Брачное объявление

Глава 21

Джастин резко поднялся с кровати и пересек комнату, направляясь к шифоньеру с мраморной столешницей. Миссис Джерроу принесла бутылку бренди. Бокалов не было. Он предположил, что Хелена собиралась полить им его раны или что-то в этом роде. Но на самом деле ему было все равно, для чего оно предназначено. Он откупорил его зубами и сделал большой глоток прямо из бутылки.

Он с ужасом осознавал, что одет наполовину. Хелена видела его покрытую шрамами грудь и руки, и он чувствовал себя странно уязвимым. Как неопытный мальчишка со своей первой женщиной. Но эти чувства меркли по сравнению с чувством безнадежного отчаяния, охватившим его, когда он рассказывал о том, что произошло в Канпуре.

Хелена стояла у кровати, наблюдая, как он пьет. Ее волосы были заплетены в длинную косу, перекинутую через плечо и перехваченную шелковой лентой. Он заметил пятна крови на ее халате.

Было что-то поразительно интимное в том, что они были вдвоем в ее спальне, когда каждый из них был в какой-то мере раздет. Именно такой он всегда представлял себе семейную жизнь. Ощущение комфорта с женщиной. Ощущение, что она принимает его. Всего его.

Но даже в этом случае он не собирался ничего рассказывать ей о резне. Не сейчас. Возможно, никогда. Для него это было источником стыда. Неудача, которая привела к гибели бесчисленного количества людей.

— Ты сказал, что был всего лишь одним из солдат, которым было поручено сопроводить женщин и детей к лодкам, — сказала Хелена. — Это значит, что были и другие.

— Верно.

— Что случилось с теми солдатами? Они все были убиты?

— Не все.

Он прислонился к шифоньеру, все еще держа в руке бутылку бренди.

— Некоторым удалось переправиться через реку.

— И где они сейчас?

— Не имею ни малейшего представления.

Он сделал еще глоток бренди. Он знал, к чему она клонит, и не хотел этого слышать.

Но это ее не остановило.

— Интересно, взяли ли они на себя такую же ответственность за случившееся, как и ты? — спросила она. — Интересно, они где-то там исполняют свое наказание, одетые в власяницы и тому подобное.

— Хелена…

Она скрестила руки на груди:

— Мистер Финчли сказал мне, что ты берешь на себя бремя всех остальных. Что бы ты взял на себя бремя всего мира, если бы мог.

— Он так сказал?

Это было похоже на слова Финчли.

— Я верю, что он прав. Я сама это видела. С Невиллом и слугами в аббатстве. Со мной. Ты заботишься обо всех. Защищать людей — это в твоей натуре. Но один солдат не смог бы спасти всех этих женщин и детей, Джастин. Ты должен это понимать. Даже если этим солдатом был ты.

Он покачал головой.

— Все не так просто, как кажется.

— Конечно, просто. Тебе нужно просто простить себя. Она придвинулась к нему, ища его взгляд.

— Но ты не можешь, не так ли? Ты так же неумолим к своим собственным недостаткам, как и к недостаткам других людей.

Он вздрогнул. Это был второй раз, когда она упомянула о его неспособности прощать. Боже милостивый, но это было правдой. Он не умел прощать. Он не мог вспомнить, прощал ли он когда-либо.

— Я не причисляю тебя к этой группе, — сказал он охрипшим голосом. — Я никогда этого не делал.

Она остановилась перед ним. Полы ее халата упали на его ноги.

— Тогда почему… — Она на мгновение заколебалась, выглядя очаровательно неуверенной. — Почему ты перестал хотеть меня?

Ее вопрос на время лишил Джастина дара речи. На самом деле, он не удивился бы больше, если бы она достала молоток и ударила его им по голове.

— После той ночи, когда мистер Глайд пришел в аббатство, ты больше никогда не пытался поцеловать меня. И не пытался прикоснуться ко мне.

Румянец залил ее лицо.

Он застонал.

— Ты думаешь, я не хочу тебя? Думаешь, каждый раз, когда я вижу тебя, я не жажду поцеловать тебя? Не мечтаю аключить тебя в свои объятия.

Ее румянец стал еще ярче.

— Тогда почему?

Почему? За последние недели он задавал себе этот вопрос сотни раз. Ответ всегда был один и тот же.

