Бесконечная дорога к солнцу (ЛП)

Глава 6 Скайлар

На часах было почти четыре утра, когда Мэверик, Хантер и я вернулись из клуба субботней ночью. Выходные на этой неделе были сумасшедшими и занятыми, потому что начался новый учебный год, и студенты вернулись в кампус.

По графику мы втроем регулярно работали в пятницу и в воскресенье ночью. Хантер жаловался, что не хочет находиться в обществе тех, кто напивается до умопомрачения, и хоть мы с Мэвериком придерживались того же мнения, деньги были важнее.

Несмотря на мое решение пустить корни и разобраться со своим будущем, я не мог сдержать желание класть большую часть чаевых на счет для путешествий. Что, если ничего не приживется в моей жизни? Что, если после одного года рандомных курсов я так и не пойму, что хочу делать со своей жизнью?

В мире всегда найдется что-нибудь неизведанное.

Мэверик решил завалиться спать. Хантер устроился на диване и включил какой-то научно-фантастический сериал, на который он подсел еще с лета, а я ушел в свою комнату, чтобы позаниматься. После возвращения домой у меня всегда уходил час на то, чтобы расслабиться и ощутить усталость.

Прежде чем достать учебник по древним цивилизациям, я проверил почту и резко подскочил на кровати. Доктор Вескови наконец-то разослала нам дела серийных убийц, по которым мы должны написать итоговую работу. Она пообещала, что информация придет на почту в вечер пятницы, и я расстроился, когда этого не случилось.

Я открыл письмо и пролистал. Упав духом, я выбрался из кровати и, шаркая ногами, поплелся в гостиную, где полусонный Хантер смотрел свой сериал в флисовых пижамных штанах.

— Проверь свою почту.

Он моргнул, глянул в мою сторону, затем снова сосредоточился на сериале.

— Зачем?

— Нам назначили субъектов для изучения. Я хочу знать, кто достался тебе.

— Сейчас, типа, четыре утра. Ты серьезно?

Я плюхнулся на диван рядом с ним, сбросил его ноги на пол, заставляя его застонать и отматерить меня, изменяя позу.

— Открой почту, а то я не перестану тебя донимать.

Он сердито посмотрел на меня, затем хлопнул рукой по журнальному столику, потянувшись к телефону.

— Я тебя ненавижу.

Я послал ему воздушный поцелуйчик и подмигнул.

— Я тоже тебя люблю, детка. А теперь скажи мне, кто тебе достался.

— Прекрати флиртовать. Твой шарм на мне не работает, — он перевернулся на спину и сощурился, открывая письмо на телефоне. — Никогда о нем не слышал.

— Кто там?

— Клиффорд Олсон.

Я открыл гугл и напечатал имя.

— Он канадец. Сознался в убийстве кучи детей и молодых людей в восьмидесятых.

Хантер пожал плечами, бросил телефон на журнальный столик и перекатился на бок, чтобы продолжить смотреть сериал.

— Ну и пофиг. Все они психи. Мне все равно. Какая разница? А кто попался тебе?

— Кингстонский Душитель. Морган Аткинсон.

— Это тот, которому только что вынесли приговор, верно?

— В прошлом месяце, кажется. Суд над ним только что завершился. Надо спросить у мамы. Она следит за новостями. А я нет.

Хантер закинул ноги мне на колени и отвлекся от сериала, посмотрев на меня.

— Ты кажешься разочарованным.

— Нее, это круто. Я просто надеялся, что мне достанется Джеффри Дамер, или Тед Банди, или Зодиак, или еще кто-нибудь крутой.

— Дело Зодиака так и не раскрыли. Невозможно написать исследовательскую работу по неизвестной личности, дурачок.

— Тоже верно.

— Кроме того, спорим, она выбирала преимущественно канадских серийных убийц?

— Чувак, да их не может быть так много. Мы милые и мирные люди.

Хантер махнул рукой, посмеиваясь надо мной.

— А вот и нет. Пол Бернардо, Роберт Пиктон, видимо, еще и Клиффорд Олсен, — он показал на свой телефон. — А теперь еще и этот новенький, Морган-как-его-там. Наверное, существует дохера прибабахнутых на всю голову канадцев.

