Арестантка: Тюрьма Рая

Глава 27. Немощная калека

Винсент

Я шел к своей каюте. Досада неприятно скреблась в груди. Но что ж. Я в другом мире, во многом мои решения всё это и определили. Я ни о чем не жалел.

Приятно было вспоминать, как Кали целовала меня. Приятно вообще её вспоминать. И наши игры с шокером, и тот поцелуй, который случился, потому что нужно было убедить отца. А как она убрала мне локон за ухо, благодаря за то, что сохранил ей протез! Во всём этом был какой-то трепет, искра. В то, что Кали меня просто использовала, я не верил.

Но понимал, что сейчас она проводить время со мной не хочет. А я слишком себя уважаю, чтобы навязываться. На Кали большая ответственность, которую я не в силах с ней разделить. Многое другое могу. А планирование оборонительной операции нет.

Только меня сильно беспокоило, что Кали плохо себя чувствует. И я был уверен, что чувствует она себя ещё хуже, чем это можно заметить внешне. Поэтому посоветовался с местным специалистом. Нашел примерную модель протеза Кали, и доктор сказал, что это очень плохой вариант. Точно не для длительного использования.

Я зашел в свою каюту, снял пиджак, расстегнул пуговицы рубашки примерно до живота. И… вдруг подумал, что нужно поговорить с Кали сейчас. Я сел, нашел в кармане комлинк.

Хотел попросить её о встрече завтра утром. Всякими правдами и неправдами отвел бы её к врачу. Если она, конечно, сама не сходила.

Нажал на вызов. Слышалось только мерное шуршание помех. Ответа не было.

— Кали… я ни на что не претендую, просто ответь мне… — зачем-то сказал я в пустой эфир. — Ты ужасно права, мы такая странная пара, что смешно. До безобразия. Но… я волнуюсь за тебя.

— Ни на что не претендуешь? — раздался от двери голос Кали.

Я моментально поднял голову и увидел её. Она вошла, потому что я не заперся на магнитный замок. Улыбалась довольная, что застала меня врасплох. И даже холод будто бы исчез из её голоса.

— Ты пришла…

— Мороженое оказалось таким вкусным, — Кали выглядела уставшей, но глаза её блестели. — Что я зашла попросить ещё.

Я просто кожей ощутил, что она была рада меня видеть. Так рада, что радость буквально переливалась в наэлектризованном воздухе. И во мне забурлил какой-то суетливый восторг.

— У меня его больше нет, — я привстал с дивана, начал было застегивать рубашку. — Могу сходить спросить у менеджера по снабжению станции… вдруг у него есть ещё. Придётся постараться, возможно нужно будет угрожать…

Я никак не мог перестать говорить. Кали понравился мой подарок! Она попробовала.

— Не надо, — Кали улыбнулась, подступила ко мне. — Меня устроит другое угощение.

Она опустила прохладную руку на мою обнажённую грудь. Я так и замер при попытке вдохнуть.

Пальцы протеза двигались вниз к паху, а вторая рука Кали, живая, тёплая ласково дотронулась до моего виска. Мне стало нестерпимо жарко.

— Ты же меня угости…

Я прервал её слова поцелуем, коротким, но влажным, чуть прикусил ей нижнюю губу. Словно проверяя, не мираж ли ко мне пришёл. Потом провел носом по подбродку, вдыхая её аромат. Терпкий, притягательный, сводящий с ума.

Кали запрокинула шею, подставляясь под мои ласки.

— Угощу, — я впился губами в нежную кожу под её ухом.

В сознании забился вопрос, она пришла только на сегодняшний вечер? Это просто секс? Но я так боялся спугнуть свою удачу, что не стал ничего спрашивать. Застонал Кали в приоткрытый рот, когда она расслабила ремень моих штанов, присняла их. Моему желанию нужно было больше пространства.

Я в отместку провел пальцем по застежке вадовского пиджака на её груди. И не снимая пиждак, бегло расстегнул пуговицы её рубашки. Прижался губами к ложбинке между грудей…

Так сладко. Так сладко было целовать мягкую грудь такой жесткой женщины, и чувствовать, как она вся плавится от прикосновений. Какой бы смешной парой для неё я не был, Кали хотела меня.

