Брачное объявление

Глава 15

В голове у Хелены царил сумбур. Остаток утра она провела в одиночестве. Ей требовалось время, чтобы подумать. Разобраться во всем. Ей нужно было принять решение о своем будущем.

Такие серьезные размышления были непростым делом. Они не давали ей покоя. Не в силах усидеть на месте она пошла в свою комнату и разобрала одежду. Ее нижнее белье нужно было постирать. Что касается платьев…

Она поднесла к свету свое второе серое шелковое платье, разглядывая складки на ткани и пятна на лифе и юбках. Просто грязь. Последствия вчерашней прогулки под дождем и опрометчивой встречи с заляпанной грязью одеждой Джастина.

— Джин, — сказала миссис Стэндиш, когда пришла забрать вещи для стирки. — Если что-нибудь останется после миссис Уитлок.

Хелена бросила на экономку вопросительный взгляд.

— Джин?

Миссис Стэндиш перекинула испачканные нижние юбки Хелены через руку.

— Смесь из джина, мягкого мыла и меда. Я намажу ею пятна. После того, как ткань немного пропитается, я хорошенько протру шелк губкой.

Она прищурилась, глядя на серое шелковое платье, которое сейчас было надето на Хелене.

— С этими пятнами будет сложнее.

Хелена посмотрела на свои юбки. Среди складок и конского волоса она заметила что-то похожее на масляные пятна

— Вы сможете их вывести?

— Понадобится глина для трубки, миледи. Или французский мел. — Миссис Стэндиш подождала, пока Хелена снимет лиф и юбки. — Я не камеристка, мэм.

— Нет, конечно.

Хелена протянула экономке свое платье.

— Спасибо, миссис Стэндиш.

Не было особого смысла объяснять, почему у нее в настоящее время нет собственной горничной, да в этом и не было необходимости. Миссис Стэндиш относилась к тому типу прислуги, которая стала бы хуже относиться к ней, если бы она придумывала оправдания. Она смягчилась по отношению к Хелене только тогда, когда услышала, что Бутройд называет ее «миледи». Она ожидала увидеть некоторую долю аристократического презрения.

Это было не в характере Хелены. Она никогда не была особенно требовательна к слугам. Возможно, они не были ее друзьями или семьей, но в отсутствие ее матери о ней заботился персонал семейного поместья в Хэмпшире. Кухарка баловала ее шоколадом и печеньем на кухне. А экономка хлопотала над ней, как старая наседка.

Она никогда не смотрела на Джастина свысока из-за его происхождения. Тот факт, что его мать была судомойкой в доме сэра Освальда, беспокоил ее, это правда, но не потому, что ее волновали вопросы богатства, положения в обществе и воспитания. Это беспокоило ее, потому что это беспокоило Джастина. Обстоятельства его рождения явно были для него источником боли.

Ей казалось неразумным говорить ему слова утешения. Джастин был не из тех джентльменов, которые ценят сочувствие леди. Но когда он рассказал ей о своей матери, о своих детских надеждах и мечтах, она прониклась к нему сочувствием.

Их воспитание очень отличалось друг от друга. Она не была сиротой и, конечно, не была бедной, но она знала, что такое одиночество. Она достаточно натерпелась этого в своей жизни. А после того, как Джайлс уехал в Индию…

Она слишком много времени провела в апатии и задумчивости. Неудивительно, что люди так охотно поверили, что она унаследовала меланхолию своей матери.

Захотят ли они в равной степени поверить, что с ней все в порядке? Если они увидят ее в Лондоне, в театре или танцующей на балу, будет ли этого достаточно, чтобы убедить их?

В ее воображении возник образ, как она вальсирует с Джастином в освещенном газом бальном зале. Она в платье с глубоким вырезом, отделанном кружевом, а он в элегантном черном вечернем костюме, кружащиеся по залу под громкие звуки оркестра из двадцати человек.

Романтическая мечта, не более того. Но она тронула ее сердце.

