Бесконечная дорога к солнцу

Глава 17 Джейсон

— Вы уверены, что справитесь?

— Все нормально. Идите. Я раздам им тесты и отпущу пораньше. Они будут в восторге.

Я окинул взглядом свой офис, дважды проверив, что я везде прибрался, затем схватил портфель и ключи.

— Ладно. Я пошел, наверное.

Я уговорил Марианну провести мою последнюю пару в четверг, чтобы я мог пораньше отправиться в дорогу и добраться в Кингстон сразу после ужина. Иначе я приехал бы почти в десять вечера.

— Напишите мне, если будут вопросы.

— Я справлюсь. Наслаждайтесь выходными, доктор Палмер.

Сомнительное удовольствие, учитывая, что мне предстоял визит к Моргану.

Я вытащил телефон из кармана, пока шел к лестницам на первый этаж, и послал Леви сообщение, давая знать, что я уже в пути.

Спустившись на первый этаж, я пошел к выходу на парковку. Мой разум витал за миллион миль отсюда, готовясь к неизбежному. Я почти вышел, когда знакомый голос позвал меня по имени. Я резко остановился и повернулся.

Реджи ломился сквозь толчею студентов и махал рукой как ненормальный. Он догнал меня и хлопнул по плечу в знак приветствия, дружелюбно тряхнув.

Заметив мой портфель и куртку, он показал на них пальцем.

— Ты уходишь?

— Да. Закончил пораньше. На выходные уезжаю из города.

— Черт. Кто бы мог подумать, — он усмехнулся. — Вот и накрылись медным тазом мои коварные планы утащить тебя пообедать. Я провожу.

Реджи славился своей способностью появляться из ниоткуда. Он, похоже, знал мое расписание лучше меня, вечно случайно объявлялся рядом, когда у меня были длинные перерывы. Мы несколько раз вместе пили кофе на фудкорте. Он говорил, а я уходил в свои мысли. Несколько дней назад он непременно решил показать мне фотографии бродячего пса, которого он решил приютить. Я пытался уделять внимание, но моя голова была слишком занята мыслями. Хорошо, что Реджи не заметил. Он слишком увлекся дворнягой и его историей.

Не то, чтобы с ним что-то было не так, но Реджи был из тех парней, которые стараются слишком усердно. Слишком усердно. У меня сложилось впечатление, что у него мало друзей, и он в восторге от того, что я до сих пор его не оттолкнул.

— Так куда ты направляешься? — спросил он, спеша за мной следом.

— Домой.

— Ах, да, понятно. Гвелф, верно? — учитывая, сколько раз Реджи спрашивал об этом, мне начинало казаться, что у него проблемы с памятью. Возможно, это моя паранойя заостряла на этом внимание, поскольку это была откровенная ложь.

— Ага. Гвелф. Навещаю семью, — не совсем ложь. Леви был в некотором отношении семьей. Морган решительно был намерен остаться семьей, но Гвелф — это немного некорректно с точки зрения географии. Ну что ж тут поделаешь.

— Здорово, здорово. Ну, может, мы увидимся, когда ты вернешься. Я все твержу, что нам надо куда-нибудь сходить. Я серьезно. Куда-нибудь помимо кампуса.

— Может быть. Мы что-нибудь придумаем.

День был хмурым. Солнце спряталось за густыми, грифельно серыми облаками. Реджи проводил меня до самой моей машины, где я остановился и улыбнулся в знак прощания.

— Это моя машина.

— Да, это она, — руки Реджи оставались в карманах блейзера, и он покачивался на пятках, не собираясь уходить. Сегодня было холодно, а он не надел верхнюю одежду. Я думал, что он скажет что-то еще, но когда он так и не перешел к сути, пора было садиться за руль и выезжать.

Я уже собирался попрощаться, но тут он глянул через мое плечо, отвлекшись на что-то позади меня. Когда я развернулся, он двинулся вперед и схватил листовку, подсунутую под дворник моей машины.

Окинув быстрым взглядом парковку, я убедился, что у большинства машин красовались такие же бумажки.

Реджи развернул ее, быстро просмотрел, затем передал мне. Это была реклама независимого кинофестиваля, который пройдет через две недели в кинотеатре в центре города. Если верить листовке, группа студентов-третьекурсников презентовали свою работу вечером в среду — нечто под названием «Серебряные Ангелы и Бегущие Дьяволы».

— Это твои студенты? — я махнул листовкой в сторону Реджи, продолжая изучать ее.

— Хмм? Что, прости?

Я поднял взгляд. Реджи на секунду показался сбитым с толку, быстро заморгав в характерной для него манере. Его щеки покраснели от холода, нос порозовел.

— Ах, это, — он рассмеялся, хлопнув себя по голове. — Да. Конечно. Прости. В облаках витаю. Да. Они проделали невероятную работу. Очень горжусь ими.

— Готов поспорить. Звучит изумительно.

Он забрал листовку из моей руки, развернул ее и еще немножко порассматривал.

— Хочешь сходить туда? — Реджи стеснительно улыбнулся. — В среду, — он постучал пальцем по листовке. — Тогда покажут фильм моих студентов. Будет весело.

Иногда Реджи сложно было прочесть. Мне приходилось напоминать себе, что он слегка чудной, и ему недостает навыков общения, свойственных большинству людей.

Когда я выдержал слишком долгую паузу, изучая его, Реджи выпучил глаза и выпалил:

— О черт. Вот блин. Я опять это сделал. Это чисто платоническое приглашение. Два парня решили сходить куда-нибудь вместе. Айй! Игнорируй меня. Забудь, — он рассмеялся и посмотрел в небо, пока его румянец расходился аж до шеи.

— Думаю, будет весело. Давай сходим. Чисто платонически, конечно. Я не прочь увидеть твоих студентов в действии.

— Правда?

Я забрал листовку, помахав ей между нами.

— Правда. У меня мало друзей в городе. Я мало куда выбираюсь. Мне нравятся такие штуки, так что почему нет? Мне это пойдет на пользу.

— Здорово. Отлично. Мы могли бы сначала поужинать. Нет, подожди. Это уже в духе свидания. Забудь.

— Нет, мы поужинаем. Будет здорово.

— Великолепно. О, это так здорово, — Реджи хлопнул меня по плечу с ослепительной улыбкой.

— Ну, мне пора бежать, но увидимся на следующей неделе.

— Конечно. Аккуратнее за рулем... до Гвелфа.

Я сел в машину и завел двигатель, а Реджи пошел обратно по парковке. Он схватил листовку с другой машины и читал ее на ходу. Он определенно был странным чудиком, может, таким же одиноким и отчаянно нуждавшимся в друге, как и я.

