Бесконечная дорога к солнцу

Глава 7 Джейсон

После стычки со Скайларом я всю оставшуюся неделю чувствовал себя настоящей задницей. Вспоминая, почему я потерял контроль и сорвался, я каждый раз погружался в чистую панику, от которой сдавливало грудь и было сложно дышать. Моя голова шла кругом, и мне приходилось садиться и опускать голову между колен.

Дважды я оказывался у офиса доктора Вескови, собираясь потребовать, чтобы она убрала Моргана из учебного плана. И оба раза я уходил, не поговорив с ней. Персонал понятия не имел, кто я. Если я открою этот ящик Пандоры, поползут слухи. Я и так ходил по тонкому льду, осторожно проживая каждый день, задерживая дыхание и надеясь, что никто меня не узнает.

Но это лишь вопрос времени, когда Скайлар догадается.

Я не знал, что делать. И ведь именно он, бл*ть, из всех возможных людей.

На занятиях по древним цивилизациям я отказывался встречаться с ним взглядом. Я не приходил на пары по психологии, Скайлар не заявлялся в приемные часы, и я говорил себе, что это к лучшему.

Он уловил посыл. Он понял намек.

Так почему я чувствовал себя таким виноватым?

К вечеру пятницы я не знал, куда себя деть. Расхаживание по своей квартире и попытки привести мысли в порядок не помогали. Мой разум не унимался, мной овладела тревога. Всякий раз, когда я пытался чем-то заняться — посмотреть телевизор, почитать, посидеть в интернете — я не мог сосредоточиться. Я представлял себе, как рушится моя жизнь в Виндзоре. Я представлял, как теряю работу, потому что цирк СМИ выследил меня, и протестующие разбили лагерь на газоне перед зданием.

Я думал о Моргане, сидящем в камере, о том, как мы лежали в кровати, ходили по торговому центру, держась за руки. Долгие ночи. Ленивые утра.

Когда воспоминание об его пустых глазах посмотрело на меня из бездны, я задрожал. Как я мог не знать?

Папка с жертвами лежала раскрытой на моем журнальном столике, фотографии были разложены по порядку. Не в первый раз за тот вечер я оказался на диване, перебирая их и вспоминая каждую деталь, которую я узнал об этих людях и их жизнях, пока Морган с ними не покончил.

Если бы я только мог повернуть время вспять.

Если бы я только мог как-то исцелить их разрушенные семьи.

Чувство вины было неутолимым и пожирало меня все сильнее с каждым днем.

Как будто я не мог сбросить с себя грехи своего мужа.

Мои мысли не раз возвращались к Скайлару и его заявлению о том, что он получил Моргана в качестве субъекта для исследования. Я не знал, как свести ситуацию на нет так, чтобы не выдать себя. Я не знал этого парня. Я не доверял ему. Но если я буду молчать, он в итоге узнает.

Когда фотографии с мест преступлений замелькали в моем мозгу, и ужин запросился наружу, я схватил телефон и дрожащими пальцами позвонил Леви.

Мы несколько раз общались через сообщения на тему развода, но с тех пор, как я разозлился на него и бросил трубку, мы не созванивались.

— Привет, — его голос прозвучал тихо и напряженно, словно он не был уверен, что ему предстоит. Справедливо. В последнее время я как с цепи сорвался.

— Привет. Ты занят?

— Нет. Только что уложил девочек в постель. Отэм сегодня встречается с подругами, так что я собираюсь посмотреть телевизор. Как дела?

— Звучит здорово. Я не знал. Прости, что помешал. Я... я позвоню в другой раз.

Я собирался повесить трубку, но Леви вмешался.

— Джейсон. Прекрати. Ты ничему не помешал. По телику показывают повтор. Поговори со мной.

— Ты еще не устал, что я ною и жалуюсь?

— Ты мой лучший друг. Это никогда не надоест. Если тебе надо поныть и пожаловаться, я рядом, — он помедлил. — Всегда. Даже если тебе нужно выместить это на мне.

