Бесконечная дорога к солнцу

Глава 18 Скайлар

Машины Уолтера не было видно, когда я остановился перед домом, и я выдохнул с облегчением. День только перевалил за обед, и если память меня не подводила, у Джейкоба снова начался хоккейный сезон, и в воскресенье после обеда у него проходили тренировки. Уолтер никогда не упускал возможности посмотреть на своего настоящего сына на льду. Он был гордым отцом, когда это имело для него значение.

Не то чтобы ему было дело до моих внеклассных занятий.

Он ни разу не потрудился прийти на игру, когда я играл в футбол.

Я заглушил двигатель и проверил телефон. Сообщения от Джейсона так и не было.

После нашего полночного разговора в четверг, когда он приехал в Кингстон, я больше не получал от него новостей. Это глупо, поскольку Джейсон был взрослым мужчиной и мог о себе позаботиться, и мы не состояли в отношениях, но я беспокоился о нем.

Каждый раз, когда я пытался поставить себя на его место, мне это не удавалось. Не существовало никакого мыслимого способа понять, каково это — состоять в браке и любить кого-то так долго, а потом узнать, что этот человек был убийцей.

Я послал ему еще одно сообщение — теперь уже около восьми смс остались без ответа — прося его дать мне знать, когда он вернется домой.

Когда я убрал телефон в карман и выбрался из машины, гаражная дверь дома поднялась, и там показалась мама, волочившая за собой грабли и несшая под рукой упаковку мешков для листьев. Она утеплилась от осеннего холода, надев шерстяную шапку, толстый свитер и гетры поверх леггинсов — она сообщила мне, что они вернулись в моду, и мне надо перестать ее дразнить.

Я трусцой пересек улицу, заметив толстый слой опавших листьев, покрывавших передний газон. Их никто еще не убрал, и я нахмурился.

— Что ты делаешь?

Мама удивленно вскинула голову, и при виде меня на ее лице расцвела улыбка.

— Скайлар. Я не знала, что ты заглянешь.

Я избавил ее от граблей.

— Что ты делаешь? — повторил я, не в силах скрыть раздражение в своем голосе.

— Кому-то надо прибрать этот газон. На этой неделе будут забирать листья, и я не хочу это пропустить (прим. имеется в виду, что специальный грузовик забирает мешки с листьями, которые пойдут на компостирование или переработку; это нормальная практика в странах, где перерабатывают мусор, в т.ч. и в Канаде)

— Да, и это должен сделать Джейк, а не ты. Или Уолтер. Он тоже может оторвать задницу от кресла и сделать это.

— Все нормально. Я в состоянии собрать листья граблями. У Джейка много дел и...

— Не надо, — я забрал упаковку мешков для листьев и пошел к газону. — Не вываливай на меня бред Уолтера. Это отговорки. Джейк занят не сильнее, чем я в его возрасте. Это он должен орудовать граблями. А не ты.

— Скайлар.

Я достал один мешок из упаковки и растряхнул его, затем передал ей.

— Можешь подержать его открытым. А я буду собирать листья.

Она вздохнула, но не стала спорить. Это было бесполезно. С Джейком так всегда. Он понял, что немного нытья помогает получить желаемое. Уолтер никогда не заставлял его хоть пальцем пошевелить. Когда я жил дома, то даже если я был бы при смерти, это не имело бы значения. Я все равно был пригоден для выполнения домашних дел, которые он считал уместными.

Я принялся за работу. Сбор опавших листьев никогда не был для меня нудной работой. Ну, может, для шестнадцатилетнего озлобленного меня это было в тягость, но на самом деле, это хорошая физическая нагрузка, а воздух был свежим и прохладным. Это дело послужило приятным отвлечением. Сегодня оно мне было нужно.

— Я уверена, что ты пришел не для уборки двора, — сказала мама, когда я нагреб достаточно, чтобы заполнить мешок. Она спрессовала листья и завязала мешок, затем отбросила его в сторону и взяла новый.

— Мне не сиделось дома. Последние три часа делал домашку, и мне надо было выбраться на улицу, — плюс я все гадал, как прошел визит Джейсона к его бывшему мужу и серийному убийце. — Джейк на хоккее?

— Да. Новый сезон начался на прошлой неделе. Его первая игра через две недели в пятницу, в Гамильтоне.

Мой брат играл в хоккей с семи лет. Два года назад его выбрали в выездную команду, что означало много игр вдали от дома. Много времени для отца и сына вместе.

— Они с Уолтером уедут на выходные?

— Наверняка.

— Я приеду и побуду с тобой.

Она ничего не сказала, и я знал, что это связано с моим категоричным избеганием Уолтера. Мне ненавистно было видеть маму грустной, но я больше не мог притворяться.

— Как учеба? — спросила она, завязав очередной мешок и прибавив его к растущей куче.

Наводя порядок на газоне, я рассказал ей о всех своих курсах и приближающихся проектах. Когда дело дошло до задания по психологии, я опустил детали, поскольку тема была щекотливой и включала моего преподавателя и нынешнего партнера по потрахушкам.