— Какой негодяй стал бы заводить отношения с женщиной, которая выбрала его не по своей воле?

Она нахмурилась.

— Гипотетически? Очень много джентльменов.

— Нет, они бы не стали. Если бы были достойны этого звания.

— Ты ошибаешься. Я знаю бесчисленное множество дам, которые выходили замуж за джентльменов, выбранных их отцами. Их собственные предпочтения никогда не принимались во внимание. И их мужья, должно быть, поддерживали с ними отношения, потому что у многих теперь есть дети. У некоторых из них двое или трое.

— Это не одно и то же. Когда ты приехала ко мне в Девон, ты была в отчаянии. Если бы не жестокое обращение твоего дяди, ты бы никогда не откликнулась на брачное объявление. Ты была бы свободна. Богата, титулована и свободна. Я не думаю, что ты вообще вышла бы замуж. А если бы и вышла, то за такого человека, как Вексфорд, или за кого-нибудь из этих лордов или сэров.

Она пренебрежительно фыркнула.

— Сейчас это не имеет значения. Прошлого не изменишь. И факт в том, что я откликнулась на твое объявление. Я решила выйти замуж за тебя.

— Но ты бы так не поступила…

— Какое это имеет значение? Мы живем не в стране, «хотел бы» и «должен был». Мы живем здесь и сейчас. И здесь, и сейчас я твоя жена.

— Я не возьму тебя.

Хелена отшатнулась, как будто он дал ей пощечину.

— Не физически, — сказал он. — Не до тех пор, пока все это не разрешится.

— Понятно.

Она все еще сильно краснела. Такие темы не должны обсуждаться между мужчинами и женщинами. Даже если они женаты.

— Неужели у меня вообще не будет права голоса в этом вопросе?

— Когда все это закончится. Когда ты будешь свободна выбирать, чего ты действительно хочешь.

— Очень хорошо, — сказала она. — Но мои чувства по этому поводу не изменятся.

Джастину не хотелось спрашивать, что это были за чувства. Она еще не до конца сформулировала их. Очевидно, она хотела, чтобы он поцеловал ее. Это было что-то, не так ли? Физическое влечение могло стать фундаментом чего-то. И он полагал, что в сочетании с дружбой они оба могли бы быть довольны друг другом, по крайней мере, на короткое время. Если бы только…

Если бы только он был другим человеком, а аббатство — другим местом. Если бы только он мог дать ей все, чего она заслуживала. Вернуть ее жизнь такой, какой она могла бы быть, если бы все не пошло так ужасно неправильно с ее дядей и мистером Глайдом.

Но он не мог сделать ничего из этого. Не в его власти было сделать ее счастливой. Он понял это только сейчас. В последние недели, наблюдая, как она вращается в светском обществе, он осознал всю правду. Она принадлежала к этому миру, к людям своего круга. К людям с громкими титулами, которые разъезжали в лакированных экипажах и танцевали в позолоченных бальных залах.

Когда все это закончится, ему придется отпустить ее. Это было единственное, что он мог сделать. Когда ты заботишься о ком-то, ты приносишь жертву. Даже если он не просит об этом. Ты делаешь это, несмотря ни на что. Даже если это повергает тебя в отчаяние. Даже если это разбивает тебе сердце.

Не сомкнув глаз большую часть ночи, Хелена проспала до полудня. Остаток дня она провела с Дженни. Они занимались рукоделием в гостиной, сидя бок о бок на мягком ситцевом диване. Хелене нужно было чем-то занять себя, чтобы не думать слишком много. Она не собиралась навязывать Джастину свое общество.

Не то чтобы он искал его. Большую часть дня он провел, отвечая на письма мистера Бутройда и других своих деловых партнеров. Он вышел из своей комнаты почти в пять часов, и то только из-за записки, присланной мистером Финчли.

Хелена в нервном ожидании смотрела на него, пока он ломал печать и разворачивал бумагу. Он быстро пробежал глазами содержание.

— Финчли говорит, что получил весточку от мистера Пелхэма. Статья будет напечатана в понедельник.

— Завтра?

Дженни перевела взгляд с Хелены на Джастина.

— И что будет потом?

— Мы будем вести себя как обычно, — сказал Джастин.

Хелена отложила свое рукоделие. Ее руки начали дрожать. В животе у нее тоже все дрожало.

