Бесконечная дорога к солнцу

Глава 19 Джейсон

Утром в понедельник я начал принимать антидепрессанты. После непростых выходных, почти-срыва перед Скайларом и ошеломляющей ночи и утра я почувствовал себя готовым. Пусть я до сих пор сомневался, верю ли в таблетки, Скайлар позволил мне вновь попробовать счастье на вкус. Мне достаточно было знать, что я хочу стремиться к этому, цепляться, достичь этого на постоянной основе. В большинство дней мне все еще казалось, будто я застрял под водой и не могу всплыть на поверхность, но из этих мутных глубин я видел солнце, сиявшее над головой, и это дало мне надежду.

До сих пор я не был уверен, что вновь обрету надежду.

Я соскучился по этому чувству настолько, что ради этого стоило принимать несколько несчастных таблеточек.

Мы со Скайларом каким-то образом, не договариваясь, погрузились в рутину.

Каждый вечер он приходил ко мне домой, и то, что начиналось как возможность отвлечься или сбежать, стало чем-то большим. В большинство дней мы по-прежнему в итоге поддавались разгоряченной страсти, но промежутки между этими моментами становились более значимым для меня.

Просмотр фильмов на диване. Скайлар, растянувшийся и занимавший каждый дюйм моей постели во сне. Поздние вечера, пока он делал домашние задания, а я проверял тесты и готовил лекции. Бескрайняя глубина его глаз. Его тайные улыбки. Его болтливый рот. Долгие взгляды, которыми мы обменивались на парах. Поцелуи украдкой. Мимолетные касания. И мое любимое — когда я рано утром выходил на пробежку, возвращался и находил дома Скайлара, распевавшего бродвейские мотивы в трусах и готовящего завтрак.

Каждый день той недели сводился к Скайлару.

Каждый час бодрствования он пребывал в моих мыслях.

Однажды утром, пока я вел пару, до меня дошло, что я несколько дней не вспоминал о Моргане. Сначала от этого осознания в горле встал ком. Чувство вины затопило меня на целых десять секунд, а потом Скайлар поднял взгляд от своей работы и улыбнулся.

Затем мое равновесие вернулось, и мысли о Моргане ускользнули.

В те ночи, когда Скайлар работал, я оставлял дверь незапертой, чтобы он мог тихонько прийти и забраться в постель рядом со мной.

Когда вновь наступили выходные, мы постарались провести каждую минуту вместе.

— Можешь прочитать и сказать мне, нормально или нет? — Скайлар хмуро смотрел на экран ноутбука и грыз карандаш, обдумывая что-то. Это была его привычка. Бедная деревяшка была настолько испещрена следами зубов, что от желтой краски почти ничего не осталось.

Сегодня было воскресенье. Скайлар доделывал домашнюю работу, а я смотрел документалку про индийские железные дороги. Он сидел перед журнальным столиком, одетый лишь в облегающие трусы. Я назвал его дразнилкой, и это лишь побудило его пританцовывать, виляя задницей, пока он в немыслимых деталях рассказывал мне про свои секси-плавки, которых настигла скоропостижная кончина на пляже Испании.

Не отрывая взгляда от телевизора, я спросил:

— Что прочитать? Если это по моему предмету, то ответ нет.

— Черт. Ладно. Забудь.

Карандаш подергивался вверх и вниз, пока Скайлар жевал его, печатая, фыркая и корча умильные рожицы перед ноутбуком. В одном ухе у него был вставлен наушник, но он так погрузился в домашнюю работу, что примерно час назад перестал подпевать и отбивать ритм.

— Мне надо получить за это хорошую оценку, чтобы поднять средний балл. Поверить не могу, что за прошлую работу ты поставил мне всего 72 (прим. по стобалльной системе)

— 72 это хорошо.

— 72 это дерьмо. Я очень старался. Ты такой строгий.

— Справедливости ради замечу, что я тебе вообще ничего не ставил. Твои работы оценивает Марианна, и ты это знаешь. Конфликт интересов.