Выезжая на шоссе, я позвонил своему психотерапевту, надеясь застать ее между сессиями. Это еще одна вещь, которую нужно вычеркнуть из списка дел прежде, чем я доберусь до Кингстона и забуду об этом. Я предвидел выходные, полные тревоги. Леви будет моей опорой.

Ее секретарь Оливия ответила после третьего гудка.

— Офис доктора Москони. Чем я могу вам помочь?

— Здравствуйте, Оливия. Это Джейсон... — я вздохнул. — Аткинсон, — мне реально стоило заняться бумагами и официально сменить фамилию на Палмер.

— Здравствуйте, Джейсон. Как вы?

— Все хорошо. Я хотел спросить, нельзя ли пообщаться с доктором Москони? Мне нужна буквально минутка ее времени.

— Она сейчас с клиентом, но должна закончить минут через десять. Я могу попросить ее перезвонить или, может, я сама могу вам чем-то помочь?

— Нет. Мне нужно поговорить с ней. У меня вопрос касаемо лекарства, которое она выписала.

— А, да. Хорошо. Я скажу ей перезвонить вам.

— Идеально. Спасибо.

На шоссе было спокойно. По обе стороны от дороги тянулся скудный ландшафт, изредка встречались поля с осенними посевами. Я проезжал небольшие леса, пастбище с дойными коровами, несколько домов в стороне от дороги, с амбарами и ржавыми автомобилями на подъездных дорожках.

Мой телефон зазвонил через двадцать минут.

— Джейсон. Мне передали сообщение, что у тебя есть вопрос о лекарстве? — в голосе доктора Москони звучало подобающее количество шока. Учитывая мое отношение к лекарствам, я не удивился.

— Да, — я перестроился в другую полосу и надавил на газ, чтобы объехать медленно движущийся транспорт, затем вернулся обратно на свою полосу.

— Это означает, что ты принимаешь таблетки?

— Нет, но это означает, что я подумываю об этом.

— Хорошо. Я рада это слышать. Это шаг в верном направлении. Что ты хочешь знать?

— Побочные эффекты. Я сегодня утром погуглил и...

— Что я тебе говорила насчет гугла?

— Знаю, знаю. Там был длинный список побочных эффектов, и они нагоняют ужас. Я не хочу заполучить сложности с эрекцией, или анальное кровотечение, или все остальное, о чем я читал. Скажи мне, что этого не случится.

Доктор Москони цокнула языком.

— Полагаю, пароксетин не вызывает анальное кровотечение.

— Ты поняла, что я имел в виду. Насколько все будет плохо? Что мне ожидать?

— Ладно. Знаешь, я детально описывала это, когда назначила тебе это лекарство.

— Да, ну тогда я не слушал. А теперь слушаю.

Дорожное движение замедлилось, когда я подъехал к небольшому городку. Я размеренно ехал за Фольксвагеном Джеттой, пока мой психотерапевт перечисляла наиболее вероятные и умеренные побочные эффекты антидепрессанта, который она мне назначила.

— Будет адаптационный период. Это я тоже объясняла. Некоторые люди вначале чувствуют себя более эмоциональными. Это нормально. Тебе надо позволить всему этому устаканиться. Потребуется несколько недель, чтобы твой организм сбалансировался. Ты пьешь?

Я стиснул зубы и крепче сжал руль.

— Да. Иногда.

— Это не лучшая смесь, Джейсон. Я не советую так делать.

— Ладно. Я знаю, — я услышал достаточно. Мой разум быстро накручивал себя, и я больше не хотел об этом говорить. — Мне пора.

— Это хорошая идея, Джейсон. Я рада, что ты подумываешь об этом. Думаю, ты почувствуешь себя новым человеком.

«Одна маленькая таблеточка в день вернула мне мою жизнь».

Мы попрощались, и мне потребовалось немало времени, чтобы отбросить хандру. С тех пор, как Скайлар поделился своим опытом с антидепрессантами за завтраком, это витало на задворках моего разума. Это глупо. Раньше я был непреклонно убежден, что они мне не нужны, а потом Скайлар открыл рот, и что-то в моем мозгу сместилось. Теперь я ковырял эту идею и поигрывал с ней.

Я больше не хотел об этом думать.

Я включил радио, настроив его на волну классического рока, и прибавил громкость. Мили пролетали мимо, пока я слушал одну песню за другой. Я невольно думал о воспоминаниях этого дня. О том, как Скайлар утром пел в машине. Как он отбивал ритм на приборной панели и ерзал на сиденье, будто не мог сидеть смирно, даже если бы захотел.

Его энергия была бесконечной.

И это заставляло меня улыбаться.

В свободном духе Скайлара было нечто, что наконец-то покончило со всей херней в моей жизни, и дышать стало легче.

***

Я доехал до Кингстона в восемь вечера — намного позднее, чем ожидал. Час-пик в Торонто на шоссе 401 задержал меня на час с лишним. Сворачивая на подъездную дорожку у дома Леви, я был голодным и раздражительным, все мое тело затекло от долгой поездки. Один раз я останавливался, чтобы сходить в туалет, но в остальном просидел в тесной машине почти восемь часов.

Темнота давно наступила, и облака затянули луну, но большое окно в доме Леви было освещено. Полупрозрачные шторы заслоняли вид, но маленькие тени тел прыгали и бегали по гостиной по другую сторону. За ними гонялся взрослый — Леви, если судить по размерам.

На газоне перед домом рос огромный вяз, и его голые ветки дрожали на ветру. Клумбы по обе стороны от дома сейчас пустовали. В более теплое время года Отэм уделяла много времени уходу за ярким и красочным садом.

Несколько лет назад пара купила миленький дом на четыре спальни прежде, чем заводить детей. Они обновили интерьер мебелью и отделкой из вишневого дерева. Кухню полностью переделали, подвал доделали, и позапрошлым летом (моим первым летом без Моргана) Леви связался с компанией, которая полностью отделала задний двор, добавив больше садов и огромную игровую площадку для девочек. Большую часть общих этажей отделали паркетом.

По настоянию Отэм, Леви заказал газовый камин для гостиной. Камин был компромиссом. Леви получил свой личный бар-кухню в одной части подвала, тогда как на другой стороне девочкам устроили огромную игровую зону. Леви бесконечно жаловался, что их игрушки все равно раскидывались по всему остальному дому.

Пара превратила это здание в идеальный дом. До того, как моя жизнь покатилась псу под хвост, я даже завидовал. Мы с Морганом обсуждали возможность детей. Я благодарил существующего или несуществующего бога за то, что мы не предприняли шагов в этом направлении.