Через какое-то время я включил музыку на телефоне и позволил ей играть, пока мы работали вместе. Мама спросила меня о будущем, интересуясь, определился ли я, что хочу делать со своей жизнью.

Я не определился, и так ей и сказал.

Она беспокоилась обо мне. Я это понимал.

Она спросила меня про работу в клубе, и встречаюсь ли я с кем-нибудь. От этой темы я тоже ушел, не зная, как назвать то, что происходило между мной и Джейсоном. Вроде это всего лишь секс на несколько ночей, но почему-то это ощущалось чем-то большим. Все было неопределенно. Я знал, что если назову это чем-то большим, то рискую сглазить. Бойфренды не задерживались надолго. Лишь несколько ночей вместе, и большинство парней понимало, что я того не стою.

Когда со двором было покончено, мама уложила вдоль обочины восемь мешков с листьями. Я вспотел и скинул куртку, взъерошив волосы, которые стояли дыбом от влаги.

— Давай я сделаю тебе какао? Там остались банановые кексы, которые я пекла на неделе. Хочешь остаться и перекусить? — спросила мама, когда мы вернули грабли в гараж и убрали оставшиеся мешки.

Прежде чем я успел ответить, мой телефон издал сигнал, и я проверил, кто там. В моей груди потеплело, когда я увидел на экране имя Джейсона. «Я дома, но с моей квартирой что-то не так».

Я остановился, пока мама стояла с открытой дверью, приглашая меня внутрь. Прежде чем последовать за ней, я напечатал ответ, и мои щеки болели от улыбки. Просто абсурдно, насколько я обрадовался, получив от него ответ. «Что не так с твоей квартирой?»

Его ответ состоял из четырех слов, которые разожгли во мне огонь. «Тебя в ней нет».

Я бросил взгляд на мою маму, которая улыбалась мне с порога дома. Это была материнская, знающая улыбка.

— Какао и кексики придется отложить.

— Я догадалась, — она кивком показала на мой телефон. — Кто-то важный?

Я отшутился, пренебрежительно махнул рукой и фыркнув.

— Нет, конечно. Я же сказал, что у меня нет бойфренда. Это просто вызов на перепих. Я слишком молод и перевозбужден, чтобы отказаться. Ты же понимаешь.

— Скайлар Кристофер, я твоя мать, — но она смеялась и качала головой. — Слишком много подробностей. Мы об этом говорили.

— Знаешь, я рассказал ему про твою лекцию о презервативе в бумажнике. Я обратил в наши ряды еще одного. Ты должна мной гордиться. Я распространяю твою мудрость по миру. Он понял серьезность этого правила, и я уверен, что он теперь дважды подумает, прежде чем положить презерватив в бумажник, — я широко улыбнулся.

Мама закатила глаза и сжала мои щеки ладонями, после чего звучно чмокнула меня.

— Иногда ты просто чудо. Иногда я гадаю, как вообще умудрилась пережить твое детство.

— Ты меня любишь.

— Я люблю тебя до луны и обратно, солнышко. Хотя я была намного счастливее, когда не знала о твоих сексуальных приключениях. Помнишь, как ты говорил, что пошел учиться с другом? Почему это прекратилось? Можем мы вернуться к этому?

— Давай будем честны. Кого я дурачил? Не тебя. Очевидно же.

— Мне нравилось притворяться. Притворство помогало бедному материнскому сердцу не так сильно разрываться от беспокойства.

Я усмехнулся.

— Ты же знаешь, что я в порядке.

— Знаю. Я воспитала не дурака.

— Мне пора бежать, мам. Буду делать домашку с другом, — я подмигнул.

Она снова закатила глаза.

— Если друг окажется чем-то серьезным, я хочу познакомиться с ним.

— Буду иметь в виду. Хотя я не уверен, что в университете проводится вечер «познакомься с преподавателем». Но я узнаю.

— Скайлар Кристофер, надеюсь, ты шутишь.

— Упс, — я ни капельки не сожалел. Я попятился через дверь, смеясь. — Пока, мам. Постараюсь, чтобы меня не оставили после уроков.

***

Я поехал прямиком к Джейсону, и внутри все трепетало, как когда пятнадцатилетний я подошел к абсурдно милому пареньку, работавшему в киоске продажи билетов в кино. Он был моей первой влюбленностью, и каждый раз, когда я оказывался рядом с ним, у меня в животе порхала целая стая бабочек. С Джейсоном было почти так же. Он отсутствовал всего несколько дней, но мне так не терпелось увидеться с ним, что я дрожал от предвкушения.

Я припарковался на парковке и прошел между зданиями, чтобы позвонить в его квартиру. У главного входа стоял парень, смоливший сигарету. Длинные черные волосы обрамляли его лицо, спадая ниже подбородка. Он приподнял плечи к ушам и пружинил на носочках, как будто замерзнув.