Мы это обсуждали, и единственный вариант, при котором я мог спать по ночам, не чувствуя себя еще более виноватым — это передача всех работ Скайлара моей ассистентке. Его это устраивало, пока он не осознал, что Марианна оценивает строго — возможно, даже строже, чем оценил бы я.

— Ладно. Твоя дурацкая ассистентка слишком строгая, — он зарычал на ноутбук и захлопнул крышку. — Уф. Ладно. Я закончил. Я наверняка провалюсь, и тогда мне придется отчислиться. Тогда я буду вынужден до конца своих дней работать в клубе, но мы оба понимаем, что это не прокатит, потому что скоро я сделаюсь старым и обвисшим, и кто хочет, чтобы сорокалетний бармен подавал им... — когда я сердито посмотрел на него, он захлопнул рот. — Поправочка. Кто хочет, чтобы шестидесятилетний бармен подавал им напитки? Потому что сорок — это новые двадцать, и сорокалетний бармен — это совершенно нормально. П.С. Ты ужасно горяч, и я все равно нарожаю тебе детишек, даже если тебе сорок с чем-то.

— Вообще не изящно выкрутился. Позор тебе.

— Позор. Я пристыжен. Тебе стоит отвести меня в постель и наказать, — его усмешка выдавала все с головой.

— Ты закончил?

— С домашней работой или с нытьем?

— С домашней работой.

— Пока да. У меня башка взорвется. Потом еще раз перечитаю.

Скайлар бросил на меня взгляд, который я начал узнавать. За этим взглядом следовали неудобные темы.

— Что? — спросил я, и настороженность просочилась в мой тон. — Выкладывай уже.

— Ты можешь отказать, но у меня возникли проблемы с проектом по психологии. С изучением дела. Мне ненавистно просить об этом, но как думаешь, мы на следующей неделе или около того сможем выкроить время, чтобы обсудить кое-что о нем?

Моя кожа чуть ли не вибрировала от упоминания Моргана. Его имя превратилось в табу, и когда упоминался Морган, мое хрупкое хорошее настроение висело на волоске.

— Я бы предпочел не делать этого. Это выбивает меня из колеи. Мне становится лучше, но когда я говорю о нем... — я покачал головой. — Скай...

— Знаю. Все хорошо. Прости, что поднял эту тему.

— Тебе просто придется достать информацию в другом месте. Знаю, пока ее немного, но... ты справишься.

— Я понимаю. Правда.

— Я знаю, что несколько журналистов брало у него интервью. Может, тебе удастся связаться с ними и узнать, что не попало в печать. Я просто не могу больше об этом думать, ладно? Когда мы говорим о нем...

— Все хорошо. Давай закроем тему. Притворимся, будто я не спрашивал.

Вот, что изумительно в Скайларе, — когда он говорил такие вещи, он действительно имел это в виду. Он не настаивал, не сыпал соль на рану.

Скайлар встал и застонал, потягиваясь и хрустя спиной. Я невольно скользнул взглядом по его телу, когда он выгнулся и выпятил вперед бедра; бугор под его трусами и так и привлекал мое внимание.

Он заметил мой взгляд и улыбнулся в дурашливой манере.

— Нравится то, что ты видишь?

— Ты же знаешь, что нравится, — я похлопал по дивану рядом с собой.

Он плюхнулся и растянулся, положив голову на мои колени.

— Разбуди меня попозже. Мне надо вздремнуть.

Я погладил его по волосам и вздохнул его сладкий запах — аромат жимолости, свежего воздуха, мыла и мужчины. За прошлую неделю эта динамика между нами сто раз пробуждала во мне тревогу. Мне все нравилось, но я боялся. Если я слишком задумывался о происходящем, то испытывал желание отослать Скайлара домой и сказать ему никогда не возвращаться.

Слова Леви крутились в моей голове. Он звонил несколько раз. Мы разговаривали. Если он спрашивал про Скайлара, я менял тему. Если он настаивал, я придумывал повод закончить разговор. Он знал.

Страх набросил на мою шею удавку. Каким-то образом я оказался в отношениях со своим студентом. Я этого не планировал. Я этого даже не хотел. Чем сильнее я пытался уложить это в голове, тем сильнее убеждался, что мы обречены.