— Откуда ты знаешь такие вещи?

— Да брось. Пол Бернардо — это тот парень в Торонто, который работал вместе со своей женой, Карлой Хомолка в 90-е. Роберт Пиктон — это тот парень, который скармливал своих жертв свиньям в Британской Колумбии. Это мельком упоминалось в сериале «Мыслить как преступник». Помнишь? — он пожал плечами. — Канада не лишена проблем.

— Вот жуть. Свиньям? Серьезно?

Хантер уперся пальцами ног в мои ребра и улыбнулся.

— Я бы ни за что не стал тебе врать. Хочешь работать вместе? Она сказала, что можно объединяться в пары. Мне нужен умный напарник, если я хочу получить хорошую оценку.

Я закинул ноги на журнальный столик и похлопал его по ноге.

— Ах ты глупенький. Я буду работать над этим проектом с самим мистером Секси.

Хантер усмехнулся, не сводя взгляда с экрана с сериалом.

— Во-первых, этот парень не записан на курс. Во-вторых, такими темпами он еще до конца семестра оформит против тебя запретительный ордер (прим. имеется в виду судебный ордер, запрещающий человеку А приближаться к человеку Б ближе оговоренного расстояния)

— Фи. Не оформит. В конечном счете он увидит, какой я восхитительный, и мы сойдемся вместе, и это будет как фейерверки на день Канады.

— Ого. А можно мне привести пару на вашу воображаемую свадьбу?

— Естественно. Только не ту девчонку, с которой ты был летом. Она... странная. А теперь подвинься. Я тоже хочу лечь.

— Чувак, я не дам тебе опять лежать со мной. Боже, зачем ты это делаешь?

Я проигнорировал его жалобы и втиснулся между ним и спинкой дивана, положив подбородок на его плечо, а руку — на его бедро, потому что вот такой я засранец.

— Тебе нравится. Что мы смотрим?

— Мне сейчас дискомфортно.

— Обещаю не тыкать в тебя своим стояком. А теперь прибавь звук.

Хантер застонал и отодвинулся как можно дальше — что было вовсе недалеко, потому что диван не такой уж большой.

— Это «Звездный крейсер Галактика». А теперь заткнись. Я упускаю сюжет.

Он добавил громкости, и мы какое-то время молча смотрели его непонятный научно-фантастический сериал. Я вообще не врубался и уже начал задремывать, когда Хантер снова заговорил.

— Почему ты так делаешь?

Я дернулся, проснувшись, и моргнул, глянув на телевизор.

— Делаю что? Ты о чем?

— Я имею в виду, почему ты так зациклился на этом парне, хотя он явно не заинтересован и из-за характера кажется таким же дружелюбным, как дикобраз?

Я не ответил и попытался сосредоточиться на том, что происходило в сериале.

Хантер повернул голову и посмотрел на меня.

— У тебя есть привычка выбирать таких парней, знаешь.

— Неправда, нет. Я могу назвать полдюжины парней из самых разных мест по всему миру, с которыми я был и которые совершенно не похожи на него.

— Да, и они были лишь небольшим развлечением, пока ты путешествовал. Они никогда не должны были стать серьезными партнерами. Черт, да, по твоим словам, половина из них вообще не говорила по-английски.

Я широко улыбнулся.

— Секс — это универсальный язык, друг мой. На нем все говорят.

Хантер не собирался позволять мне отшутиться.

— Ты понимаешь, что я хочу сказать.

Я не хотел говорить об этом. Он подступал к территории, о которой ему ничего не было известно. Хантер и Мэверик мало что знали о моем детстве и проблемах с Уолтером. Они не знали, как сильно я старался быть кем-то другим, чтобы он воспринимал меня как сына, а не как пятно на своей жизни.

Когда ранее на этой неделе я шутил про проблемы с папочкой, я говорил совершенно серьезно. И что, если это травмировало меня? И что, если из-за этого моя кукушка немного поехала? И что, если я теперь гонялся за эмоционально недоступными мужчинами старше меня, потому что я привык к этому?

