Арестантка: Тюрьма Рая

Глава 28. Сладкое прощание

Матео

Ещё до того, как я подъехал на каталке к каюте, Сантьяго передал мне приказ, что завтра рано утром я и Трой улетаем на Броссар. Только мы вдвоём. Я как проводник и телохранитель.

Телохранитель в кресле-каталке. Я издал смешок. Но доктор же обещал, что завтра меня штормить уже не будет. И если что я из кресла стрелять могу.

А Трой, надеюсь войдёт туда, куда не смог войти Карлос.

Я ощутил волну страха и воодушевления. Сжал пальцами пластиковый подлокотник кресла. Вот. Наконец-то Броссар. Наконец-то всё решится. Я хорошо помнил, как Карлос пытался войти в этот пункт управления. Хотя… какой пункт управления? Мне это казалось чем-то похожим на руины Парфенона, только чёрного, будто сгоревшего.

Тогда я думал, что Карлос сошел с ума, и чтобы не обижать его, подыгрывал. Сначала, конечно, я ему даже верил. Это же Карлос. Только когда он говорил, что платформы двигаются, а они не двигались, я решил, что он свихнулся.

Теперь всё указывало на то, что Карлос был прав. Просто я не видел. У меня какого-то третьего глаза нет. Или чего-то там? Душа весит мало?

И снова нужно отправиться в этот пункт управления. А вдруг и на этот раз не выйдет? Выйдет. По спине пробежали прохладные мурашки. Сейчас система Веги охраняется ещё лучше, чем раньше. Помогут ли нам коды Лякрияна?

Останусь ли я жив? Шансов мало…

А было ли когда-то много? Нет. Ну и чего тогда скулить?

Надо пойти и просто насладиться жизнью. Взять всё. Преодолеть головокружение. Я на миг представил Алисию абсолютно голой… Лежащей подо мною с разведёнными ногами. Возьму её и с чистой совестью полечу на Броссар.

Или не с чистой. На секунду я вспомнил искренний заливистый смех Алисии, и тепло стало на сердце, приятно. А следом больно.

Ну трахну я её, даже если смогу. Нам будет очень хорошо. На этом всё. Но она же хочет, чтобы я на ней женился. Я вздохнул, коснулся рукой стены рядом с магнитным замком, где нужно было приложить ключ-карту к панели или нажать на кнопку вызова, чтобы открыли изнутри.

А если мы переспим, я лишу её девственности… и не вернусь. Так. Это же всего лишь девственность. Кому она вообще важна? Я покачал головой и нажал на вызов:

— Лис, открой, это я.

Едва дверь открылась в ноздри закрался приятный аромат жареного мяса. Настоящего, не концентрата. Я услышал, как заунывно уркнул мой желудок. Там не было ничего с утра.

— Я не знала, что ты любишь, и приготовила индейку… — смущённо улыбаясь сказала она. — Здесь есть 3D-кухня, и я подумала…

Она что-то ещё тараторила, а я не слушал. Оперся на подлокотники кресла и попробовал встать. Очень медленно. Вертолётов больше не было, только небольшая муть.

— Ходить пока не рискну, — сказал я. — Подойди ко мне.

Алисия осторожно улыбнулась:

— Помочь тебе сесть за стол?

Я едва заметно усмехнулся, ничего не сказал. Она быстро вспорхнула, оказалась рядом. На ней был длинный запашной халат до самого пола. Шёлковый, красиво подчёркивающий силуэт. Я обнял её, и руки с наслаждением скользнули по притягательным изгибам, покрытым прохладной гладкой тканью.

— Спасибо, — выдохнул я ей в ухо.

Алисия вздрогнула, когда мои ладони сомкнулись на её талии, прижимая к моему телу. Я слышал, как оглушительно билось её сердце.

— Ты чего-то боишься? — спросил я и развязал пояс халата.

Раздался тихий стон какого-то сладкого ужаса. Алисия завела руки назад и попробовала снова завязать верёвочки.

— Не надо… — ошарашенно протянула она.

Я требовательно перехватил её запястья, удерживая руки за спиной, позволяя полам халата разойтись в стороны.

— Ты же специально надела такой халат? Не какое-то закрытое платье, или пижаму…

Щеки Алисии вспыхнули в момент. Не успела она что-то ответить, как я её поцеловал. Как мог осторожно и ласково. Легко погладил языком её язык.

— Думаю, что у нас будет сначала десерт, потом ужин, — ухмыльнулся я, надевая термопакет с мороженым на локоть.