Я выбрался из машины и потянулся, застонав, когда спина хрустнула. Взяв из багажника сумку с вещами первой необходимости, я пошел к входной двери.

Внутри малышки визжали и топали маленькими ножками, носясь туда-сюда как стадо слонов.

Я нажал на звонок и ждал.

Внутри раздался притворно грозный низкий крик, за которым снова раздались визги, после чего входная дверь распахнулась. Обычно уложенные волосы Леви сейчас были взъерошены, щеки раскраснелись. Воротник рубашки был расстегнут, рукава закатаны. Он выглядел вымотавшимся, но счастливым.

Я завидовал ему.

Увидев меня, он расплылся в широкой улыбке, которая стерла всю усталость и измождение.

— Привет. Ты добрался.

Он притянул меня в объятия, крепко сжав и похлопав по спине, после чего отпустил и отстранился на расстояние вытянутой руки, чтобы осмотреть меня.

— Как дорога?

— Долго. Умираю с голода. Я бы приехал раньше, но проезжать через Торонто по 401-му — это ужас.

— Да как всегда. Заходи. Я оставил тебе порцию с ужина.

Он взял мою сумку и повел меня внутрь. Я часто бывал у Леви. Это место было для меня вторым домом. Мы дружили с первого курса в колледже. Я знал его даже дольше, чем Моргана.

Осмотревшись по сторонам, я не увидел девочек.

— Куда они подевались? Я слышал, что минуту назад они верещали как банши.

— Отэм загнала их в ванну. У нас должно быть несколько минут спокойствия до того, как мне придется почитать им сказки и подоткнуть одеяла.

Леви отнес мою сумку в гостевую спальню, после чего встретился со мной на кухне. Я уже нашел накрытую тарелку с едой и поставил ее в микроволновку.

— Пива хочешь? — спросил Леви, сунув голову в холодильник.

— Нет. То есть, отчаянно хочу, но нет.

Он выгнул бровь, обернувшись через плечо.

— Тебе не стоит поощрять мой алкоголизм.

Он закрыл холодильник, нахмурившись.

— Опять все плохо?

Я прислонился к шкафчику у микроволновки, скрестив руки на груди.

— Не фонтан. Это для меня костыль. На который я слишком много опираюсь.

— Ладно. Никакого пива. Есть чай со льдом. Вода. Могу сварить кофе. Или... — он показал большим пальцем на холодильник, и губы подрагивали в улыбке. — У девочек есть яблочный сок, но тебе придется пить его из малюсенькой коробочки.

— Отвянь. Не хочу я яблочный сок. Пока ничего не нужно.

Топот бегущих ног пронесся по коридору, а за ним последовал крик Отэм:

— Клэр, вернись сюда.

— О божечки, — сказал Леви. — Надвигается.

В этот самый момент голая девочка-карапуз вбежала на кухню, и светлые кудри прыгали и путались вокруг ее лица, пока она спряталась за папиными ногами, хихикая так, что чуть ли не вибрировала.

— Леви! Можешь ее поймать?

— Боже ж ты мой. Ага, я ее поймал, — Леви подхватил двухлетнюю Клэр на руки. — Нельзя же бегать голышом, дурилка.

— Тут дядя Джей, — Клэр показала на меня пальчиком, и ее серебристо-голубые глаза озарились улыбкой. Она была копией ее матери.

— Да, принцесса. Тут дядя Джейсон. А где твоя одежда?

Клэр толкнула Леви в плечо, потянувшись ко мне.

— Вниз. Нет, папа. Дядя Джей.

— Дядя Джей не хочет видеть твою голую попу. Пошли. Пора купаться.

Клэр заверещала, когда Леви понес ее обратно к матери. Микроволновка пикнула. На тарелке, которую оставил для меня Леви, лежала жареная курица, бобы и стручковая фасоль. Я нашел нож и вилку в ящике как раз в тот момент, когда вернулся Леви.

Он скрестил пальцы на обеих руках и повторял, глядя в потолок:

— Пожалуйста, не будь беременна. Пожалуйста, не будь беременна. Пожалуйста, не будь беременна. Я передумал. Я не могу. Если ты милостив, Господи, ты меня спасешь. Я тебя умоляю.

Я усмехнулся.

— Ты такой драматичный. Если Отэм снова беременна, ты будешь в восторге.

Леви застонал, когда две хихикающие девочки стали так громко плескаться в ванне, что шум разносился по всему дому.

— Ага. Может быть, — он задумался. — Двухлетка, четырехлетка и младенец, который не даст мне спать ночью. Насколько, говоришь, у тебя большая квартира? Я буду спать на полу.

От улыбки у меня заболели щеки, и это было приятно.

— Даже думать забудь. Если бросишь свою семью, я заставлю тебя делить постель со мной. К твоему сведению, я сплю голым.

— Знаешь, я передумал. Я прекрасно могу справиться с младенцем. Держи свою голую задницу подальше от меня, — Леви усмехнулся. — Пошли. Возьми еду с собой. Мы можем сбежать в мой кабинет, где нас не потревожат.

В кабинете Леви стоял черный кожаный диван, акцентные столики, книжные шкафы от пола до потолка вдоль одной стены, заставленные исключительно книгами по юриспруденции, а также стол из красного дерева, который стоял перед огромными панорамными окнами с видом на просторный задний дворик. Это единственное место, где он мог скрыться от своих детей и спокойно работать.

Я плюхнулся на край дивана, а Леви сел с другой стороны, закинув ноги на стильный черный акцентный столик посреди зоны отдыха. Пока я ел, он пересказал мне план на завтра.

— Наш визит в тюрьму запланирован на одиннадцать. Фрэнсис встретится с нами там. Пакет документов собран и готов для подписи Моргана. Ему нужно лишь проставить подпись в четырех местах, и дело сделано. Я не знаю, что за игру он ведет, но что бы ты ни делал, не позволяй ему манипулировать тобой.

— Не позволю.

— Джейсон, я серьезно. У меня дурное предчувствие. Не позволяй ему слишком много говорить. Пусть не отходит от сути. А суть — это ваш развод. Он знает условия и разделение активов и финансов. Он с ними согласился. Он уже заявил, что если получит этот визит от тебя, то все подпишет. Дело в шляпе.

— Ладно, — я сумел затолкать в себя половину ужина, после чего отставил тарелку, уже не чувствуя голода. Каждый раз при мысли о Моргане меня тошнило, мой желудок бунтовал.

— Ты просмотрел бумаги, которые я скинул тебе на электронную почту?