— Это будет трудно сделать.

— С чего бы это?

— Люди, естественно, захотят узнать, почему у тебя такой вид, будто ты провел десять раундов с профессиональным бойцом.

Джастин поморщился. Он поднес руку к лицу.

— Все так плохо, да?

— Не очень хорошо, — откровенно сказала Хелена.

— Точно, — согласилась Дженни. Она повернулась к Хелене.

— Возможно, мистер Финчли сможет побыть с тобой?

Грудь Хелены сжалась в молчаливом протесте. Она не хотела, чтобы мистер Финчли сопровождал ее куда бы то ни было. Как бы ей ни нравился этот человек, он был плохой заменой Джастину. И после завтрашнего утра ей как никогда понадобится присутствие Джастина. Как еще, кроме как не с ним рядом, она сможет встретиться с миром после публикации статьи?

Она встала и подошла к нему.

— Выйди на свет. Дай мне посмотреть.

Джастин послушно подошел к окну и повернулся к ней лицом. Она поднесла руку к его щеке под предлогом осмотра его ран, однако в ее прикосновении не было ничего медицинского. Кончиками пальцев она легко провела по его лбу, а затем вниз по подбородку к припухлости в уголке рта. Она провела подушечкой большого пальца по его нижней губе.

— Я предлагаю приложить лед, — сказала она. — Это от отека.

Он не сводил с нее глаз, его дымчато-серые глаза были полны сбивающих с толку эмоций. В них было тепло и нежность, но было и что-то еще. Что-то, что заставило ее озадаченно нахмуриться. Это была печаль. Опустошение. Это промелькнуло на мгновение, а затем исчезло, выражение его лица стало непроницаемым.

— У нас есть лед? — Дженни попыталась встать. — Я спущусь на кухню и спрошу миссис Джерроу.

— Я пойду, — резко сказал Джастин.

Хелена убрала руку с его лица. Она смотрела, как он выходит из комнаты. Он не хотел оставаться с ней наедине. Глупый человек. Неужели он действительно верил, что она не знает, чего хочет? Что, когда ее проблемы с дядей разрешатся, она вдруг решит, что он ей больше не нужен?

Она вернулась к дивану и снова села рядом с Дженни.

— Он выглядит настоящим бандитом, — тихо заметила Дженни. — Как думаешь, мистер Глайд выглядит лучше или хуже?

— Хуже, — без колебаний ответила Хелена.

— Хорошо. Он заслуживает любого наказания, которое назначил мистер Торнхилл.

Дженни вдела нитку в иголку.

— Жаль, что меня там не было, и я этого не увидела.

На следующее утро мистер Финчли появился на рассвете с номером «Лондон Курант» под мышкой. Когда он пришел, они сидели за завтраком, стол был заставлен тарелками, горшочками с медом и джемом и чашками с еще дымящимся кофе. Он сел с ними на свободный стул напротив Джастина и разложил газету на столе.

— Вот она, — сказал он. — На страницах 5 и 6.

— Ты читал ее? — спросил Джастин.

— Читал.

— И что же?

— Она убедительная.

Мистер Финчли перевернул страницу. Он посмотрел на Хелену.

— Мне прочитать вслух?

Она сцепила руки на коленях. Каждый мускул в ее теле напрягся.

— Пожалуйста.

Он прочистил горло и начал:

“Положение сумасшедшего, по-видимому, одно из самых ужасных, в котором может оказаться человек. Однако существует еще худшее состояние, когда к человеку в здравом уме окружающие относятся как к сумасшедшему, когда человека будучи в здравом уме, заключают в лечебницу, предназначенную только для душевнобольных. То есть, человека, подвергают телесным ограничениям и, что еще хуже, моральным и интеллектуальным унижениям, связанным с предполагаемым лишением рассудка”.

Хелена уставилась на свои руки, а мистер Финчли продолжил. Статья начиналась с рассказа о юном джентльмене, наследнике состояния в тридцать тысяч фунтов, которого жадные родственники поместили в частную лечебницу. Далее были еще три случая, когда родственники также совершили подобные преступления, хотя и за гораздо меньшие суммы. И затем — наконец-то — в статье упоминалось имя Хелены.