Я вздохнул, и облегчение переполнило мое тело, когда я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

— Прости, что я разозлился во время нашего последнего разговора. Ты просто пытался помочь. Я знаю. Бросать трубку было мудацким поступком.

— Разговор спровоцировал тебя. Я понимаю. Хотелось бы мне знать, как тебе помочь, Джейсон. Поверь мне, если бы я знал, я сделал бы что угодно, чтобы помочь тебе преодолеть эту гору. Видеть тебя таким убивает меня.

Слезы готовы были покатиться из-под моих опущенных век, так что я зажмурился крепче, сдерживая их.

— Это когда-нибудь уйдет?

— Что уйдет? — я позволял мягкому голосу Леви успокаивать меня.

— Чувство вины. Все это уродство. Злость, — затем тише: — Постоянный страх.

Последовала долгая пауза. Леви ни за что не стал бы мне врать. В мире, где я больше никому ни в чем не доверял, я верил, что он скажет мне правду.

— Я не знаю, дружище. Надеюсь, что со временем уйдет.

— Ты разве не скажешь мне, что это не моя вина, и мне не за что винить себя?

Он усмехнулся. Звук получился печальным.

— Думаю, миллион раз — это мой лимит. От того, что я говорю тебе, не будет никакого прока, пока ты сам в это не поверишь.

— Такое чувство, будто с каждым днем стены сжимаются все сильнее и сильнее.

— Тебе надо дать своему разуму отдохнуть. Знаю, я уже говорил это ранее, но повторю еще раз. Выйди из дома. Сидеть и бесконечно вариться в этом на пользу не пойдет.

Я посмотрел на фотографии на своем журнальном столике. Если бы Леви только знал, как плохо все стало, как далеко я зашел.

— Мое прикрытие скоро раскроют.

— Что ты имеешь в виду?

Я аккуратно выбирал слова, зная, что упоминание Скайлара приведет к очередному поддразниванию, и я не был уверен, что в настроении это выслушивать.

— На курсе криминальной психологии для первокурсников профессор назначила студентам субъектов для исследования. Морган — один из них.

— Ох, бл*ть. Ты уверен?

— Да. Я не знаю, что делать.

— Как ты об этом узнал?

— Люди болтают. Я подслушал разговор каких-то парней в столовой, — мне меньше всего хотелось признаваться в том, что я посетил несколько лекций.

— Ты можешь поговорить с ней? С этим профессором?

— Я думал об этом, но здешний персонал не знает о моей истории. С моим назначением разбирался совет директоров. И только они подписали соглашение о неразглашении.

— Ты знал, что такое может случиться. Может, тот, кому досталось это дело, не слишком умен и не сложит два плюс два.

— Вот уж едва ли, — эти слова слетели с моего языка прежде, чем я осознал, как это прозвучало.

— В смысле?

— Да просто.

— Джейсон, — твердость его тона говорила мне — он знал, что я кружу вокруг чего-то и должен просто высказать все.

— В смысле раздражающий студент, которому достался Морган, вполне себе умен и легко догадается, — я потер лицо. — Ну твою ж мать.

— Ах. Понятно. Снова тот раздражающий студент, да? Звучит знакомо. Это тот влюбленный парнишка? Скайлар, верно? Ц-ц-ц. Путаешься со студентами, Джейсон? Я втайне горжусь тобой.

— Да не путаюсь я со студентами. Он... пиявка. Я не... Мы ничего не делали. Он ничто. Никто. Но он догадается, кто я.

— И?

— И? В смысле — и?

— Он тебе нравится?

— Чего? Нет. Ты вообще слышишь, что я говорю? Не нравится он мне.

Ну может, за исключением его глаз необычного цвета, оттенок которых я так и не мог назвать.

И его умения бесконечно говорить, даже не делая перерывов, чтобы глотнуть воздуха.

И его неизменной улыбки, сиявшей как солнце.

И того, как он свободно распевал посреди коридора, словно ему было абсолютно плевать на все на свете.