— Ага. Вроде как. Я их пролистал. Я тебе доверяю.

Леви вздохнул.

— Джейсон. Это же твоя жизнь. Ты должен их прочесть.

— Я тебе сказал. Я просто хочу освободиться. Хочу продать дом, мебель, абсолютно все. Больше не хочу это видеть. Я хочу уехать из этого бл*дского города и никогда не оборачиваться.

— Знаю.

— Ты в последнее время бывал в доме?

— Я проверил его на той неделе. Прошелся вокруг. Все снова тихо. Никаких признаков репортеров. Думаю, все стихло, когда завершился суд над ним.

— Хорошо. Наконец-то.

Мой телефон пиликнул, и я достал его из кармана. Это было сообщение от Скайлара. «Надеюсь, ты хорошо добрался до Кингстона».

Простое сообщение, но мое сердце пропустило удар. Его забота заставила мои губы растянуться в улыбке. «Я на месте. Долго ехал, но благополучно добраться».

Стрелки часов уже перевалили за восемь. Скайлар собирался на работу, если уже не был там. Его ответ пришел мгновенно. «Удачи завтра. Я рядом, если тебе нужно будет поговорить. Постарайся не слишком скучать по мне».

Я усмехнулся, затем осознал, что за мной наблюдают. Я покосился на Леви и как можно быстрее спрятал улыбку и телефон. Но было уже поздно.

— Это твой студентик?

— Не начинай.

— Ну он же?

— Леви, я же сказал, не начинай.

— Да брось. Кто заставляет тебя так улыбаться? Если это не студентик, то я хочу знать, кто это, потому что ты уже целую вечность не улыбался вот так.

— Не называй его так.

— Ой-ей-ей. Я слышу защищающие нотки в твоем голосе?

Я застонал и потер лицо.

— Можно мы не будем это обсуждать?

— Как там его зовут?

— Ты знаешь, как его зовут. Не умничай. Тебе не идет.

— Напомни мне.

Естественно, Леви не стал закрывать тему. Если я хоть что-то знал о своем лучшем друге, так это то, что проще уступить прямо сейчас, иначе он весь вечер будет сводить меня с ума.

— Его зовут Скайлар, но это не то, что ты думаешь. Мы просто... — я не знал, что мы делали.

— Ты спишь с ним.

Давнее чувство вины на мгновение просочилось, после чего ускользнуло обратно.

— Да. Мы несколько раз переспали. Но ничего такого. Это просто...

— Просто секс?

— Да.

— Ничего большего?

— Нет. Я не хочу большего. Он это знает.

— Тогда почему он пишет тебе? — Леви улыбался от уха до уха. Он наслаждался моим дискомфортом.

— Не знаю. Просто спросил, нормально ли я добрался.

— Он знает, что ты здесь?

— Да. Я сказал ему за завтраком. Зачем ты это делаешь?

Леви рассмеялся.

— Потому что ты так нервно дергаешься. Чего ты стыдишься?

Мой телефон снова пиликнул, и Леви — вот ведь ублюдок — выглядел самодовольным.

— Не хочешь ответить?

— Нет.

Леви оставался тихим и наблюдательным.

Мой телефон прожигал дыру в кармане. Не сумев больше терпеть, я вытащил его и прочел сообщение от Скайлара.

«Только подумай, как хорошо ты выспишься, пока я не буду угрожать твоему лицу и яйцам. Лол».

— Ты снова улыбаешься.

Я бросил телефон на столик и недовольно уставился на Леви.

— Ну еб твою мать. Я же сказал. Я...

Леви застонал и запрокинул голову.

— Знаю, знаю. Ты не заинтересован в том, чтобы встречаться. Ты предпочтешь провести остаток жизни как одинокий холостяк, потому что ты больше не доверяешь миру. Я понимаю. Правда. На сто процентов, но могу я подметить, что эта твоя интрижка со студентом уже переходит в категорию отношений?

— Не переходит.

Леви поднял один палец.

— Сколько раз вы перепихнулись?

Я обмяк, привалившись к дивану и накрыв глаза рукой.

— Не знаю. Несколько раз.

— Два или три?

— Пять или шесть.

— Ха! Ладно. Он остается на ночь?

— Да, но...

— Вы ели вместе?

— Леви, это не...

— И теперь он пишет тебе, когда ты уехал из города. Я знаю, что вы с Морганом долго были вместе. Я знаю, что у тебя уже сто лет не было «перепиха» с другими, — он изобразил пальцами кавычки в воздухе. — Но в целом идея «перепиха» осталась той же, что и двадцать лет назад. Вы встречаетесь, трахаетесь и прощаетесь. Конец. Черт, тут даже имена не играют роли.

— Мы не встречаемся. Он знает, что мы не встречаемся. Он согласен, что мы делаем вовсе не это.

— То есть, ты регулярно занимаешься сексом с парнем, которому ты достаточно дорог, чтобы он писал тебе смс-ки, пока ты в отъезде.

Я сжал переносицу. В черепе зарождалась головная боль.

— Я больше не хочу об этом говорить. Мы не встречаемся. Конец истории. Он мне безразличен. Я ничего о нем не знаю и не хочу знать.

Но это вовсе не правда. Я знал, что Скайлару нравится музыка. Я знал, что он пел в душе, потому что там лучшая акустика, даже если его пение напоминало вопли кота, умирающего в муках. Я знал, что Скайлар умен и разговорчив. Он побывал в стольких местах, что я и представить себе не мог, и много с кем переспал там, если верить его случайным комментариям. И эта информация совершенно точно не проворачивала нож в моем нутре. Он вырос с приемным отцом, которого называл Уолтером, а не папой. Мужчина был мягко говоря неприятным, и подростковые годы Скайлара так повлияли на него, что в итоге он оказался на медикаментах.

Он строил школы в Гане и учил местных детей новыми играм. Он без стеснения танцевал в коридорах университета. Он мог болтать как никто другой, кого я знал в своей жизни. И его глаза. Эти глаза были бесконечными.

Я был лжецом.

Я много чего знал о Скайларе.

И я мог сколько угодно отрицать это, но он был чем-то большим, чем просто быстрый перепих.

Леви дотронулся до моей руки, и я дернулся, возвращаясь в настоящее. В его глазах стоял тот знакомый, понимающий взгляд. Леви слишком хорошо знал меня, чтобы поверить в мои россказни. Он видел меня насквозь, словно я был сделан из тонкого стекла.

— Знаешь, ничего страшного, если он тебе нравится. Ничего страшного, если ты чувствуешь больше, чем ожидал.

Я покачал головой, и от эмоций мой голос сделался сиплым.