“Совсем недавно стало известно о другом подобном случае. Леди Хелена Рейнольдс, сестра покойного Джайлза Рейнольдса, 6-го графа Каслтона, получила от своего брата наследство в размере более двухсот тысяч фунтов стерлингов. В течение прошлого года ее дядя, Эдвард Фрэнсис Рейнольдс, 7-й граф Каслтон, пытался получить контроль над этим наследством, угрожая своей племяннице помещением в частную лечебницу.”

Она слушала с неприятным ощущением в животе, как мистер Финчли читает отчет мистера Пелхэма обо всех унижениях, которым она подверглась от рук мистера Глайда, врачей и надсмотрщиков Лоубридж-хауса. Он писал скупо и эффективно, сводя подробности ее дела к голой и суровой реальности.

Ее сердце бешено колотилось в груди. Ее охватило чувство надвигающейся паники. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой беззащитной, такой ранимой. Все, кого она знала, вероятно, сейчас читали те же самые слова за утренним чаем или кофе. Они будут возмущены. Будут чувствовать отвращение. Даже те, кто будет ее жалеть, не оправдают метод, к которому она прибегла, чтобы исправить положение. Ни одна женщина, даже в самом отчаянном положении, никогда не стала бы выставлять себя перед прессой в подобном виде.

Ее репутация была безнадежно испорчена.

Ее пальцы переплелись, когда мистер Финчли зачитал заключение:

“Частные психиатрические лечебницы — это проклятие нашей системы. Это всего лишь коммерческие спекуляции, осуществляемые в интересах владельцев. Все, что требуется для поступления, — это две справки, подписанные двумя врачами, не связанными друг с другом, и заявление, подписанное родственником, который слишком часто просто жаждет получить наследство. Согласно этим правилам, любой здравомыслящий англичанин или англичанка могут быть без особых трудностей помещены в частную психиатрическую лечебницу. Это всего лишь пять случаев, которые быстро следуют один за другим. Сколько еще таких случаев, о которых мы ничего не знаем?

В столовой воцарилась тишина. Все сидели с мрачными лицами, никто не решался произнести ни слова.

— Ну что ж, — наконец пробормотала Дженни. — Это было… пугающе.

— Это было мощно, — сказал мистер Финчли. — И очень убедительно.

Он сложил газету и отложил ее в сторону.

— Но вы правы, мисс Холлоуэй. У любого, у кого есть жадные родственники, от этого по телу пробежит холодок страха.

Хелена разжала пальцы и положила ладони на колени. Ее ладони, прижатые к белой батистовой юбке утреннего платья, были влажными.

— Все идет точно по плану, — заверил ее Джастин. — Тебе совершенно не о чем беспокоиться.

Она бросила на него мрачный взгляд. Что она могла сказать? Ни один джентльмен никогда этого не поймет.

Дженни положила салфетку рядом со своей тарелкой.

— Тебя беспокоит твоя репутация? Ты считаешь, что ее уже не спасти?

Хелена встретилась взглядом с Дженни.

— Я знаю, что это глупо.

— Забота о репутации никогда не бывает глупой.

Мистер Финчли с беспокойством посмотрел на Хелену.

— Если бы был какой-то другой план действий…

— Его не было, — сказал Джастин.

Хелена знала, что Джастин прав. Был только один доступный курс.

— Да, ну… в любом случае, уже слишком поздно передумывать. Должно быть, все уже прочитали статью.

— Не говори глупостей, — сказала Дженни. — Половина дам, которых мы знаем, все еще в постели.

— Они скоро проснутся. К обеду обо мне будет судачить весь Лондон.

Дженни накрыла руку Хелены своей.

— Пожалуйста, не убивайся, моя дорогая. Ты знаешь, что это был единственный выход. И что с того, что общество отвернется от тебя? Тебе никогда не было дела до их мнения.

— Нет, — призналась Хелена. — Но легко не обращать внимания, когда у тебя есть преимущество.

— У вас все еще сильная позиция, — сказал мистер Финчли. — Вы сказали правду. Что может быть сильнее этого?

С тех пор как Хелена поселилась на Хаф-Мун-стрит, она привыкла принимать посетителей между часом и тремя пополудни. Но в тот день, когда была опубликована статья, никто не пришел. Она сидела в гостиной и ждала, пока маленькие часы на каминной полке деликатно отбивали один час, затем другой.