И по этой же причине мы со Скайларом это не обсуждали.

Мы никак это не называли.

Мы не заостряли на этом внимание, и у меня сложилось впечатление — Скайлар знал, что не надо поднимать эту тему. Он был покладистым, так что просто плыл по течению.

Тем временем я ждал, когда все пойдет псу под хвост. Так и будет. Как бы нам ни было комфортно друг с другом, крошечный червячок сомнения по-прежнему жил в глубинах моего сознания, и я ждал, когда все разрушится.

Из-за Моргана я был как никогда настороже, готовился к малейшим признакам, что что-то не так. Я был готов к предательству, обману, лжи.

Был ли я параноиком? Наверное. Но Морган научил меня одному — будь осторожен с тем, кому доверяешь.

— О, — произнес Скайлар через какое-то время, и его голос сделался хриплым, будто он уже засыпал. — Мэв и Хантер хотят сходить куда-нибудь в среду вечером. Они скучают по мне. Они собрались в караоке в маленьком баре в центре города, и ты же знаешь, что я не могу отказаться от караоке, верно? Это моя фишка. Хантер сказал, что не будет участвовать, но думаю, я сумею убедить Мэва подняться со мной на сцену. Я сказал, что пойду с ними.

— Звучит здорово.

— Вот именно. В любом случае, они возмущаются, что я провожу все время здесь, так что я, наверное, в ту ночь посплю дома и побуду с ними. Ты не против?

— Тебе не нужно мое разрешение. На самом деле, отлично совпало. У меня в среду тоже планы с другом. Я и так собирался сказать тебе, что вернусь поздно вечером, — тот фестиваль авторского кино должен состояться на следующей неделе, и Реджи трижды напомнил мне про обещание пойти с ним и посмотреть на работу его студентов.

Скайлар изменил позу и уставился на меня с приоткрытым ртом.

— О боже, у тебя есть друг? Он воображаемый?

Я щелкнул его по носу, и он оттолкнул мою руку, рассмеявшись.

— Да, маленький ты засранец. У меня есть друг. Вроде как. Не знаю. Мы не очень-то близко знакомы. Он... странноватый.

— А я-то думал, что я единственный. Кто он?

— Всего лишь еще один профессор из университета.

— О, понятно теперь, в чем дело, — Скайлар изобразил надменно-обиженный тон, улегшись обратно на мои колени. — Всего лишь еще один профессор. Студентов будете обсуждать? Вы все собираетесь и перемываете нам кости, да?

— Наверное, только плохим студентам.

— А обо мне будете говорить?

— Нет.

— Ты расскажешь своему другу о наших тайных сексуальных утехах?

— Боже, нет.

— Даже об убийственном минете, который я сделал тебе сегодня утром? Это было эпично. Я думал, ты мне все волосы вырвешь. Даже об этом не расскажешь?

— Нет, — я щелкнул его по уху, заставив рассмеяться.

— Отстой, — Скайлар драматично вздохнул. — Я так и знал, что ты меня стыдишься.

Я не потрудился отвечать, но мои щеки так и растягивались в улыбке. На этой неделе улыбки давались мне все легче и легче, и все из-за мужчины, который лежал на моем диване, на моих коленях. Он прокрался в мое сердце вопреки моему желанию, и я наслаждался этим, когда умудрялся не нервничать хотя бы пять секунд.

***

Наступил вечер, и вместе с этим температура опустилась. Было сыро, моросил дождик. Типичный осенний вечер в юго-западном Онтарио. Октябрь подходил к концу, и остатки теплой погоды подошли к концу. У меня складывалось впечатление, что зима будет ранней. Того и гляди пойдет снег.

Перед кинотеатром стояла длинная очередь, ожидавшая возможности купить билеты на восьмичасовой показ «Серебряных Ангелов и Бегущих Дьяволов». Я убедительно отговорил Реджи от совместного ужина, так что в кинотеатр мы приехали по отдельности. Мы встретились на парковке напротив кинотеатра, после чего встали в конец очереди, ежась от ветра.