Затем я подхватил Алисию на руки. В первую секунду проклял себя за это решение. Слишком резко сделал это, или что… Но едва не провалился в темноту с вертолётами. Только вид обнажённой груди Алисии сквозь полы распахнутого халата вырвал меня из пропасти. Какая красивая у неё грудь. Два идеальных манящих холмика с затвердевшими сосками.

Медленно выдохнув, я сделал несколько осторожных шагов до дивана. Я даже вспотел, пока прошёл пару этих метров.

— Всё в порядке? — спросила Алисия, когда я поднёс её к дивану.

— Думаю, как поаккуратнее уронить тебя на диван, — усмехнулся я. — Если наклонюсь, кажется, мне станет нехорошо…

— Давай я тогда просто встану на него, — ответила Алисия, тоже улыбаясь.

Эта маленькая неловкость даже сблизила нас.

— Только халатик не запахивай снова, — немного умоляюще попросил я, когда она соскользнула с моих рук на диван и сразу же попыталась прикрыть обнажённую грудь.

Она посмотрела на меня с приоткрытым ртом, и преодолевая что-то внутри, убрала руки от халата, и округлые нежные груди с розоватыми ареолами снова открылись взору. Жар желания разливался в моём теле.

— Ложись на диван, — попросил я, ласково коснувшись её щеки. — Я бы тебя положил сам… но…

Просить было неудобно, ну что я за герой любовник, который даже в койку уложить не может. Но так пьянило, что Алисия слушалась, подыгрывала. Такая нега грела сердце.

Алисия опустилась на широкий диван, чуть прикрыла ноги халатиком. Лежала и, казалось, не дышала.

— Ты невероятная, — прошептал я, когда наконец смог наклониться и лечь рядом.

Я поцеловал её в щеку, в губы, спустился по шее к ключицам. Сделал паузу, чуть отстранившись и смотря на нежный сосок. Который так хотелось ощутить на языке. И только я это сделал, как Алисия еле слышно застонала.

А я незаметным движением достал из термопакета мороженое, лизнул голубоватый вензель на вершине, а потом приложил его к соску Алисии. Она сдавленно вскрикнула, а я тут же захватил сосок в свой горячий рот.

Алисия выгнулась что-то промычав.

— У меня мороженое есть, — ухмыльнулся я, протягивая рожок её губам. — Попробуешь? Для тебя принёс…

Она посмотрела на меня с удивлением. Да, наверное, мороженое в постели кажется странным. Но мне очень хотелось увидеть, как она лизнёт мороженое, как её губы притягательно заблестят сладостью. Она мешкала, и я сделал это сам. Лизнул и тут же поцеловал Алисию, будто делясь упоительным вкусом.

— Вкусное, — неуверенно пробормотала она, потом посмотрела так, словно умоляла прочитать её мысли, и когда я притворился, что не сообразил, она бегло прошептала: — Сделай так ещё раз.

Она это сказала и тут же дышать перестала, словно ей было стыдно за своё желание. Я без слов лизнул мороженое и снова поцеловал Алисию. Она сжала бёдра, что-то ноюще простонала.

— Тебе нравится?

— Мне очень…. — она закусила губу, — нравится, когда ты меня целуешь.

— А мне очень нравится тебя целовать… — я тоже закусил губу и улыбнулся.

Алисия прикрыла глаза от смущения.

— Знаешь, я, конечно, мороженое тебе принёс, но можно я его сам съем? — ухмыльнулся я. — Только с твоего тела?

Я мазнул мороженым шею Алисии, тут же подобрал сладость губами, краем глаза заметив звезду на коже. Но не стал заострять внимание, провёл рожком между грудей Алисии и тут же слизал, отчего она сладко замычала сквозь сомкнутые губы. Застенчивая моя.

— Я так тебя сегодня всю поцелую… — выдохнул я ей в живот, и измазал его холодной взвесью.

Тут же коснулся губами, согревая. Руками забрался под резинку ажурных трусиков Алисии и дернул её вниз, оголяя лобок. Она ойкнула:

— Всю?

— Всю… — сказал я, проведя мороженным по внутренней части бедра.

Она дёрнула ножкой, а я тут же поцеловал прохладную и сладкую кожу.

— Не надо, — я услышал тихую мольбу Алисии. — Нельзя. Это же запрещено законом… это…

Остальные возмущения утонули в изумлённом вздохе, когда я сначала мазнул мороженым, а затем коснулся губами её промежности, лаская языком нежный бугорок. Лобок и всё складки половых губ были выбриты так гладко, что я точно уверился — она готовилась. Алисия действительно не зря надела этот халат и не надела лифчик.