— Смотри свой сериал, — сказал я ему. — Дай мне повеселиться в свое удовольствие.

Чего Хантер не понимал, так это того, что я ничего не ждал от доктора Джексона Палмера. Если ты переставал верить, что заслуживаешь этого, то было не так больно, когда тебя отталкивали в сторону ради младшего брата.

Мы смотрели непонятный сериал Хантера, пока солнце не поднялось над горизонтом. Мой разум где-то витал, но я находил утешение в том, что рядом со мной есть друг... даже если он не знал, что я прячу за улыбками, музыкой и шутками. Хантер и Мэверик были моими спасителями.

Когда закончился очередной эпизод, Хантер сбежал в свою спальню, заявив, что превысил свою суточную дозу обнимашек, а я уткнулся лицом в диванную подушку и заснул на том же месте, изо всех сил игнорируя желание запрыгнуть в самолет и улететь куда глаза глядят.

***

Мое любимое место на парах по древним цивилизациям было прямо перед подиумом, с которого доктор Палмер читал свои лекции. На прошлой неделе Мэверик и Хантер достаточно подшучивали надо мной на эту тему, так что сейчас, когда я затащил их усталые жопки на первый ряд утром понедельника, они не сказали ни слова.

По дороге мы купили кофе, и Хантер со стоном плюхнулся на свое место, отпив из бумажного стакана и держа глаза наполовину закрытыми.

Я подпрыгивал и пританцовывал на своем месте, пока в одном наушнике играла музыка. Песня OneRepublic эхом отдавалась в моей голове, и я одними губами подпевал словам о том, чтобы лишиться сна и мечтать о всех вещах, которыми мы могли бы стать, и при этом наблюдал за доктором Палмером, который заходил в лекционный зал.

— Знаешь, когда парни в мультиках видят горячую секси-леди, и у них глаза выскакивают из черепа и обретают форму сердечек? — спросил Мэверик.

— Ага, — отозвался я, наблюдая, как доктор Палмер готовится к лекции. Неизменная хмурая гримаса завладела его лицом, пока он открывал ноутбук и настраивал презентацию.

Хантер хрюкнул и зажал рот ладонью.

— Вот это прям ты сейчас. Боньк! — Мэверик изобразил руками, как глаза выпрыгивают словно на пружинке и скачут туда-сюда.

Я не мог отрицать, и они оба это знали. Джексон (так мне нравилось называть его про себя) поднял взгляд, когда на экране позади него появились заметки по лекции. Класс притих. Я оставил музыку в наушнике для фонового шума, но слегка убавил громкости и приготовился писать конспект.

Доктор Палмер обвел взглядом аудиторию. Наши глаза встретились на долю секунды, и я прочувствовал его внимание до самых костей. Он облизнул губы, отчего мои яйца чуть ли не зазвенели, затем сосредоточился на ноутбуке и нахмурился.

В пятницу на паре по криминальной психологии он все время сидел рядом со мной. Как и обещал, я держал рот на замке и писал конспект. Внимание доктора Палмера было сосредоточено в основном на лекции, но несколько раз я чувствовал, как его внимание переключается на меня. Я притворялся, будто не замечаю, но впитывал это и хранил в себе все выходные.

У меня не было занятий по психологии до завтрашнего дня, но я не собирался ждать, придет ли он туда. Сегодня после обеда у него были приемные часы для консультаций, если верить его email-рассылке с прошлой недели, и я планировал этим воспользоваться.

— Доброе утро. Мы продолжим с того же места, на котором остановились на прошлой неделе — мы обсуждали социальную иерархию и разделение классов в Древнем Египте. Надеюсь, вы прочли все параграфы, которые я задал, — его голос был резким и хриплым. Монотонным.

При ближайшем рассмотрении я заметил темные круги, все еще отчетливо видневшиеся под его глазами. Он побрился, надел обычные для него темные джинсы и рубашку, но что-то не давало мне покоя. Что-то не так. Каким бы собранным он ни казался, его манера держаться с этим не вязалась. Он опирался на трибуну так, будто едва держался на ногах, то и дело дотрагивался до своего виска и делал кислое лицо, будто страдал от очередной головной боли.