— Должно быть, тут много твоих студентов, — сказал я, кивнув на группы молодых парней и девушек, дожидавшихся входа.

Реджи как обычно быстро заморгал, окидывая взглядом толпу, и дождь моросил по его лицу.

— Некоторые тут есть, да, — он повернулся к ним спиной и смущенно улыбнулся мне. — Мне не нравится быть дружелюбным со студентами. Лучше провести четкую линию и убедиться, что они понимают, зачем нужна эта линия, правильно? Профессиональные границы.

Я отвернулся, глядя на мокрую улицу и проезжающие мимо машины. Их фары отражались от тротуара, заставляя тот блестеть. Под пристальным взглядом Реджи к моим щекам прилило тепло, а внутри зародилось мимолетное чувство вины.

— Это логично, да. Профессиональные границы.

Реджи редко говорил о своих парах и студентах. Я же, напротив, сильнее налегал на эту тему, используя работу, чтобы убрать неловкость между нами. Я не знал, чем еще поделиться. Моя жизнь и отношения были тайной.

— Но ты не такой, да? Я заметил.

Я вздрогнул и натянул нейтральное лицо, повернувшись обратно.

— Что ты имеешь в виду? Что ты заметил?

— У тебя есть приемные часы. Ты поощряешь студентов приходить и общаться с тобой один на один, если им так хочется. Я свожу корреспонденцию к электронной почте. Это более обезличенно. Мне не нравится, когда студенты думают, будто можно вести себя со мной по-свойски.

Я знал, что этот комментарий не был отсылкой к Скайлару, но сердце все равно застучало чуть чаще. Реджи никак не мог знать.

— О. Да. Пожалуй, я не прочь поболтать со студентами, — или спать с ними. Или проводить с ними каждую минуту бодрствования. — Так вот, — сказал я, глянув на очередь, постепенно движущуюся вперед. — Расскажи мне про этот фильм, — лучше сменить тему.

Реджи, держа руки засунутыми глубоко в карманы пальто, развернулся и прошел несколько шагов, сократив расстояние до группы перед нами.

— Разве ты не предпочел бы увидеть все без моего влияния? Мне бы не хотелось испортить тебе впечатление.

— Конечно, но какое у студентов было задание? Какова цель проекта? Ориентир. Задача. Что они должны были изучить или показать? Как ты выставлял им оценки?

Реджи усмехнулся, но не сводил взгляда с очереди.

— Искусство — это свобода выражения. Правил нет. Только не в моем понимании.

— Тогда как ты выставляешь оценки? Это звучит весьма неопределенно.

— У меня есть свой процесс. Наверное, тебе придется посмотреть и оценить его самостоятельно. Может, ты поймешь, когда увидишь, — затем он пихнул своим плечом мое плечо и усмехнулся. — И не хмурься. Будет здорово. Обещаю.

— Ладно. Поверю тебе на слово, — затем я усиленно постарался стереть с лица хмурую гримасу, поскольку даже не осознавал ее присутствие.

К тому времени, когда мы попали в старый кинотеатр, мы оба промокли и замерзли. Это место не было похоже на обычный кинотеатр. Здание, которое они арендовали для фестиваля кино, в прошлом использовалось любительской театральной труппой Виндзора.

Лобби было элегантным и роскошным, с высокими потолками и золотистыми расписными колоннами. Под ногами лежали кроваво-алые ковровые дорожки с серебристыми и золотыми узорами. На стенах висели фотографии в рамках, отражавшие все постановки, что показывались на сцене за последние пятьдесят лет или около того. Некоторые были черно-белыми. Другие — цветными. Тут был бар, где люди общались за пластиковыми стаканчиками вина, и маленькая зона сбоку, где на постерах показывался процесс создания разных фильмов. Когда я попытался пойти в ту сторону, Реджи повел меня к аудитории.

— Нам лучше занять хорошее место, пока есть возможность. Народу много.

Швейцары в черной униформе с маленькими галстуками-бабочками направляли людей в аудиторию и протягивали программки. Сиденья с обивкой из мятого бархата, под уклоном спускавшиеся к экрану, заметно истрепались за годы. Места были наполовину заполнены людьми, ждущими начала фильма. В воздухе витал ровный гул голосов.