— Что ты там говорила? — спросил я отрываясь, и попутно убирая десерт в термопакет.

— Нельзя… — промычала Алисия.

А тазом придвинулась ко мне. В её глазах горела горячая стыдливая мольба. Щеки заливал румянец, губы припухли. Нельзя, но очень хочется, значит. Я улыбнулся и обвел языком клитор.

Алисия выгнулась, ноюще простонала:

— Не надо…

Но подалась вперёд от того, как я обхватил ртом и чуть пососал её манящий бугорок. Она потянулась ко мне рукой, явно не понимая, что делать. Оттолкнуть или погладить по голове, прося продолжить. Я просто взял её ладонь и сплел наши пальцы.

Алисия издала тихий всхлип. А я не останавливался, целовал, посасывал, водил языком. Она извивалась крепче сжимала мою ладонь.

Пальцами второй руки я осторожно проник внутрь, в теплоту и влажность. Терпкий запах её возбуждения сводил с ума, в голове просто звенел образ, как я вхожу в эту разнеженную красотку. Правда, когда я представлял, что двигаюсь внутри неё, у меня начинала кружиться голова. Всего лишь от фантазий.

Мне так нравилось, как звучало удовольствие Алисии, как она тихо и сладко всхлипывала, как часто дышала, как приподнималась тазом, желая теснее почувствовать мой язык, мои пальцы. В этом было больше искренности и живости, чем во многих словах Алисии.

А если я войду, точно сделаю ей больно. Она же девственница. От этой мысли моё возбуждение притупилось. Мне так нравилось, что я делал ей хорошо. И я просто продолжил её ласкать, осторожно надавил пальцем, проникая глубже в узкое и влажное нутро.

— Пожалуйста, не надо! — уже очень громко простонала она, и мышцы внутри неё напряглись.

Я чуть провернул пальцы и втянул клитор в рот, и Алисия громко протяжно заскулила и конвульсивно выгнулась, сжала мою руку крепко, впилась ногтями в кожу.

— Как же… — она пыталась что-то сказать, но слова завязали в рефлекторных стонах удовольствия.

Когда она затихла, я поцеловал ей бедро и осторожно подтянулся к лицу. Она лежала такая расслабленная и будто изумленная. Я легонько коснулся её щеки и поцеловал…

— Что это было? — спросила Алисия дрожащим голосом.

— Это называется оргазм… — я улыбнулся, потершись носом об её нос, — Лис.

— Но ты же не…

— Не… у меня ещё от резких движений голова кружится… не хотелось бы, чтобы твой первый раз омрачился тем, что я потерял сознание…

— Мне было… так… хорошо, никогда ничего подобного… никогда, — она обхватила мою голову руками, посмотрела ошарашенно прямо в глаза. — Я думала, что я не чувствительная. Когда Трой меня трогал, я не чувствовала ничего.

Мне нравилось ощущать тёплые пальчики Алисии на своих щеках. Я взял её ладонь и приложил к своим губам. Нежную хрупкую ладонь.

— Трой тебе не нравился, а я нравлюсь, — я коротко поцеловал Алисию, отстранился и прикрыл её грудь халатом. — Может, пойдем, поедим? Поговорим.

Я медленно встал с кровати, стараясь двигаться как можно плавнее. Принимать вертикальное положение для меня сейчас было испытанием.

— А я тебе нравлюсь? — спросила Алисия, надевая трусики.

Я выдержал драматическую паузу, не отрывая глаз и не мигая, заглядывал ей в глаза. Там всё застыло, ожидая моего ответа. Она принялась запахивать полы халата, затянула верёвочки, но когда попыталась сделать за спиной узелок, они выпали из её непослушных от волнения пальцев.

— Очень, Лис… — сказал я Алисии на ухо, помогая завязать халат. — Мне так приятно, что ты заботишься обо мне. Из медблока меня забрала, одежду принесла, ужин приготовила… даже если ты это делаешь, чтобы я на тебе женился…

— Матео… — она пошла на кухню, достала красивые бирюзовые тарелки из плотного пластика. — Я не идиотка, понимаю, что ты не можешь жениться на мне… тем более сейчас… Просто мне бы этого хотелось. Помнишь… В минуты отчаяния только глупость и держит на плаву. Если ты женишься на мне, я увереннее бы чувствовала себя здесь. Что я не одна.

