Четыре Ошибки Принцессы (СИ)

Глава 29

Я села за стол, стараясь выглядеть спокойно. Стол был накрыт без излишней помпезности, но со вкусом. Скатерть — снежно-белая, в центре тонкая ваза с нежными цветами, рядом кувшин вина, кубки, тарелки с лёгкой едой. Я скользнула ладонью по холодному краю бокала, чтобы не выдать дрожь в пальцах.

Прошло ещё несколько минут, прежде чем дверь мягко отворилась.

Сид вошёл спокойно, с той самой безупречной осанкой, что всегда выделяла его среди других мужчин. Он увидел меня и направился к столу, не торопясь. Когда подошёл, я встала.

— Принцесса, — произнёс он и, взяв мою руку, легко коснулся её губами. — Не ожидал подобного приглашения.

— Почему? — спросила я, сдерживая дрожащую улыбку.

— Я был уверен, что не пришёлся тебе по душе, — произнёс он спокойно и сел напротив.

Я опустила глаза в тарелку, позволив себе лёгкую улыбку.

— Забавно… — сказала я. — Мне казалось то же самое. Ты не искали встреч со мной, не проявляли желания поговорить. У меня сложилось ощущение, что я тебе мешаю.

Он чуть наклонил голову и ответил:

— Я занялся тем, чем должен был заняться. Управлением государства. Это не то время, когда можно позволить себе роскошь быть легкомысленным. Особенно когда король… — он запнулся, — особенно когда в тронном зале пустует кресло, а снаружи шепчутся советники.

Я кивнула, отпив из своего бокала, в то время как он поднял свой, не подозревая, что сегодня этот обед может стать поворотным моментом в наших с ним жизнях.

Я подлила напиток заранее, ещё до того, как села за стол. Выждала нужный момент, убедилась, что всё выглядит естественно, и теперь просто наблюдала. Сид пил вино не торопясь, с достоинством, не задумываясь, что именно в этот момент я внимательно слежу за его рукой, покрытой знаком, что связывал нас. Метка всё ещё была на месте, но я знала — должно пройти немного времени.

— Остальные мужчины, — начала я мягко, — нашли время сблизиться со мной. Узнать, кто я, понять, чем живу, чего боюсь и чего хочу.

Он хмыкнул, не отрывая взгляда от кубка.

— Лучше бы они занимались чем-то более полезным… чем грели... — он сделал паузу, потом равнодушно пожал плечами. — Впрочем, неважно. Каждый делает то, что умеет.

Я наклонила голову, изучая его выражение лица. Строгое, собранное, как всегда, но под маской — напряжение. Он чувствовал что-то? Или просто раздражался самим разговором?

— Ты бы хотел избавиться от них? — спросила я, спокойно.

Он посмотрел на меня, не моргая.

— У меня нет такого права, — ответил. — Но если бы оно было… я бы им воспользовался. Не думаю, что это странно. Любой мужчина хотел бы быть единственным мужем своей жены.

Я кивнула, делая вид, что принимаю его слова спокойно. Но сердце билось слишком быстро. Осталось только дождаться. И всё изменится.

Я улыбнулась и чуть наклонилась вперёд, опершись локтями на столешницу. — А расскажи мне о себе, Сид. Не как о государственном деятеле. Как о… человеке.

Он посмотрел на меня с лёгким прищуром, будто мой вопрос его удивил. Потом сделал глоток вина — тот самый — и начал говорить.

— Я начал службу в пятнадцать. Уже в шестнадцать возглавлял отряд. В двадцать один — первый титул. Меня называли "стальным клинком короны", я прошёл семь кампаний, был ранен только однажды, и то не серьёзно. У меня лучшие показатели по владению мечом среди всего гарнизона. Я обучал наследника графа. И, как ты знаешь, сейчас… я практически исполняю обязанности главы государства.

Он говорил ровно, сдержанно, без хвастовства — просто излагал факты, как сводку.