Когда её рука обхватила мой член через трусы, я зарычал и попытался резко снять с неё пиджак. Он т-т-а-а-к мешал…

Тут же я услышал крик. Крик от которого холодные мурашки пробежали по спине. Это был крик боли. Не удовольствия.

— Прости, — я увидел покраснение на плече Кали и осторожно натянул снятый рукав повыше.

Она была такая беззащитная и растерянная в этот момент, что у меня сжалось сердце.

— Всё нормально, давай продолжим, — она осторожно поцеловала меня в губы и попыталась снять рубашку, но снова скривилась. — Да чтоб его.

— Ты ходила к врачу? — я коснулся ладонью её щеки.

— Ходила. Они все заняты ранеными… или просто чем-то заняты, — она отстранилась от меня и начала застегивать пуговицы. — Ладно, раз не выходит расслабиться, пойду к себе.

Я взял её за руку. Так крепко, что без слов можно было считать «никуда тебя не отпущу», но в то же время осторожно, чтобы чувствовалась забота.

— Я договорился с доктором Сейсмуром, что он примет тебя завтра, он из отдела инноваций в ортопедии, — рука Кали напряглась, а по лицу казалось, что она сейчас заедет мне в челюсть.

— Договорился… на завтра, — недоумённо пробормотала она.

— Но я думаю, что он может принять тебя прямо сейчас, если я его хорошо попрошу… — мне казалось, что ситуация с рукой Кали требовала срочного решения, или мне просто невыносимо было думать, что она терпит боль.

Кали прикрыла веки и тяжело выдохнула:

— То есть я тебя послала, а ты пошел мне доктора искать?

— Если хочешь, мы позже об этом поговорим, — сказал я, поцеловав её пальцы. — Но чем раньше я свяжусь с доктором Сейсмуром, тем больше шансов, что он тебя сейчас примет… Связаться с ним?

— Свяжись, — она поджала губы и освободила ладонь.

Но смотрела по-прежнему на меня. Я тут же нажал на комлинке вызов сохраненного номера. Послышался шелест помех.

— Да. Мистер Лякриян? У вас ещё остались вопросы?

— Да. Только один.

— А… простите… до завтра не подождет?

— К сожалению, всё так серьëзно, что отлагательств не терпит, доктор Сейсмур.

— Ладно… спрашивайте.

— Примете мою подругу сейчас? — на этих словах я ощутил, что Кали обняла меня сзади, прижилась губами к выступающему позвонку.

Разницы в росте у нас сантиметров пять-десять, и ей чертовски удобно было целовать мою шею. Щекотать волосами голую кожу, ложиться головой на плечо. Мне так это нравилось. Трепетало сердце, радость теплилась в груди.

— Уже поздно… Я… сплю.

Нет уж. Доктор. Примете сейчас.

— Моя подруга занимается обороной станции, и она должна чувствовать себя хорошо, слышите, — строго сказал я, наслаждаясь прикосновениями Кали, тем, как жарко она дышала мне в затылок. — В противном случае, вас и всех остальных ждет императорский эшафот…

На той стороне воцарилась тишина.

— Если вы поможете будущей миссис Лякриян, — произнес я и ощутил болезненный укус в шею, едва удержал вскрик, превратив его в злое шипение, — Я лично и мой отец будем вам очень благодарны.

Кали лизнула укушенное место. Очень нежно и осторожно, как кошка. Мне едва удалось закончить фразу, мысли тонули в горячем и вязком, словно воск, возбуждении.

— Будущей миссис Лякриян… — послышалось с той стороны. — Что же вы сразу не сказали… Приходите. Буду в кабинете через пятнадцать минут.

По моему телу от зверского желания шел озноб. Кали прижималась лобком к моим ягодицам, и вообще вся-вся прижималась жарким телом так сильно, будто хотела вплавиться в меня.

— Доктор ждет нас, нужно идти прямо сейчас, — я попытался обернуться, но Кали не позволила, обнимая просто какой-то смертельной хваткой.