Она всегда была несколько сдержанна с людьми. Не в ее характере было хихикать и флиртовать. Тем не менее, когда-то она получала огромное удовольствие от сезонных развлечений. Она посещала театр, играла на фортепиано на концертах и танцевала в переполненных бальных залах. От нее этого ожидали. И она никогда не возражала против этого. Она всегда была уверена в себе и своем месте в мире.

Если бы только она могла вернуться в Лондон вместе с Джастином и стать такой, какой была когда-то. Уверенной и беззаботной. Ей так много всего хотелось бы ему показать. Ей так хотелось испытать все вместе с ним.

Почему это должно быть мечтой? Почему эти удовольствия не могут быть стать реальностью?

Все, что для этого нужно, — это немного смелости, как сказал Джастин. Достаточно смелости, чтобы встретиться лицом к лицу со своим дядей и мистером Глайдом. Достаточно смелости, чтобы поговорить с человеком из газеты. Рискнуть своей репутацией.

Стоил ли шанс на счастье — на свободу — такой невероятной авантюры?

Она надела свое единственное оставшееся платье и, расправив юбки поверх кринолина и поправив бархатную ленту сливового цвета на талии, спустилась вниз. Она нашла Джастина в библиотеке с мистером Бутройдом, которому он диктовал письмо.

Он переоделся из костюма для верховой езды в черные шерстяные брюки, чистую белую льняную рубашку и черный жилет. Его сюртук висел на спинке ближайшего стула. Как будто он снял его во время работы.

Он не слышал, как она вошла, но, когда она подошла к окну, повернул голову и посмотрел на нее.

— Пожалуйста, не обращайте на меня внимания.

Она взяла книгу «Дэвид Копперфилд», которую читала накануне, и устроилась в оконной нише, подобрав ноги под юбку.

После долгой паузы Джастин продолжил диктовать свое письмо. У него был глубокий, сочный баритон. Строчки в книге расплывались у нее перед глазами, пока она слушала. Суть его слов была неважна. Что-то о совете директоров и доле в железнодорожных акциях. Не имело значения, что он говорил и кому он это говорил. Его тон успокаивал ее. Тем же тоном он произнес перед ней свои брачные клятвы.

— Мистеру Фозергиллу потребуется копия этого документа, — сказал он мистеру Бутройду. — И проследите, чтобы поверенный мистера Сент-Джона тоже его получил.

Она посмотрела в окно. Дождь прекратился окончательно, по крайней мере, так казалось. Сколько дней пройдет, прежде чем дорога станет проходимой?

И сколько дней пройдет, прежде чем мистер Глайд появится снова?

Ее охватил знакомый страх. Она попыталась подавить его. Отогнать холодной рациональностью. Теперь она была замужем. Джастин никому не позволит забрать ее. Он обещал ей это.

Несмотря на это, она не могла не волноваться.

Не было никакой гарантии, что план мистера Финчли сработает. В конце концов, потеря ее репутация — и ее душевного спокойствия — могли оказаться напрасными. Она могла подвергнуться остракизму. Или еще хуже. Ее дядя мог снова захватить над ней контроль и запереть где-нибудь.

Но какова была альтернатива? Всю жизнь жить в страхе перед дядей и мистером Глайдом? Выглядывать из окон? Никогда не знать, в безопасности она или нет?

Стоило ли вообще жить такой жизнью?

Она возобновила чтение своей книги. Нервы у нее были на пределе, но она была полна решимости забыть о своих проблемах, хотя бы на время.

Спустя несколько увлекательных глав она услышала, как за мистером Бутройдом закрылись двери библиотеки. Она отметила нужное место в своей книге и отложила ее в сторону, когда Джастин подошел и встал перед ней.

Выражение его лица было настороженным.

— Тебе нравится твой роман?

— Очень нравится, — сказала она. — Признаюсь, я читала его раньше.

— Конечно, читала.

Он прислонился плечом к оконной раме.

— Кажется, тебе здесь очень уютно.

— Надеюсь, я не помешала вам работать.

— Вовсе нет. Хотя я думаю, что тебе, должно быть, скучно. Ты заперта в этом доме, и тебе нечем заняться, кроме как чтением книг, которые ты уже читала.

— Мне не скучно.

— Даже после того, как выслушала мой рассказ о железной дороге Северного Девона?