Дважды он зевал и путался в своем рассказе, и кому-то из студентов приходилось выкрикивать и напоминать ему предыдущую мысль, чтобы он сумел продолжить.

От этого мне становилось все любопытнее, хотелось знать, кто же он, и почему того и гляди разлетится на куски.

— Похоже, у кого-то были бурные выходные, — прошептал Мэверик, сидевший по другую сторону от Хантера. — Ты расстроен, Скай? Он наверняка «засиделся допоздна» с какой-нибудь горячей цыпочкой. А теперь едва может держать глаза открытыми. Ты вообще уверен, что он гей? Не ты ли говорил, что геям никогда не стоит желать натуралов?

Я почесал свой висок средним пальцем, заставив Мэверика и Хантера фыркнуть. Взгляд доктора Палмера скользнул к нам, и мы все заткнулись.

Сложно было уделять внимание лекции, когда я не мог перестать пялиться на доктора Палмера. Его взгляд не раз скользил от ноутбука ко мне. Он тут же отворачивался и смотрел куда-нибудь еще, но это невольно согревало меня изнутри.

После пары мы втроем собрались в одной из зон отдыха, расположенных по всему кампусу. Мэверик сидел вместе со мной в мягком кресле у окна, тогда как Хантер растянулся на полу, подложив рюкзак под голову как подушку. У нас оставался час до следующей пары, так что мы взяли попить и перекусить, чтобы скоротать время. Мэверик не раз задевал меня локтем, делая что-то на ноутбуке. Я листал ленту в планшете.

— Вон еще одно кресло, — проворчал Мэверик. — Зачем ты сидишь чуть ли не на мне?

— Это кресло Хантера.

— Хантер на полу валяется.

— И что? Он может передумать, осознать, насколько это мерзко, и сесть туда.

— Неа. Мне пофиг, — Хантер приоткрыл один глаз и улыбнулся. — Я просто рад, что на сей раз он прилип к тебе. Я свою долю уже вытерпел. Твоя очередь.

Мэверик пробурчал что-то и пихнул локтем в ребра, когда я притиснулся еще ближе.

— Вы оба меня любите.

— Спорно, — Мэверик глянул на мой планшет. — Ты чего делаешь?

— Пытаюсь выяснить, где раньше преподавал сексуальный Джексон Палмер. Я просмотрел список учителей почти в каждом университете этой провинции. Не могу понять. Думаете, он откуда-то из другого места? Ну то есть, когда я вбиваю его имя в гугл, мне выдает только Джексона Палмера из Торонто, шестидесятилетнего афроамериканца, и шестнадцатилетнего рыжего парнишку из залива Джорджиан, который, похоже, вообще ничего не скрывает в соцсетях, так что я все знаю про его поездку с семьей на озеро Эри. Он выглядел скучающим. Бедный парнишка. Больше совпадений нет. Раз он где-то преподавал, это всплыло бы, верно?

— Вау. А не слишком ли ты помешался? — спросил Хантер.

Я бросил в него свой пожеванный карандаш, и тот отскочил от его щеки. Он швырнул карандаш обратно, и он пролетел над моей головой, приземлившись возле ведра для мусора.

— Чувак, я жую этот карандаш. Много жую. А теперь на нем микробы.

— Ну так не надо было бросать его в меня.

Я притворно зарычал, показывая зубы.

Хантер зарычал в ответ.

Мэверик закрыл свой ноутбук и избавил меня от планшета. Он намного лучше меня умел искать информацию, так что я на время оставил его в покое. Когда он вернул мне планшет через десять минут, мое настроение скисло.

— Прости, понятия не имею. Я пытался.

— Все нормально.

***

Позднее тем же днем, когда наши пары на сегодня закончились, Мэверик и Хантер пошли домой, а я уселся на скамейку перед кабинетом доктора Палмера и стал ждать, когда его приемные часы официально начнутся. Я пришел рано, так что засунул в уши наушники, прибавил громкости и запрокинул голову, закрыв глаза и позволяя мелодии и словам омывать меня.