— Даже самые бесстыдные сплетники не осмелились показаться, — натянуто произнесла она. — Неужели они считают, что мой дядя прав? Что я действительно сумасшедшая?

— Они трусы, — проворчал Джастин. Он мерил шагами комнату, слишком взволнованный, чтобы сидеть рядом с Хеленой и Дженни. — Они не двинутся с места, пока не увидят, откуда дует ветер.

— Мистер Торнхилл совершенно прав, — согласилась Дженни. — Они будут ждать, пока тебя не навестит кто-нибудь достаточно влиятельный, а затем последуют за ним, как лемминги.

Хелена признавала, что это правда. Так было принято в приличном обществе. Немногие рискнули бы сделать неверный шаг. Им требовался лидер. Кто-то, кто сделает первый шаг.

Без четверти три этот кто-то прибыл.

— Граф Вулвертон, — объявила миссис Джерроу.

Хелена вскочила на ноги, когда лорд Вулвертон вошел в гостиную. Его лицо было суровым, а проницательные глаза сверкали. Она пересекла комнату, чтобы поприветствовать его.

— Милорд.

Она протянула руку.

Он взял ее в свою.

— Что означают эти обвинения в утренней газете? — потребовал он. Его взгляд на мгновение задержался на лице Джастина, и он неодобрительно сдвинул брови при виде всех этих порезов и синяков.

— И что с тобой случилось, Торнхилл?

Джастин подошел и встал рядом с ней. Его поза была неприветливой.

— Небольшая стычка, — сказал он. — Неважно.

— Пожалуйста, проходите и присаживайтесь.

Хелена провела лорда Вулвертона в гостиную. Он подождал, пока она займет свое место, прежде чем опуститься в кресло сам.

При его появлении Дженни устроилась в кресле с откидной спинкой у камина и занялась рукоделием. Она никогда не принимала участия в приеме гостей, предпочитая играть роль скромной и молчаливой спутницы.

Джастин был таким же молчаливым, но не отстранился. Он опустился в кресло напротив лорда Вулвертона.

Его светлость не стеснялся в выражениях.

— Ваш отец был бы потрясен, мадам.

Хелена приподняла брови.

— Потому что я обратилась к прессе?

— Вы выставили себя напоказ. Сделали себя объектом насмешек. Это было плохо сделано.

Он нахмурился, глядя на нее.

— Вам лучше было прийти ко мне.

— К вам? С какой стати я должна была это делать?

— Ваш отец был моим самым старым другом. Конечно, я не был неотъемлемой частью вашей жизни все эти годы, но вы могли бы обратиться ко мне из вежливости. Я льщу себя надеждой, что все еще имею некоторое влияние.

Хелена склонила голову.

— Очень большое, милорд. Но это был вопрос безумия.

Он презрительно хмыкнул.

— Скорее, вопрос жадности. Вы забываете, что я знал вашего дядю, когда он был мальчишкой. Он и в лучшие времена был коварным авантюристом. Я бы не стал его недооценивать. Если бы вы обратились ко мне, я, возможно, вмешался бы.

Это было правдой? Помог бы он ей? Хелена сомневалась в этом.

— Откуда мне было знать, что вы сами не сочли бы меня сумасшедшей? Вы посоветовали моему отцу поместить мою мать в частную лечебницу. Были все шансы, что вы уготовили бы мне ту же участь.

— Ваша мать? — Лорд Вулвертон нахмурился. — Вы были ребенком. Вы не понимаете, о чем говорите.

— Я знаю, что моя мать была печальна, — тихо сказала Хелена. — Но она не заслуживала того, чтобы ее из-за этого упрятали за решетку.

— Это было нечто большее, чем печаль, мадам. Это была самая настоящая меланхолия. Она не вставала с постели. Она отказывалась есть или пить. Не заботились о самых насущных потребностях. Ваш отец консультировался с лучшими врачами. Они посоветовали более теплый климат, но, когда он перевез ее на континент, ей стало хуже. Психиатрическая лечебница была его последним прибежищем.

Хелена ошеломленно откинулась на спинку стула. Она никогда раньше не слышала ничего подобного. Она не помнила, как вела себя ее мать, когда еще жила дома. Она была слишком молода. Ее единственными воспоминаниями были воспоминания о матери в лечебнице, вялой и ни на что не реагирующей, с гладкими волосами и кожей цвета пергамента.