Она улыбнулась.

— Мне нравится слышать твой голос.

После ее признания на шее Джастина появился слабый румянец. Она могла видеть, как он постепенно проступает за линию отложного воротника его рубашки и аккуратно завязанного черного платка.

Он прочистил горло.

— Я и не подозревал, что он такой приятный.

Его смущение только усилило ее собственное. Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Теперь ты будешь безжалостно дразнить меня, не так ли?

— Я испытываю сильное искушение.

Он сел рядом с ней. Подол ее юбки задел его бедро. Он слегка потянул розовую ткань пальцами.

— Снова это платье.

— Это единственное чистое платье. Миссис Стэндиш постирает два других, которые я привезла с собой. Она собирается обработать пятна джином.

— А у нас он есть?

— Она не уверена. Она говорит, что миссис Уитлок, возможно, выпила все.

— Совершенно верно.

Его глаза встретились с ее глазами. В них не было ни капли веселья.

— Хелена… О тех вещах, которые я рассказал тебе на пляже…

— Да?

— Я прошу прощения за то, что говорил так откровенно. Это было нехорошо с моей стороны.

— Не говори глупостей. Я спросила тебя о твоем прошлом. Я хотела знать. Естественно, я не возражаю, чтобы ты рассказал мне.

— После этого ты исчезла.

— Потому что мне нужно было время подумать, — ответила она. — Что я и сделала.

— И?

— Тебе было нелегко поделиться всем этим со мной, не так ли? Правдой о сэре Освальде, твоей матери и друзьях из приюта.

— Конечно, есть более приятные темы.

Она высвободила ноги из-под себя и расправила юбки.

— Да, ну… это заставило меня задуматься о нашей ситуации. О моей ситуации. Что, на самом деле, эгоистично. За исключением того, что наши жизни теперь так неразрывно связаны.

Она перевела дыхание.

— Я пытаюсь сказать, что я решила, что да, я поеду с тобой в Лондон. Я поговорю с джентльменом из газеты.

Джастин на мгновение замолчал. Выражение его лица было серьезным, его серые глаза смотрели на нее с большей, чем обычно, напряженностью.

— Что заставило тебя передумать?

— Когда я услышала, как упорно ты стоял на своем, каким храбрым ты был, я тоже почувствовала себя храброй. Но я ведь не храбрая, правда? Я до смерти боюсь возвращаться. Но я сделаю это. Только… Я, наверное, буду цепляться за твою руку еще крепче, чем тогда, когда мы катались на Хиране.

Он взял ее руку в свою и крепко сжал пальцами. Бабочки затрепетали у нее в животе, когда он поднес ее к губам и поцеловал костяшки пальцев.

— За что это? — спросила она.

— За то, что доверяешь мне. Несмотря ни на что.

Она пожала ему руку.

— Я действительно доверяю тебе, Джастин. Всем сердцем.

В течение следующих двух дней, когда дороги подсыхали, началась серьезная подготовка к их поездке в Лондон. Были приняты финансовые меры, выстирана и упакована одежда, а Бутройд и Невилл получили инструкции, как вести дела в отсутствие Джастина.

Утром в день их отъезда Дэнверс подогнал экипаж к фасаду аббатства.

— Мы поедем на железнодорожную станцию в Эббот-Холкомбе, — объяснил Джастин, подсаживая Хелену в карету. Он забрался следом за ней и устроился на противоположном сиденье. — Это быстрее, чем ехать до самого Барнстейпла.

Хелена выглянула в окно. Казалось, она не совсем понимала, о чем он говорит. Ее лицо было бледным, руки в перчатках лежали на коленях.

Дэнверс приказал лошадям трогаться с места. Старинный экипаж, содрогаясь, покатил вперед.

— Мы можем телеграфировать Финчли, чтобы он знал, что мы уже в пути, — продолжил Джастин. — Без сомнения, он уже нашел нам дом, который можно снять на время нашего пребывания.

— Он был настолько уверен, что я соглашусь приехать?

— Финчли всегда планирует все на случай непредвиденных обстоятельств. В этом отношении он очень похож на Бутройда.