— Исключено. Он мне не нравится, — подчеркнул я скорее для себя, нежели для Леви. — Я не могу. Он слишком молод. Он студент. И... Леви, я не могу. Я просто... я вообще никогда не хочу снова в это влезать, ясно? Пожалуйста, перестань возвращаться к этой теме.

— Ладно. Прости, — он отказался от дразнения, наверное, потому что я говорил слегка обезумевше. — Слушай. Ты сейчас пытаешься нести на своих плечах груз всего мира. Перестань. Сделай шаг назад. Дыши. Почему бы тебе не принять душ, одеться и сходить куда-нибудь, чтобы пропустить стаканчик?

— Ты теперь пропагандируешь выпивку?

— Не надо топить в стакане свои печали, как раньше, но да, выпей бутылочку пива. Расслабься. Я не говорю тебе снова начать встречаться. Я понимаю. Я даже не говорю тебе флиртовать, потому что теперь полностью понимаю, какой триггер это провоцирует. Но ничто не мешает тебе заботиться о себе. Тебе нужно заботиться о себе. Пообщайся с другими людьми. Попробуй стать тем мужчиной, которым ты был ранее — который мог поболтать с кем угодно. Джейсон, тебе надо вновь найти себя, иначе ты позволяешь Моргану контролировать твою жизнь из тюрьмы. Ты позволяешь ему победить. Не делай этого. Ты хочешь всю жизнь гоняться за теми демонами или же двигаться дальше? Если бы я не находился в шести часах езды от тебя и не нянчился с дочками, я бы сам вытащил тебя из дома, но я не могу приехать. Я могу лишь поддерживать тебя отсюда.

Я застонал, но слушал каждое его слово. Было бы намного проще, если бы Леви жил поближе. Мы могли бы провести время вместе и посмотреть телевизор, пока его дети спят. Я бы упивался своим горем, пока мы вместе ели пиццу и болтали о деньках в колледже. Он бы приобнял меня одной рукой, как всегда, и разразился подбадривающими речами, которые вечно читал мне на протяжении последних полутора лет, напоминая мне, кто я, потому что где-то по дороге я потерял себя.

Когда та же пугающая мысль, которая преследовала меня полтора года, снова всплыла из ниоткуда, я рискнул озвучить ее вместо того, чтобы хоронить в себе.

— Знаешь, ты, наверное, жив только потому, что ты натурал и женат. Морган знал, что ты не представляешь угрозы.

Леви умолк. Он тоже об этом думал. Мы с ним были близки. Мы были настолько тактильно близки, насколько это возможно для двух приятелей, не переходящих к интиму. Единственная причина, по которой Леви не спровоцировал инстинкт Моргана убивать — это то, что он не представлял угрозы для нашего брака.

— Знаю, — хрипло сказал он. — Но мы не будем на этом зацикливаться. Мы закончим разговор, и ты возьмешь себя в руки. Ты не станешь переживать из-за разоблачения. Ты будешь жить в настоящем моменте, и ты пойдешь и выпьешь где-нибудь одну порцию алкоголя. Две, если ты особенно амбициозен. Обещаешь, что сделаешь это?

— Я мог бы соврать, сказать, что пойду, и остаться дома.

— Знаю, что ты мог бы, но ты этого не сделаешь.

Нет, не сделаю.

— Ладно, пойду. Но было бы лучше, если бы ты был тут.

— Знаю. Я поговорю с Отэм. Может, удастся приехать как-нибудь на выходные. Проведем время вместе. Только ты и я.

— Ладно.

— Пиши мне.

— Хорошо.

Повесив трубку, я составил список из тысячи и одной причины, почему не стоит покидать бар. Наверху списка был тот факт, что Скайлар упоминал, что работает в баре, и мне меньше всего хотелось наткнуться на него.

В итоге я отодрал задницу от дивана и сдержал слово, данное Леви.

***

Я не очень хорошо знал город Виндзор. Быстрый поиск в гугле сообщил мне, что возле университета есть несколько клубов, а в окружающем районе имеется ряд небольших бюджетных заведений, где можно выпить пива.