Она осторожно положила на тарелку кусок мяса, и от сладковатого аппетитного запаха, я чуть было не сказал, что тоже хочу жениться. Не сказал, но задумался. А ведь как бы хорошо было, если бы мы с Алисией стали парой…

— Завтра мы с Троем улетаем… — выдавил из себя я, накалывая на вилку кусок индейки. — Сейчас у меня даже кольца нет, Лис… Когда я вернусь, я сделаю тебе предложение.

— Правда?

— Правда…

Я вдруг ощутил, что хочу скорее вернуться с Броссара. Хочу найти кольцо. Даже появилась забавная мысль сделать его из чеки гранаты. Хочу стать первым и единственным мужчиной этой женщины. Желание становилось всё острее и острее по мере того, как я жевал кусок мяса. Какое же оно было вкусное! Я замычал в голос.

Поднял на Алисию взгляд. Она тоже села за стол и грациозно принялась за еду. Нож в её руке бесшумно резал мясо на мелкие кусочки, тогда как я запихивал в рот огромные шматки.

Светло-русые пряди выбились из её идеальной причёски, пока она тёрлась затылком об диван, нанизываясь на мои пальцы. Но такой вот немного растрёпанной Алисия выглядела ещё красивее. Может, потому что казалась расслабленной и довольной. Это её мой язык осчастливил или то, что я всё-таки сказал, что сделаю предложение?

Хотя в любом случае мой язык. Я улыбнулся. Как же сладко она мне отдалась. Просто без остатка. Алисия улыбнулась в ответ. От её улыбки на душе становилось теплее, и я желал, чтобы улыбка держалась на её лице подольше. Это было странно. Я не ощущал какой-то мучительной тяги, нестерпимого желания всё время тискать Алисию, как у меня было с Кали. Особенно вначале отношений. Мои чувства сейчас казались куда спокойнее и мягче.

Дожевав очередной кусок мяса, я отложил вилку:

— Не знаешь, где мой комлинк?

— У меня, — она вышла с кухонной части в зал и вернулась оттуда с прямоугольником устройства и магнитными креплениями к нему. — Мне его отдали в медблоке, когда тебя раздели.

— Спасибо, что забрала, — когда она отдавала мне устройство, я потянул её за запястье, усаживая себе на колени. — Спасибо, что ты рядом. И… ты не одна.

Я приобнял Алисию за талию, а она положила мне голову на плечо.

— Зачем тебе комлинк сейчас? — спросила она.

— Хочу поговорить с Принс, она вроде как за главную остаётся, — я случайно взглянул на полную грудь Алисии, спрятанную под шёлковым халатиком, и вдруг подумал, что тискать Алисию мне всё же очень хочется. — Хочу поговорить с ней о тебе.

— Обо мне?

Я не ответил, надел крепление на шею и нажал на вызов абонента «Коза».

Трой

Вроде бы у меня начало получаться управлять мыслечтением. Я стал ощущать ментальные щупальца как части тела, которые могу расслабить. Стоило представить это со стороны, делалось жутко. Как будто я только кажусь человеком, а на деле какой-то гигантский спрут. Но я перестал залезать в разум Принс, стоило о ней подумать. Иногда лишь дотягивася случайно до тех людей, кто ещё получил татуировку в форме звезды.

Скольких людей я теперь могу почувствовать?

«Грядёт или катастрофа, или новое начало» — Я слышал произнесённое будто внутри моей головы чьим-то чужим голосом, когда пытался хотя бы приблизительно прикинуть.

«Это наша решающая битва. Здесь. На Альфа Центавра», — это доносилось до меня вообще за миллионы километров.

Всё это пугало, но я уже успел освоиться. Куда больше меня беспокоило другое.

Всю дорогу до каюты я думал о карте, которую передал Гомер. Нейросеть прокручивала её перед моим мысленным взором. Пункт управления походил на гусеницу, состоящую из шести пересекающихся сфер. Мне нужно было в последнюю. Казалось бы, чего сложного?

Только вот в каких-то из этих сфер время просто останавливалось. Значит, нужно обойти. Или как-то научиться перестраивать время под себя, как я уже делал с пространством. Но что, если я слишком долго буду учиться?

Держась за руки, мы с Принс дошли до каюты. Я уже так устал, что готов был упасть, перешагнув порог. Принс тоже еле ноги волокла. Она приложила ключ-карту к магнитному замку.

Он приветственно пискнул.

Меня всё ещё беспокоило, что же Вараха сказала Принс. Упорно казалось, что мне чего-то недоговаривают. И почему? Что там может быть такого? Но… разве это так важно сейчас? Разве я должен знать всё, что Принс думает?