Одной из моих плохих привычек было то, что я так глубоко погружался в свою музыкальную медитацию, что забывал про окружение. Я имел склонность петь во весь голос, даже когда был в наушниках. Хантер и Мэверик постоянно прикалывались надо мной. По их мнению, я не мог попадать в ноты, даже если от этого зависела бы моя жизнь. В моем воображении я был изумительным певцом и заслуживал место на проекте «Голос».

Пока я напевал слова песни I Gotta Feeling в исполнении Black Eyed Peas, кто-то выдернул наушник из моего уха. Я открыл глаза и обнаружил, что надо мной возвышается доктор Палмер.

— Вы же понимаете, что все слышат ваше пение, да?

Я выдернул второй наушник из уха, позволяя им повиснуть на проводе вокруг шеи, вскочил со скамейки и встал лицом к нему.

— Джексон. Эй. Привет.

— Доктор Палмер.

Моя улыбка сделалась шире.

— Точно. Простите. Я забыл о времени.

— Что вы здесь делаете?

Я показал на закрытую дверь его кабинета.

— Приемные часы, верно? Заскочил побеседовать.

— Мы уже обсуждали это. Если у вас нет настоящих поводов для беспокойства или проблем с учебным планом, то приемные часы вам ни к чему, мистер Доусон.

— Но у меня правда есть вопросы.

Он выгнул бровь, с холодным и безэмоциональным как камень лицом ожидая, когда я объясню.

— Видите ли, я изучал пирамиду социальной структуры, которую мы сегодня обсуждали на паре. 187 страница в учебнике. Так вот, я соотносил ее с современным миром и относил знакомых мне людей к различным уровням, которые им бы подошли. Ну знаете, если притвориться, что мы живем во времена Древнего Египта или типа того. Так вот, хотите услышать, что у меня получилось? — я не дожидался ответа. — Думаю, вы на самой верхушке. Фараон. Бог. Кто-то должен построить огромную каменную пирамиду, чтобы почтить вашу гениальность. Вы заслуживаете статуй, воздвигнутых в вашу честь. Я бы поклонялся у ваших ног каждый день.

Он не развеселился, как я рассчитывал. Доктор Палмер скрестил руки на груди, и рукава рубашки туго натянулись на бицепсах, когда он нахмурился.

— Вот как?

— Да-да. Говорят, фараоны обладали абсолютной властью над своими подчиненными. Они могли ввести любые законы, которые казались им подходящими. Менять любые правила по своему усмотрению, в том числе и дурацкие запреты типа того, что учителям не разрешается вступать в половые связи со студентами, — я подмигнул и продолжил, когда он открыл рот, чтобы заговорить. — А еще у них были слуги и рабы, чтобы прислуживать им. Рабы выполняли их пожелания и следили, чтобы фараон был счастлив и... основательно удовлетворен.

Доктор Палмер прочистил горло и сощурился.

— Понятно. Дайте-ка угадаю. В этой воображаемой иерархии, созданной вами, вы были бы моим рабом, — он не улыбнулся, но его фасад определенно дал трещину, а в тоне голоса появился намек на улыбку.

Я драматично ахнул и схватился за свою грудь.

— Доктор Палмер. Я и понятия не имел. Как непристойно с вашей стороны предлагать такое. Но эй, вы сами сказали, я вас за язык не тянул. Значит, быть мне вашим рабом.

— Мистер Доусон, зачем вы здесь?

— Вы и дальше будете посещать тот курс по психологии?

Он повернулся и отпер дверь кабинета, отвечая:

— Нет.

— Вы и в прошлый раз так говорили, а потом пришли. Так как мне вам верить? — я последовал за ним внутрь, когда он включил лампу за столом вместо того, чтобы открыть жалюзи и впустить солнце.

Здесь было душно и мрачно, как и в прошлый раз. По-прежнему никаких признаков жизни. Его офис напоминал кладбище. Гробницу. Безжизненный. Тусклый.

Доктор Палмер плюхнулся на свое кожаное кресло и покопался в ящике, вытащив бутылочку ибупрофена.