Сидя в машине на темной парковке моего многоквартирного дома, я обдумывал варианты. Логично было поехать в небольшой бар в нескольких милях отсюда. Там будет тише, и меньше вероятность наткнуться на толпу студентов. Легче будет слиться с толпой и утопать в жалости к себе — то есть, именно то, чего я не должен делать.

И наоборот, посещение одного из более популярных клубов означало находиться на людях, общаться, улыбаться, когда не хотелось, изображать счастье, когда я его не испытывал. И намного выше вероятность наткнуться на Скайлара.

Я разрывался между вариантами.

Говорить с людьми, общаться или искать перепих на ночь (этот подтекст явно читался в не-таком-уж-деликатном предложении Леви сходить куда-нибудь) — это последнее, что было у меня на уме. Однако я не мог подавить растущее в моей голове надоедливое желание выяснить, как я могу нечаянно оказаться в том же баре, где работал Скайлар.

Как только эта мысль зародилась, я с силой потряс головой. Он — последнее, что мне нужно. Все в нем было сродни скрипу ногтя по школьной доске. К тому же, от него мои головные боли становились хуже.

И он слишком молод.

— И я туда не поеду, — сказал я вслух, надеясь, что, может, так я себя послушаю и не позволю своим мыслям забредать куда не надо.

Я для него был лишь объектом мимолетного интереса. Он переживет это, а мне лучше стоять на своем.

Я завел двигатель, и тихое урчание машины раздалось вокруг меня. Скайлар был геем, а значит, он наверняка работал в ночном клубе для геев, который находился ближе всего к кампусу. Держа это в уме, я поехал в противоположную сторону, направляясь в обычный клуб, где мала вероятность напиться и оказаться в чьей-то постели.

Женщины могли пробовать любые фокусы (в прошлом так и было), но не было ни одной искры, указывающей на то, что я могу играть за обе команды. А вероятность того, чтобы один гей подкатил к другому гею в обычном клубе были малы, особенно если я не буду расслабляться и с головой выдавать себя.

Я мог пропустить пару бокальчиков и без последствий вернуться домой. Может, с пивом в организме я буду лучше спать. Может, кошмары для разнообразия оставят меня.

Всю дорогу за рулем я проклинал Леви. Это идиотская идея. Мне лучше было остаться дома, где я мог прятаться от мира.

Клуб «Революция» располагался в огромном здании складского типа на одной из основных дорог, отходивших на несколько километров от восточного кампуса. Мигающая неоновая вывеска горела в темноте, низкие басы танцевальной музыки грохотали достаточно громко, чтобы это было слышно на парковке, когда я вышел из машины.

Я едва не развернулся на месте, отказавшись от этого нелепого плана.

Снаружи толклись несколько групп людей, которые курили и смеялись, и их громкие разговоры явно сигнализировали о состоянии опьянения.

На мгновение, стоя на прохладном сентябрьском ветерке, я как будто перенесся в прошлое. Это мы с Морганом в компании друзей стояли снаружи, дышали свежим воздухом и остужали свои потные тела, протанцевав несколько песен и выпив слишком много пива.

Морган ненавидел танцевать. Я всегда творил свое волшебство и убеждал его выйти на танцпол со мной, но он все время ныл и жаловался.

— Я делаю это только потому, что люблю тебя, а не потому что мне это нравится.

— Нет, ты делаешь это потому, что по-идиотски ревнуешь, когда я танцую с другими парнями.

Морган крепче обнял меня, потираясь о меня, покачивая нас в ритме музыки. Его голос был хриплым и напоминал рычание.

— Да, черт возьми. Ты мой, Джейсон. Весь мой.

От этого воспоминания меня затошнило, и я с трудом сглотнул, сунув руки в карманы и подавляя эти мысли, пока я не дал деру и не отправился обратно домой.

Одна бутылка пива. И домой. Одна бутылка пива. И домой.

Я могу это сделать.

— Прошу прощения?

