, встал и приподнял её, укладывая на кровать.

— Как спина? — спросил я, наклоняясь к уху Принс.

— Не болит больше, — прошептала она с благодарностью, и я осторожно отлепил медицинский щелк от её кожи.

— Ты не представляешь, как я рад, что ты проснулась, — я покрыл поцелуями её ключицы, уткнулся носом в грудь.

— Слушай, может, мне стоит помыться, — пробубнила Принс, когда я захватывал ртом сосок.

Она изогнулась, застонала сквозь сжатые губы. Я провёл пальцами по её рёбрам, спустился на живот.

— Никуда я тебя уже не отпущу, — я потянул край её трусов вниз, оголяя ягодицы.

Впился в них ладонями, сжимая, снова коснулся кромки трусов и снял их полностью. Я развел Принс ноги, навалился сверху и поцеловал шею, поднялся до мочки уха.

— Никуда, слышишь, — мой шёпот был каким-то остервенелым, даже злым.

Я стащил трусы с себя, прижался к промежности Принс. Было так горячо, и почти до жути хотелось большего. Быстро, жестко. Я рывком толкнулся в неё. Хотелось вколачиваться в эту жаркую тесноту не жалея. За то, что Принс сняла кольцо. За то, что наговорила. За то, что не думала о последствиях. Но я вовремя взглянул в её лицо. Задержал взгляд на любимых губах, на карих глазах с чёрной искрой. Боже, как я любил эту женщину. Как я рад, что она здесь. Она столько всего пережила. И я просто не мог делать ей больно.

— Моя девочка, — прошептал я Принс в губы, медленно толкаясь в неё глубже. — Я так скучал.

Она поцеловала меня в шею, чуть прикусывая.

— И я скучала очень, — прошептала она куда-то мне в плечо.

Мы сладко двигались в унисон, целовались. Что-то мурлыкали друг другу. Я даже забыл, что Алисия в соседней комнате, а когда вспомнил об этом, мы с Принс уже просто засыпали в обнимку. Правильно всё-таки Матео заставил её влепить мне пощёчину.

Марс

Стены медотсека опаляли глаза своей белоснежностью. Нигде ни пылинки, ни следа ржавчины. Персонал был одет в белую закрытую спецовку, и можно сказать, что довольно дружелюбен. Я сидел в кресле рядом с кроватью Варахи, Тардис лежала поодаль, с ней активно работали врачи. Двое охранников стояли у двери позади меня.

Я чëтко просчитал, как смогу с ними расправиться в случае опасности. Мысленно прикидывал, сколько охраны в каждом коридоре на пути к ангару. Если понадобится эвакуация, единственной моей сложностью были девушки без сознания.

Моя служба научила меня всегда просчитывать все варианты, и самое главное — худший. Пока же наоборот казалось, что всё развивается по частично благоприятному сценарию. Вараха пришла в себя уже через полтора часа после введения антидота.

Она перестала быть бледной, больше не стонала, ушла одышка. Ей очистили рану, и она почти сразу же заснула. Спящей Вар даже казалась милой. Я ощутил, как тяжесть на сердце уменьшила вес.

Чёрные волосы Вар, выбившиеся из хвоста, разметались по подушке. Красная прядь контрастировала с белой наволочкой.

Кроме вариантов эвакуации я обдумывал приказы Альдо. Такая ситуация в моей жизни не впервые, я можно сказать был советником Карлоса. Но у нас была армия, а что было у Троя, пока не ясно. Пока главной нашей с Матео задачей было охранять его, сопровождать. Присутствовать на всех встречах, разбираться и помогать ему. Выяснить, какая поддержка у Гомера и кто ещё за ним стоит. Выяснить все планы.

Застонала Джессика. Очень тихо, лихорадочно. Жива. Пока жива. Я взглянул на врача, который вводил ей в руку тонким диффузным шприцом ещё какое-то вещество. Антидот ввели, сразу как мы оказались здесь.

— Есть опасения, что антидот был введён слишком поздно, — сказал доктор, отвечая на мой негласный вопрос. — Он может действовать долго. Пациентка перестанет дышать раньше, чтобы этого не произошло, мы вводим поддерживающую митохондриальную сыворотку.

— Спасибо, — выдохнул я, глядя на русоволосого доктора славянской наружности по имени Артемий Корсов.

Стараясь уйти от тяжёлого ожидания, я снова думал. Альдо сказал, что Гомер собирается закрыть сектор через неделю. Почему он собирается ждать так долго? Разве СИБ в секторе не заметят скопление кораблей? Или он хочет эпическое сражение спецслужб?

Понятно, что корабли Гомера могут лететь сюда по какой-то официальной легенде.

Мысли помогали мне отвлекаться от страха. Мне казалось, что я так не боялся, даже когда Матео лежал в медблоке. Он всегда подвергался опасности, иногда, конечно, я его сознательно отправлял подальше от пекла. Всего два раза, наверное. Но в целом, Матео жил на войне. А Тардис…

Для меня она стала надеждой, что когда-то эта война закончится. Живя почти двадцать лет с повстанцами, я всё равно нашёл общий язык с Джессикой. Когда мы получим какую-то стабильность, может, и у меня выйдет семья? Я об этом уже три года и не мечтал.

А ещё я подумал, что, если Трой станет Императором, я буду советником Императора. Никогда не смел такое вообразить. Хотя… нет. Мне всегда хотелось какой-то высокий пост. Помню при Карлосе на Веге я должен был стать руководителем службы разведки, когда Альдо уйдет на покой.