— Нет, это не так.

— Я знаю, что ты боишься.

Я покачал головой, перед глазами все расплывалось.

— Мы можем перестать?

Леви схватил меня за затылок и притянул в объятия. Я цеплялся за своего лучшего друга, как делал на протяжении последних полутора лет. Эти американские горки когда-нибудь закончатся?

— Если бы этот мудак не сидел в тюрьме, я бы надрал ему задницу за то, что он причинил тебе такую боль.

— Он разрушил меня. Я абсолютно похерен.

— Ты не похерен. Ты не разрушен. Ты просто пытаешься вновь встать на ноги после того, как тебя сшиб шторм.

Леви долго обнимал меня. Я уткнулся лицом в его плечо, пока он водил большим пальцем по моей шее сзади.

Когда я успокоился, когда тревога отступила, я озвучил правду, которую отрицал.

— Думаю, он мне очень нравится.

— Я знаю, что он тебе нравится. Джейсон, ты в последние полтора года почти не улыбался. Но несколько сообщений от этого парня, и ты преобразился. Я не идиот. Я слишком давно знаю тебя, друг мой.

— Я не могу это сделать. Я не готов.

Леви поднял мою голову со своего плеча. Он стер слезу, скатившуюся украдкой.

— Просто не спеши. Живи по одному дню за раз.

Я покачал головой.

— Он этого не хочет. Он участвует в этом только ради...

— Если ты скажешь, что он ищет только секса, я тебе врежу. Я уже назвал это хренью собачьей. Если он пять раз возвращался в твою постель, значит, он нашел в твоей несчастной заднице что-то привлекательное. Понятия не имею, что именно, но каждому свое, видимо.

Я отпихнул Леви, и он рассмеялся.

— Засранец ты, — сказал я, взявшись за тарелку с холодной едой и попытавшись снова.

В дверь тихонько постучали, и в кабинет заглянула Отэм.

— Эй, простите, что помешала. Ты сегодня почитаешь им, или мне самой? Они просят папочку.

Леви покосился на меня.

— Иди и почитай своим девочкам. Я в порядке.

— Приду через минуту, — сказал он жене. Когда дверь закрылась, он дотронулся до моей руки, не дав отрезать кусок курицы на тарелке. — Я не говорю тебе с головой бросаться во что-либо. Я знаю, что сейчас ты чувствуешь себя уязвимым, но не надо это приуменьшать. Постарайся посмотреть на эти отношения со Скайларом под другим углом и, может, ты поймешь, что все не так страшно.

Я покрутил этот совет в мыслях, не зная, что и чувствовать по этому поводу.

Леви не дожидался ответа. Он хлопнул меня по плечу и встал.

— Иди разогрей еду еще раз. Совсем уже остыло.

Затем он пошел к своим детям.

***

Утреннее солнце светило через ветровое стекло машины, заставляя меня щуриться и стонать. Я прислонился виском к окну и закрыл глаза, пока Леви вез нас в тюрьму.

Утром я выпил две таблетки ибупрофена, но они не помогли от головной боли. Я начинал думать, что надо рассказать о них доктору, поскольку боли становились непрекращающимися. Стресс и недосып на сей раз породили просто потрясающую мигрень.

Весь этот визит так взвинтил меня, что я всю ночь ворочался. Где-то после полуночи мне это так надоело, что я послал сообщение Скайлару, зная, что он примерно в это время уходит с работы. Я сказал себе, что это всего лишь способ отвлечься, но слова Леви из нашего разговора днем назвали меня лжецом.

Скайлар позвонил, и мы больше часа болтали по телефону ни о чем и обо всем. Точнее, болтал Скайлар, а я слушал. Он рассказал мне побольше о своих путешествиях и о волонтерской работе в Гане. Мы говорили об еде, фильмах, музыке. В какой-то момент мы начали обсуждать разницу между нашими поколениями, и это превратилось в какое-то нелепое соревнование, которое Скайлар решительно хотел выиграть. Когда мне пришлось объяснить ужасающий процесс записи песен с радио с помощью магнитолы и ручного кассетника, а также то, как сильно музыкальный канал MuchMusic влиял на социальный статус в старших классах, Скайлар хохотал так сильно, что пять минут подряд не мог говорить. Звук его смеха был бесконечным и прекрасным. Он влиял на меня таким образом, который я не мог или не хотел понимать. Когда мы положили трубку, я почувствовал себя лучше.

Дорога до тюрьмы строгого режима в Бате занимала двадцать минут. Мы приехали рано, и Леви припарковался перед главными воротами. Парковка была наполовину пустой, Фрэнсиса Гейбла нигде не было видно. Он мог быть уже внутри, на встрече со своим клиентом. Нигде не виднелось репортеров или протестующих, и это слегка ослабило мою нервозность. Всего несколько коротких месяцев назад их присутствие было таким заметным. Они всюду следовали за мной.

Я помассировал затылок и нервно подергивал коленом, набираясь смелости выйти из внедорожника и зайти в тюрьму. Спешить было некуда, и нельзя сказать, что мне не терпелось увидеться с Морганом. Если я никогда в жизни больше его не увижу, я буду совершенно доволен.

Леви заглушил двигатель и повернулся ко мне лицом.

— Ладно, пока он не заявился, тебе стоит знать, что Фрэнсис Гейбл — это реально скользкий ублюдок.

— Ты говорил. Я видел его в суде.

— Ты видел его как профессионала за работой. Ты видел его несколько сдерживающимся. Это другое. Сейчас здесь нет судьи, который может его прищучить.

— То есть, тут он не профессионал за работой?

Леви невесело рассмеялся.

— Казалось бы, да. Я приуменьшал то, что рассказывал тебе. Ты понятия не имеешь, каков этот парень. Его истинная натура проявилась, когда мы начали заниматься этим разводом. Если бы я встретил его на улице, я бы перешел на другую сторону дороги, чтобы не видеться с ним. Будь осторожен. Я бы не стал поворачиваться к нему спиной. Он мстительный, грубый, подлый и самый большой лжец из всех, что ты встречал, бл*ть.

— Все адвокаты — лжецы.

Леви шлепнул меня по руке.

— Эй, я протестую.

— Это правда. Ладно, он придурок. Принято к сведению.

— Джейсон, он не просто придурок. Он такой же манипулятор, как Морган. Это, бл*ть, жутко. Они из одного теста. Я не доверяю ему, и ты тоже не должен.

— Что ты хочешь сказать?

— Я говорю, будь осторожен и с ним тоже. Не только с Морганом. Сиди. Слушай. Постарайся не говорить слишком много.