Увидев меня, он бросил окурок на землю и пошел за мной в маленькое помещение между дверьми. Прежде чем я успел позвонить в квартиру Джейсона, парень пихнул меня в плечо.

— Я тебя впущу.

Он достал ключи и отпер дверь.

— Ты просто впустишь меня, не зная, кто я?

— Ты же постоянно здесь. Я видел, как ты приходил и уходил, — он придержал дверь ногой, дожидаясь, когда я ее подхвачу.

— Спасибо.

Парень пошел за мной к лестницам, и мы стали подниматься вместе.

— Ты тут живешь? — спросил я.

— Нее, тут живет моя девушка.

— Ааа, — и тут все стало на место. Он был одним из той пьяной парочки, которую я встретил однажды ночью.

— Ты его знаешь. Я видел тебя с ним.

— Прошу прощения?

— С парнем из 412-й.

Мои ноги замерли на полпути посреди второго лестничного пролета.

— О чем ты говоришь?

— Он муж того убийцы. Я видел его в газете. Он это отрицает, но я-то знаю. Я знаю все про то дело. Охерительно захватывающее дерьмо, да? Я смотрю кучу сериалов про преступления. Черт, как же круто быть лично знакомым с серийным убийцей.

Должно быть, на моем лице отразилось отвращение, потому что парень поднял руки в примирительном жесте.

— Без обид, чувак.

— Это вообще не круто, — и Джейсон, должно быть, был в ярости, что кто-то узнал его настоящую личность.

— Ты с ним? В смысле, реально вместе? Он явно гей, и ты... — он окинул взглядом мое тело. — Ты тоже похож.

Я нахмурился.

— Я похож на гея?

Мужчина пожал плечами.

— Я не осуждаю.

— Знаешь, я думаю, моя ориентация — не твое дело, — я стал подниматься быстрее, стараясь обогнать его.

Мужчина затопал следом, даже бровью не поведя.

— Я читал, что его муж убил всех этих людей, потому что тот ему изменял.

— Он не изменял.

— А я так читал.

— Это не так. Ты приукрашиваешь правду, и тебе не стоит болтать о том дерьме, которого ты не понимаешь.

На четвертом этаже я дернул дверь и вошел в коридор, направляясь к квартире Джейсона.

Незнакомец поймал дверь после меня и крикнул:

— Я не хотел разозлить тебя, чувак. Я просто рассказываю, что читал. Будь осторожен. Все те парни, которые связались с ним, оказались мертвы. Вот что я тебе говорю. Ты можешь стать следующим.

— Тот парень в тюрьме, придурок. Почему бы тебе отвалить и заниматься своими делами, а не лезть в то, о чем ты ни хера не знаешь? — я редко выходил из себя, но этот незнакомец, кем бы он ни был, задел меня за живое.

Я ждал. Мужчина пожал плечами и позволил двери закрыться, затем я смотрел через окошко в двери, как этот мудак спускается по лестнице. Ему даже не надо было подниматься так высоко.

Как только он ушел, и я вновь обрел внутреннее равновесие, я постучал в дверь Джейсона.

Когда он открыл дверь, в воздухе витало непонимание.

— Кто-то из соседей впустил меня, — объяснил я, но не стал вдаваться в детали, не желая расстраивать его из-за придурка в коридоре.

Джейсон кивнул и сделал шаг назад, безмолвно приглашая меня войти. Выражение его лица было словно вытесано из камня, не выражая никаких эмоций. Я не мог понять, что он чувствует или думает. Его тело оставалось напряженным, словно мышцы натянулись до предела и в любой момент порвутся, если он не будет осторожен. Вопреки игривому сообщению, которое он послал, я сообразил, что выходные Джейсона прошли не лучшим образом.

Я скинул обувь и прошел в его квартиру. Джейсон заглянул на кухню и вернулся с двумя банками пива.

Я взял предложенную банку, но не стал открывать. Он снова попытался уйти, но я поймал его за руку и потянул, заставляя повернуться ко мне лицо.

— Он подписал бумаги о разводе?

— Нет, — это единственное слово казалось вырезанным из стекла.

Мое сердце рухнуло в пятки от боли, исходившей из глаз Джейсона.

— Сочувствую.

Он пожал плечами и вырвался от меня, пройдясь один раз по кругу, словно не знал, куда себя деть, а потом вернулся на кухню.

Я поставил пиво на журнальный столик и пошел за ним. Джейсон тоже отставил свое пиво и согнулся, опираясь руками на стол и повесив голову. Он стоял спиной ко мне, но во всем его теле виднелось напряжение, и он словно вибрировал.

— Хочешь поговорить об этом?

Он покачал головой, но в остальном не пошевелился. Каждый его вдох казался натужным. Время словно растягивалось, и я не знал, то ли оставить его в покое, то ли увести за руку в спальню. Ведь поэтому он мне написал, верно? Он явно настолько взвинчен, что вот-вот взорвется. Он написал мне. Он хотел отвлечься. Ведь именно этим я для него являлся, не так ли? Отвлечением?