Я резко развернулся и увидел одинокого незнакомца, стоявшего в нескольких шагах от меня — он появился из тени за автомобилями. Он был одет в длинное темное пальто и фетровую шляпу, что было странным выбором для клуба. Он был постарше, ближе к моему возрасту.

— Не хотел пугать. Просто хотел спросить, нет ли у вас зажигалки, — он помахал пачкой сигарет. — Моя зажигалка сдохла.

— О. Простите. Не курю.

— Ничего страшного, — я думал, он уйдет, ища помощи у кого-то другого, но он задержался, глянув на клуб, а потом на меня. — Вы тут часто бываете?

— Эм, нет. Первый раз.

— Хм. Толпа молодая.

— Да.

Парень кивнул и покосился на мою машину.

— Фанат хоккея?

— Что?

Он показал на заднее ветровое стекло моей машины.

— Кингстон Фронтенакс.

Я обернулся и вздрогнул. Я и забыл про переводную картинку, которую Морган наклеил на машину однажды вечером после того, как мы сходили на игру. Я сделал мысленную пометку убрать ее попозже.

— Ага. Хорошая команда.

Голова парня дернулась в кивке.

— Хорошего вечера.

Он отступил, и уголки его губ приподнялись в улыбке. Он не направился к клубу, и после того, как он скрылся за фургоном, стоявшим через несколько рядов от меня, я его больше не видел.

Я вошел в здание, и волна парфюма, одеколона, пота и алкоголя прокатилась по мне. Запах был едким и знакомым. Сколько бы ни жаловался Морган, мы немало времени проводили в клубах, когда нам было двадцать с хвостиком. Тогда мне нравилась атмосфера, а он мне потакал. Мы одевались понаряднее, шли ужинать и в итоге оказывались в местечке вроде этого, где полночи терлись друг о друга на танцполе, все сильнее пьянея. В такие ночи, приходя домой, мы занимались отличным сексом.

Невольная дрожь пробежала по моей спине. Я зажмурился и ударил основанием ладони по своему виску, прогоняя незваные воспоминания, пока меня не стошнило.

Толпа была плотной и в основном молодой — студенты, если меня попросили бы предположить. Пол был липким. Я держал подбородок опущенным, исподтишка сканируя толпу и петляя сквозь нее к пустому столику в стороне, за который я и уселся. Мой взгляд скользнул к толчее танцоров, отлично проводящих время на открытом пространстве в центре помещения.

Женщины в туфлях на высоких каблуках покачивали бедрами в соблазнительной и флиртующей манере, строя глазки своим мужчинам и эротично танцуя. Группы друзей танцевали небольшими кружками и подпевали, хоть музыка их и заглушала. Под потолком сверкали разноцветные огни, отчего движения танцоров выглядели техничными и почти оцифрованными. Тут было людно. Шумно.

Официант подошел к столику и пару раз стукнул костяшками пальцев, отвлекая мое внимание от танцпола.

— Приветствую, дружище. Нужно выпить? Что предпочитаешь?

Я посмотрел вверх и моргнул при виде несколько знакомого лица. Парень заулыбался шире от узнавания, но мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить.

— Доктор Палмер. Вот это да. Добро пожаловать в «Революцию», — он вскинул бровь.

— Не ожидал увидеть вас здесь.

Я не знал имени парня. Знал лишь то, что он сидел рядом со Скайларом на моих лекциях по истории. Он был высоким и худым, его золотисто-каштановые волосы были модно подстрижены и уложены гелем. На носу виднелись бледные веснушки, а на подбородке имелась родинка.

Должно быть, он заметил мое непонимание.

— Я Мэверик. Я посещаю ваши лекции по древним цивилизациям, — он помедлил, и его улыбка сделалась шире, а глаза слегка сощурились. — Ну, знаете, со Скаем, — его взгляд метнулся в сторону, словно он искал кого-то, и мое сердце ухнуло в пятки. — Он с катушек слетит, если узнает, что вы здесь.