— Ладно, — я посмотрел на бетонное здание вдали. На колючую проволоку по верху заборов. На зарешеченные окна. На вышки охранников. Все это устрашало.

— Как ты держишься? — тон Леви смягчился, и он дотронулся до моей руки, привлекая мое внимание.

— Не очень. Спал дерьмово.

— Ты не спал полночи, болтая со своим студентиком?

Мои щеки запылали, и я снова отвернулся.

— Я же просил не называть его так.

— Я тебя слышал. Ты шептался и хихикал под одеялом, как шаловливый маленький подросток. Это было мило.

Я проигнорировал усмешку Леви.

— Я не мог уснуть. Закроем тему.

Глянцевый черный Лексус заехал на парковку, привлекая наше внимание. Он припарковался через несколько рядов от нас.

— Это он. Пусть заходит первым.

Фрэнсис Гейбл был худым как палка и высоким. Он был одет в длинный темный плащ и черные перчатки. Полы плаща распахнулись от ветра, показывая сшитый на заказ костюм под ними. Мы находились слишком далеко, чтобы различить детали, но я знал, что он держал себя безупречно ухоженным. Ему было почти пятьдесят, с рыжевато-светлыми волосами и настороженными глазами, препарировавшими все, на что он смотрел. Направляясь к воротам, он держался с той же уверенностью и вальяжностью, которую я видел у него каждый день в зале суда.

Как только он скрылся, Леви сказал:

— Пойдем?

— Чего уж откладывать.

Процесс входа был таким же, как и прежде. Нам пришлось заполнить бумаги, опустошить карманы, пройти через металлодетектор, а также личный досмотр. Леви получил обратно нужные бумаги для нашего визита, и нас проводили в комнату.

Охранник был невысоким дородным мужчиной лет пятидесяти со шрамами от акне и обвисшими щеками. Он был сложен как приземистый танк, который остался под открытым небом и теперь ржавел от запущения. Его плечи были такими широкими, что я не представлял, как он проходит через дверные проемы. Наверное, когда-то эти плечи состояли из чистых мышц. Но теперь уже нет. возраст сказывался на нем, и брюхо на несколько сантиметров свисало поверх ремня. Волосы он сбрил почти под ноль, но заметно, что он и так почти облысел.

У стальной двери мужчина выпятил грудь и поднял подбородок.

— Споры, крики и агрессия недопустимы. Любые поступки, воспринятые как агрессивные или ведущие к насилию, приведут к завершению визита. Вы это понимаете?

— Понимаем, — ответил Леви за нас обоих.

Охранник отпер дверь и проводил нас внутрь, после чего занял позицию у стены.

Моя кожа сделалась липкой, и мне пришлось приложить усилия, чтобы переставлять ноги. Вот он. Морган сидел за прикрученном болтами столом в цепях и комбинезоне, улыбаясь мне так, будто он вовсе не оборвал одиннадцать жизней. Будто это всего лишь будничная встреча друзей, которые давно не виделись. Фрэнсис сидел рядом с ним, на столе лежала коричневая папка.

Я тут же вспомнил про свою коричневую папку дома и ее содержимое. Совет Скайлара убрать ее подальше был тихим гулом в моих ушах.

Мой желудок совершил кульбит, и мне пришлось сглотнуть подступившую желчь, надеясь, что я не распрощаюсь с завтраком, который состоял всего лишь из кружки кофе, поскольку я был слишком расстроен, чтобы есть.

Должно быть, я остановился. Леви взял меня под локоть и повел к столу. Взгляд Моргана скользнул к месту контакта, и он наблюдал за каждым действием, когда Леви выдвинул для меня стул, сжал мою руку и жестом показал садиться.

Я уставился на поверхность стола, отказываясь встречаться взглядом с Морганом. Его скованные руки были сложены перед ним. Он был расслаблен и вел себя так, будто это самый обычный день.

— Доброе утро, Джейсон. Ты разве не поздороваешься? — его голос был точно таким, каким я его помнил — ровный, шелковистый, низкий, и в прошлом он приятно отдавался в моем нутре.

— Ты не обязан ничего ему говорить.

— Заткнись, Леви, — пальцы Моргана едва заметно сжались. Если бы я не смотрел на них, я бы и не заметил этого. — Я разговариваю со своим мужем. Я сказал «доброе утро, Джейсон».

Леви снова заговорил, чтобы мне не приходилось этого делать.

— Мой клиент здесь, как и было запрошено в рамках нашей договоренности. Давайте не тратить время впустую и перейдем к делу, ладно?

— Договоренность, — Морган подчеркнул это слово ледяным тоном, — сводилась к тому, что я получу визит моего мужа. А теперь, будь добр, прекрати вмешиваться, — его тон смягчился, когда он произнес: — Ты разве не посмотришь на меня, детка? Я скучал по тебе.

Морган редко использовал это ласковое обращение. Оно всплывало на поверхность лишь в самые интимные моменты. И сейчас оно произвело противоположный эффект.

Леви дотронулся до моей ноги под столом и наклонился поближе.

— Ты не обязан делать это.

— Все хорошо, — пробормотал я, собрав как можно больше силы, затем поднял голову и посмотрел Моргану в глаза.

Фрэнсис наблюдал, внимательно сосредоточившись на происходящем, и на его лице играла масляная усмешка, словно все это забавляло его.

Я попытался скрыть свое волнение.

— Я не стану любезничать с тобой. Я не буду играть в игры или плясать под твою дудку, так что выбрось это из головы. Я здесь, чтобы ты подписал бумаги о разводе и позволил мне двигаться дальше. Завязывай с притворством, потому что меня это достало. Ты одурачил меня однажды, и будь я проклят, если позволю одурачить себя еще раз.

Леви еще раз сжал мою ногу, затем открыл папку с бумагами, которые надо подписать.

Морган протянул руку, звякнув цепями по краю стола, и закрыл папку, оттолкнув ее в сторону. Притворное дружелюбие и тепло, видневшиеся в его глазах, когда я вошел в комнату, исчезли.

— Скажи Леви уйти. Я хочу подобающую встречу с тобой. Я хочу нормальный разговор, иначе я ничего не подпишу.

Леви, должно быть, почувствовал всплеск адреналина, от которого волоски на моих руках встали дыбом. Его ладонь легла на мою шею сзади, пальцы помассировали мышцы, которые будто превратились в сталь.

— Не бывать этому, — его тон был острым как гвозди. — Ты пообщаешься с Джейсоном в моем присутствии или не пообщаешься вообще. Это не обсуждается.