Я уже не знал.

— Знаешь, мои родители не верят, что я не был причастен, — его голос звучал так, будто его волокли по гравию. Он был разодранным и таким сломанным, что больно было слушать. — Когда Моргана арестовали, меня допрашивали несколько дней. Дней. Копы были уверены, что я тоже замешан. Потом они меня оправдали. После этого меня несколько месяцев рвала на куски пресса. Протестующие марали мое имя и обзывали меня так, что ты и представить не можешь. Мои родители не верили, что я мог не знать о преступлениях Моргана. Люди собирались у моего дома, кричали и требовали правосудия, хотели, чтобы меня арестовали. Только дурак может быть настолько слеп, чтобы не видеть, что происходит прямо под его носом. Они не говорили это прямым текстом, но вся эта шумиха промыла мозги моим родителям. Весь этот мусор. Вся эта ложь. В итоге они отреклись от меня. Сказали, что я такой же преступник, как и мой муж, — Джейсон рассмеялся, и это был уродливый, ужасающий звук, от которого волоски на моих руках встали дыбом.

Я шагнул вперед, слегка сократив расстояние между нами, но прикусил язык.

— Когда я в подростковом возрасте заявил о своей ориентации, они и бровью не повели. Они поддержали меня. Они меня любили. Когда меня в старших классах отстранили от занятий, они не слишком ругали меня. Они выслушали мою сторону истории. Они поняли, что я защищал себя от бреда подростка-гомофоба. Но когда моего мужа арестовали за убийства, для них это стало перебором. Я не мог быть невиновен. Они сказали, что воспитали не дурака. Но знаешь что? Да, они воспитали дурака. Я ни хера не знал.

Я подвинулся еще на шаг ближе. Рискнув, я положил ладонь на его спину и стал гладить напряженные мышцы вдоль позвоночника. Напряжению потребовалось несколько минут, чтобы ослабнуть, но он даже тогда не пошевелился и не поднял взгляд.

— Они были там, знаешь. В зале суда. Каждый день, как и я. Они все слышали, и даже когда все закончились, они по-прежнему остались на стороне протестующих, которые считали, что я должен гнить в соседней камере.

— Сочувствую, — это слово казалось слабым, неуклюжим, недостаточным, когда оно слетело с моих губ.

— Вчера я попытался увидеться с ними. Я подумал, может, прошло достаточно времени, и мы сумеем помириться. Знаешь, что они сделали? — он не дожидался ответа. — Они угрожали вызвать копов, если я не уйду с их территории, а потом захлопнули дверь перед моим носом.

Ох.

Я оттолкнул пиво Джейсона подальше и подтолкнул его повернуться ко мне лицом. Поначалу он противился, но в итоге поддался, будто у него не осталось сил сопротивляться.

Его глаза были напряженными и покраснели, словно он не спал годами или плакал все выходные. Круги под ними выглядели такими же темными синяками, как и всегда. Отказываясь встречаться со мной взглядом, Джейсон смотрел куда-то поверх моего плеча.

Я приподнял его подбородок, гладя колючую щетину на подбородке.

— Что тебе нужно, Джейсон? Я рядом. Что угодно. Что я могу сделать?

Он подвигал челюстью, скрежеща зубами и напрягаясь.

— Не знаю.

— Мы можем пойти в спальню, и я попробую на какое-то время отвлечь тебя от этого, — я не был уверен, что это сработает. Он погрузился так глубоко, что я едва ли сумею его вытащить.

На его лбу появилась небольшая складка.

— Я не за этим тебе написал.

Мое сердце застучало чуть чаще, и я еще погладил его по щекам, мечтая, чтобы он посмотрел на меня.

— Тогда зачем ты мне написал?

И снова он подвигал челюстью, словно не мог найти слова.

Я просто ждал.

Когда он наконец-то посмотрел мне в лицо, от него исходил целый мир, целая вселенная боли. Его слова прозвучали так тихо, что их унес бы легчайший ветерок.

— Мне нравится быть рядом с тобой. Большую часть времени я чувствую себя таким мертвым внутри, а ты так полон жизни, — его глаза наполнились слезами, и он несколько раз поморгал. — Знаю, мы сказали, что это... Если хочешь уйти, я пойму. Мне просто нужно... мне просто... нужно... я хотел, чтобы ты был здесь, со мной.

Растеряв все слова, я поцеловал его, остановив поток запинающейся неуверенности, лившейся с его губ. Одна слезинка скатилась по его щеке и упала на наши соединенные губы, окрасив их привкусом соли и печали. Он обнял меня за талию, поначалу робко, и привлек ближе. Наши тела прильнули друг к другу.

Поцелуй подошел к естественному завершению. Джейсон выглядел как потерянный ребенок, ждущий наказания, упрека или указаний.

— Почему бы нам не включить фильм? Я закажу еду. Ты поел?