Её искусственная рука медленно опустилась вдоль живота вниз, залезла под резинку трусов, стиснула и так поджавшиеся яички в металлической ладони. Пусть она и была, как настоящая, но я хорошо знал, что эта ладонь может сделать.

— Как ты меня назвал? — прошипела Кали мне в ухо, выдыхая струю обжигающего воздуха.

Она перекатила шарики в горсти, по моему телу прошла волна дрожи, а сердце застучало предательски быстро. Член растягивал ткань трусов. Дыхание перехватило, и я не мог ответить.

Понятно, она злится, что я назвал её миссис Лякриян… Опять подпитал слухи. Просто это был самый действенный способ. Отец лично знаком с Сейсмуром… И тот всегда лебезил перед ним. Хотел уже начать объяснять это Кали, как она заговорила сама:

— Ладно, неважно. Когда мы так стоим, даже плечо не болит, — она это говорила едва заметно дрожащим голосом, какой бывает, когда внезапно становится легче, когда ты уже привык к тяжести.

Мягким, ленивым движением она расслабила руку и вытащила из моих трусов. Я ощутил разочарование. Стояк у меня был такой, что я уже терял голову.

Когда Кали повернулась ко мне, я увидел, как затуманены её черные зрачки. Как припухли губы, вероятно, она их кусала. Я зарычал вслух.

— Гр… Надо идти, ждать доктор не будет… — сказал я, больше уговаривая самого себя, не Кали.

— Пойдем, — она глубоко вдохнула, несильно хлопнула себя по щеке, словно приводя в чувство.

Мы молча оделись. Я ощущал, что периодически краснел, когда вспоминал руку Кали в своих трусах. Было немного стыдно за испуг, но и так возбуждающе. Так сложно было прогнать этот изуверский мираж. Он просто пытал меня своей сладостью. Изводил.

— Ты в порядке? — спросила Кали, когда мы вышли из каюты.

— Ну… почти… — мой голос звучал хрипло.

— Тебе понравилось? — она улыбнулась.

— Очень, — даже если бы я хотел соврать, не смог бы.

— Может… никуда не пойдем? — она сказала это тихо, с явным волнением.

— Ты боишься врача? — я приподнял брови.

Вот она. Вот она болевая точка Кали? Но мне точно не хотелось на неё жать. Насмехаться.

— Нет! Конечно, нет! — громко воскликнула она, но тут же сникла. — Так… а что это за врач? Что ты ему сказал?

— Он известный ортопед в Империи, медицинская степень. Самые передовые разработки. У него своя клиника на Земле.

— А что он делает здесь?

— Гомер его подкупил россказнями о новой Империи.

— Так её же не будет…

— Вот он и хочет устроиться в том, что будет.

— Ясно, — она тяжело выдохнула.

— Я сканировал твой протез через нейросеть, но такой модели нет в базе данных…

— Это самопал Смарта и Хила…

— Ну вот. Я просто передал доктору внешние характеристики протеза. Сказал, что он у тебя уже восемь лет… Док сказал, что вообще-то подобные протезы, как у тебя, используют только в бою. С ними не живут.

Кали моментально остановилась. Как будто испугалась так, что не может больше идти. Я подошёл к ней, погладил по щеке.

— Я что-то не то сказал?

Где-то чуть поодаль послышался шум открывающейся двери. Кажется, кто-то вышел из каюты.

— Нет. Просто ты думаешь, что мне нужно его снять? Поставить обычный? — ответила Кали, уводя взгляд в пол.

Я потянулся, чтобы взять её за руку, но вовремя одернул, вспомнив, что Кали не хочет афишировать наши отношения. А в коридоре кто-то мог пройти мимо.

— Я не знаю, Кали. Предлагаю послушать доктора, узнать, что он скажет. Если он скажет, что нужно снять, мы можем сказать нет. Спросить, а как можно сделать так, чтобы не болело, не меняя…

— Спасибо…

Кали сама вложила в мою руку свою. Она у неё была чуть влажная и горячая. Я быстро коснулся губами её лба.

— У тебя, кажется, небольшая температура… — я погладил её ладонь. — Пойдем скорее? Ты всё решишь сама.