Хелена на мгновение замолчала. Выражение ее лица омрачилось.

— Дом на фешенебельной улице будет стоить дорого. И мы еще не знаем, выдаст ли банк какие-либо из моих средств.

— Позволь мне позаботиться о расходах.

Она бросила на него страдальческий взгляд.

— Их будет так много.

Джастин прекрасно это знал. Бутройд ненавязчиво напоминал ему об этом последние несколько дней.

— Это не имеет значения. У нас с Финчли все под контролем.

По крайней мере, Джастин на это надеялся.

Он очень мало знал о светском обществе. О законах он знал еще меньше. По правде говоря, он почти ожидал, что по прибытии в Лондон их встретит дюжина поверенных графа и представит юридические документы, которые не только расторгнут его брак с Хеленой, но и дадут им право увезти ее. Он слишком легко мог представить, каково это — стоять там и наблюдать, не в силах помочь ей.

Он уже бывал в таком положении раньше.

Но это был не Канпур. Это была Англия. И Финчли действительно знал законы. Он был уверен в предложенном им плане. Бутройд также одобрил этот план. Все, что нужно было сделать Джастину, — это выполнить его. Что могло пойти не так?

«Все», — мрачно подумал он.

Но не стоит зацикливаться на худшем варианте развития событий. Не сейчас, когда нервы Хелены и так были натянуты как тетива лука.

Он попытался перевести разговор на более тривиальные темы, поддерживая постоянную — и совершенно нехарактерную для него — болтовню, пока они не прибыли на станцию в Эббот-Холкомбе.

Выйдя из кареты, они зашли в кассу, чтобы купить два билета первого класса. Верная своему слову, Хелена крепко вцепилась в его руку. Она была напугана и изо всех сил старалась этого не показывать.

— У нас есть полчаса до прибытия поезда, — сказал Джастин. — Не хочешь зайти в книжный киоск? У них есть романы. Ты могла бы купить что-нибудь в дорогу.

Она покачала головой.

— Я не смогла бы разобрать ни слова. Я слишком нервничаю.

Он накрыл ее руку своей и ободряюще сжал.

Поезд прибыл в десять минут двенадцатого, сопровождаемый какофонией скрежета металла, дыма и пара. Толпа пассажиров высадилась, дамы и джентльмены всех мастей сновали туда-сюда. Здесь было далеко не так многолюдно, как на вокзале Кингс-Кросс или Ватерлоо в Лондоне, но гораздо оживленнее, чем Джастин ожидал. На этот раз он был благодарен своему внушительному росту. Он легко привлек внимание одного из носильщиков и попросил его погрузить их багаж в поезд.

— Вон наш вагон, — прошептал он Хелене. — Мы можем подняться на борт через минуту. Ты почувствуешь себя спокойнее, когда мы займем свои места.

Они прошли по платформе к вагону первого класса. Неподалеку собралась группа дам, громко разговаривающих между собой. Когда Джастин и Хелена проходили мимо, он увидел, как одна из них отделилась от группы.

— Неужели это возможно? — воскликнула она. — Какое счастье. Смотри, мама. Это Торнхилл. А это, должно быть, его новая невеста!

На мгновение время остановилось. Джастин снова стал мальчиком-сиротой, только что поступившим в школу, и слышал пронзительные голоса миссис Брей и ее дочери, которые осыпали его бранью.

Но две женщины, которые подошли к нему, были совсем не похожи на тех, кого он помнил.

Волосы миссис Брей поседели, а ее крепкая фигура располнела. Она была одета в неизменное черное платье, на ее трясущейся шее была приколота брошь из гагата. Сесилия Брей тоже была одета в черное, ее юбки из тафты были натянуты на огромный проволочный кринолин. У нее все еще были золотистые кудри и пухлые губки, которые в юности делали ее настоящей деревенской красавицей, однако рядом с Хеленой такие скромные прелести казались явно второсортными.

Избежать знакомства было невозможно.

— Хелена, — сказал он. — Могу я представить тебе миссис Брей и ее дочь? Когда я был мальчишкой, я некоторое время учился у мужа миссис Брей. Мадам? Позвольте представить…

— Вашу жену, — перебила миссис Брей. — Мы все знаем о вашем браке, сэр.