На его лице вновь отразилось непонимание.

— Фильм?

— Ага. Просто легкую, расслабляющую воскресную киношку. У тебя были стрессовые выходные. Ты заслужил ленивый остаток воскресенья. Мы устроим фестиваль обнимашек на твоем диване. Хантер так обрадуется, что на этой неделе эта участь выпала тебе, а не ему.

— Фестиваль обнимашек?

— Так точно, черт возьми. Я заобнимаю тебя до усрачки, пока ты не почувствуешь себя лучше.

Он задумался, и его губы слегка изогнулись в намеке на улыбку. Затем он кивнул. Когда его взгляд скользнул к так и не открытому пиву, которое я оттолкнул в сторону, я сказал:

— А мы можем сделать это без пива?

Еще один кивок.

Я заказал пиццу и повел Джейсона в гостиную. У него имелась подписка на Нетфликс, так что я пролистал несколько вариантов, желая сохранить легкую атмосферу. Ему меньше всего на свете нужна какая-то тяжелая драма. Похоже, у него не было предпочтений, и он позволил мне листать в свое удовольствие. Я видел мало фильмов, поскольку постоянно был в дороге, работал или учился, но когда нашел один из своих любимых фильмов, то сразу нажал на воспроизведение.

Я сдвинулся к спинке дивана и подтолкнул Джейсона лечь передо мной. Я обнял его обеими руками и крепко прижал к себе, когда кино началось. Он не возражал, и я подумал, что он нуждался в этом сильнее, чем мог признаться. В физическом контакте. В утешении. В разрешении быть не в порядке.

Через пять минут он хмуро глянул через плечо.

— Что, черт возьми, мы смотрим?!

Я не смог скрыть улыбку с лица.

— «Идеальный голос». Эпичный фильм. Поверь мне. Я его обожаю.

Джейсон посмотрел на меня так, будто я отрастил шесть голов, но лег обратно и прижался ко мне так тесно, как только мог.

Я погладил его по волосам, поцеловал в висок и основательно увлекся сюжетом. Через считанные минуты я уже повторял реплики диалогов громче актеров и подпевал каждой песне, двигая бедрами, насколько это позволяло мое стесненное положение. Я уткнулся носом в ухо Джейсона, бурля энергией и распевая для него песни.

— Знаешь, — сказал я между композициями. — Толстушка Эми — мой самый любимый персонаж. Она лучше всех.

— Я вообще не знаю, что сейчас происходит.

Я рассмеялся и показал пальцем на экран.

— Ну, эти девочки ищут новую...

— Нет. Я не про фильм. Я про тебя, — Джейсон перевернулся на спину и уставился на меня с таким изумлением и смятением, что я захлопнул рот. У меня сложилось впечатление, что он вообще не обращал внимания на фильм. — Почему ты сейчас здесь? Бл*ть, я в полном раздрае, но ты здесь. На моем диване. Обнимаешь меня, словно я какой-то жалкий... — он покачал головой и на минуту сжал переносицу перед тем, как продолжить. — Я не понимаю этого. Не понимаю.

Я улыбнулся и разгладил обеспокоенные складки на его лбу.

— Потому что я хочу быть здесь. Потому что ты неплохой человек, и мне нравится проводить с тобой время.

Приятно, когда тебя хотят, и когда в тебе нуждаются, но эту часть я не произнес вслух.

Джейсон схватил мое запястье, чтобы остановить мою возню.

— Что здесь происходит, Скайлар? Ты и я. Что это?

Мое сердце заколотилось от выброса адреналина.

— Не знаю. Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Нет. Я... — его лицо исказилось хмурой гримасой. — Я несчастный мудак, бл*ть, и тем не менее ты здесь, как будто это не имеет значения.

— Да не так уж ты и плох. Ты переживаешь непростой период. Я знаю, каково это. Когда чувствуешь себя так, будто мир сминает тебя под собой. Ну то есть, то, через что прошел я, — это не то же самое, естественно, но...

Джейсон фыркнул, и я поцеловал его, когда он попытался отстраниться.

— Я хочу быть здесь. Что бы это ни было, мне это нравится. Не задумывайся об этом так усердно. Разве это важно? Просто позволь ситуации развиваться своим ходом, ладно?

Джейсон замер и всмотрелся в мое лицо. Когда он открыл рот, чтобы ответить, раздался звонок домофона.

Я чмокнул его хмурую гримасу и соскочил с дивана.

— Запомни эту мысль. Пиццу доставили.

Оплатив заказ и отыскав на кухне несколько тарелок, я снова присоединился к Джейсону на диване. Я гадал, когда он ел в последний раз, поскольку стоило ему взяться за еду, он сразу умял пять кусков без передышки. Учитывая, что прежде я почти не видел, чтобы он нормально ел, это меня шокировало.

За едой он открылся и рассказал о неудачном визите к своему жуткому бывшему. Он поведал о своем друге, Леви, и о выходных в его доме с его женой и детьми. Чем больше он говорил, тем больше напряжения уходило из его тела. Когда мы закончили есть, он буквально стал новым человеком.