— Откуда вы знаете, что у меня нет таких же симптомов?

— Состояние вашей матери было заметно по ее глазам, по бледности кожи. Если бы у вас была такая же болезнь, вы бы не смогли ее скрыть. Только не тогда, когда вы каждый вечер ходите в театр или на бал. Это было бы очевидно для всех.

— Ни лорду Фладу, ни сэру Бернарду, ни кому-либо другому из джентльменов, к которым я обратилась за помощью, когда мой дядя впервые начал меня мучить, это не было ясно. Я сказала им, что он пытается заставить меня переписать наследство на себя, что он угрожал мне. Ни один из них не пожелал выступить в мою защиту.

— И зачем им это? Ваш дядя им должен и один бог знает скольким еще. Для них единственный способ получить свои деньги — это ваше наследство. Они вряд ли бы стали ему мешать.

Румянец смущения залил ее щеки. Она так искренне просила этих людей о помощи. Так отчаянно. Они, должно быть, считали ее полной дурой.

— Откуда мне было знать, кому он должен?

— Такая информация общеизвестна.

— Возможно, среди джентльменов.

— Именно поэтому вам следовало посоветоваться со мной.

Лорд Вулвертон посмотрел на Джастина.

— Вы ее муж. Разве вы не могли отговорить ее от этого шага?

— Я поощрял ее.

— Неужели, ей-богу!

Выражение лица лорда Вулвертона стало грозным.

— С какой целью, сэр? Вы пытаетесь изолировать ее от друзей? Чтобы укрепить свою власть над ее состоянием?

Джастин сжал челюсти.

— Какие друзья? Когда она пришла ко мне, она была одинока и напугана. У нее не было никого, кто мог бы защитить ее.

— Не от вас, конечно. Сколько прошло времени, прежде чем вы женились на ней? Месяц? Неделя?

— Мой муж не знал о моем состоянии, когда мы поженились, — возразила Хелена.

— Готов поспорить, что теперь он отдает себе отчет в этом. Все до последнего пенни. Меньшего я и не ожидал от человека его происхождения.

Лорд Вулвертон скривил губы.

— О да, я проверил всю эту чепуху о том, что вы служили с братом леди Хелены. Все это — куча ерунды. Я не знаю, что за игры вы ведете, сэр, но предупреждаю вас…

— Вы предупреждаете меня? — повторил Джастин. — Вы, мужчина, который и пальцем не пошевелил ради нее?

— А мне следовало последовать вашему примеру и втянуть ее в скандал сезона? Десятилетия?

— По крайней мере, я предпринял попытку выпутать ее из этой передряги. Что вы сделали, Вулвертон? Кроме того, что пришли сюда читать ей нотации после случившегося

— Если бы я знал…

— Теперь знаете, — резко сказал Джастин. — Что вы намерены с этим делать?

Атмосфера в маленькой гостиной буквально накалилась от напряжения, когда двое мужчин уставились друг на друга. Хелена затаила дыхание.

— Единственное, что я могу сделать в данный момент, — наконец ответил лорд Вулвертон. — Это поддерживать ее.

— И как именно вы собираетесь это сделать?

— Для начала я поеду с ней к Каслтону сегодня днем.

Хелена изумленно раскрыла рот.

— Сегодня?

Лорд Вулвертон кивнул.

— Чем скорее с ним разберемся, тем лучше.

— Я согласен, — сказал Джастин.

Приступ паники сдавил горло Хелены. Она не могла подобрать слов, чтобы возразить против их плана. Она всегда знала, что рано или поздно ей придется встретиться с дядей Эдвардом лицом к лицу, но никогда не думала, никогда не ожидала, что это произойдет так скоро.

— Моя карета ждет внизу, — сказал лорд Вулвертон. — Мы можем выехать в течение получаса.

Джастин некоторое время молча смотрел на нее.

Хелена встретилась с ним взглядом. Она поняла, что он оставляет окончательное решение за ней. Он верил, что она достаточно сильна, чтобы справиться со своим дядей, но он никогда не заставил бы ее делать что-либо против ее воли. Он будет рядом с ней и поддержит, что бы она ни решила.

Именно эта поддержка, эта непоколебимая преданность в конце концов развязали ей язык.

— Что ж, очень хорошо, — сказала она. — Давайте посетим Гросвенор-сквер.