Я выслушала его молча, а потом тихо проговорила: — Всё это впечатляет. Правда. Но… я спросила, кем ты являешься , а не что ты делал . Что ты любишь? Что ненавидишь? Что приносит тебе радость? Или… что делает тебя живым, Сид?

Он посмотрел на меня, как будто я задала самый нелепый вопрос из всех возможных. Будто сама мысль, что у мужчины вроде него могут быть желания, страхи или радости — смехотворна.

— Ты удивительная, — сказал он наконец, чуть склонив голову. — Кто ещё, кроме тебя, мог бы интересоваться этим за обедом, где, вероятно, обсуждаются совсем другие вещи?

Он на мгновение отвёл взгляд, будто что-то обдумывал. Потом, как будто уступив внутреннему порыву, произнёс:

— Я люблю порядок. Люблю, когда всё на своих местах. Меня раздражает нерешительность и пустые разговоры. Я уважаю силу — настоящую, не показную. И… да, я люблю ранние утренние часы, до рассвета, когда дворец ещё спит. Это, наверное, единственное время, когда я чувствую тишину внутри себя.

Он замолчал, будто сам удивлённый тем, что сказал.

— Ты этого хотела? — спросил он после паузы. — Или теперь я окончательно разочаровал тебя, принцесса?

— Меня поражает, насколько тебе безразлична женщина, которая по воле судьбы стала твоей женой, — тихо сказала я, глядя на него поверх бокала.

Он поднял бровь, отложил приборы и медленно, почти лениво посмотрел на меня.

— Если небезразличие — это переспать с тобой, — сказал он спокойно, но с каким-то ледяным вызовом, — то мы можем пойти в твою спальню прямо сейчас. Если это то, что нужно, чтобы ты поверила в мой интерес.

Я смотрела на него в упор. Он не шутил. И не флиртовал. Он бросал вызов — холодный, рациональный и до странности отстранённый. Словно в этом вопросе не было чувств. Только принцип.

— Дело не в сексе, — спокойно ответила я, не отводя взгляда.

— Да? — прищурился он, чуть наклонив голову. — Хочешь сказать, что остальные рассказывали тебе, что их радует? Что у них на душе? Что они чувствуют, когда смотрят на тебя?

— Я… — запнулась я, потому что на секунду он оказался чертовски прав. Не все из них делились. Но они пытались . Искали путь ко мне. Хотели быть рядом не только телом. — Они хотя бы старались. А ты… ты просто сидишь, как будто это собеседование. Как будто я для тебя проект, который нужно завершить.

Сид не ответил сразу. Только выпрямился, будто отгородился ещё на шаг.

— Возможно, так и есть, — сказал он. — Возможно, я слишком привык всё доводить до конца, чтобы позволить себе слабости. Или… позволить кому-то стать слабым местом.

Сид медленно провёл пальцами по краю бокала, словно размышляя, стоит ли говорить вслух то, что уже назревало в его голове. И всё же сказал:

— Если ты действительно хочешь знать правду… — начал он, и его голос стал твёрже. — Я считаю, что женщина должна быть послушной и покладистой. Держать дом, рожать детей, заботиться о семье. Решать женские вопросы. Мужчина же решает всё остальное. Так устроен порядок вещей. Я думал, что принцесс воспитывают именно так. Что ты тоже будешь такой. Но вижу — ошибался. И, пожалуй, неудивительно, что твой отец, не имея рядом настоящей королевы, не справился с твоим воспитанием.

Гнев хлестнул во мне, как огонь. Я резко встала, стул заскрипел, отодвигаясь. Пальцы дрожали от ярости, и только усилием воли я не крикнула и не выпустила свою магию.

— Мужлан, — выдохнула я, схватив бокал и залпом допив остатки вина. Пусть напиток действует быстрее. Пусть метка исчезнет уже сейчас, прямо сейчас , потому что я не хочу больше ни минуты быть связанной с этим человеком.

Я развернулась на каблуках и вышла из зала, оставив его сидеть в одиночестве за роскошным столом, как короля без королевы.