Фильм продолжал идти фоном, и я прислонился к боку Джейсона, а он положил руку на мои плечи, пока мы смотрели кино. Это было уютно и интимно. Он поигрывал с кончиками моих волос и иногда целовал меня в висок. Я даже не был уверен, осознает ли он, что делает это.

Мой рот снова не знал покоя, и я цитировал все реплики и пел все песни, пока Джейсон не зажал мне рот рукой и не повалил на диван, приземлившись поверх меня и придавив своим весом.

— Господи Иисусе. Смотреть этот фильм с тобой просто невозможно, бл*ть. Ты не можешь остановиться, да?

Я рассмеялся и заерзал, продолжая петь, несмотря на его ладонь.

И Джейсон хохотал.

О боже, как он хохотал.

Все его тело тряслось, и он делал все возможное, чтобы заткнуть мне рот, пока я делал все возможное, чтобы продолжать петь. В итоге мы стали бороться на диване, я орал слова песен во всю глотку всякий раз, когда удавалось освободить рот, а Джейсон силился придавить мои руки к дивану и при этом зажать мне рот.

В итоге он заткнул меня испепеляющим поцелуем, от которого все мое тело запылало. Это чувство пронеслось по мне подобно раскату грома, посылая искры электричества в кровь. Игривое веселье превратилось в нечто гораздо более пылкое, и я совершенно забыл про пение.

Руки Джейсона были везде и всюду, снимая с меня одежду так, будто он не мог прождать ни секунды, чтобы взять меня; будто агония ожидания могла убить его. Это было отчаянно. Интенсивно.

Необходимо.

Под рукой не оказалось презерватива или смазки, и Джейсон, похоже, не хотел прерывать наши лихорадочные поцелуи, чтобы найти что-то, так что как только я оказался обнаженным, он сполз между моих ног и одним горячим движением заглотил мой член. У этого мужчины были сумасшедшие навыки, и я не жаловался. Если когда-то он был в постели сдержанным, то теперь сделался свирепым и ожесточенным в своей потребности.

Я выгнулся, вскрикнув и ухватившись за диван для опоры, потому что я улетал в совершенно иную стратосферу. Горячее скольжение его рта было слишком интенсивным. Во мне пылал огонь, пока я толкался в его горло в погоне за блаженным финалом. Я никак не мог не делать этого.

Джейсон трудился надо мной с опасным уровнем таланта. Он закинул одну мою ногу на свое плечо и ввел смоченный слюной палец глубоко в мою задницу, лаская простату и заглотив меня полностью.

Еще одно движение пальца, еще одно влажное скольжение рта, и я кончил; мои ноги дрожали, голос срывался, спина непроизвольно выгнулась.

Когда я пришел в чувство, Джейсон оседлал меня и дрочил, придавив меня одной рукой. Он тонул в мои глазах, грудь тяжело вздымалась, ноги буквально вибрировали. Я хотел помочь, но его раскрасневшиеся щеки, припухшие губы, темная щетина на подбородке, все это сплеталось в образ мужчины, от которого я никогда не хотел отводить взгляд. Я хотел впитать каждую деталь и никогда не забывать этот образ.

Джейсон кончил, и густые струйки его разрядки покрыли мою грудь. Он ни на секунду не разорвал зрительный контакт.

Это было блаженство, которого я никогда не испытывал. Было в Джейсоне что-то, что я не мог точно описать.

Он был интенсивным.

Но в то же время он был невероятно уязвимым.

Когда он смотрел на меня, казалось, будто мы связаны канатом. Будто я был его якорем, не дававшим ему уплыть в неизвестность.

Он нашел на журнальном столике несколько салфеток, оставшихся от ужина, и вытер меня, после чего лег, уложив голову на мою грудь и вытянувшись на диване между моих ног. Я знал, что он слышит, как гулко стучит мое сердце. Я знал, что его сердце колотится так же громко. Мы оба не говорили ни слова, лежа и впитывая этот момент.

Через какое-то время он положил подбородок на мою грудь и посмотрел на меня. Он дотронулся до моего лица, проведя кончиками пальцев по моим опухшим губам, безмолвно наблюдая.

— У тебя поистине невероятные глаза, — его голос слегка сорвался. — Я мог бы смотреть в них вечно. Я заметил их на самой первой паре.

Я убрал его волосы со лба, улыбнувшись из-за его взъерошенного вида.

— Моя мама говорит, что они цвета морской пены.

— Морская пена. Мне нравится. Они меняют оттенок, когда ты возбуждаешься. Ты это знал? Сейчас они более зеленые. Как море, но все равно с легким голубоватым оттенком. Иногда мне кажется, что там есть небольшой серебристый отлив. Я просто... Они завораживают, — он помедлил, затем добавил: — Как и ты сам.