Услышав шум, я обернулся и увидел, как Матео подмигнул мне и быстро скрылся за дверью своей каюты. Мне казалось, что он против меня. Или я ошибся?

До кабинета доктора Сейсмура мы с Кали шли молча. Держались за руки. Кали не отпускала меня, крепко держала, и я не нарушал эту приятную для меня идиллию. Мне очень нравилось, как мы шли, нравилось, что мы будто бы одно целое.

Вот красота. Только как я мог так влюбиться? В женщину, которая меня чуть не убила. А теперь я веду её к врачу.

Я улыбнулся. Кали перед дверью напряглась и вперила в меня тревожный взгляд. А потом покачала головой, видимо, стыдясь своей реакции.

— Всё нормально, — я погладил её по плечу. — Мой отец, например, боится стоматологов.

— Да? — она убрала за ухо синюю прядь и глубоко вздохнула, медленно выдыхая.

— Ага. У него из-за этого такое воспаление было в десне.

— Да я не боюсь… — она натянула на лицо прохладно-уверенную маску.

— Тогда иди, — я кивнул на дверь.

— А ты? — она улыбнулась. — Пойдешь со мной?

— А можно?

— Ну ты ж назвал меня своей невестой… а ещё так успокаивающе говорил, что мы можем сказать нет… — от её слов было тепло, я даже не рассчитывал на такое. — Вообще, Винс, ты неплохо со всеми говоришь, а я сейчас… ну сильно на взводе… пойму что-то не так. Или вдруг этот имперец вколет мне что-то не то?

— К-конечно. Я пойду с тобой… — я обнял её, зарываясь носом в черные пряди. Синяя полоска казалась холодным пламенем среди них.

Кали снова прижалась ко мне очень крепко. В этих объятиях было больше, чем спасибо.

Доктор принял нас хорошо. Кали сказала, что уже приходила к нему пару часов назад, но он её даже в кабинет не пустил. Сейчас же вел себя уважительно, рекомендовал снять протез и лечь в капсулу. Кали сначала наотрез отказалась. Уже готова была уйти. Я убедил её, что нужно всего пару часов, и утром она наденет обратно свой протез. А доктор займется подгонкой для неё нового, более функционального, такого же сильного, который можно носить постоянно.

В палату, где Кали нужно было снять протез, она меня не пустила. Боялась, что я увижу её калекой. Честно признаться, я и сам не знал, как на это отреагирую. Вроде бы я точно был уверен, что приму её любой.

Но… я точно ощутил бы боль. Как это с девушкой, которая мне не безразлична, такое могло произойти? Когда видишь увечья со стороны, у кого-то далёкого, может возникнуть даже брезгливость, желание отвести взгляд. Пройти дальше. А здесь ситуация совсем иная. Здесь чудовищно больно об этом думать.

— Она просит вас зайти, мистер Лякриян, — доктор Сейсмур вышел из процедурной комнаты и бросил мне халат.

Он строго свёл свои густые чёрные брови к переносице, находясь в глубокой задумчивости.

— Сейчас… — я суматошно быстро накинул халат. — С Кали всё будет в порядке?

— Да, но протез нужно заменить как можно скорее. Я поднастрою его, заменю кое-какие детали, но он всё равно будет причинять дискомфорт.

— А когда вы сделаете новый?

— Если вам нужна такая же мощность, при этом эргономичность настоящей руки, то не знаю. Зависит от того, как быстро я раздобуду нужные материалы.

— Понял, — сказал я, подходя к двери процедурной.

На самом деле я уже задавал эти вопросы. Я просто оттягивал момент. Но дверь открывалась слишком быстро. А я так боялся увидеть Кали и посмотреть на неё как-то не так.

Обидеть одним взглядом. Или вздохом. Или стоном.

Но как-то получилось собраться, стоило посмотреть Кали в глаза. Она волновалась тоже и покусывала губу, поглядывая на меня из-под бровей.

— Ну что, я уже не секси? — спросила она почти сходу.

— Секси, — улыбнулся я, оглядывая её.