Где-то внутри копошилась противная эгоистическая мысль: «Ну разве Принс не понимает, что мне и так сложно? Что я должен быть уверен в ней?».

— Ты чего завис? — спросила Принс, когда я, войдя в каюту, остановился в прихожей части.

— Ну… устал просто, — я смотрел на неё, и мой взгляд буквально плавился, растекался по ней.

Быть может, это наша последняя ночь. Я стиснул зубы до скрипа.

Вот если бы Принс залезла в мою голову и прочитала мысли, она бы снова начала меня душить. Какая же последняя ночь? Я… Я же обещал ей вернуться и вернусь.

Через сотню лет. Когда она уже умрет.

Нет.

Кажется, у меня даже лицо исказилось от боли.

— Чего тебя так перекосило? — Принс взяла меня за руку и потянула в глубь каюты. — Тебя будто иголкой укололи… Эй…

Я не поднимал на неё глаза, боясь, что она поймёт, что мне страшно. Я сделал пару вдохов-выдохов, прежде чем посмотреть на Принс.

— Говорю, немного устал. Даже нет. Сильно устал, — сказал я, садясь на диван. — Можешь дать воды?

Только бы она не поняла, как жутко я боюсь завтрашнего дня. С тех пор, как мы оказались наедине, меня буквально поразил ужас. Возможно, мы в последний раз вместе. В последний раз я смотрю на такую красивую мою женщину. С какой забавной гримасой она рассматривает белоснежную столешницу, сделанную под мрамор. Растерянно ищет пластиковый кулер. А тот выглядит, как викторианская ваза с краником.

В последний раз… Нет. Вдох-выдох.

— А где здесь взять воду? — спросила Принс, так и не найдя нужное. — Здесь всё такое странное. Кажется, нашла… Что это за разукрашенный пузырь?

Я улыбнулся. Ну какая же смешная. Милая. В последний раз…

Принс набрала воды в стаканчик и принесла мне.

— Спасибо, — выдавил из себя я.

Она села рядом, потёрлась плечом о моё. Я почему-то хотел, чтобы она сказала, что мы всё ещё можем сбежать. Сесть в транспортник и по-тихому скрыться. Вместе. Чтобы никаких командных пунктов визитантес.

— Ты уже рассчитал, как будешь выбираться из этого командного пункта? — спросила она, как назло, противоположное. — Альдо же сбросил тебе карту Гомера.

А я выдохнул разочарованно, поставил на столик стакан и спрятал лицо в ладони.

— Да, — пробормотал я. — Рассчитал.

— Ты… врёшь мне? — как-то обескураженно выпалила Принс.

— А ты? Что тебе сказала Вараха? — я сам не понял, как перешёл в нападение.

Принс опустила мне ладонь на бедро, осторожно сжала пальцами:

— Ты из-за этого так надулся?

На самом деле из-за этого тоже. Меня нервировало, что Принс мне чего-то недоговаривала, при этом запрещала читать её мысли. Стоп. Я же… ей доверяю. Но она такая эмоциональная. Её нужно направлять.

Ну вот как остановить этот поток мыслей? Этот поглощающий всё клубок едкой паники?

Поцелуй в шею пролился в разум обволакивающей патокой. Принс так щекотно-сладко начала меня целовать, что, расслабляясь, я, кажется, хныкнул.

— Малыш, Вараха сказала то, что я не хочу пока тебе говорить, — прошептала она мне на ухо.

— А что, если потом никогда не наступит? — я заключил её лицо в ладони и прижался к ней лбом к её лбу.

Мои ладони дрожали, сам я дрожал изнутри. Голос скрежетал злостью. Принс положила свои руки поверх моих и нежно поцеловала меня в напряженные от гнева губы. Это было так приятно. Стало неловко за свою истерику. Ещё думал, что Принс ужасно эмоциональная и нуждается в контроле. А сам-то…

Я закрыл глаза. Мягкие и влажные прикосновения губ Принс вызывали отклик тупой боли в сердце. Хотелось, чтобы мы целовались вечно. Я мечтал жить в этом миге. Не отрываться. Не возвращаться в реальность. Не размыкая век, я наощупь расстегнул Принс куртку, залез руками под топ, касаясь её небольшой упругой груди. Было так хорошо. Так упоительно… и так больно знать, что мы больше можем не увидеться.

— Тебе тоже страшно? — тихо спросила она. — Мне почему-то казалось, что ты прям изводишься в желании принести себя в жертву ради общего блага.

Я только отрицательно покачал головой, потому что словно онемел.