Мое сердце разбухло в груди. Джейсон переполнился благоговением, продолжая изучать меня так, будто я был редкой кометой, которая пролетала через его мир один раз в жизни. Я чувствовал себя особенным. Важным. Никто прежде не заставлял меня чувствовать себя так.

Фильм сменился титрами. Заиграла финальная песня, побуждавшая меня подпевать. Ради разнообразия я не поддался, слишком охваченный этим моментом.

Джейсон продолжал пристально смотреть.

Я погладил его по щеке, купаясь во внимание.

— Мне жаль, что у тебя были дерьмовые выходные.

Джейсон пожал плечами.

— Что есть, то есть. Так или иначе, развод случится. Теперь все отправится на стол к судье. Леви разберется.

Он снова положил голову на мою грудь. Я гладил его по волосам и сосредоточился на его ровном дыхании, заставлявшем его спину подниматься и опускаться.

— Хочешь выбрать другой фильм? — спросил он через какое-то время.

— Почему бы тебе не выбрать в этот раз?

— Ох, какая привилегия.

— При одном условии.

— Начинается. При каком?

— Мне можно и дальше обнимать тебя вот так.

Его дыхание сбилось, и он уткнулся носом в мою кожу, сделав глубокий вдох.

— По рукам.

Остаток вечера мы смотрели фильмы. Джейсон нарочно выбрал незнакомое мне кино из своего детства, чтобы он мог повторять реплики вместе с актерами. Я подшучивал над скудными спецэффектами и плохой актерской игрой. Ему было все равно.

Мы долго обнимались. Снова проголодавшись, мы доели остывшую пиццу. Пока шел третий фильм (еще один из 80-х, о котором я даже не слышал), Джейсон устроился рядом со мной. Когда он находился в моих объятиях, мне сложно было сосредоточиться. Мы не одевались после лихорадочного перепиха, приведшего к взаимным оргазмам, но нашли одеяло и замотались в него. Джейсон впервые с момента нашей встречи казался удовлетворенным, и я наслаждался каждой секундой.

В половину одиннадцатого Джейсон задремал в моих объятиях. Я поцеловал его в висок и уговорил перебраться в постель. Нам обоим предстоял ранний подъем, поскольку в девять у него стояла пара по древним цивилизациям, но это не помешало нам найти презервативы и разделаться с последними остатками его стресса.

И если это было чуть более интимным, чем просто перепих, мы оба это не упоминали.

Удовлетворенные, пригревшиеся и сонные, мы заснули в объятиях друг друга.

***

Около пяти утра я проснулся от душераздирающих рыданий Джейсона. Я снова оттолкал парня прямо к краю постели, с которого он готов был свалиться. Он не замечал этого, поскольку крепко спал. Он мертвой хваткой стиснул подушку, а мышцы шеи так напряглись, что буквально выступали под кожей.

Другую руку он вытянул перед собой, лепеча череду мольбы, плача и умоляя кого-то остановиться, перестать, пожалуйста. Мое сердце разрывалось. Я подполз к нему и погладил по мокрым щекам, пытаясь разбудить его, успокоить, да что угодно. Мне ненавистно было видеть его в такой агонии.

— Джейсон. Джейсон, проснись. Это сон. Ну же, проснись.

Он пришел в себя с хрипом, лихорадочно хватаясь за воздух и мотая головой в разные стороны, но постепенно сообразил, где он.

Когда он сосредоточился на мне, я видел, как все кусочки пазла встают на место. Смятение. Страх. Стыд. Смущение.

— Ты в порядке?

Он дрожал и не ответил. Он сбросил одеяло и вышел из комнаты. Я слышал, что в ванной долгое время бежала вода, но оставался в постели, давая ему побыть одному. Вскоре он вернулся и повозился в темноте, доставая одежду из комода.

Я ждал.

Перед уходом он поколебался и повернулся ко мне.

— Прости, что разбудил. Спи дальше. Я пойду на пробежку. Надо привести мысли в порядок, — затем он повернулся, чтобы уйти, остановился, подошел к кровати и наклонился, целуя меня. Раз. Другой. Третий поцелуй был полон отчаянной тоски, словно хотел чего-то, что не мог назвать или не осмеливался озвучить вслух.

Затем он ушел.

Я не стал засыпать обратно.

Я встал, принял душ, надел нижнее белье. На кухне я пошарил по пустым шкафчикам Джейсона, пытаясь найти что-нибудь для завтрака. Я посчитал, что он будет отсутствовать как минимум час, так что не спешил, собирая ингредиенты для тостов по-французски. Сиропа у него не было, но нашлась упаковка замороженной ягодной смеси, которую я использовал, чтобы сварить теплый компот.

Занимаясь готовкой, я сунул в уши наушники и выбрал бодренький плейлист. С музыкой в ушах я погрузился в приготовление завтрака и песни. Мои бедра двигались, ноги шаркали по полу. Я пребывал в своем дзене, и поэтому, когда я выполнил артистичный разворот, выкрикивая слова песни Happy в исполнении Pharrell Williams, и оказался лицом к лицу с Джейсоном, прислонившимся к косяку, я заорал в голос.