Ее пронзительный взгляд остановился на Хелене, изучая ее с нескрываемым любопытством.

— Вы дочь графа, не так ли? Не понимаю, как вы познакомились с Торнхиллом.

Мисс Брей хихикнула.

— О, мама. Где же твои манеры?

Она повернулась к Хелене и, к удивлению Джастина, присела в глубоком реверансе.

— Для меня это большая честь, ваша светлость.

Хелена отреагировала на этот нелепый жест легким наклоном головы.

— Мисс Брей.

— О, нет.

Она снова захихикала.

— Я уже много лет как не мисс Брей. Теперь я миссис Петтипис. Мой муж владеет магазином тканей на Аберкромби-стрит.

Она бросила холодный взгляд на Джастина и добавила.

— Он невероятно богат.

Джастин не знал ни одного торговца тканями по имени Петтипис. Тем не менее он почувствовал прилив жалости к этому человеку.

— Если вы еще не побывали в магазинах Эббот-Холкомба, Сесилия с радостью составит вам компанию, — сказала миссис Брей. — Вам, наверное, не хватает общества, живя в аббатстве. Вы живете в аббатстве, не так ли? Холодное, сырое место, дни славы которого давно миновали. Неподходящее жилище для леди, как подтвердит моя дочь.

Миссис Петтипайс энергично закивала.

— В Эббот-Холкомбе живут лучшие люди в округе, — сообщила она Хелене. — Можете поверить мне на слово. Когда-то я была дружна с дочерью виконта. Мисс Элизабет Паркер. Вы ее знаете, миледи? Она вращалась в самых лучших кругах.

— Не имела удовольствия, — сказала Хелена.

— Хм.

Миссис Петтипис коснулась пальцем подбородка.

— Дайте-ка подумать. С кем еще я знакома из числа пэров?

Глаза Джастина сузились. Боже милостивый. Неужели женщины из семьи Брей всегда были такими подхалимками?

— Простите нас, мадам. Нам нужно успеть на поезд.

— Вы путешествуете первым классом? — спросила миссис Петтипис у Хелены. — Это вагон первого класса, не так ли?

— Первый класс. — Миссис Брей прищелкнула языком. — Торнхилл всегда важничал. Когда я увидела объявление о его женитьбе…

Внимание Джастина переключилось на миссис Брей.

— Что за объявление?

— Это было в утренней газете. — Миссис Петтипис тихонько рассмеялась, отводя взгляд от его лица. — Разве вы не знали?

Джастин переглянулся с Хеленой.

— Финчли, — пробормотал он себе под нос.

Хелена кивнула.

— Может быть, нам стоит купить газету?

Ей не нужно было просить дважды. Коротко попрощавшись с миссис Брэй и ее дочерью, он и Хелена вернулись к книжному киоску. Он купил номер «Норт Девон Пост№.

Хелена склонилась над его рукой, пока он листал страницы. Объявления о рождениях, браках и смертях были расположены в конце.

— Вот оно.

Он расправил страницу, держа ее так, чтобы они оба могли читать одновременно.

27 сентября в офисе окружного регистратора в Эббот-Холкомбе, Берлингтон-стрит, капитан Джастин Торнхилл из Кингс-Эббот женился на леди Хелене Элейн Рейнольдс, дочери покойного графа Каслтона из графства Хэмпшир.

Хелена отстранилась с коротким, тревожным смешком.

— Ты был прав, мистер Финчли дотошен.

— Он старается, чтобы все выглядело по-настоящему.

Джастин нахмурился, перечитывая брачное объявление.

— Видишь? Это перепечатка. Оригинальное объявление появилось в «Таймс» три дня назад.

Рука Хелены крепче сжала его предплечье.

— Мой дядя читает «Таймс».

— Для него это не стало новостью. Он наверняка уже слышал о нашей свадьбе от мистера Глайда.

Хелена выглядела встревоженной, но времени на обсуждение этого вопроса не было. Начальник станции уже объявлял первое предупреждение для лондонского поезда. Услышав его крик, они начали пробираться к вагону первого класса.