Фрэнсис наклонился и прошептал что-то Моргану на ухо, пока Морган наблюдал за тем, как Леви уделяет внимание напряженным мышцам моей шеи. Морган фыркнул и кивнул, после чего оттолкнул Фрэнсиса. Его тупой адвокат откинулся на спинку стула, скрестив руки и наблюдая.

— Ладно. Леви может остаться. Но, Леви, я по-хорошему попрошу убрать руки от моего мужа.

Во взгляде Моргана было нечто нервирующее и враждебное, пока они с Леви смотрели друг на друга. Битва сил воли, которую ни один из них не желал проигрывать.

Я слегка отпихнул Леви, сделав это мягко, и выпрямился на своем стуле.

— Этому браку пришел конец, Морган, нравится тебе это или нет. Я больше не твой муж, и Леви может трогать меня как ему вздумается.

Морган расхохотался. Смех был холодным, и от него по моей спине пробежали мурашки.

— Ужасно амбициозное заявление, Джейсон. Ты бываешь разным, но дураком я бы тебя никогда не назвал. Леви не приблизится к твоему члену, даже если кто-то предложит ему миллион долларов. Не думай, что я не наблюдал за ним годами. Он натурал до мозга костей. И ему же лучше. Это единственная причина, по которой он до сих пор дышит.

Фрэнсис дотронулся до руки Моргана и наклонился, чтобы что-то сказать, но Морган от него отмахнулся.

— Да знаю я. Это уже неважно, бл*ть, так что отвянь. Буду говорить, что хочу.

Взгляд Моргана метнулся к охраннику у двери, затем обратно. Он на мгновение понаблюдал за Леви, затем переключил все внимание на меня.

— Это печалит меня, детка, — он кивнул на папку с бумагами о разводе, лежащими перед Леви. — Я очень серьезно отношусь к своим брачным обетам, Джейсон. Очень серьезно. Я думал, ты чувствуешь то же самое.

— Я и чувствовал. Всегда чувствовал.

— Но ты положишь всему конец? Вот так просто? Ты уйдешь после стольких лет?

— Да. Наш брак оказался всего лишь ложью.

Морган вскинул бровь.

— Ложью? Наш брак был самой честной вещью на свете. Наша любовь минует все барьеры, Джейсон. Это всего лишь небольшая кочка на дороге. Вот увидишь. Мы и с этим справимся. Почему ты хочешь все разрушить?

— Ты бредишь. Я больше тебя не люблю.

Морган цыкнул и развел руками, повернув их ладонями вверх и поигрывая пальцами, чтобы я взял его за руки. Я не пошевелился.

— Ну же, детка. Ты же не боишься меня, нет?

У меня было такое ощущение, будто по моей коже ползают личинки. Я всего лишь хотел подписать бумаги, поехать домой и больше никогда об этом не думать. Зачем я здесь? Зачем это происходит?

— Я хочу, чтобы ты подписал бумаги. Я сделал так, как ты спросил. Я приехал. Я здесь. А теперь подпиши их.

Леви снова открыл папку. На сей раз адвокат Моргана протянул руку и закрыл ее обратно.

— Когда у них состоится то, что мой клиент сочтет приемлемой встречей, — сказал Фрэнсис с железными нотками в голосе, — вот тогда мы подумаем о том, чтобы подписать. Прекратите вмешиваться.

— Так, ну хватит. Джейсон...

— Все нормально.

Это было ненормально. Это было что угодно, только не нормально. Внутри я настолько трясся, что боялся, как бы мои органы не превратились в жидкость.

— Ну же. Пожалуйста, — Морган протянул руки еще дальше.

— Я не хочу к тебе прикасаться. Я хочу, чтобы ты подписал бумаги и позволил этому закончиться.

— Подпишу, детка. Просто дай мне это.

Я уставился на его руки. Руки, которые знали каждую часть моего тела. Руки, которые когда-то прикасались со мной с нежностью и дарили удовольствие.

Руки, которые убивали невинных людей.

Сглотнув подступившую желчь, я протянул руки и соединил нас, говоря себе, что это скоро закончится. Ладони Моргана были теплыми, тогда как мои — холодными и липкими. Когда он сжал мои пальцы, я мог думать только о том, насколько хуже после этого станут мои кошмары.

— Ну вот, другое дело. Неужели так сложно? — он поглаживал большими пальцами. От каждого легкого касания по моей коже бежали мурашки.

— А теперь послушай меня, детка. Послушай внимательно. Мир полон искушений, Джейсон. Мня больше нет рядом, чтобы защитить тебя. Меня больше нет рядом, чтобы уберечь. Ты можешь быть сильным, если захочешь. Знаю, что можешь. Ты можешь воспротивиться. Прямо сейчас ты чувствуешь себя преданным. Я это вижу, но это потому, что ты не понимаешь.

— Я понимаю, что ты убил одиннадцать человек.

— Потому что я люблю тебя, Джейсон. Потому что я спасал тебя. Что же мне еще оставалось делать?

— Нет. Это потому что ты социопат. Ты не знаешь, что такое любовь. Те мужчины никогда не представляли угрозы. Те мужчины были невиновны.

— Невиновны? Ты называешь невинным то, как они на тебя смотрели? Как они разговаривали с тобой? То, как они пытались общаться с тобой через прикосновения? Невиновны? Эти мужчины заманивали тебя в свои ловушки. Они пытались забрать тебя у меня. Ты мой. Никто не заберет то, что принадлежит мне.

Мою грудь так сдавило, что я едва мог дышать, и тем более говорить.

— Я не твой.

— Пока смерть не разлучит нас. Ты произнес эти клятвы вместе со мной.

— Брак не равняется владению. Ты не владеешь мной. Ты никогда мной не владел. Я хочу расстаться. Я хочу, чтобы ты подписал бумаги и покончил с этим прямо сейчас.

— И отпустил тебя?

— Да.

— И что случится потом, Джейсон? Побежишь в руки другого мужчины? Ты знаешь, что я не могу этого допустить.

Злость, тревожность и страх взбурлили во мне. Я вырвал руки и оттолкнулся от стола, нуждаясь в пространстве. Стены смыкались вокруг меня. Мой стул с грохотом упал. Леви схватил меня и развернул лицом к себе. Я задыхался. Перед глазами начало темнеть. Белые искорки света, напоминавшие статический шум в черной комнате, взорвались всюду передо мной.

— Дыши. Джейсон, посмотри на меня. Посмотри на меня. Дыши.

Я втянул несколько глубоких вдохов, и тьма постепенно отступила.

— Ты со мной?

Я цеплялся за предплечья Леви. Кивнув, я проглотил ком в горле.