На сцене был установлен огромный экран для проектора, на котором должен показываться фильм. Реджи сжал ладонью мой локоть и потащил за собой, наклонившись поближе и зашептав на ухо:

— Сюда. Давай сядем сзади. Я не хочу, чтобы меня атаковали студенты, понимаешь? Я бы предпочел, чтобы они не знали, что я здесь. Так у нас будет уединение.

Он не выпускал мою руку, пока мы не добрались до ряда, который он посчитал подходящим. Затем его рука легла на мою поясницу, когда он направил меня к месту. Как только мы уселись, Реджи удобно наклонился ко мне, чтобы продолжать приглушенно говорить, пока фильм не начался. Понятие личного пространства ему неведомо, и я постарался не беспокоиться из-за этого.

— Я рад, что ты решил прийти. Это так волнительно, да? Ты такой увлекательный человек. Я просто хочу узнать о тебе все. Нам надо проводить больше времени вместе, ты так не думаешь?

Я нахмурился, пытаясь переварить это. Реджи был чудаковатым. Я это знал. Но я не понимал, что во мне такого особенного, черт возьми. Для всех вокруг я был обычным парнем. Обычным страдающим парнем.

— Так вот, — сказал я, поерзав и создав между нами несколько сантиметров дополнительного расстояния. — Как пес? Ты оставил его себе?

— Рекс. Да, оставил.

Он вытащил телефон и показал мне ту же фотографию дикой дворняжки, что и раньше. Как и в прошлый раз, я изобразил интерес и посмотрел на нее разок, после чего окинул взглядом кинотеатр.

— Думаю, это помесь ротвейлера.

— Круто. Составит тебе компанию.

— Тебе стоит как-нибудь прийти в гости. Познакомишься с ним.

Мне не представилось возможности ответить, и я был благодарен, поскольку не приготовил хорошую отмазку. Идти в гости к Реджи не значилось в списке моих приоритетов. Быть с ним дружелюбным — это одно, а ходить в гости — это уже более тесная дружба.

Ведущий вышел на подиум в стороне от сцены и призвал всех к вниманию. Он описал фильм, который нам предстояло посмотреть, и рассказал про пятерых студентов, которые его создали.

— В ваших программках вы увидите короткое интервью с создателями и главой факультета, который помог воплотить все это в жизнь. А теперь давайте наслаждаться шоу.

Когда я открыл программку, чтобы взглянуть, освещение погасло, и начался фильм. Я убрал программку в карман, чтобы изучить попозже.

Фильм оказался необычным. Поначалу я не знал, что и думать. Операторское искусство было вовсе не таким, к какому я привык. Явно снималось с чрезвычайно маленьким бюджетом. Неудивительно. Актеры переигрывали, спецэффекты вызывали «испанский стыд».

Однако со временем я смог оценить фильм таким, какой он есть, и понял, почему его выбрали для фестиваля. На экране разворачивался скрытый подтекст, и вскоре я увлекся фильмом.

Показ завершился почти в половину одиннадцатого. Зажглось освещение, аудитория захлопала в ладоши. Ведущий зачитал короткую финальную речь, за которой последовала вспышка активности — все разом устремились из аудитории.

— Хочешь подождать, пока угомонится хаос? — спросил Реджи.

Во время показа он опустился ниже на сиденье, почти сгорбился, а теперь запрокинул голову, с улыбкой наблюдая за мной. Я сполз ниже на его уровень и уперся коленями в сиденье передо мной.

— Конечно. Я не спешу.

У Скайлара были планы с друзьями, и он не придет позже, так что я не желал спешить в пустую квартиру. Мне интересно, как проходил его вечер, и сколько песен он спел в караоке. Я осознал, что улыбаюсь от этой мысли, и остановился, заметив, что Реджи с любопытством смотрит на меня.

— Хочешь попить кофе, когда мы выберемся отсюда? — спросил он. — Тут есть одно местечко в нескольких кварталах отсюда. Я угощаю. Что скажешь?