И вдруг сам обнаружил, что смотрю с восхищением. Разобранная, встревоженная, в топе и трусах-шортах, с тряпичной запладкой на плече вместо руки, и всё равно львица. Ощущения у меня точно такие же, как и раньше. Просто теперь Кали раскрылась передо мною ранее неизвестной мне уязвимой частью.

— Ты как всегда пугающе прекрасна… — я сел рядом с ней на кушетку, взял за здоровую руку, которая лежала у неё на коленке. Поднес к губам и поцеловал. — Зачем ты меня позвала? Ты же не хотела, чтобы я заходил…

— Да подумала, что ты же хотел провести вечер вместе, а пришлось отвести меня к врачу, — она положила голову мне на плечо. — Да и мне очень хочется побыть с тобой. Просто я не снимала этот протез почти семь лет… семь лет не была немощной калекой…

— Даже сейчас ты не слабая… Кали. Наверняка победишь меня и одной рукой, — я усмехнулся.

— Вот как ты…? Как ты это делаешь? — сказала она, став серьезной.

— Делаю что?

— Влюбляешь меня в себя, — она улыбнулась, замолчала на миг, будто пробуя на вкус сказанное. — Ты болван эгоистичный, нетерпеливый… но в то же время можешь быть таким внимательным и заботливым.

Я сразу не ответил, провел ей ладонью по спине, по топику, потом ниже, по голой коже. И она отклонилась, я уже подумал, что собиралась отсесть, а она вдруг легла мне головой на колени. Я даже замычал от приятной неожиданности. Её густые волосы рассыпались чёрным шёлком на белый халат.

— Я привыкла всю жизнь защищаться. Особенно от мужчин, — она посмотрела мне в глаза снизу вверх. — Знаешь, вадовцы не только убили моих родителей… они…

— Сделали с тобой что-то ужасное? — спросил я, гладя Кали по голове, мягко убирая пряди волос с её лба.

— Не со мной… с сестрой…

— Мне…

— Когда они ворвались, я очень испугалась и упала в обморок… — её глаза заблестели от боли. — Вараха спрятала меня. Но я слышала, что они с ней делали, что они говорили…

Я просто не знал, что сказать, просто гладил её по волосам, пытаясь проглотить ком в горле.

— Я… п… пф… Я очнулась, но сидела тихо, как мышка, потому что очень боялась. Не пыталась выбраться и помочь ей… А потом я сказала Варахе, что всё время была в отключке…

У меня не было ни одного слова, чтобы ответить, я просто снова взял её за руку и очень крепко сжал.

— Но каждый день я клялась себе, что я буду такой сильной, что смогу защитить всех, кого люблю, и больше никогда не буду бояться…

— Ты самая сильная на свете, — я поцеловал Кали ладонь и провел ею по своей щеке.

— Со своим боевым протезом да… — сказала она дребезжащим от сдерживаемых слез голосом.

— Ты сильная и без него, — я наклонился и легко поцеловал Кали в губы. — Ты сама по себе очень сильная…

— Да ладно тебе, — она засмеялась, выдернула ладонь из моей и взъерошила мне волосы. — Спасибо… прости, что разоткровенничалась…

— Не извиняйся… Хочешь, я отвечу взаимностью?

— Давай.

— Ты вот сказала, что я болван… но внимательный. Помнишь, я рассказывал про мать…

— Пять попыток уйти… конечно, помню.

— Отца всё время не было дома… однажды я… кха… вытащил её из петли, ещё один раз сам останавливал кровь на разрезанных запястьях… — на этот раз Кали сжала мою руку. — Я очень… очень её любил, и все не мог понять, ну почему она так хочет оставить меня… Я следил за малейшим изменением её настроения, и едва замечал, что ей грустно, веселил… приносил её любимые круассаны с вишнёвым джемом, мороженое, конфеты… я пытался сделать так, чтобы она чувствовала удовольствие от жизни… видела, как я её люблю.

— Думаю, дело было не в тебе, — Кали протянула руку к моему лицу и смахнула выступившую слезу. — Мне ты немного удовольствия от жизни подарил… Я будто почувствовала, что у меня может быть будущее… а я не просто расходный материал этой войны…

— Правда? — я закусил губы, чувствуя воодушевление от её признания.