— Ага, — мой голос звучал хрипло.

— Теперь позволь мне разобраться с этим, — он поднял мой стул и подтолкнул меня сесть, затем наградил убийственными взглядами Моргана и Фрэнсиса. — Довольно этих дерьмовых игр. Ты получил свой визит. Теперь подпиши чертовы бумаги, — он открыл папку, и на сей раз никто ее не закрыл.

Леви разложил бумаги по столу и достал одну ручку, которую они разрешили ему пронести в комнату.

— Я пометил все места. Джейсон, — он передал мне ручку и обернулся к охраннику. — Вы официальный свидетель. Я возьму вашу подпись, как только мы выйдем отсюда.

Леви показывал на каждую черточку, где мне надо было поставить подпись. Я так трясся, что едва мог держать ручку, но все же подписался. Когда я закончил, Леви добавил свои подписи. Когда он развернул бумаги к Моргану и передал ему ручку, Морган не взял ее сразу же.

Его взгляд опалял меня, его глаза казались темными и наполненными чем-то, чего я никогда прежде не видел. Когда он взял ручку, я выдохнул. Он долго изучал бумаги, игнорируя Леви, когда тот пытался подсказать ему, с чего начать.

— Брак священен, ты разве не согласен, Джейсон?

— Наш брак закончился. Подписывай бл*дские бумаги.

— Брак — это союз, связь между двумя индивидами, которые любят друг друга всей душой. Совсем так, как я люблю тебя.

— Ага, ну а я тебя не люблю.

— Это обещание верности, — он переворачивал страницы одну за другой, не читая, а просматривая. — Ты знаешь, что супружеская неверность — это один из худших грехов?

— Хочешь поговорить о грехах? — я повысил голос. Я терял самообладание и не мог это остановить. — Тебе правда хватает наглости говорить со мной о грехах? А как же убийство одиннадцати человек, потому что ты такой ревнивый мудак и даже не видел, насколько слепо я был влюблен в тебя? Я бы никогда тебе не изменил, Морган. Я не изменщик. Те мужчины не сделали ничего плохого. Флирт — это не преступление. Я даже не флиртовал в ответ.

Леви опустил ладонь на мое плечо и сжал.

— Ладно. Успокойся.

Я стиснул челюсти так, что мог бы сломать зубы.

Леви взмахом руки указал на бумаги.

— Подписывай, Морган.

Но Морган не шевелился. Его взгляд не дрогнул и так глубоко пронизывал мое нутро, что мне хотелось сбежать.

— Хочешь сказать, что ты честный и верный человек, Джейсон?

Я не мог сдержаться. Избыток эмоций был чрезмерным. На глаза навернулись слезы, и я гневно смахнул их, сердясь, что позволяю Моргану так влиять на меня. Хватит с меня. Хватит с меня этого.

— Да. Я не знаю, почему ты вообще во мне усомнился.

Морган щелкнул ручкой, заставив стержень убраться внутрь. Он аккуратно положил ее поверх бумаг и толкнул их в сторону Леви, но его внимание было полностью сосредоточено на мне.

— Пока смерть не разлучит нас, любовь моя. Пока смерть не разлучит нас.

Леви хватило предусмотрительности схватить меня и удержать, когда я зарычал и попытался броситься на него через стол. Охранник бросился к нам и помог оттащить меня назад. Фрэнсис и Морган сидели с довольным рожами, словно это было их планом с самого начала. Они никогда не собирались подписывать бумаги. Это все было шуткой. Игрой. Хренью собачьей.

— Иди ты на х*й, Морган! — заорал я, пока охранник и Леви тащили меня к двери. Я слетел с катушек, и мне было уже все равно. Я брыкался, испытывая потребность побить кулаками лицо Моргана, или стену, или что угодно, лишь бы выпустить кипящую злость, которая овладела мной. — Пусть судья решает, бл*ть. Все конечно. Катись на х*й, Морган. Катись на х*й, е*анный ты псих. Ты разрушил мою жизнь. На х*й тебя! Иди в пи*ду, е*учий кусок дерьма...

Стальная дверь за нами захлопнулась, и мои слова превратились в рыдания. Оказавшись за пределами комнаты, я вырвался от удерживающих меня мужчин и пнул бетонную стену раз, другой, третий, после чего привалился к ней и соскользнул вниз, плюхнувшись на пол.

— Тебе надо остыть, приятель, иначе я вызову охрану, и тебя силой выведут с территории. Я не хочу этого делать, но и не могу впустить тебя обратно в таком состоянии. Ты меня понимаешь?

— Мы не будем заходить обратно, — сказал Леви охраннику. — Мы уходим.

Я запустил пальцы в волосы и уронил голову на согнутые колени, пока слезы безудержно катились по щекам. Все вокруг кружилось. Стены казались слишком тесными, черт подери. Мне хотелось бежать, но от этого ада не скроешься.

Не знаю, сколько я просидел там, но в какой-то момент Леви присел на корточки, стал гладить меня по волосам и спине, бормоча слова успокоения.

— Ну же. Поехали домой.

Мне стоило догадаться, что все это было шуткой. Мне стоило видеть это насквозь, но я так надеялся.

Дверь в комнату посещений открылась. Зазвенели цепи, волочащиеся по бетонному полу. Я все еще утыкался лицом в колени, но знал, что они выводят Моргана из комнаты. Я отказывался смотреть на него, даже когда ощутил на себе его тяжелый взгляд.

Шарканье ног удалялось в противоположном направлении. Позвякивание цепей становилось тише, пока совсем не прекратилось. Но тут было еще одно присутствие. Я его чувствовал.

Леви встал, и я тоже рискнул взглянуть. Фрэнсис усмехнулся мне, после чего переключил внимание на Леви, стоявшего со скрещенными руками. Фрэнсис протянул папку, и Леви выхватил ее из его руки.

— Мой клиент решил, что он не готов подписывать, — сказал Фрэнсис.

— Тогда это предстанет перед судом. Нам надоело играть в игры.

— Как пожелаете, — Фрэнсис перевел взгляд на меня, и я впервые увидел того скользкого ублюдка, о котором ранее говорил Леви. Это было в его глазах. В его усмешке. Это исходило из самого его нутра. — Джейсон, Морган попросил меня передать сообщение.

— Я не желаю ничего слышать от него, — я рывком поднялся и одернул одежду. — Он может поцеловать меня в задницу.

Фрэнсис лишь развеселился. Его усмешка сделалась уродливой и наглой.

— Очень хорошо, — бросив последний презрительный взгляд, Фрэнсис пошел по коридору и скрылся из виду.