— Эм... конечно. Почему нет?

Пока мы ждали, я вытащил телефон и снова улыбнулся, когда увидел два сообщения от Скайлара. В обоих содержались фотографии его с друзьями. Из них троих Скайлар явно был весельчаком. Он корчил гримасы перед камерой, пока Хантер пытался выглядеть нормально, а Мэверик закатывал глаза. На фоне виднелось тусклое освещение бара и сцена с оборудованием, где, предположительно, и было обустроено караоке.

— Он выглядит знакомым.

Я заблокировал экран и убрал телефон.

— Друг, — я окинул взглядом помещения, мечтая, чтобы люди поскорее убрались, пока Реджи не стал развивать тему и не догадался, где он раньше видел Скайлара.

— Бойфренд?

— Нет.

— Молоденький вроде как.

— Он мне не бойфренд. Нет ничего такого. Он просто друг. Идем? — я кивнул в сторону прохода и подался на сиденье вперед, готовый уйти.

Реджи опять часто заморгал, слишком пристально наблюдая за моим лицом.

— Конечно. Пошли, — сказал он, но его тон сделался чуточку резче, и он поджал губы тверже, чем раньше.

Дождик все еще моросил, но мы пешком прошли несколько кварталов до кофейни. Я не настолько хорошо знал центр города, чтобы понимать, где мы находимся, и где тут популярные места. Я редко выбирался куда-то далеко от своей квартиры. Сегодня мне пришлось погуглить адрес театра перед выходом из дома. Я все еще пытался изучить Виндзор. Это достаточно большой город, чтобы я мог потеряться в нем, если забуду про осторожность.

Кофейня была просторной и ярко освещенной. Это было современное заведение со стильными черными столиками, мягкими стульями, прилавками с имитацией мрамора и черно-белыми абстрактными картинами в темных рамах. Из динамиков лились тихие саксофонные мелодии, в небольшой гостиной зоне потрескивал камин. Несколько людей расположилось перед ним в креслах из искусственной кожи, держа на коленях книги или уткнувшись в смартфоны.

Вдоль одной стены находился встроенный книжный шкаф с потрепанными книгами в мягкой и твердой обложках, и любой мог почитать что-нибудь, пока расслаблялся за напитком.

Десерты, пироги, торты и булочки были выставлены в стеклянной витрине. На полке над ними был представлен ассортимент свежих кофейных зерен разных сортов, которые можно было купить вместе с красивыми кружками и шоколадом в целлофановых обертках.

— Неплохое место, — сказал я, глядя по сторонам, пока мы шли по блестящему кафельному полу.

— А то. Я же сказал, что знаю хорошие места. Что хочешь заказать? Я угощаю.

— Нет, нет. Не стоит. Я могу сам купить.

Реджи дотронулся до моей руки, подводя к столику.

— Не говори глупостей. Садись. Позволь мне позаботиться о тебе... об этом. Не надо делать из мухи слона.

Я вздохнул.

— Ладно. Просто кофе. С сахаром и сливками. Спасибо.

Реджи встал в очередь. Он снова расслабился и улыбался, так что я вытащил телефон и отправил Скайлару коротенькое сообщение, пока Реджи не вернулся за столик. «Похоже, ты веселишься. Ты хоть даешь другим людям спеть или оккупировал сцену для себя?»

Он ответил через считанные секунды. «Было здорово. Сейчас мы оттуда ушли. Стало слишком людно. Как твой вечер?»

Я глянул на Реджи, ждущего в очереди. Он покачивался на пятках и разглядывал меню, щурясь и держа руки в карманах пальто.

«Странно», — написал я, не зная, как еще описать эту странную дружбу с коллегой-профессором.

Когда я нажал «отправить», колокольчики над дверью позади меня зазвенели. В то же мгновение знакомый оживленный голос разнесся по кафе.

Я развернулся на сиденье и увидел Скайлара с двумя его соседями по комнате. Он как всегда болтал. Через долю секунды мое сообщение пришло в его телефон, и слова оборвались, а лицо озарилось улыбкой, пока он читал ответ.