И это была подсказка, что мне надо уходить. С меня станется угодить именно в тот единственный бар, которого я пытался избежать. Мне стоило оттолкнуться от столика и сбежать, пока есть возможность, но я как идиот проследил за взглядом Мэверика, сканируя каждое лицо в толпе и ища Скайлара.

Я его не видел. И судя по тому, как опустились брови Мэверика, похоже, он его тоже не нашел.

К тому времени, когда я решил действовать, Мэверик подвинулся ближе, преградив мне дорогу (ненамеренно) и наклонившись, чтобы перекричать музыку.

— Хотите пива или что-то еще?

Я поколебался, не желая выглядеть болваном, сбежавшим при первом признаке проблем.

— Я не знал, что он здесь работает.

— Ага. Мы втроем здесь работаем. И Хантер тоже.

Я нахмурился.

— Другой парень, который сидит с нами. Черные волосы, пониже ростом. Очки носит. Слегка похож на задрота.

— О.

— Пива? Мне надо дальше обходить столики, — он опустил подбородок, собираясь возвращаться к работе.

— Конечно. Budweiser, пожалуйста.

— Будет сделано.

Когда он скрылся в толпе, я снова стал всматриваться в лица, остерегаясь привлечь внимание Скайлара и нервничая при мысли о том, чтобы остаться в клубе дольше необходимого.

Одну бутылочку. И домой.

Это заняло несколько минут, но я нашел его в толпе. Его бедра покачивались в ритме музыки, пока он улыбался и болтал что-то, подавая напитки группе на другом конце помещения. Как только его поднос опустел, его движения ускорились, и он практически стал танцевать на месте. Женщины подбадривали его воплями, а Скайлар запрокинул голову и стал подпевать песне — веселой мелодии, которую я не узнал. Я его не слышал, но понимал, что он выкладывается по полной. Это напомнило мне, как я нашел его поющим про себя возле моего офиса.

Он был таким открытым. Эмоциональным. Беззаботным. Свободным.

Когда он отошел от столика, его бедра не переставали двигаться. Он пересек танцпол сквозь толпу, принял заказы в другой секции зала и скрылся из виду.

На столике передо мной приземлилась бутылка пива, и высокое тело заслонило обзор.

— Могу я предложить вам совет?

Мэверик. Я моргнул, глядя на парня, который внешне был примерно того же возраста, что и Скайлар.

— Какой?

Он глянул через плечо в ту сторону, где скрылся Скайлар, после чего наклонился к столику и опустил лицо на один уровень со мной.

— Если вы не заинтересованы, скажите ему, что вы натурал. Я много лет знаю Ская, и если мне хоть что-то о нем известно, так это то, что он целеустремленный, и его очень сложно переубедить. Если он чего-то хочет, он ни перед чем не остановится, пока это не получит. В данный момент это вы. Однако у него есть одно твердое правило, — Мэверик вскинул бровь и наклонился ближе, вторгаясь в мое личное пространство и заставляя меня отпрянуть.

— Какое?

— Он никогда не ухлестывает за натуралами. Никогда. Это сразу заставляет его прекратить старания.

Глаза Мэверика были тускло-карего цвета, но чем дольше он смотрел на меня, тем сильнее я уверялся, что он видит мысли в моей голове. Те, которые видеть не должен.

Я перевел взгляд на толпу, мысленно просеивая его слова.

В итоге я ответил кивком, поднеся бутылку пива ко рту и выпив несколько больших глотков. Пиво было холодным и куда более приятным, чем должно было быть.

— Скажите ему, что вы натурал.

Но что, если я этого не хочу?

Мэверик хлопнул меня по плечу, сказал, что еще подойдет попозже, и ушел.

Я пил свое пиво и уже понимал, что этот вечер был плохой идеей. На дне бутылки имелось убежище, и оно звало меня, притягивало, умоляло прыгнуть туда и найти облегчение. Одна бутылка пива легко превращалась в две, три, шесть. Передышка от боли находилась на расстоянии вытянутой руки, а я слишком долго задыхался.

Надо было остаться дома.