— Знаешь, я присмотрела нам транспортник… Я очень хочу сбежать… — слова Принс дребезжали. — Я всё думаю, ну почему мы? Почему ты? Ну почему этот браслет не впился в запястье Сантьяго? Или Альдо, траханному старику? Ему же терять нечего…

— Прости, что я никакой не герой, — я вытащил ладони из-под топа и аккуратно стёр её слёзы большими пальцами.

— Так и я не героиня, — она засмеялась, будто давясь собственным смехом. — Мы с тобой просто два влюблённых придурка, у которых даже нет времени побыть вдвоём.

Я снова стёр выступившую влагу под глазами Принс. Сердце так отчаянно саднило, что я всё ещё ничего не мог произнести.

— Но я верю, верю… что ты закроешь сектор, а потом выберешься оттуда. Тебя выведет любовь. Ничего другого у нас и нет. Но я верю, она поможет… Ты же так меня любишь, что вернёшься даже с самого дальнего конца вселенной. Я верю, Трой… Ты меня не бросишь, как…

— Не брошу, — тихо сказал я, крепко прижимая Принс к себе.

Я не знал, может ли куда-то вывести любовь, но Принс говорила с такой мольбой, что я будто сам верил, что выберусь из самого дальнего конца вселенной. Иначе я стану чудовищем. Самым гадким мудаком.

Принс едва ощутимо дрожала в моих объятиях, я гладил её по неидеальной, испещрённой шрамами спине. Принс сейчас была такой уязвимой, такой открытой, полностью моей.

— Может, покажешь мне ещё раз море? — спросила она, кутаясь в мои объятия.

Это было так восхитительно, и её просьба, и то, как она прижималась ко мне. Я тут же подумал о нашем пляже в Ницце, нырнул в разум Принс, утаскивая её в свой маленький рай.

Через пару мгновений кожу ласкало солнце, а слух — мерный плеск волн. Принс лежала в моих объятиях в одном купальнике. Всё было так реально. Я несколько секунд глядел на Принс неотрывно, пытаясь понять, действительно ли это она, или это я себе просто вообразил. Вообразил, что она здесь. Судя по восхищённому взгляду, обращённому к голубому небу, это была Принс.

Фантастика. Образ, который я создал, был таким чётким. Как… как будто я создал кусочек мира. Это пугало до чёртиков и в то же время воодушевляло. На созданном мной пляже было потрясающе.

Моё дыхание становилось ровнее, биение сердца — тише. Мыслительная вязь теряла напряжение. Я поцеловал Принс в макушку, зарываясь носом в тёмные волосы. Хорошая была идея перенестись сюда. Принс взяла в ладонь песок и выпускала его сквозь пальцы. Я специально вспомнил как можно ярче, как тёплые песчинки скользят по ладони. И Принс вдруг замычала от удовольствия. Видимо, я здесь всё чувствую ясно, но чтобы кому-то другому передавать ощущения, мне нужно усиливать свои.

— Приятное место… — промурлыкала Принс.

— Это на Земле. Ницца. Один из домов отца… Пляж искусственный, мама очень хотела песок…

— Тебе здесь было хорошо?

— Очень… мы отдыхали здесь всей семьёй, когда я был маленький…

Я взглянул влево и увидел там маму, лежащую на шезлонге. Она помахала мне рукой.

— Это твоя…?

— Да, моя мама… — я мягко улыбнулся, чувствуя и горечь, и тепло.

В последнее время я столько всего узнал о маме неприятного, но ужасно, просто ужасно по ней скучал. Так хотелось, чтобы этот мираж был настоящим. Чтобы я мог позвать маму и познакомить их с Принс.

— Хорошенькая…. — произнесла Принс, разглядывая чёткий мираж моей мамы.

В лазурных водах Средиземного моря плавал папа. Его фигура маячила вдалеке, но я и не мог ещё увидеть его близко. Слишком тяжело это.

— А можно мне подойти к воде? — спросила Принс.

— Конечно, — я воссоздал в памяти, каково это шагать по песку босиком, чувствовать прибой, врезающийся в ступни. — Можешь даже в неё зайти, потрогать.

Принс аккуратно встала и тут же ошарашенно охнула. Её глаза наполнились искрящимся восторгом.

— Твою мать, как приятно! — она утопала босой ногой по щиколотку в тёплом песке и чуть ли не дрожала от удовольствия. — Твою мать, Трой… как же это приятно!

Я наслаждался её детской радостью, неподдельным изумлением. Мне нравилось открывать для неё что-то новое. Мне так хотелось делать её счастливой, и сейчас я сам в эту минуту обо всём забыл. Просто улыбался, глядя, как она шагает к воде по песку.