Он начал печатать, но его друг Хантер заметил меня и хлопнул Скайлара по руке, кивнув в мою сторону.

Скайлар и Мэверик оба окинули взглядом кафе. Реджи стоял у прилавка и заказывал нам кофе, а Скайлар направился в мою сторону, просияв. Его приятели последовали за ним.

— Привет-привет, — его глаза загорелись, говоря все то, что он не мог озвучить вслух. — Какая неожиданная встреча. Ты один? — он осмотрелся по сторонам, затем посмотрел на меня.

— Здрасьте, доктор Палмер, — сказал Мэверик.

Хантер слегка помахал мне рукой, понимающе усмехнувшись.

Друзья Скайлара были в курсе наших... отношений или как это назвать, но от этого не становилось менее неловко.

— Нет. Эм... Мы просто зашли выпить кофе, — я жестом показал на Реджи, который заметил появление группы и наблюдал за нами, нахмурившись так же, как в театре. Я надеялся, что Скайлар уловит намек и поймет, что сейчас не время фамильярничать.

Когда Скайлар глянул на Реджи, повернулся и подмигнул, я выдохнул с облегчением. Затем он сказал чуть громче необходимого:

— Рад был встретить вас, доктор Палмер. Хорошего вечера. Увидимся завтра на паре.

Одарив меня напоследок улыбкой, которая воспламенила во мне все, и он это знал, Скайлар ушел со своими друзьями в конец очереди, где они стали ждать возможности сделать заказ.

Через минуту Реджи вернулся за столик, принеся напитки в двух керамических кружках. Он сел, покосился на Скайлара, затем наклонился поближе.

— Это он был на фото.

Румянец поднялся от моей шеи к щекам.

— Спасибо за кофе.

Игнорирование комментария Реджи мне ничего не дало.

— Он твой студент. Ты назвал его другом. Насколько же тесно вы дружите? — когда я не поднял взгляд, Реджи провел пальцами по моей руке. — Ну же, ну же. Скажи мне правду. Ты же не завел слишком тесной дружбы с кем-то нет? — слова слетели с его языка так, будто имели какой-то гадкий привкус.

Убрав свою руку, я сделал большой глоток кофе и в процессе обжег язык.

— Он всего лишь студент. Я же тебе говорил. Он умный и намного глубже понимает многие аспекты моей учебной программы. Мы несколько раз общались. Как я и сказал, он друг.

— Друг, который присылает тебе фотографии на телефон?

Я вздохнул и откинулся на спинку.

— Да. Он молод. Сейчас ребята постоянно так делают. Иногда он присылает мне фотки. Подумаешь, ничего такого.

Реджи уже не улыбался. На его лице отразилось нечто сродни раздражению, а во взгляде проступило нечто резкое и интенсивное. Прошло несколько минут. Я потягивал свой напиток, игнорируя этот взгляд и остро чувствуя присутствие Скайлара всего в нескольких метрах от меня.

— Друг.

— Да.

Затем лицо Реджи прояснилось так, будто кто-то щелкнул переключателем. Перемена была такой резкой и мгновенной, что я даже усомнился, не померещилось ли мне ранее.

— Знаешь, а ведь я ничего о тебе не знаю, Джексон. Я знаю, что ты нетрадиционной ориентации, и меня это абсолютно не смущает. Я знаю, что ты не в отношениях, и это удивляет меня, поскольку ты привлекательный мужчина. Я думал, ты несвободен. Обзавелся семьей. Но нет. Я уверен, к тебе постоянно подкатывают, так? Наверное, и студенты тоже.

Я глянул на Скайлара, который сел с Хантером и Мэвериком в другой части кафе. Он наблюдал за мной краем глаза, и на его лице появилось выражение, которого я никогда прежде не видел.

— К чему ты ведешь, Реджи?

Реджи медленно моргнул, стиснув челюсти, затем покосился в сторону Скайлара. Скайлар отвернулся. Снова посмотрев на меня, Реджи протянул руку и опять дотронулся до моей ладони.