Он весь вспотел. Его волосы прильнули ко лбу, футболка потемнела и промокла спереди, прильнув к его твердому телу, но он не мог сдержать улыбку.

Я быстро оправился, подхватив песню со следующей строчки и стараясь еще сильнее теперь, когда у меня появилась аудитория. Держа в каждой руке по кусочку хлеба, я танцевал, пел и вилял задницей, обмакивая ломтики в яичную смесь и бросая их на подогретую сковородку.

Джейсон подошел ко мне сзади, схватив за бедра, двигавшиеся в ритме песни. Сполоснув руки и выключив воду, я развернулся и тоже схватил его за бедра, побуждая потанцевать со мной.

Сопротивления не было. Его лоб встретился с моим, а улыбка сделалась как никогда ослепительной, пока он смеялся и старался поспевать за мной. Это был новый Джейсон, которого я никогда прежде не встречал, и он мне нравился. Я был напористой силой, с которой приходилось считаться, но он, похоже, знал этот факт.

После нескольких ошибочных шагов он выдернул один мой наушник и вставил в свое ухо.

— Если я слышу, что играет, будет проще.

Я вытянул руку и переключил песню. Когда заиграла музыка, я стал напевать про чувство внутри меня, и как оно накрывает волной подобно электричеству (прим. Justin Timberlake — I Can't Stop The Feeling). Этот яркий новый Джейсон иногда даже подпевал, привлекая меня к своему потному телу, пока мы двигались вместе, танцевали, терлись и пели на всю кухню. Если бы я мог запечатлеть этот момент на ладони, я бы хранил его вечно. Это было идеально.

К сожалению, через несколько коротких минут запах подгоревшего тоста по-французски убедил меня, что это должно закончиться. У Джейсона возникла другая идея. Когда я попытался отстраниться, он протянул руку и убрал сковородку с конфорки, выключив плиту. Затем побудил меня вновь двигаться под музыку.

И мы танцевали. А потом мы потанцевали еще немножко.

К тому времени, как мы протанцевали несколько кругов по кухне, мы уже пошатывались и целовались, а слова и ритм уже не имели значения. Джейсон прижал меня к шкафчику. Ситуация быстро накалялась, и я знал, где мы очутимся через несколько коротких минут. Я был твердым, и Джейсон терся о меня в таком же возбужденном состоянии, а его руки бродили всюду по моей обнаженной коже.

— Не уверен, что у нас есть время на это, — выдавил я между поцелуями. — И ты себе не представляешь, как мне больно это говорить. Время уже почти восемь.

Он застонал.

— Знаю, — жар угас — немножко, и поцелуй закончился... в конечном счете. — Не каждый день я прихожу домой и нахожу сексуального мужчину, который готовит мне завтрак в одних трусах, поя и танцуя.

— Оставайся со мной, детка. Это будет происходить постоянно.

Это был мимолетный комментарий. Я ничего такого не имел в виду, но лицо Джейсона напряглось. Улыбка исчезла, все тело окоченело.

Я сказал что-то не то.

— Пожалуйста, не называй меня так, — выдохнул он едва слышным шепотом. — Как угодно. Только не так.

И я без слов понял, что Морган использовал это ласковое обращение.

— Хорошо. Прости. Я не знал, — я обхватил его лицо ладонями, чтобы он не сумел отстраниться, и разгладил его беспокойство большими пальцами. — Обещаю. Больше не повторится.

Он вцепился в мои предплечья, и вспышка внезапной тревожности рассеялась за секунды.

— Все хорошо, — он отбросил те опасные мысли и натянул улыбку. Она не была такой ослепительной или чистой, как во время нашего танца, но все же она существовала. — Итак, ты делаешь такое постоянно? Танцуешь, готовишь и поешь?

Я широко улыбнулся.

— Я не супер-повар, но могу справиться с простыми вещами. Пение и танцы просто идут в комплекте. Не уверен, что смог бы остановиться, даже если бы захотел.

— Мне это нравится. Никогда не меняйся.

Эти простые слова затронули что-то в глубине моей души. Большинство людей считало меня раздражающим или чересчур буйным, но не Джейсон.

В безмолвных взглядах, которыми мы обменялись после этого, было много невысказанного. Для нас обоих было очевидно, что эти отношения заходят намного дальше простого перепиха. Я даже не уверен, были ли они когда-то простым перепихом. Может, Джейсон не хотел заострять на этом внимание, так что я тоже держал рот на замке. Объятия, фильмы, интимный секс — я упивался этим всем, желая, надеясь и мечтая, чтобы хоть раз в жизни я мог получить нечто большее.

— Почему бы тебе не принять душ и не одеться? А я закончу готовить завтрак.

— Звучит идеально.

Он снова поцеловал меня, задержавшись на несколько минут, прежде чем скрыться в ванной.