— Ну… Мне например, нравится, что ты зовешь меня иногда Миссис Лякриян…У меня никогда не было фамилии… Тем более такой, которая открывала бы запертые двери.

— То есть ты решила использовать не только меня, но и мою фамилию? — я ласково посмотрел ей в глаза, зная, что она поймёт эту мою остроту.

— А почему бы и нет? — она улыбнулась. — Кали Лякриян звучит недурно…

— Очень красиво, — я начал усыпать её лицо поцелуями от охватившей меня радости. В щеки, в нос, в шею… в подбородок. Моя. Моя. Моя.

— Ладно, Винс… — сказала она минут через пять, в которые мы просто хаотично целовались и игрались, как котята. — Мне надо в капсулу лечь, иначе не успею до совета отлежать положенные мне часы.

— Да… жаль, что времени так мало.

— Будет ещё много, Винс… мы придумали, как удерживать эту станцию долго, как можно надавать императору по носу… даже если Трой не закроет сектор. Хотя лучше бы закрыл…

— Конечно, ещё будет много времени! Всё у нас получится. У тебя всё получится.

Я обнял её, когда она снова села на койке.

— Да я всего лишь консультант по обороне станции, — улыбнулась она.

— Я уверен, что ты пойдёшь дальше… — мы пару секунд смотрели друг другу в глаза, она как будто пыталась убедиться, что я искренен.

— Поможешь мне раздеться? — спросила Кали, поддевая рукой края топа.

Мне показалось, что за этим жестом она прятала смущение.

— Конечно, — сказал я, и тоже поддел край топа.

По мере того, как поднималась ткань, оголяя красивую грудь с острым коричневым соском, в штанах у меня становилось так тесно, что я даже дышал через раз.

Не смог удержаться и приник губами к соску. Поцеловал ложбинку, вторую грудь.

— Теперь трусики, — игриво сказала Кали, и я тут же опустил руки, снимая с неё остатки одежды.

Ну и, конечно, не удержался, коснулся губами гладкого лобка, лизнул клитор. Кали так сладко застонала.

Напряжение внизу живота выворачивало нервы… Но я выпрямился, ещё раз поцеловал Кали в губы. Такие терпкие, жгучие с приятным отзвуком корицы. Еле оторвался.

— Пора, — выдохнул я ей в приоткрытый рот.

— Вот мы с тобой отпразднуем, когда освободим сектор, — она мазнула языком по моему.

— Надеюсь, что это произойдет скоро… — целуясь, мы дошли до капсулы, рядом с ней остановились. Я провёл ладонью по её плечу, закрытому куском ткани. — Не нужно снимать это?

— Нужно, но там очень некрасиво, — она как-то пристыжённо улыбнулась, а я поцеловал её кожу рядом с границей ткани. В ноздри закрался запах антисептика.

Кали вся сжалась, прикрыла глаза. А я аккуратно снял ткань.

У Кали не просто не было руки, не было ещё и части сустава, его заменял металлический, но сейчас он был снят. Кожа заживлена полосками синтеплоти, но углубление в плече смотрелось жутко.

— Я же сказала, что будет некрасиво, — криво усмехнулась Кали, и я отчётливо почувствовал, сколько горечи в этой усмешке.

Я не ответил, не мог выдавить из себя ни звука. В душе что-то звонко билось на части.

— Конечно, некрасиво, это травма, это боль, которую ты перенесла, но…, — я сжал губы, пытаясь правильно подобрать слова. — Но это ты, и ты мне дорога.

Я приобнял её за талию, заглянул в глаза. Увидел там влагу, которую Кали усиленно пыталась сморгнуть. Она ничего не говорила, казалось, что я сказал всё-таки что-то не то, обидел… Я молча помог ей залезть в капсулу. Когда закрыл крышку, Кали подула на прозрачный пластик, чтобы он запотел, и написала:

— Ты мне тоже.

Приложила ладонь, и я поверх опустил свою. Пускай наши руки разделял пластик, казалось, я чувствовал её прикосновение в сердце.