Миссис Брей и ее дочь все еще стояли на платформе. Джастин приподнял шляпу, когда они проходили мимо.

Он всегда думал, что если встретит их снова, то испытает ту же бурю эмоций, что и в детстве. То же чувство беспомощной ярости от несправедливости своего положения. Теперь, после встречи с ними, он был вынужден признать горькую правду.

Старая обида на то, как они с ним обошлись, исчезла. Даже страстное желание, которое он испытывал в детстве, стать членом их семьи, сошло на нет. Они были всего лишь двумя глупыми женщинами. Незнакомцами, на самом деле. И все же…

Гнев все еще оставался.

Он не хотел расставаться с ним. Он слишком долго лелеял старые обиды. Они были его путеводной звездой с самого детства. Он стремился к самосовершенствованию, к накоплению своего скромного состояния. Без них у него было бы ощущение, что он лишился якоря. Затерялся бы в огромной бездне небытия.

— Что за странная пара женщин, — сказала Хелена, когда они сели в поезде друг напротив друга.

Их купе было отделано панелями из дорогого темного дерева. Пол был покрыт коврами, а над мягкими сиденьями были установлены полки для багажа. Такой уровень роскоши был присущ только вагонам первого класса, и то в более новых поездах.

— Под «необычные», я полагаю, ты подразумеваешь «отвратительные», — сказал он.

— Я бы, конечно, никогда так не сказала. — В ее голосе прозвучал сдерживаемый смех. Этот звук заставил Джастина улыбнуться.

Ему нравилось думать, что он может ее рассмешить. Ему было все равно, как он этого добился.

— Тебе и не нужно. Я сам это скажу.

Хелена развязала завязки на своей шляпке.

— Они всегда были такими неприятными?

— Признаюсь, в юности они казались мне еще более неприятными.

Джастин уронил свою высокую шляпу из бобровой шерсти на подушку сиденья рядом с собой.

— Они ни разу не посмотрели на меня, заметила? Только если этого было не избежать.

— Они, казалось, были очарованы моим титулом.

— Так и было. Но дело было не только в этом.

Джастин провел рукой по своим взъерошенным волосам. Справа от него были подняты элегантные тканевые шторы с кисточками, открывавшие недавно вымытые окна. Он мог видеть свое отражение в стекле. При виде него он поморщился.

— Дело в шрамах от ожогов.

— Ерунда, — сказала Хелена. — Их почти не замечаешь.

Она сняла шляпку. Ее волосы были расчесаны на прямой пробор, а большая часть зачесана назад в огромный пучок на затылке. Несколько вьющихся прядей выбились на висках и щеках. Она опытной рукой уложила их обратно в прическу.

Его собственная рука сжалась в кулак. Она была до боли прекрасна, придавая даже самым обыденным занятиям элегантность и женственность, которые заставляли его сердце биться быстрее.

— Ты заметила их, — сказал он. — В тот день, когда мы встретились в Кингс-Эбботе.

Она пренебрежительно хмыкнула.

— Ровно на пять секунд. Такие вещи уже не замечаешь, когда узнаешь человека поближе.

— Вот как?

— По моему опыту, да. — Она расправила юбки. — Тебя так сильно беспокоят шрамы?

— Иногда, когда они тянут или ноют. Но их вид… нет. Меня никогда особенно не волновало, как они выглядят, пока не появилась ты.

Она приподняла брови.

— А я-то тут при чем?

— Я боялся, что они оттолкнут тебя.

Она посмотрела на него с мягким упреком.

— Ты боялся, что оттолкнешь меня. Именно это ты сказал в гостинице.

Боже милостивый, неужели?

— Такое чувство, что это было целую жизнь назад.

Она положила руки на колени. На ней все еще были перчатки. Они были сшиты из тонкой лайковой кожи и застегивались на запястьях изящными пуговицами размером с жемчужину.

— В тот день я чуть не сказала тебе правду, ты знал об этом? О моем дяде и мистере Глайде.

— Я бы хотел, чтобы ты это сделала.

— И если бы рассказала… ты бы все равно женился на мне?