— Что-то невероятное, — сказала Принс, когда прибой лизнул её ногу. — Это же твои ощущения, да? Ты делишься ими со мною?

— Вроде того, я не всё здесь понимаю, — сказал я, приобнимая её за плечо. — Это…

Я не смог продолжить, вглядываясь вдаль, увидел, что фигура отца становится ближе и отчётливее. Он выходил из воды на берег. Моё сердце больно ударило о рёбра, горе заскреблось в грудину.

— Всё в порядке? — спросила Принс, когда я потянул её от воды. — Это твой…?

— Отец…

— А… почему ты убегаешь? — она остановилась.

Я не ответил, только сжал крепко её руку и отвернулся.

— Рана слишком свежа?

— Да… — выдохнул я почти бесшумно.

— Он очень красивый мужчина, — Принс всё ещё разглядывала моего отца. — Как и ты.

Она повернулась ко мне, прикусив губу. Отец уже был в двадцати метрах от нас. Я расфокусировал взгляд, чтобы случайно не встретиться с ним глазами. Мне почему-то было ужасно стыдно.

— А мы по-твоему похожи? — спросил я сдавленно.

— Очень. Ты уже спрашивал. Тебя это беспокоит?

— Отец мне сказал, что мама изменяла ему с Альдо… А Гомер сболтнул, что она спала и с ним… — всё это было так мерзко произносить, провёл рукой по волосам и дёрнул их, чтобы хоть немного оттенить эту мерзость.

— То есть ты… сомневаешься? — Принс снова внимательно посмотрела на меня, потом на подходящего к нам отца. — Пф… ну, на Альдо ты точно не похож, да и на Гомера. У него мелкие черты лица, как у старого лиса. У тебя красиво очерченные полные губы, — она обвела мой рот пальцем, а затем кивнула на отца, — как у Германа… Голубые глаза. Светлые густые волосы. Даже взгляд у вас одинаковый. Эта задумчивость, которую я раньше путала с высокомерием…

И я даже как-то забыл про стыд. Взглянул на отца — стало интересно, что это у меня и у него за взгляд такой. Папа тоже на меня посмотрел. Я ощутил тепло. В этих воспоминаниях мама ещё была жива, и отец не знал, что она вела какие-то дела с Альдо. Он был такой спокойный и довольный. В руке нёс крупную мидию, наверное, показать мне двенадцатилетнему.

Как я по нему скучал. Как бы хотел, чтобы он был рядом, и что-то мне посоветовал. Помог во всём разобраться.

Папа прошел мимо нас с Принс к маме, а я почему-то ощутил, что мне стало легче. Стыд словно растворился. Обрадованный этим я подхватил Принс на руки и покрутил.

— Спасибо, родная, — прошептал я ей.

— Да за что? — Принс засмеялась.

— За то, что ты такая…

И тут я заметил, что к нам бежит по песку какой-то годовалый ребёнок. В моих воспоминаниях такого не было. Светлые волосы, карие глаза. Кажется, чем-то похож на меня… и на Принс.

— Ма… ма… — бормотал малыш.

А я ощутил испуг, но, кажется, не свой собственный.

— Всё. Всё! Забери меня отсюда назад! — будто бы взмолилась Принс, вцепившись мне пальцами в предплечья.

Ровно миг я пытался понять, как же выбраться отсюда. Карие глаза малыша эту секунду буравили меня грустным взглядом. Песчаный пляж растворился, а поверх него проявилась каюта. Мы с Принс обнимались на диване.

Она протяжно вздохнула, будто проснулась от кошмара.

— Это было твоё воображение? — спросил я, чуть отстраняясь и заглядывая ей в глаза.

— Нет. Это твоё! Я же никогда не была в Ницце!

— Я не помню там ребёнка. Это… был наш частный пляж.

— У вас был частный пляж? Свой собственный? — Принс открыла от удивлённо рот.

— Ну да… я тебе говорил уже.

— Прости. Мне просто так понравилось море! — она крепко сжала мою грудную клетку своими тонкими, но сильными руками. — Так здорово было ходить по песку.

В этом жесте была какая-то детская благодарность. Что я обо всём забыл. Нет, мне нужно покончить с этим малодушием. Перестать бояться. Мы через столькое уже прошли, и чтобы у Принс было будущее, мне точно пора собраться. Я должен подарить Принс зелень, небо и море. Планету.

— Будет у тебя море, — я погладил Принс по спине. — На Веге-7 оно есть.