Давно спящее честолюбие сладко заворочалось в груди. Семья и пост. Как у настоящего большого человека. Такого, каким я хотел быть в юности, такого, какого хотела вырастить моя мать.

Только бы Джессика выжила… Я бы помог Трою стать Императором. Император может быть фигурой номинальной, часто всё решает свита.

Хотя это всё же политические игры, я в них не силён. Уверен, что старик Альдо сам бы хотел стать советником Троя, но Гомер не взял бы его на корабль.

Я услышал писк. Заунывный, тревожный. Сердце принялось колотить в рёбра быстрее, я понимал, что значил этот писк. Доктора засуетились. Я сидел неподвижно, словно мои кости стали каменными. Только губы дрогнули от напряжения.

Писк не прекращался. Корсов бросил на меня обеспокоенный взгляд, но тут же отвернулся, занимаясь своей работой.

Я был силён и в то же время абсолютно беспомощен сейчас. Я сжал подлокотник кресла. На мою ладонь вдруг легла ладонь Варахи. Видимо, писк разбудил её. Вар посмотрела на меня, и в её почти чёрных глазах я прочитал заоблачное количество вопросов.

— Мы уже на корабле Гомера, — сухо сказал я, наблюдая за работой докторов.

Вар что-то пробормотала, но я не разобрал. Только бы Джессика выжила. Я видел её бледное почти безжизненное лицо. От этого зрелища дыхание спирало в груди.

— Тардис? — спросила Вар, приподняв голову.

— Пока жива, — произнёс я, и слово «пока» жгло глотку.

— Она справится, — донеслись до меня слова Варахи будто издалека.

Потому что казалось, что срок этого «пока» истекал. Вдруг писк стих, медленно и неумолимо. Наступила тишина. Я слышал только гул собственного сердца. Больше ничего. Я вцепился взглядом в доктора Корсова. Он отвел глаза.

Грудь обдало леденящим страхом. Мы ещё не успели толком сблизиться с Джессикой, а мне очень хотелось попробовать. Сейчас сильнее, чем когда-либо.

Я встал с кресла, осторожно подошёл к койке Джессики. Она лежала неподвижно. Грудь её не поднималась. На экране отображения функций жизнедеятельности белели ровные полосы. Я с трудом проглотил ком в горле.

— Мне очень жаль, — выдавил из себя доктор Корсов и бочком вышел из моего поля зрения.

Я с трудом переварил его слова. Подступил к койке и опустился рядом с Джессикой. Взял её едва тёплую руку в свою. Прижал к щеке. Взглянул на её лицо, и подумал, что если б она очнулась, я бы тут же её поцеловал. Не юлил, пытаясь понять, сделал ли ей больно, хочет ли она отношений. Вообще бы ни о чём не спрашивал и целовал бы не прерываясь. Долго.

А Джессика лежала, как манекен для учебных заданий. Мне так не хотелось верить, что это всё. Что «пока» истекло. Я потрогал её волосы, провел ладонью по холодному от пота лбу. Несмотря на приделанные к её рукам трубки, сгрёб её в объятия. Чтобы поймать хотя бы немного ускользающего из её тела тепла.

— Вернись, слышишь? — прошептал я Джессике в ухо, вдыхая её аромат.

Мне показалось, что я услышал какой-то звук. Тоже похожий на писк, только более высокий и пульсирующий. Я обернулся и увидел, как ожили белые линии. А Джессика шевельнулась в руках. Её нос коснулся моей шеи, обжёг теплом дыхания.

— Подействовало! — послышался возглас Корсова, который моментально оказался рядом.

Джессика всё ещё выглядела бледной и бессильной, но уже будто не умирала, а просто спала.

— Мистер Родригес, вернитесь на место, пожалуйста, — робко попросил Корсов.

— Нет, я никуда не уйду, — твёрдо произнёс я, и почувствовал, как Джессика сжала мою ладонь, но веки её всё ещё были опущены.

— Пациентке нужен покой. Антидот всё-таки успел подействовать, но она ещё очень слаба.

— Она и так в покое, — сказал я, чуть ослабляя объятия, чтобы Джессике было удобнее.

Доктор покачал головой, но затем улыбнулся, видя, как улыбнулась Джессика. А у меня от этой улыбки по телу прошли мурашки. Жива. Я поцеловал её в висок. Жива. Я провел губами по её лбу, ощущая, как пульсирует венка под кожей. Это было незабываемое чувство. Мне было плевать, как на это всё смотрят врачи и охранники, хотя за последними я краем глаза наблюдал.

Губы Джессики зашевелились, казалось, она пыталась что-то сказать, но не смогла.

— Ладно, показатели в норме, дополнительные манипуляции не нужны, — заключил Корсов. — Можете её хоть всю ночь обнимать. Я буду следить за состоянием.

Он прошёл к экрану, нажал пару кнопок. Я угрюмо молчал.

— Спасибо, что помогли, — сказал я через пару секунд.

— Это мой долг, да и я выполнял приказ… случай был сложный, но всё обошлось, — сказал он, немного смутившись. — Знаете, я много про вас слышал… И ничего хорошего. А вы вовсе не кажетесь людоедом.

Я прижался щекой к щеке Джессики.

— Потому что пока никого не съел? — на полном серьёзе сказал я.

Настроение у меня было радостное, почему бы не попробовать пошутить. Тем более, что казалось, обстановка вполне себе спокойная. Доктор усмехнулся и отошел к столику, где его ждали медсёстры.