Джастин замер. Ее вопрос повис в воздухе между ними на несколько неловких секунд. Он не мог заставить себя солгать ей.

— Я не знаю, — признался он.

Хелена отвернулась и посмотрела в окно. Он больше не мог видеть ее глаз. Он не мог сказать, задели ли ее его слова.

— Когда все это закончится, — сказала она, — я дам согласие на расторжение брака, если ты этого захочешь.

Его сердце остановилось. Что за чертовщина? Он выпрямился, напрягшись всем телом, словно ожидая удара.

— Ты этого хочешь?

— Я не заглядывала так далеко вперед. Я не могу. Не сейчас, когда все это маячит передо мной. Я и так потрясена. — Она судорожно сглотнула. — Но тебе не стоит беспокоиться, что я буду требовать от тебя выполнения клятв. Не тогда, когда они были даны под надуманным предлогом. Если ты захочешь расторгнуть наш брак, я соглашусь на это без лишних слов. Я многим обязана тебе.

Его челюсть напряглась. Черт возьми. Это то, что она думала? Что она каким-то образом была у него в долгу? Это было причиной ее доброты? Ее поцелуев?

— Ты мне ничего не должна.

— Разве? Ты не раз спасал мне жизнь. Сначала женившись на мне, а затем спасая меня со скал.

Она коротко взглянула на него.

— Я обязана тебе всем, Джастин.

Он нахмурился.

— Нет, — сказал он, качая головой. — Нет. Все это работает по-другому. Это не подсчет долгов и выплат. Я дал объявление о поиске жены, и ты откликнулась. Не имеет значения, что побудило тебя к этому. Это перестало иметь значение в тот момент, когда мы обменялись клятвами в Эббот-Холкомбе. Теперь мы женаты, если не на деле, то по закону. Я пройду ради тебя сквозь огонь, и ты мне ничего не будешь должна.

Наконец она отвернулась от окна.

— Потому что я твоя жена.

— Да. И потому, что ты — это ты. Леди, которая заставляет меня улыбаться. Ты добрая, заботливая и чертовски преданная. Леди, чья рука идеально ложится в мою. И которая так нежно отвечает на мои поцелуи. По всем этим причинам, да. Я пойду на край света ради тебя, Хелена. Ты должна это знать.

Краска залила ее лицо от шеи до корней волос. Она наклонила голову.

— Я… я не знала.

Джастин потянул за узел шейного платка, с трудом подавляя приступ смущения. Он не привык произносить красивые речи.

— Ну, теперь знаешь, — сказал он грубовато. — Больше никаких секретов, помнишь?

— Я помню.

Она потеребила палец одной из своих перчаток.

— И ты мне тоже очень нравишься, Джастин. По тем же причинам. Я надеюсь, что мы сможем стать друзьями.

— Мы и есть друзья.

Она покраснела еще сильнее.

— Тогда я надеюсь, что между нами может быть что-то большее.

Их взгляды встретились, и Джастин почувствовал, как его сердце снова забилось быстрее. Болезненно быстро.

— Так и есть, — повторил он.

Поезд выбрал именно этот момент, чтобы начать движение. Воздух пронзил пронзительный свисток, и кондуктор что-то крикнул, но его слов было не разобрать из-за рева двигателя. Их вагон задребезжал, когда поезд начал медленно двигаться по рельсам.

Хелена крепко сжала пальцы на коленях.

Пути назад уже не было. Их путешествие в Лондон официально началось.

Джастин встал и занял свободное место рядом с ней.

— Ты вдруг стала казаться такой далекой. Вот. Возьми меня за руку.

Она бросила тревожный взгляд в окно и взяла его за руку. Поезд набирал скорость, быстро оставляя станцию позади.

— Я чувствую то же, что, должно быть, чувствовал Дэниел, входя в логово льва.

— Ты немного напугана, вот и все.

— Я в ужасе.

— Но ты не одинока. Это далеко не так. На твоей стороне Финчли. И мисс Холлоуэй.

— И ты. — Она пожала ему руку.

— И я. — Он крепко сжал ее пальцы в ответ. — Так долго, как ты захочешь, любым способом, который ты захочешь.