— Я определенно надеюсь, что ты не отвечаешь на такие подкаты. Особенно от студентов. Ты знаешь, какими проблемами это светит?

Я убрал руку. Снова.

— Я не состою в отношениях, и мне не нравятся эти нотации.

Реджи рассмеялся, но в этом звуке не было юмора.

— Я просто присматриваю за тобой. Слежу, чтобы ты оставался честен.

— Спасибо. Я же как-то дожил до своих лет самостоятельно. Мне не нужна помощь.

Этот вечер вызывал у меня головную боль. Если мы поскорее не переведем разговор в другое русло, я скажу что-то, о чем пожалею. Я продолжал напоминать себе, что Реджи просто чудаковатый тип. Он не раз это доказывал.

Мой телефон завибрировал на столике, и Реджи резко покосился на экран, где мелькнуло имя Скайлара.

Я застонал и подвинул телефон к себе, опустив его под столик, чтобы прочитать сообщение. «Ты на свидании?»

Я нахмурился. Какого хера?

Я засунул телефон в карман, не ответив. Реджи и так устроил мне допрос с пристрастием. Не хватало еще того же от Скайлара. Когда я вновь посмотрел на Реджи, его поведение кардинально изменилось. Он с лукавой улыбкой изучал мое лицо.

— Милые бранятся?

— Мы сейчас же закроем эту тему и поговорим о чем-то другом, иначе я ухожу. Я не стану сидеть здесь и оправдывать перед тобой свою дружбу со студентом.

Реджи покорно поднял руки.

— Прости. Больше не повторится. Но... — он поднял один палец, — ...когда это рванет тебе в лицо, не говори, что я тебя не предупреждал.

Я собирался сказать, что ничего тут не рванет, но слова застряли в горле, потому что нога Реджи задела мою под столом. Я не знал, намеренно это сделано или случайно. Его нога задержалась на секундочку, затем исчезла, когда Реджи выпрямился. Он слегка навалился на стол, снова расплывшись в той почти флиртующей улыбке.

— Итак. Расскажи мне про Гвелф. Я хочу узнать о тебе все.

Мой телефон повторно завибрировал в кармане, и потом в третий раз через несколько минут. Я проигнорировал его, сочиняя кучу лжи про город, в котором я никогда не жил, и про жизнь, которая не была моей. Все лучше, чем сосредоточиться на Скайларе.

Реджи слушал так, будто каждое мое слово было самой захватывающей вещью на свете. Он смеялся. Он задавал вопросы. Он не раз дотрагивался до моей руки или ладони. От меня не скрылись взгляды, которые он бросал украдкой в другую часть кафе, но он больше не упоминал Скайлара.

Когда Скайлар и его компания ушли, Реджи выглядел почти самодовольным.

Этот вечер выматывал меня. Я устал и готов был пойти домой. Изначальное сообщение Скайлара накручивало меня. «Ты на свидании?»

Чем больше я думал об этом, тем больше анализировал Реджи и его поведение. Он дотрагивался до моей ладони, когда думал, что я не обращаю внимания. Его ступня еще несколько раз задевала меня, в итоге замерев у моей лодыжки и оставшись там. Он наклонился поближе, будто мы делили какой-то тайный момент. Он чересчур много смеялся. Его улыбки были...

Бл*ть, я идиот.

Когда я осознал собственную глупость, вечер покатился под откос. Когда Реджи дотрагивался до меня, это все сильнее раздражало. Телефон прожигал дыру в моем кармане, напоминая об обвинении Скайлара.

Наконец, ближе к полуночи мы с Реджи попрощались. Я поехал домой, пока дождь барабанил по ветровому стеклу машины. Припарковавшись и выйдя из авто, я пошел к черному ходу в здание и обнаружил Скайлара. Он сидел на земле, закрыв глаза и запрокинув голову. В его наушниках гремела такая громкая музыка, что я ясно слышал все с расстояния шести метров.

В этот самый момент весь вечер пронесся в моей голове. Я и не осознавал, насколько я зол, пока не увидел его тут. Все тут же взорвалось, и я рванул в его сторону. Не то чтобы он видел мое приближение.