— Снова голова болит? Похоже, у вас это часто случается. Хотите мою таблетку? В прошлый раз помогло? Моя мама только ими и спасается.

Я уже опускал рюкзак, чтобы найти их, когда он махнул рукой, показывая остановиться.

— Обойдусь и этими. Спасибо.

— Сегодня утром на лекции вы выглядели усталым. Мэверик посчитал вас тусовщиком и сказал, что вы наверняка не спали ночь, потому что были с... Ну, мы не будем на этом останавливаться, потому что это было грубо и обидно. Обидно для меня по ряду причин. Я поставил его на место. Так вот, вы гей?

Это застало его врасплох. Он выронил бутылочку с таблетками, и та упала на его стол. Он спешно поднял ее и нахмурил брови, вскинув взгляд, потом тут же переключил внимание.

— Мистер Доусон, это не...

— Забудьте, — я издал резкий и взрывной смешок. — Чем я думал? Игнорируйте это. Вау. Кто вообще говорит такое дерьмо, да? Мой рот иногда мне не подчиняется. Так вот, возвращаемся к нашему обсуждению психологии.

— Мы не...

— Мне просто любопытно, — если я буду говорить достаточно быстро и достаточно долго, надеюсь, он забудет, что я только что задал совершенно непристойный вопрос. — Если вы и дальше будете посещать те занятия, пусть даже чисто для интереса, потому что я знаю, что вы не студент, то я подумал, что вы были бы не прочь поработать вместе над исследованием дела. Доктор Вескови наконец-то раздала субъектов для исследования. Думаю, она сосредоточилась на канадских преступниках, и это отстой, но что поделать, да? Так вот...

— Мистер Доусон, еще раз, я не заинтере...

— Мне достался Морган Аткинсон. Кингстонский Душитель. Вы о нем слышали? Честно говоря, я бы его не выбрал. Как я должен изучать парня, которому вот только что вынесли приговор? Никто еще не написал о нем книгу. У меня нет ничего, кроме газетных статей и, может, того, что удастся найти в журналах и типа того. Разве это не кажется...

Я нахмурился.

Доктор Палмер замер совершенно неподвижно. Его кожа сделалась почти белой, и он выглядел так, будто его вот-вот стошнит.

— Джексон? Доктор Палмер? Вы в порядке?

— Вам нужно уйти.

— Но я только что...

— Немедленно! — он хлопнул рукой по столу, подчеркивая свои слова.

Я подпрыгнул от резкости его тона. Ярость в его взгляде отсекла все мои аргументы, и я попятился назад, подняв руки.

— Хорошо. Простите. Я просто...

Я был на полпути к двери, когда его слова остановили меня. Я не повернулся. Я не мог. Я оставался на месте и слушал.

— Слушай, парень, — его голос звучал мягче, но не менее устало. — Я не знаю, как еще сказать это, чтобы ты услышал. Я твой преподаватель. Я не твой приятель. Я не твой друг. Я почти на двадцать лет старше тебя. Что бы ты там себе ни вообразил, этого не может быть. Тебе надо выбросить это из головы. Я не хотел орать. Прошу прощения.

Я вышел и минутку постоял в коридоре, засовывая наушники в уши и прокручивая в голове слова доктора Палмера. Он не первый мужчина, который отверг меня или отвесил вербальных тумаков, чтобы задеть мое эго. Мне нравилось думать, что мой псевдо-отец помог мне отрастить толстую шкуру против такого. Но мое внимание привлекло не то, что сказал доктор Палмер. А то, чего он не сказал.

Он мог бы сказать «Я не заинтересован».

Он мог бы сказать «Прекрати флиртовать».

Он мог бы сказать «Я натурал».

Он мог бы сказать «Я состою в отношениях».

Даже если это неправда, он мог бы сказать любую из этих фраз, и это остановило бы мой напор. Это причинило бы боль, и я бы расстроился, но я бы собрал осколки своего разбитого сердца и продолжил жить дальше, как делал всякий раз, когда меня ставили на место.

Но он этого не сказал.