— Да, есть, но у нас не хватило людей, чтобы освоить прибрежную территорию, да и там радиоактивное заражение было выше, — сказала она.

— Уверен, мы как-нибудь исправим это, — ответил я, мягко целуя её в губы и чувствуя приятную сладость.

Я твёрдо понимал теперь, что пусть мы видимся в последний раз. Пусть. А может и нет… Это совсем не важно. Важно то, что я закрою сектор. Разберусь с этим раем. Может, я найду способ поправить этот реактор, сделать планету полностью пригодной для жизни. Для этого, возможно, придётся задержаться. Выполню своё предназначение. А что будет со мною, с нашей любовью… Что если она в действительности поможет? Выведет меня? Как бы антинаучно и наивно это не звучало.

Принс начала стаскивать с меня водолазку, и я послушно помог ей, а затем снял с неё топ. Крепко прижал к себе. Чувствуя грудью её небольшую мягкую грудь.

Я же хотел стремиться к справедливости. Да, я хотел сделать это на полшишечки, как сказал бы Матео, просто вызволив из тюрьмы каторжницу, но нужно-то идти до конца.

Мы разделись, снова легли на диван. Обнялись, сплели наши ноги. Вжимались друг в друга, пытаясь насытиться теплом, запахом, прикосновениями. На секс у нас обоих просто не было сил, а Принс ещё и после операции. Она сказала, что доктор запретил.

Послышался какой-то скрежет из вентиляционных систем. Потом лязг и словно разряд тока. Я привстал.

«Это мы», — пришло сообщение от Коня, и тут же лючок под потолком открылся.

Я только глазами замигал, когда рядом с Принс прямо на край дивана, спрыгнула огромная чёрная сороконожка с жёлтым глазом. Чтобы не сползти, Красотка удерживалась за плюшевую поверхность десятками лапок, и умоляюще смотрела на меня, мол, подвинься. Конь никогда не позволял себе залезать на диван. Только если я его приглашал. А Принс, увидев сороконожку в постели, засмеялась. Так заразительно, так весело. Что за этот смех я готов был простить кого угодно и что угодно.

Я поднял взгляд и в открытой дырке люка увидел горящий взгляд Коня.

«А мне можно?»

— Можно, — ответил я, пожал плечами и подвинулся, освобождая место и для Коня, и для Красотки. — Но это только один раз!

Конь послушно закивал, и вскоре мы с Принс оказались в окружении сороконожек. Смеялись, обнимались. Я даже погладил гладкую хитиновую спинку Красотки. Это было жутко и… приятно.

— А ты знаешь, почему она ко мне привязалась? — спросила Принс.

— Ну… насколько я понял, эти особи выведены селекцией из более добрых и домашних, как Конь… Видимо, в выводке случился какой-то генетический баг, и Красотка получилась похожей на своих милых предков.

— А эти милые предки… — Принс окинула чёрную сороконожку оценивающим взглядом на предмет милости. — Они привязывались к хозяину?

— Ну да… — я улыбнулся и погладил Коня. — Он вот стал мне лучшим другом…

Принс тоже погладила Коня и Красотка издала короткое и недовольное шипение. Ревнивая. Принс положила мне голову на плечо, и вскоре я провалился в тёплую бездну сна.

— Да, Матео, я на связи, — сквозь дрёму я услышал голос Принс. — Чего ты хотел?

— Какая просьба? — она привстала. — Конечно. Конечно… я о ней позабочусь. И мне точно пригодится стилист…

Принс засмеялась.

— Да пожалуйста, — ответила она Матео и, улыбаясь, взглянула на меня. — Ты с ней сейчас? Уже совратил? Нет? А ты знаешь, что ты ей очень нравишься?

— Эй? О чём вы?

— Об Алисии, — шепнула мне Принс, а потом добавила уже в комлинк: — Завтра утром все вместе попрощаемся… А потом мы с Алисией пойдём на заседание совета. Она приведёт меня в порядок, инструмент, кстати, я нашла…

Матео что-то ответил с той стороны, и Принс прервала сеанс связи. А я подумал, какая ирония, что Принс будет заботиться об Алисии. Ещё крепче обнял её.

— Знаешь, я подумала, — выдохнула Принс. — А ты сможешь залезать мне в мысли, когда улетишь?

— Ты же не хотела?

— Теперь хочу. Так… чисто, чтобы ты передавал мне весточку, — она взглянула мне в глаза и улыбнулась.

— Ладно, — сказал я, и случайно опустил взгляд на пол.

Там, рядом с диваном, сплетя хвосты, хитиновый и металлический, лежали сороконожки.